Читать книгу Пробуждение Петра Ларса - Павел Аравин - Страница 2

Скромный и тихий провинциальный город, каких в этой, изолированной от всего остального мира, стране, тысячи. Этот город по своему внешнему виду и пейзажу почти ничем не отличается от других, таких же как и он, населенных пунктов. Называется он Южнолесинск. Название такое ему дано потому, что рядом находится густой непроходимый лес, таким образом взращенный в течении нескольких десятилетий, чтобы ни у кого не возникло желания пройти через эту чащу. Причина в том, что в лесу, относительно недалеко от города, проходит государственная граница.

В скромном Южнолесинске есть свои формальные достопримечательности. Пара-тройка памятников нынешнему и предыдущим руководителям государства. А также дома XIX – начала XX веков, построенные еще в классическом стиле, их в этом городе чуть менее половины, и они считаются памятниками архитектуры, охраняемыми местными властями. Также есть парочка музеев, дом культуры, небольшой оперный театр и кинотеатр. Остальное в этом городе – это просто серые и унылые улицы, простирающиеся вдоль панельных домов, школ, больниц, библиотек и других учреждений. Большая часть построек в этом городе находится далеко не в идеальном состоянии, у многих зданий даже штукатурка обваливается. Но люди, живущие здесь, этому факту особого значения не придают. У них совсем иные дела и заботы. Главное в их жизни даже не эти самые дела и заботы, а то, что жители Южнолесинска постоянно размышляют о вечном. Точнее, о том, что в этой стране считается таковым.

Страна, в которой находятся такие, как этот, скромные и унылые провинциальные города, населенные такими же невзрачными жителями, называется Рудония. Она является диктаторской страной, в которой уже более ста лет правит так называемая партия народных традиционалистов. Эта партия пришла к власти в 1897 году в результате государственного переворота, при котором была свергнута монархия и учреждена республика с единственной правящей партией. Ценности этой партии заключаются в практически полном неприятии всего нового и чуждого устоявшейся культуре и традициям. Рудония полностью изолировалась от остальных стран, так как считает их «предательскими», но «предательскими» не в том смысле, что они лично Рудонию предали, а в том плане, что они «предали» традиционные устои, которые таковыми считаются в Рудонии.

Главным в этой стране считается полное следование тем принципам, которые дал Высший Разум по имени Дарэ, пришедший с другой планеты. Учение Дарэ является очень догматичным, со своими сверхъестественными представлениями о появлении и жизнедеятельности мира, поэтому любая научная мысль здесь напрочь отвергается властями. Кто-то из жителей относится более ревностно к Высшему Разуму, кто-то менее. А кто-то в него вообще не верит, но скрывает это, дабы не нажить себе проблем, потому что публичное выражение своего неверия в Высший Разум Дарэ крайне не приветствуется.

В городе Южнолесинске, далеко на его окраине, располагается небольшой микрорайон, состоящий из частных деревянных домов, впрочем, имеются там и панельные пятиэтажки, большинство из которых стоит уже не первое десятилетие. Здания эти разделяются лесопарками и весь жилой массив примыкает к тому самому приграничному непроходимому лесу. Микрорайон так и называется – Лесной. Рядом с одним из таких лесопарков расположена школа-интернат для детей-сирот.

Здание интерната было построено в середине XX века и в нем живут около четырехсот детей. Этот дом специально расположили именно в таком отдаленном микрорайоне для того, чтобы скрыть неприглядное заведение от глаз большинства населения, потому что власти страны не очень любят выставлять напоказ то, что считается реальной проблемой для этой страны и для этого общества. Здание школы довольно обветшалое, двор давно зарос густой растительностью, да и внутри интерната ситуация не выглядит более обнадеживающей, так как в нем уже несколько десятилетий не делали никакого ремонта, а тот ремонт, что был сделан, был выполнен очень плохо и поэтому мало что изменилось. Большинство ремонтных работ в этой стране, выполненных за государственный счет, делаются, по сути, ради галочки, и очень мало прикладывается усилий, чтобы что-то исправить, особенно если речь идет о домах в провинциальных городках. В большей степени это касается приграничных районов, находящихся далеко от столицы Рудонии.

На территории школы-интерната находятся: корпус для проживания детей-сирот и учебный корпус с различными кабинетами. Детей в этой школе обучают, в основном, истории, литературе, дарэлогии (учении о Дарэ). Этим предметам уделяют много внимания; в меньшей степени здесь изучают арифметику, природоведение и некоторые другие предметы из числа точных или гуманитарных наук.

В тот дождливый осенний день в одном из учебных кабинетов шел последний урок. Это был урок истории. В кабинете занимались ученики шестого класса, примерно двадцать детей, мальчиков и девочек здесь было почти поровну. Преподавателя истории звали Виолетта Мстиславовна. Она, как и большинство учительниц в этой школе, являлась особой очень и очень строгих нравов, так как была взращена и воспитана в культуре своего государства, со всеми его идейными аспектами. Немалое влияние на формирование ее мировоззрения оказали также местные средства массовой информации, как, впрочем, и на большинство жителей этой страны. Телевидение было с единственным государственным каналом, радио вещало с единственной радиостанции, то же касается газет, идейной литературы и многого другого. Виолетта Мстиславовна была одета в официальный костюм фиолетового цвета, ее волосы темного оттенка уложены в строгую прическу.

В тот день она, вот уже который урок, с большим упоением рассказывала детям историю Рудонии XIX века. Речь шла о великих делах, которые совершали национальные герои той эпохи. Подвиги большинства этих героев заключались в борьбе с внешними и, особенно, внутренними врагами. Под внешними врагами она подразумевала «предательские» страны, которые, по утверждению учительницы, хотели «напасть на Рудонию и растерзать на части», потому что, по ее мнению, Рудония является могущественным государством, а, следовательно, и лакомым куском для «врагов». Также, армия Рудонии, согласно официальной истории, постоянно совершала акты самозащиты от провокаций внутренних врагов. Под внутренними врагами Виолетта Мстиславовна подразумевала тех граждан Рудонии, кто однажды позволили себе «предать» страну. Но «предательство» страны самими гражданами заключалось не в том, что они совершали конкретную государственную измену, а в том, что они просто однажды публично усомнились в правильности идей режима государства, в котором они жили. Как только это происходило, их подвергали клевете и предавали суду. Вскоре, они либо умирали в тюрьме, либо были казнены. XIX век в официальной истории Рудонии считался «золотым», несмотря на то, что это еще была монархическая эпоха. «Предатели» же монархического режима отнюдь не относились к будущей партии народных традиционалистов, которые в конце этого ХIХ века совершили государственный переворот.

Пока учительница рассказывала о победах и успехах рудонских национальных героев, большинство учеников внимательно ее слушали. Кто-то слушал искренне, кто-то делал вид что внимательно слушает, так как за невнимательность учеников могло ждать наказание: от неудовлетворительной оценки за поведение до публичной порки на глазах у всего класса. Порки случались крайне редко, ввиду того, что мало было таких детей, которые бы открыто демонстрировали свое безразличие. Внимательность являлась здесь, как и в других учебных заведениях, обязательной, по причине требования государства, чтобы дети максимально усваивали те идеи и такой же взгляд на них, которые преподавали им учителя. Педагоги же обязательно должны были быть беззаветно преданы идеалам Рудонии, это являлось одним из главных условий зачисления на работу в учебные заведения.

Среди детей, на самой задней парте, сидел ученик по имени Петр Ларс, относительно худой, несмотря на пухлые щеки, мальчик двенадцати лет, с каштановыми волосами, зачесанными на правый пробор, и одетый в строгий костюм-униформу, которую носили все ученики: черные брюки, черный пиджак и серая рубашка. Вместо пиджака ученики также могли носить черную жилетку. В свободное от занятий время ученики могли надевать что-то другое, например, клетчатую рубашку с теми же, форменными, брюками. Девочки носили, конечно, юбки, но они тоже были черного цвета, а, в остальном, их одежда ничем не отличалась от одежды мальчиков. Все ученики обязаны были надевать черно-белые полосатые галстуки, соответственно двум цветам флага Рудонии, на котором сверху помещался черный цвет, а снизу белый, что означало: «строгость побеждает волю». Учителя-мужчины также носили такие галстуки, а женщинам разрешалось прикалывать на лацкан черно-белый полосатый бант.

С Петром рядом должен был на том уроке сидеть одноклассник и одновременно сосед по комнате Николай Волков, но он почему-то так и не пришел на занятия, хотя и сказал Петру, когда тот собирался на урок, что придет попозже.

Петр, вместо того, чтобы слушать и записывать за учительницей важные детали сказанного ею, сидел и обычным карандашом рисовал картинку. Так как мальчик занимал самую заднюю парту, учительница долгое время не замечала того, чем он занимается. На своем рисунке Петр пытался изобразить город своей мечты, каким он его себе представлял. Но, поскольку рисовать Петр умел плохо, у него это получилось немного криво и неразборчиво. На рисунке было изображено звездное небо, земля и дома с разным количеством углов. У Петра было в тот день не очень хорошее настроение, к тому же его огорчал пасмурный вид за окном, поэтому мальчик решил занять себя рисованием картинки. В регионе где жил Петр, осадки не являлись редкостью, скорее наоборот, выпадали очень часто, что и происходило за окном в тот момент; к тому же Петр очень не любил уроки истории, ненавидел также и саму учительницу Виолетту Мстиславовну, которая была еще и их классным руководителем. Он вообще практически ничего и никого не любил в своей школе-интернате. Большинство учителей и учеников также относились к Петру, мягко говоря, не совсем благосклонно, даже несмотря на то, что он неплохо учился – был хорошистом и довольно неконфликтным человеком. Причина такого отношения к нему заключается в том, что он нестандартно мыслил, в отличие от остальных учителей и учеников. На уроках истории и дарэлогии Петр мог задать неудобные вопросы по поводу тех или иных фактов, утверждаемых учителями, но педагоги, как правило, быстро затыкали ему рот, угрожая при этом поркой. До телесных наказаний дело не доходило, но Петру часто снижали оценку по поведению, что могло в дальнейшем плохо повлиять на общую аттестацию, от которой, в свою очередь, во многом зависела дальнейшая судьба учеников, когда они покидали школу-интернат. Сам Петр Ларс не сознавал недопустимости тех вопросов, которые задавал, и искренне не понимал, почему к этому так негативно относятся учителя, просто прерывают его и не объясняют их неправомерность, если она в этих вопросах, конечно, есть. Большинство одноклассников тоже относились к Петру плохо – по причине своей покорности учителям и преданности идеям, которые эти учителя до них доносили, ведь школьная программа была, по большей части, заточена именно на идеологическое формирование сознания будущих взрослых граждан Рудонии.

В тот день, о котором идет речь, ученик по имени Стас, плотный черноволосый крепыш, сидевший за партой перед Петром, и усердно все записывающий за учительницей, неожиданно сломал грифель своего карандаша. Стас начал оборачиваться назад, чтобы залезть в свой портфель и взять оттуда точилку, и тут неожиданно увидел, как Петр дорисовывает свою картинку. Стас тут же, даже не успев еще повернуть голову обратно в сторону учительницы, закричал на весь учебный кабинет:

– Виолетта Мстиславовна! Виолетта Мстиславовна! Петр опять Вас не слушает.

Учительница даже немного испугалась от такого неожиданного крика Стаса и строго спросила:

– Ты чего так раскричался? Ты что, забыл, что перед тем, как во время урока что-то будешь говорить учителю, должен поднять руку, и я после этого даю право слова! Или же, когда я захочу, чтобы ты мне что-то отвечать начал, я сама тебя спрошу!

– Извините, пожалуйста, Виолетта Мстиславовна, я так больше не буду, – стыдясь, ответил ей Стас.

– Так – это как? Как я сейчас сказала? – с долей сарказма спросила у Стаса учительница.

– Нет, как я сейчас сделал, без спроса начал Вам что-то кричать, то есть говорить, то есть… – растерянно отвечал ей Стас.

– Ладно, все, можешь успокоиться, но в следующий раз уже буду к этому строже относиться! – сердито оборвала его учительница и после секундной паузы спросила у Стаса:

– Так что ты там про Петра сказал? Что он там делает?

Петр напрягся в этот момент, постаравшись руками закрыть рисунок и, в то же время, с деланным безразличием стал смотреть в сторону учительницы. А тем временем Стас отвечал учительнице:

– Я сказал просто, что Петр Вас не слушает, он своими делами тут занимается.

Последние слова Стас произнес с некоторой ухмылкой. А Виолетта Мстиславовна переспросила:

– Ну, какими еще делами? Ты можешь конкретно ответить?

– Да какой-то рисунок он тут рисует. Вон, он его руками прикрыть пытается, – ответил ей Стас.

– Так-так! Это же наш «умный не по годам» Петр, – Злобно прошипела учительница, подходя к парте, где сидел Петр. Подойдя вплотную к Петру, она на него прикрикнула:

– Ну, чего ты там прячешь? А, ну, убрал руки оттуда!

Петр, понимая, что сопротивляться бесполезно, убрал руки от рисунка и в то же время продолжал с безразличным взглядом смотреть на Виолетту Мстиславовну. Учительница, увидев листок бумаги, тут же схватила его и сказала:

– Что это за чушь тут нарисована?

– Это, э-э.. я в общем… пытался изобразить все Вами сказанное в этом рисунке. – с чувством некоторой неловкости промычал Петр.

– Изобразить? Сказанное мной? В этом? Тут же просто какие-то бесформенные домики и звезды на небе нарисованы, – с недоумением воскликнула Виолетта Мстиславовна, после чего развернулась и пошла обратно к доске, поворачивая бумажку с рисунком так, чтобы весь класс увидел. Некоторые дети начали хихикать. Учительница спросила:

– Как вы думаете, имеет ли нарисованное на этом куске бумаги какое-то отношение к тому, о чем я Вам рассказывала?

Три или четыре ученика из класса крикнули «нет», остальные промолчали. И, тогда, учительница обратилась к Петру:

– Вот! Никто из твоих одноклассников так не считает. Что ты на это, Петр, можешь сказать?

– Я думаю, что мне, наверно, лучше знать о том, что на этом рисунке было мною же изображено, – с умным видом ответил Петр. На это учительница возмутилась:

– Ах, вот оно как! Тогда, может, ты скажешь мне, о чем я сегодня говорила на уроке истории?

– О национальных героях, э-э… девятнадцатого века, – еле вспомнил Петр.

– Вообще-то не только о них. Ну, ладно, а о каких именно героях, если не секрет, я говорила? – ехидно спросила учительница.

– Ну… их там много было, всех не упомнишь, если честно. Да мы вроде и так великая страна, так что все нормально, – ничуть не смутился Петр.

– Ненормально! – Сердито закричала Виолетта Мстиславовна, – Ненормально! Ненормально не знать имен героев своей страны, которые сделали все для нашего с вами благополучия. А, ну-ка, ответь Петр, в каком году национальный герой Василий Щепка застрелил гнусного предателя Стрелкина, а?

Петр, пытаясь вспомнить год и, вообще, кто такой Василий Щепка, все-таки не смог сказать ничего внятного, а учительница изрекла:

– Ну вот, Петр, ты не знаешь, а говоришь, что слушал.

Затем Виолетта Мстиславовна, предварительно скомкав и выбросив в мусорное ведро бумажку с рисунком Петра, пошла к столу, достала журнал, и сказала:

– Значит так, Петр, ты сегодня получаешь неудовлетворительную оценку за поведение.

– За что?! – воскликнул Петр, пристав со стула.

– Ты что, глухой? – иронично спросила учительница, – Я же сказала, за поведение.

– Нет, в смысле, за что мне неуд по поведению? – возмутился Петр.

– Как за что? За то, что ты не слушал мою лекцию во время урока, – пожала плечами Виолетта Мстиславовна, помолчала и добавила:

– Скажи спасибо, что я не выпорола тебя.

Возбужденный от ее несправедливых нападок Петр сел обратно на стул и после этого толкнул в плечо Стаса. Тот обернулся и сказал угрюмо:

– Что тебе надо?

– Мне что надо? Ты зачем, дурак, начал на весь кабинет про меня кричать, а? – шепотом спросил Петр, на что Стас ему невозмутимо возразил:

– Ну, как! Чтобы ты ее слушал в следующий раз, а не чушь всякую рисовал. Она теперь точно будет знать, что я лоялен. Более того, за это мной будет гордиться Высший Разум.

– Откуда ты знаешь? Ты у него что, лично спрашивал, будет ли он тобой гордиться? – иронизировал Петр.

– Заткнись! – буркнул Стас.

А Петр добавил:

– Тебе же самому учительница чуть ли не сделала выговор.

И в этот момент Виолетта Мстиславовна неожиданно спросила у Петра:

– Кстати, Петр, а где этот твой дружок очкастый, Волков Николай? Я его почему-то сегодня вообще не видела.

– А почему Вы меня об этом спрашиваете?

– Как почему? Вы же, вроде как соседи по комнате, или я ошибаюсь? – сердилась учительница, – Тебе должно быть виднее.

– Я точно не знаю, почему он не пошел, я когда собирался, он просто лежал на кровати и… – заволновался Петр.

– И…? Ну, давай, продолжай! – настаивала учительница. Петр начал выкручиваться:

– И… я просто уже торопился и не успел ему ничего сказать или спросить. Может, он плохо себя чувствовал, откуда я знаю.

– Что за отговорки странные у тебя, Петр? «Не успел», «торопился». Что это ты такое делал, после чего тебе надо было именно торопиться? А «этого» надо было силой трясти, тащить за собой, как угодно, лишь бы он был здесь, если ему, конечно, действительно не было плохо, как ты предположил. Хотя это, знаешь ли, тоже не всегда является поводом для отдыха или отгула.

Виолетта злыми глазами смотрела на мальчика, словно хотела его просверлить своим взглядом насквозь.

– «Этого трясти» – это Вы про Николая? – испугался Петр.

– Разумеется! – иронично ответила Виолетта Мстиславовна. Она решительно встала из-за стола: – Так, я сама, в таком случае, зайду к вам в комнату после занятия, чтобы задать Николаю Волкову пару неприятных вопросов.