Читать книгу На ять - Ольга Набережная - Страница 3

Утро выдалось хмурым и неласковым. Серый рассвет накрыл своим настроением, и не радовало даже то, что не я одна такая – все такие, не одну меня накрыло этим низким моросящим небом сегодня в городе. А утро еще и не заладилось. Не включилась кофе-машина, вспомнила, что не купила лимон вчера. Короче, буду пить растворимый и без лимона. Только собралась зубы почистить – отключили свет. А, в основном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо. Бродя по комнатам в поисках одежды при неясном утреннем свете кое-как собралась. На работу, как на праздник! Не хочется выходить в такую погоду из дома, но есть такое самое важное для человека слово – надо. Открываю дверь и вижу, как к моим ногам белым лебедем подлетает бумажка. Успеваю только заметить буковки «Энергосбыт». Ну, все. Приехали. Теперь я знаю, почему с утра нет света. Ёшшь твою медь! Совсем забыла. Предупреждали же, что отключат. Ну, и чего делать-то теперь? С надеждой и одновременно с чувством полного уныния разворачиваю бумажку. Шесть триста. Мама дорогая! И где я возьму сейчас эти деньги? Зарплата только на той неделе. Ипотека, будь она неладна, уже просрочена. Кредит за Лешкину мелкоколиберную тарантайку тоже уже просрочен. Он пытается мне помочь, таксует, но этого все равно не хватает. Я же понимаю, молодой парень, деньги тоже нужны, какая девка сейчас посмотрит на нищеброда? Я все понимаю… Но что-то надо делать.

И немного-то требовалось, чтобы дыры заткнуть. Да взять не у кого. После отпуска народ, и сейчас ой как не сладко всем. Сами последний хрен без соли доедают. С такими мрачными мыслями еду в автобусе, смотрю в грязное, с дождевыми подтеками окно, и не вижу выхода. Полная безнадега рождает возмущение, которое, конечно, останется при мне и будет сидеть занозой в мозгу, пока я что-нибудь не придумаю. Почему я – специалист высшей категории, не могу свести концы с концами?! Я не хочу сказочного богатства и унитазов из золота, я просто хочу нормально жить, не считая копейки от зарплаты до зарплаты. Глупо. Глупо возмущаться тем, что не переделать. Работы полно. Мозги есть, просто нужно подумать, как их приспособить для дохода. Моя любимая Скарлетт мне подсказывает, что не надо думать об этом сегодня, мы подумаем об этом завтра, ну или хотя бы вечером, а сейчас моя остановка, и пора включаться в рабочий процесс за короткое время от остановки до офиса.

На работе ураган. Генеральный осерчал не на шутку. Народ по коридорам бегает, горестно закатывая глаза к потолку. На мой рабочий стол водрузили фигову тучу папок с отчетами – проверить надо, почему не сходятся цифры. Это же мне на неделю! А надо до завтра. Бездумно смотрю в цифры, перелистываю страницы отчетов и понимаю, что ничего не понимаю. В голове кружатся мысли о насущном. Где взять деньги?!…

Перед обедом телефон затренькал. Ну, может, хоть что-то радостное сегодня меня вспомнило. Официальный, не слишком дружелюбный женский голос представился сотрудником банка. Пытаюсь объяснить, что я все понимаю, что мне очень жаль, что обязательно заплачу в течение трех дней. Тетка, не удовлетворившись моими обещаниями, наседает, пугает суммой пени за просрочку, а я продолжаю ее уговаривать, как будто от нее что-то зависит. Отвязалась, твердо пообещав заплатить проценты. Интересно, если я их не заплачу, как они закроют мне сумму платежа? Конечно, придется заплатить. Как будто я этого не знаю. Наступило временное, обманчивое облегчение, и я погрузилась в отчеты. Да где же ты, чертова ошибка? Куда ж ты спряталась-то, гнусная черненькая циферка? Я тебя все равно откопаю, от меня тебе не скрыться… Где же брать деньги?

После обеда опять звонок. Да, я это, я, Стронцева Марина Владимировна, и про вашу ипотеку я не забыла. Когда заплачу? Конечно, с большой радостью в ближайшее время. День, от силы – два. Ага, всего доброго, и вам не хворать. С этими проще. Не такие наглые и напористые. Понимают, вроде. Тэк-с, ну где же ты делась-то, лапуля моя? Я снова уткнулась в бесконечные цифровые строчки. В глазах рябило, но я чувствовала азарт гончей, травящей кабанчика. День подходил к концу. От выпитого кофе и мелких, четких цифирей мутило, но я так еще и не могла найти сбой в стройных рядах отчетов. Папки на столе убавлялись, а к разгадке это не приближало, как и к концу рабочего дня. И вот оно, вот оно чудо! Я же говорила, что найду! И это даже не была серьезная цифра, решившая мстить за невнимательность, просто опечатка-выскочка, которую я с удовольствием и торжественно представила Генеральному. Мне улыбнулись и милостиво отпустили домой. Девять вечера. Интересно, Лешка поел уже или меня дожидается? Хоть и взрослый, но все равно дите же. Пользуясь случаем, отпросилась завтра до обеда – буду решать свои финансовые дела как-то. А дома что-то так мне обидно стало за себя, так горько, что расплакалась я прямо по-детски втихушку от сына. И помощи-то ждать неоткуда, и вера в собственные силы, и оптимизм мои иссякли. Одиноко стало очень. И тут еще женская навалилась хандра, предательски воспрянула тоска по сильному плечу, хотя я ее и морила самым страшным мором.

И тут словно озарение какое-то снизошло на меня. Так ведь есть еще последняя инстанция на этой земле! Ну, и не на земле тоже. И бабка моя всегда в трудную минуту к ней обращалась, истово осеняя себя знамением, стоя на коленях и бормоча что-то. Я маленькая была, но хорошо помню, каким умиротворенным и благостным было ее лицо, когда она, кряхтя и держась за поясницу, выползала из угла с иконами. Пусть практически не поможет, но хоть надежду какую подкинет или вразумит. А надо сказать, что я не слишком активным и послушным христианином была. В храм ходила редко, крестилась уже в сознательном возрасте. В бога верила, но без фанатизма. Молилась иногда, конечно, но как-то без особой веры в произносимые слова. Даже лампадка у меня была маленькая, и иконка со скорбными, потрескавшимися ликами в медном окладе – Матери и Сына. От бабушки досталась в наследство, а бабке от прабабки. В общем, намоленная икона была. Вы будете смеяться, но я подумала, что поддержка небесных сил, если они и существуют, как говорится, мне очень нужна сейчас. Специальных молитв я, конечно, не знала. Да и нет таких молитв, чтобы долги сами собой закрывались. Но верить-то в хорошее нужно! Собирала я мысленно все подряд. И прониклась как-то, как-то на душе увереннее стало. И еще подумалось. Да на фиг мне эти любови-моркови, сильные плечи, упование на «вдруг кто-то когда-то и откуда-нибудь придет-поможет»! Мне бы денег насущных или идею, откуда их взять. И хватило бы мне этой милости по самое не хочу. Ну, это же не так много, в конце концов. Так думала я, сложив пальцы в троегорсточку и горячо осеняя грудь крестом, вперив взгляд на древние, нарисованные неизвестным умельцем лица. Совершенно неожиданно и ничем не мотивированно по щекам поползли теплые слезы, но ни боли сердечной, ни спазмов в горле, от которых хочется криком кричать, не было. То были слезы утешения и временного, как я понимала, покоя. Ну, прорвемся как-нибудь. С божьей помощью.

Следующее утро было таким же безрадостным, как вчерашнее, но каким-то более мирным, что ли. Хорошо, что сын, на свой страх и риск, снял пломбу на счетчике, и свет дома появился. Все не так плохо и безнадежно. Я подсчитала общую сумму долгов – кредит, свет, ипотека, квартплата, накопленная за три месяца. Примерно, где-то около тридцати тысяч. Прямая дорога по банкам. Я знаю, что я – дура. Сама себе вырыла долговую яму. Но надо как-то выпутываться. Первый банк. Ноль дробь результата. Второй – такая же песня. Третий – то же самое. Кризис, мать его. Боятся людям деньги давать. Понимаю, что поделаешь…

Промерзла, промокла (зонтик, как обычно, забыла), злая на весь свет и на себя, приехала в офис. Но странное дело! Злость и отчаяние отступили настолько быстро, что я даже удивилась. Я отпустила ситуацию, и мне стало ненадолго все сиренево. Будь что будет! Ну, не вешаться же из-за этого. Я все равно что-нибудь придумаю. А сейчас надо работать. Ближе к обеду телефон сделал «пилик-пилик» – смсэска пришла. Открываю. Блииин. Поступление – «ваш денежный баланс пополнен на 23.086 копеек». Сердце екнуло и замерло. Ошибка? Нехиленькая такая ошибочка на двадцать три тысячи. Плетусь в бухгалтерию, останавливаясь через каждые три шага и ругая себя за совдеповскую, несовременную в наше нелегкое время, честность. Нет, ну если не мое – надо вернуть, а если мое – надо выяснить, откуда такой орешек для Золушки.

– Девочки, вы мне ничего не начисляли?

– Стронцева, да тебе Генеральный премию выписал с барского плеча за вчерашний отчет!

– Да вы что! Так это мое, что ли? Не ошибка?

– Твое, Мариша, твое. Заслужила, сказал.

Так. Не уронить бы лицо от радости. Губы ползли в разные стороны в непроизвольной улыбке, а в голове билось – ну я же говорила, что что-нибудь придумаю. Здравствуй, платежеспособность! Первым делом заплатила за свет, потом покрыла ипотеку, потом закинула проценты за Лешкину колымагу. А тут и, как по заказу, небесная Канцелярия разжалобилась – небо прояснилось бирюзовыми, почти летними осколками ясного неба, выглянуло солнце, окончательно развеяв тревогу и плохое настроение. Жить стало легче, жить стало веселее! Мне бы, дубине стоеросовой, задуматься бы, с чего вдруг такое волшебство, да деньги, как и счастье, глаза застят…

А чудеса, судя по дальнейшим событиям, заканчиваться не собирались. Вечером позвонила моя давняя школьная подруга и предложила позаниматься математикой с сыном своей начальницы – теткой очень небедной и щедрой. Да еще и три раза в неделю! Ну, супер же! Причем, мальчик в силу своего стеснительного пубертатного возраста категорически отказывался приходить ко мне в одиночестве и волок за собой паровозом товарища. Получается денег в два раза больше, а времени, как на одного потрачу. Не ситуация, а песня просто. Я быстренько сосчитала в уме. Шестнадцать тысяч в месяц. Неплохая прибавка. Прямо скажем, отличная просто прибавка! Объяснять я доходчиво умею, в школе десять лет отпедагогила, пока лихие девяностые не лишили меня стабильной зарплаты и заполненного холодильника. К своей новой работе за пятнадцать лет приросла душой и телом, хотя по школе я тосковала первое время очень сильно. Но дите кормить надо было. Молодой растущий организм калории требовал каждые три часа, и не просто макароны с луком, обжаренным на растительном масле, а макароны с мясом или котлетой. Помню, набрала я тогда детей на репетиторство, чтобы хоть что-то заработать. А у детей-то родители тоже не олигархи, и тоже без зарплаты сидели. Девочка одна, мама у нее на птицефабрике работала начальником цеха, рассчитывалась за занятия курицами да куриным фаршем. У меня весь балкон был этими курями завален, съедать-то не успевали. Это потом уже я догадалась с соседями натуробмен организовать. Так и жили с сыном. Выживали, точнее. Как вспомню сейчас то время, так до сих пор руки мурашками покрываются от страха, что все это может вернуться. Тут я Скарлетт понимаю…

В общем, думала я сейчас, что ни делается – все к лучшему. Потому что жизнь дорогая уж больно стала, цены растут в арифметической прогрессии, а зарплату, видимо, Дед Мороз заморозил еще лет пять назад в наказание за невыученный к празднику стишок. И этому подарку судьбы в виде двух запущенных математически оболтусов я была несказанно рада. А дальше – еще чудесатей. В среду на работу нам картошку и капусту привезли по смешной совсем цене. Ну, октябрь уж на дворе, пора было и о зиме позаботиться. Для российского человека картошка с квашеной капусткой – это наше все! Картошки нет – считай, дома есть нечего, она у нас и беда, и выручка, как мама моя говорит. И этими насущными продуктами я нас с Лешкой обеспечила совершенно безболезненно для домашнего бюджета. А в пятницу меня вызвал зам Генерального и с торжественным видом сообщил, что было вынесено решение повысить мне оклад за многолетний и, главное, плодотворный труд. Наконец-то, сподобились. Оценили. Не особенно много, но пять тысяч на дороге не валяются. Мелочь, а приятно! И потянулась дальше жизнь рутинная и обыденная, но уже без кредитных задолженностей с бесконечными звонками коллекторов и энергосбытовских буллитов. С Наталкиной легкой руки я и субботу с воскресеньем детьми загрузила. Детки занимались с воодушевлением и старанием, а мне это не тягость было, а, скорее, в радость даже. Соскучилась.

Ну, а вы сами понимаете, если у человека все спокойно в кошельке и в банке, хочется чего-то эмоционально-приятного и душевного. Воскресла, как феникс из пепла, моя грусть по сильному плечу, так удачно, как мне казалось, похороненная на дне моего заполненного бюджетными страстями сердца. Да и подруги давай тыкать носом в мою холостяцкую постель, намекая, что там уже давно никого не было. Да я и без них это понимала. Что не только в постели, но даже просто на диване очень давно никто не сидел, кроме кота и сына. Да и вообще, кроме сантехников и работников ЖЭУ с письмами счастья о долге за квартплату, дальше порога нога мужчины не ступала за последний год. И мои неугомонные, задорные подруги, почти по-гоголевски решили это дело уладить. Я не буду рассказывать, как все это происходило. И смешно, и грустно одновременно. И не уродина я, и фигура приличная, да и не старая совсем еще. Но вот не срасталось никак! У меня уже начали зреть сомнения в моей женской привлекательности, хотя я-то сама видела, что нравилась очередному подогнанному двоюродному брату сестры подруги или овдовевшему другу мужа подруги. Но звонки прекращались после нескольких дней общения, даже без намека на святая святых – мою холостяцкую постель. Может, через желудок попробовать? Подумала я и принялась осваивать заново давно забытые изысканные кулинарные технологии. С сыном мы довольно скромно относились к процессу питания. Просто, сытно и вкусно – наш девиз был…

На ужин удалось затащить только Николая Петровича, дядечку дородного, но веселого и доброго, любящего вкусно поесть. Он весь вечер нахваливал мой борщ, мясо по-французски и тарталетки, а в десять начал активно зевать и благополучно свинтил до дому. Звонил, правда, потом, говорил, что загружен работой, что перед концом года куча отчетов и прочее, и прочее… Я ровным счетом ничего не понимала! Словно пространство вокруг меня было густо забрызгано духами с антиферомонами. Ведь не было раньше никогда такого! Просто времени и сил не хватало на романтику в период выживания и борьбы с безденежьем, но я знавала и другие времена, когда отбоя от поклонников не было. Как говорится, у нас этого гуталина на гуталиновой фабрике, как грязи.

Дольше всех продержался плюгавенький, как Сан Саныч из «Девчат», но опять-таки добрый и веселый, бухгалтер Павел Николаевич. Видимо, хоть и ненадолго, но нас связали цифры. Даже в кино успели сходить. А потом и этот сгинул. А тут конец года, отчеты, отчеты, отчеты. Все закрутилось в предновогодней суете и квартальных рапортах. Не до того было. А перед самым почти праздником вызывает меня Генеральный и сообщает, что со следующего года ставит меня главным экономистом вместо уходящей на пенсию бессменной нашей Тамары Петровны, которая наконец-то решила, что пора дать дорогу молодым. А, может, накосячила чего по старости в документах. Вот это дааа! Вот это подарок на Новый год! Да за что мне такие милости-то? Ну, я неплохой работник, конечно, с цифрами дружу, с головой тоже. Но не до такой же степени, наверно. Пока шла в свой отдел по завешанным блестящей мишурой и пузатыми снежинками коридорам, размышляла. И тут меня осенило! Всплыли в голове события почти трехмесячной давности. Отключенный свет, походы по банкам, отчаяние и слезы в тот унылый октябрьский вечер. Катарсис, оглушивший меня перед иконой, и нелепое, почему-то стыдное, как тогда казалось, взывание к Небу с просьбой о помощи, и полустертые уже в памяти, бредовые слова о том, что на кой мне эта личная жизнь сдалась, если жрать скоро будет нечего… Все встало на свои места, словно нужные пазлы легли в нужные пустоты, и картинка сложилась. И премия на следующий день, и Наталка с сынком начальницы, и даже картошка, и шарахающиеся от меня, как от бешеной собаки, мужики – все было не случайно! А сегодня контрольный выстрел, как говорится. Меня аж пот прошиб. Но так же не бывает! Шагреневая кожа какая-то. Вот возьму сейчас и позвоню Павлу Николаевичу, проверю. Не такой уж он и плюгавенький, нормальный мужик. Позвонить? Нет, ну согласитесь, ведь так же не может быть, правда?