Читать книгу Тьма и Укалаев. Книга первая - Озем - Страница 10

Старый город. Ленинский район

Заброшенный Кутуевский парк

Богдан Тенишев

Виталий Микушин

Ануся Рожкова и ее укалаевские подруги – Наташа Мухина, Любина Горбунькова.

Богдан – Наконец-то мы на месте.

Микушин – Вы не ошиблись? Какой дурак это называет парком? Пустырь, развалины и ямы – и ни одного фонаря, хоть глаз выколи…

Богдан – Виталик, дружище, не требуй невозможного. А парк здесь был давным-давно, с его созданием начался новый этапом в укалаевской истории, да, да! Видишь ли, Укалаев – типичное уральское поселение, выросшее вокруг завода в окружении девственных лесов. Раньше леса здесь простирались везде, затем уральская металлургия подъела ресурсную базу – заводы—то работали на древесном угле. Того старого укалаевского завода уже нет давно; одни развалины кирпичных строений, плотина – она до сих пор стоит, мы проезжали мимо. Разглядел приличную колоннаду? там исторический центр города. Собор, госпиталь, склады, заводская контора, хоромы владельцев здешнего хозеда, торговые лавки, казармы. Уже в девятнадцатом веке в Укалаеве строили по проектам столичных архитекторов. Превосходно сохранилось. Обширное поле деятельности для местных и областных краеведов.

Микушин – Спасибо за справку. Но ты приглашал не на экскурсию. В парк.

Богдан – Сам парк возник как причуда представителя рода укалаевских феодалов – то ли в честь жены, то ли любовницы он разбил большой парк. До революции. Днем заметишь массу интересных деталей – обломки статуй, разоренные беседки, каменные скамьи, здесь было устроено несколько фонтанов, искусственный грот. Прежние аллеи тоже без труда различимы среди чащоб – уверяю, парк в первозданном виде был великолепен. И к ужасу революционных ниспровергателей вся и всех – здешние эксплуататоры с самого начала сделали парк общественным местом, куда получал доступ каждый абсолютно бесплатно… То, что мы сейчас имеем – жалкие остатки… Тихонько. Дорожка, очевидно, была покрыта плитками, но лучше с нее не сходить… К сожалению, чувство прекрасного среди нас редкость. Парк давно используется в качестве бесплатной свалки – тащат всякий хлам, пожары нередки… Нет, очистить такие площади просто нереально… Да и для чего нести баснословные затраты? Город исторически разрастался к югу – там с семидесятых годов строили новый Комсомольский район, там сейчас основная инфраструктура, а здесь индивидуальная застройка – свои дома, бани, огороды. Историческая зона дальше…

Микушин – Слышу – собаки лают. В какую Тмутаракань меня завезли? Здесь же можно сгинуть без следа – какая романтика? Полное впечатление, что из черных дебрей выскочит кто с кистенем – даже оторопь берет…

Богдан – Я же говорю – романтика, Виталик! На север от Укалаева – вообще, девственный лес, из признаков цивилизации заброшенный Мотылевский рудник – в просторечии Мотылка. Люди не любят ходить в ту сторону. Да еще поселок аборигенов – Котуть. И странная дорога времен царя Гороха, ведущая практически в никуда – в Лешинский лес…

Микушин – Аборигенов? Я-то думал, что в округе и есть самое коренное население…

Богдан – Не совсем так. Эти жители в строгом историческом смысле являются пришлыми – с семнадцатого века, когда возник Укалаев, традиционное поселение – завод. Но до этого земли не были пустынными – здесь жили люди. Я не силен в деталях – повторюсь, для удовлетворения интереса посети краеведческий музей, его директор Завалишин прочитает восторженную лекцию про укалаевских дикарей. В наше время от первобытного народца сохранилась малая часть – живут в своем поселке, в Котуте, цивилизации там еще меньше.

Микушин – Мы, надеюсь, продираемся в чащобах не в их сторону? Лавры пионера меня не прельщают.

Богдан – Успокойся, я тоже воспринимаю романтику в разумных дозах… Да мы почти пришли. Надеюсь, ты не ободрал себе руки об эти заросли?

Микушин – Ободрал – полбеды. Ноги уперлись в какое-то возвышение. Здесь увал. Здоровый. Земля вздыбилась.

Богдан – А? Что говоришь?

Микушин – Говорю, что у меня просто нет слов.

Богдан – Отодвинься… Ощущение первозданности, правда? Подними голову и отбрось мелкие мысли! Черное небо и звезды. Как далека отсюда наша родная рациональная цивилизация, что вся жизнь может показаться мелочью в сравнении с этим… У здешних мест совершенно особая властная аура, и звезды на небе почти мифические. Знаешь, старикан Завалишин любит пересказывать странный укалаевский миф про существо по имени Боливел – то ли бог, то ли человек, который возомнил себя богом, то ли вообще, чуждое антропоморфное существо; а сам миф про сон этого Боливела – вот он спит, и окружающий нас мир ему снится – снятся люди, земля, Вселенная, и вечное пламя в сердце Вселенной, сверкающие над головой звезды – все вокруг лишь сон и даже не наш сон… Дикари эти укалаи – страшненько, небось?

Микушин – Да ты поэт…

Богдан – Нет, не я поэт – великий Сергей Марон – как у него…

Ах, все пустое, идем, идем… Береги глаза… Наш Укалаев, в сущности, большая деревня. Здесь все про всех знают, и ничего скрыть нельзя – чихнешь в одном месте, и везде станет известно!

Микушин – Мне почему-то не хочется, чтобы все знали, где именно я сегодня вечером чихаю…

Богдан – Привыкай, Виталик… И чихай. На здоровье!.. Если ты здесь временно, то так ли важно, что про тебя говорят сейчас – помни, ты только снишься… Завтра для тебя уже не будет Укалаева, не будет парка, руин, не будет никого. Пустота.

Микушин – Интересно рассуждаешь, а между тем целых два года почти безвылазно торчишь в этой дыре – и безразлично, что про тебя говорят?

Богдан – Провинциальная жизнь не учит логике, а я не владел ею и прежде, в Красноустане – мой шеф, по крайней мере, мне так всегда выговаривает, когда учит жизни… Да, главное – найти понимающих тебя людей – не тех, кто учит, а кто понимает – и хоть здесь, в Укалаеве, хоть в любом другом месте…

Микушин – И что же?

Богдан – Что – что же??

Микушин – Ну, тебя понимают? Философ местечковый!

Богдан – Эк загнул, Виталик… Туго с пониманием-то – и от места не зависит. Нет, я согласен, что укалаевские жители держат приезжих на расстоянии, не доверяют – в самом деле, кто мы для них?

Микушин – Ты говорил, они просто спят за своими заборами – или даже снятся странному Боливелу… Ваш Укалаев – болото – никакой интеллектуальной или духовной жизни.

Богдан – Откуда подобный снобизм? Почему же? Есть пара – тройка персонажей, можно пообщаться при желании. Назову для примера. Бикташев Игорь, журналист, ты его обязательно увидишь на канале Светозара. Иван Степанович Серостанов, местный Кулибин, бывший главный метролог на заводе – теперь пенсионер. Директор музея Завалишин Лев Борисович – рьяный укалаевский патриот. Или вовсе оригинальная личность из аборигенов, зовут Жириком – нет, я серьезно… Даже больше, чем три, получилось…

Микушин – Сборище мыслителей! В образованном обществе в областном центре встретишь больше.

Богдан – Не спорю. Но там не будет подобного неба, звезд, ощущения отрыва… Что есть наша жизнь, Виталик? Вот твоя жизнь?.. Ах, да, мы пришли.

Микушин – Уверен? После блуждания в темноте любое разумное существо покажется мне фантомом.

Богдан – Кто говорит о разумном существе? Если не ошибаюсь, мы приехали сюда ради женщин!

Микушин – Ты предложил безумную затею.

Богдан – А ты последовал.

Микушин – Нет бы мне вовремя остановиться – да знаю, знаю, всему виной сны!.. Смотри, вон там между ветками что-то белеет… Спуститься надо с увала?

Богдан – Это кирпичная стена от прежнего дома – если не ошибаюсь, от склада купца 3 гильдии Серостанова, что торговал китайским шелком, чаем, фарфоровой посудой и вином, богател и в свободное время меценатствовал… Сгнили косточки купца давно, на Межуйском кладбище поглядите – там каменные купеческие склепы… Да не трясись ты, Виталик, живы будем – не помрем. Что нам сделает призрак того купчика? Мы именно сюда идем… Позвольте поприветствовать вас, прекрасные дамы!

Микушин – Сильно сказано, Богдан.

Богдан – Эгей! Какое здесь эхо…

Ануся – Привет, дядя. Кого ищешь?

Богдан – Да вот ехали мимо… Ехали мы ехали – и вдруг приехали. Пока до вас добрались – проплутали.

Ануся – Я так и думала. Чем вам помочь?

Богдан – Ох, и не знаю, чем помочь, просто ума не приложу. Разве оберег какой от покойных купчиков, бродячих призраков, жестоких ранек… Лучше ты сама скажешь!

Ануся – А ты особенно не умничай, дядя… Обереги для разных целей предназначаются – двурогий ояльский сучок или там перышко утренней птички Мерет, камешек с глубины от Дии… Только не всякого оберег спасает. Мы тут с подружками тоже сидим, скучаем, глядим на дорогу – вдруг проедет кто молодой, красивый или богатый…

Богдан – Похоже, вы дождались.

Ануся – Вот и я девчонкам говорю: хотя бы богатый случился! Вдруг проедет, посмотрит и задержится – уж мы не пропустим.

Богдан – Да, не пропустите ненароком.

Ануся – Не тревожься, дядя. А пока, может, прокатимся? Возьмете девушек в свою компанию?

Богдан – Куда, например?

Ануся – Куда вы сами собирались?

Богдан – Не знаю – ночь длинная, найдем занятие, как считаешь?

Ануся – Занятие всегда найдется. Вас двое?

Богдан – Ага. А вас трое?

Ануся – Правильно! Что, перебор?

Богдан – Можем, конечно, взять и двоих. Тогда одна твоя подружка останется здесь – по-прежнему смотреть на дорогу и мечтать.

Ануся – Нет уж! Давайте не будем бросать подружку.

Богдан – Ладно, она немного места занимает… Пошли, что ли? Тачка здесь близко.

Ануся – Таксу знаешь?

Богдан – Обижаешь! Все, как положено. Или предпочитаешь вперед?

Ануся – Мужики вы вроде нормальные, не шалопуты какие-нибудь. Пошли!

Богдан – Опять на увал взбираться? Ноги переломаешь!

Ануся – Ну, тебя-то я знаю, дядя. А твой приятель, похоже, проглотил язык? Пусть что-нибудь скажет. Эй, ты приезжий?

Микушин – С чего ты взяла?

Ануся – Никогда тебя раньше не видела.

Микушин – А ты знаешь в лицо всех мужчин в городе?

Ануся – Ну, всех – не всех, но чужаков отличаю сразу.

Микушин – Редкая память!

Ануся – Не хочешь говорить – не говори. И так ведь говорят: вы за это не платили!

Микушин – Мы, вообще, еще ни за что не платили. Надо разобраться, а стоит ли платить – за иной бросовый товар приходится приплачивать покупателю.

Ануся – Ты не на базаре – здесь не торгуются.

Микушин – Почему нет? Я с местными расценками не знаком, с качеством товара тоже – у вас существует прейскурант услуг?

Ануся – Смотри, какой умный дядя! Ты умный, да? А если такой умный, то ты, наверное, и богатый дядя? Именно такие всегда жлобствуют.

Микушин – Тебе сколько лет, пигалица?

Ануся – Все мои! Вы что же, решили прокатиться ночью, подцепить любых дур и попользоваться на дармовщинку? взять тепленьких да беззащитных? Я только свистну – отыщется кто-нибудь для разборок.

Микушин – Ого, у вас здесь все поставлено всерьез, девочка! Так вот, ты моих денег не считай – лучше посчитай собственную цену. Это лишь говорят, что дареному коню в зубы не смотрят, а ты ведь не лошадь – и вовсе не подарок, не так ли?

Ануся – Может, и не подарок, однако рядом жеребцов тоже не вижу… Не тревожься, я себе цену знаю, и также знаю, что многие из вас не желают платить! И не надейся!

Микушин – Чего ты сразу причисляешь нас к этим «многим»? Может, мы, как раз, и немногие?

Ануся – Кончай лапшу вешать! Гоните деньги вперед! Только после оплаты будем разговаривать.

Микушин – Для одних только разговоров многовато будет?

Ануся – Опять умничаешь? В таком случае разбежимся. Останови тачку, слышишь!

Богдан – Тихо, тихо! Нам незачем сориться, не для этого мы собрались. Не ерепенься, Виталька! И ты тоже поостынь, дорогая.

Микушин – Ты зачем перед нею расстилаешься? Она девка, проститутка – вот кто она такая!

Богдан – Потише. Ты что, белены объелся? Мы же договаривались отдохнуть, приятно провести время. Тебе вожжа под хвост попала? тянет разругаться и выбросить их на дорогу? Нет, ну я не против, если это твой способ расслабиться. Я-то предпочитаю нечто традиционное. В любом случае за развлечения нужно платить – что в Красноустане, что в Укалаеве… Ты тоже не лезь в бутылку, дорогая, мы никогда не пользуемся забесплатно. Я тебе обещал, что все будет по порядку – так и будет!

Ануся – Выясняй сам со своим другом. И ты прав: в любом случае и этот способ поразвлечься имеет свою цену!.. Не забывайте, нас трое – так что с вас за троих.

Богдан – Ладно, ладно. Ну что, мир?

Ануся – Мир, чего уж там…

Богдан – И ты все же неправа. Ты как, вообще, серьезно дела ведешь?

Ануся – Многие из вас ездят по этой дороге, и многие останавливаются, шляются в Кутуевском парке по ночам. И угождать каждому – пупок развяжется…

Микушин – Да, все ясно и просто, прямо по прейскуранту, романтика в перечень услуг не входит.

Ануся – Чего – чего, дядя?

Микушин – Нет, ничегошеньки. Ты, я вижу, любительница поболтать со многими мужчинами на дороге.

Ануся – А почему бы не поболтать? Не боись, это ведь бесплатно, и никаких денег не стоит.

Микушин – Ты что, считаешь себя неотразимой куртизанкой? Роковой красавицей, от чар которой рушатся царства?

Ануся – Ты чего? Конечно, каждый может обидеть слабую девушку…

Микушин – Какая ты девушка? девушки по ночам в Кутуевском парке подолы не треплют и в машины к незнакомым мужчинам не прыгают – девушки сейчас дома в постелях спят.

Ануся – Ты к словам цепляешься и сразу оскорбляешь?

Богдан – Тебя обидишь… Ты себе цену знаешь. Кстати, ты сейчас назвала побольше, чем обычно.

Ануся – Так довели же меня… Чем займемся?

Богдан – Да как обычно: вперед ресторан Мицкисов, и далее по программе…

Ануся – Как обычно? Ну и цена будет, как обычно. На нас троих.

Богдан – Вас трое, однако нас только двое, ты не считаешь.

Ануся – А что вас считать? Это вы считайте, когда выбираете. Посадили в машину троих – значит, и цена будет за троих.

Богдан – Точный расклад. Ладно, вы втроем нас не объедите и не обопьете, а дальше как получится…

Ануся – Твой приятель согласен? Он, наверное, уже выбрал и все рассчитал по своему прейскуранту – уж я-то ему никак не подойду.

Богдан – Спроси у него сама – чай язык не отвалится.

Микушин – Нет, именно ты и подойдешь – только ты!

Богдан – Вот видишь! Они хорошие девочки, только, дорогуши, выкиньте ваши папиросы, а то салон пропахнет вашей дешевой гадостью.

Ануся – Ты, дядя, угости, чем получше!..