Читать книгу Пробуждение Петра Ларса - Павел Аравин - Страница 3

Сразу после этого разговора зазвенел дребезжащий от старости звонок в коридоре и урок истории закончился. Ученики стали потихоньку покидать кабинет. Петр вышел одним из последних и, проходя мимо мусорного ведра, куда Виолетта Мстиславовна выбросила бумажку с его рисунком, незаметно и аккуратно достал рисунок, положил в карман своего пиджака и вышел из кабинета. Идя по сырому коридору с опущенной головой, с унылым выражение лица, Петр прошел мимо бегающих детей, и некоторые из них стали его толкать.

Кто-то сделал это неосознанно, по причине хорошего настроения в связи с окончанием уроков, а кто-то и специально, чтобы показать свое отношение к мальчику, известному тем, что осмеливается задавать всякие нехорошие вопросы, портя тем самым репутацию школы-интерната.

Петр шел через сырой и безликий коридор, чтобы попасть в жилой корпус, при этом он уныло разглядывал плохо приклеенные плакаты и листовки различного идеологического содержания – единственное, что как-то разбавляло цветовую гамму серых, почти обесцвеченных стен. Вдруг Петр обратил внимание на новый плакат с портретом вождя государства Витольда Аристова, под чьим изображением было написано: «Я за политику великих традиционалистов и против предателей». Петр, увидев этот плакат, усмехнулся про себя:

– Да, неужели. А я уже полагал, что вдруг ты как-то по-другому думаешь.

Дойдя, наконец, до самого конца одного из коридоров корпуса для проживания, он зашел в свою двухместную комнату, чуть менее обшарпанную и сырую, чем коридор, кинул к тумбочке портфель, и увидел, что на кровати возле стены все еще лежит Николай Волков, худой, с прямыми русыми волосами мальчик, носящий огромные четырехугольные очки с металлической оправой и такую же, как у Петра униформу в виде рубашки, черных брюк. Но вместо пиджака, какой носит Петр, Николай носит жилетку. Для выхода на улицу детям, в холодное время, полагалась куртка или пальто. Петр подошел к кровати приятеля и стал его тормошить. Тот резко проснулся и испуганно вскрикнул:

– А-а-а, кто это?

– Спокойно, товарищ, спокойно. Это всего лишь я. – успокоил его Петр, садясь перед ним на свою кровать.

– А, это ты «всего лишь». Я уж думал, другие одноклассники. Или, еще кто хуже. Учителя там всякие, – постепенно успокаивающимся голосом сказал Николай, переходя из лежачего положения в сидячее.

– Да нет, все нормально, – улыбнулся Петр, но тут же вспомнил вопрос учительницы по поводу отсутствия Николая на уроке. Выражение лица Петра почти сразу поменялось:

– Хотя, ты знаешь…

– Что? – взволновался Николай.

– Да тут Виолетта Мстиславовна меня спрашивала по поводу тебя. Она спрашивала, мол, почему тебя не было на уроке, – ответил Петр, поправляя свои каштановые волосы, – и, кстати, почему тебя не было на уроке?

Николай побледнел от сказанного Петром и сказал, прикрывая лицо руками:

– Да меня не один урок не было на занятиях! Я, вообще, весь день на занятиях не был. Мне же за это влетит. Почему я раньше об этом не подумал?

– Так! А почему же тебя сегодня вообще на занятиях не было? – удивился Петр.

– Да потому, что настроение не то. Этот дождь за окном. Хотя ладно, не столько в дожде дело, сколько в том, что…

– Ну, что? – настаивал Петр.

– Что у меня настроения не было, – повторил Николай, надевая очки. В них его лицо стало казаться еще бледнее.

– Ты же это уже сказал! Только что, – закатывая глаза, заметил Петр.

– Ну, да.

– В чем, конкретно, причина твоего плохого настроения? – продолжал настаивать Петр.

– Да, мне все надоели! Одноклассники, учителя, отдохнуть от всего этого хочется. Одноклассники надо мной смеются, учителя многие тоже.

В словах Николая было столько отчаяния, что Петр с удивлением на него посмотрел.

– Отдохнуть? Во время учебного процесса? Тебе что, выходных мало? Тем более, что сегодня последний учебный день на неделе, мог бы и потерпеть денек хотя бы, а?

– Да! Мало! – резко ответил Николай.

– Ух, ты! А чего так? – с долей иронии переспросил друг, на что Николай жалобно протянул:

– Да ничего. Надоело, говорю же.

– Ты опять повторяешь то, что уже говорил, – заметил Петр.

– Ой, ну и ладно! Что с того, что я повторяюсь иногда?

– А зачем ты возмущаешься? Да ничего, странно просто, – пожал плечами Петр.

– Что странно-то?

– Да просто, ну… зачем как бы повторятся, если ты и так уже это сказал? – настаивал Петр.

– Ну, получается у меня так, я ничего не могу с собой поделать. Кому-то это не нравится, да.

Было ясно, что настроение у Николая совсем испортилось, и вопросы Петра этому еще больше способствовали.

– Например, одноклассникам некоторым и учителям? – иронизировал Петр.

– Это не смешно! – возразил тут же Николай.

– Ладно, ладно. Я шучу. – Успокаивающе подмигнул Петр. Ему стало жалко приятеля. Худой очкастый Николай все принимал всерьез: он нахмурился и попросил:

– Лучше так не шути…

– Я прекрасно понимаю твои чувства, – вежливо и интеллигентно произнес Петр.

– Да? А зачем тогда так шутить? – возмутился Николай.

– Ну… нравится мне шутить иногда. Что здесь такого? Я же не со зла, в любом случае!

– Что значит «что здесь такого»? – не прекращая, возмущался Николай.

– Ладно, слушай, давай эту тему мы закроем! А то и так уже слишком много лишних вопросов, – прервал его Петр.

– Ну, ладно, – сказал Николай, опустив вниз глаза, посмотрел на серый, затоптанный пол и, затем, продолжил:

– Ты извини меня за это, просто я уже серьезно устал и от учебы, и от учителей, и от одноклассников. Мы в шестом классе сейчас учимся, после еще пять придется. Не знаю, выдержу ли я это. Хочу улететь в какие-нибудь далекие края, где бы всего этого не было, где бы я мог жить спокойнее!

Николай уже улыбался, но лицо его оставалось грустным, даже скорбным. Он глубоко вздохнул и, проходя в сторону окна, махнул рукой в сторону приятеля. Затем он сел на правую сторону подоконника, напротив кровати Петра.

Петр тут же уселся на левую сторону подоконника возле Николая, оба они посмотрели в окно, увидели унылый двор и дождь, и тут Николай грустно произнес:

– И еще – вот то, что я вижу за окном, меня совсем не радует. Дурацкая осень. Ты только посмотри на это!

– Да, погодка сегодня подкачала, – подхватил Петр.

– Сегодня? Да она почти все время у нас такая, особенно осенью, – недовольно возразил Николай.

– Зато зимой снег идет.

– Ну спасибо, утешил, – ответил Николай. Он снова поправил очки, которые плохо держались на его узком лице, и продолжил:

– Вот почему у нас так уныло все за окном? Ходишь по улицам – одним и тем же, и все так тоскливо и серо. Почти ничего интересного не происходит, все плохо. Только позитивные плакаты с нашим вождем, который нам говорит о том, как у нас все хорошо, хотя у нас ни разу не был.

– Нет, подожди, может он просто занятой человек и не может на все города разорваться? – возразил Петр.

– Ой, не знаю. Это же насколько занятым он должен быть, чтобы за пятнадцать лет, сколько он правит, до нас не дойти. Хоть что-то же можно было бы сделать? Не знаю…

И тут Петр, чтобы переменить тему, предложил Николаю пойти в столовую:

– Слушай, мы так ужин пропустим! Может сходим, поедим, а то я проголодался что-то.

– Давай, люблю покушать! – ответил Николай.

– Я и не сомневался в этом, – обрадовался Петр.

Выйдя из своей комнаты, они направились по коридору в сторону столовой, которая находилась не так далеко от жилого корпуса. Приятели шли не очень быстро, так как Николай, желая выговориться, продолжил диалог на последнюю тему:

– Не, ну я, например, верю в идеи партии народный традиционалистов. Они мне нравятся. Охранять порядок от всяких там пагубных вещей.

– Например, от каких вещей? – иронично спросил Петр. Приятель продолжал развивать свою мысль:

– Я, кстати, немного читал Священную книгу Танарил, именно на этом учении основаны взгляды наших властей, там сказано, что нельзя убивать и воровать, и что за подобные деяния, если человек не раскается, его после смерти, в загробном мире, ждут вечные страдания в вечном ледяном озере. Разве это не говорит о том, что учение Танарил является правильным?

Петр, удивившись, поднял брови:

– Если честно, то я эту книгу ни разу не читал, даже не открывал, что, однако, не помешало мне самому понять, что эти вещи совершать нельзя. А еще, что за логика такая? Делать добрые поступки только для того, чтобы ты не попал в вечное ледяное озеро? А где же искренность? Где добро ради добра тогда? А не просто ради спасения от ледяного озера?

Николай ничего толком ответить Петру не смог, сказав лишь:

– Э-э.. ну… не знаю…, то есть, ну, наверно, Дарэ просто хочет какую-то мотивацию дать человеку. Не знаю, главное, что в Танариле так написано. А раз написано, значит должно быть правильно.

Петр и Николай, тем временем, уже пришли в столовую и взяли картошку с котлетами, которые были, как обычно, плохо разогреты. Мальчики сели за стол, и Петр продолжил:

– Почему эта книга обязательно должна быть правильной?

– Как почему? А где по-твоему еще написана правда? – задал провокационный вопрос Николай, нацепляя котлету на алюминиевую вилку и кривыми зубьями.

В этот момент Петр понял, что данный спор лучше не продолжать, так как сам еще сомневался по поводу этих сложных тем, связанных с устройством мира и вопроса о правильности или неправильности учения Танарил, и поэтому просто сказал Николаю:

– Ладно, давай мы пока эту тему обсуждать не будем. Надеюсь, что дарэлогия нам все однажды разъяснит, ведь скоро мы должны начать изучать Танарил на этом предмете.

– Да, я тоже на это очень надеюсь. Это как раз в следующей четверти будет, – воодушевленно сказал Николай.

Некоторое время приятели молча жевали холодные невкусные котлеты.

– Кстати, а где ты взял эту книгу, Танарил? – спросил, насытившись, Петр.

– Так я в библиотеке нашей взял почитать немного. Было мне уж давно очень интересно… что да как, много об этой книге слышал, что она священная и все такое.

Николай тоже был почти сыт, но организм его был таким, что ему все время хотелось еще что-нибудь съесть.

– Я был в библиотеке несколько раз, – заметил Петр, – Брал там некоторые литературные и документальные книги, но они не особо интересные. Писатели все будто сговорились. Все как под копирку пишут почти одно и то же. Рассказы про вождя, про то, какие замечательные традиционалисты и какие великие планы наш вождь строит на будущее. Причем этим книгам десятки лет уже, они еще при предыдущих вождях были написаны. А планы их почему-то до сих пор не сбываются. Теперь новые пишут книги с новыми планами. Мне уже, если честно, не особо верится в осуществление этих планов.

– А вот это ты зря, верить всегда надо в лучшее, – с воодушевлением возразил Николай.

– Так, а сколько еще мы будем ждать? Десять лет, двадцать лет, пятьдесят, сто? Сколько? – иронично спросил Петр.

– А чего ты ждешь? Чуда какого-то? Что кто-то в ладоши хлопнет, и все?

Петр снова глянул в окно, почесал в затылке…

– Никакого чуда я уже давно не жду. Просто хочу, чтобы в наших краях не было так уныло. Единственное, что мне нравится в этой стране, это классическая музыка и природа. Хотя, природа и та, уже мало кого волнует, кажется.

– Ну вот, есть же чему радоваться, – подметил Николай.

– А вот мне этого недостаточно! Ты говоришь, будто тебе все нравится, а только что вроде утверждал, что тебе все надоело, – упрекнул друга Петр. Николай подумал, повздыхал и нехотя произнес:

– Ну да, только я про интернат, в основном, говорил, что он мне надоел.

– Да хватит заливать! – улыбаясь, сказал Петр и добавил, – Я помню, как ты и про город наш говорил, мол какой он скучный, да и что ты бы улетел отсюда, куда-то там. Забыл уже, поди?

– Да, забыл на мгновение. Я просто, как только вспоминаю то, что нам наш вождь обещает, мне так светло на душе становится…

– Ты знаешь, до недавнего времени у меня тоже такие ощущения были. Но теперь я не знаю! Надоело мне видеть окружающую действительность, которая не меняется никак. Было бы это в моей власти, я бы все изменил к лучшему. А слушать бесконечные обещания вождей, это уже не помогает. Прости, – с огорчение сказал Петр.

– Ты у меня прощения просишь? – удивился Николай.

– А я не знаю даже. Может я тебя обидел как-то сказанным? – задал встречный вопрос Петр.

– Ой, да нет, ерунда. Хотя, если бы ты кому-то другому это сказал, тебе наверно могло бы не поздоровиться, – ответил Николай, понижая голос до шепота, и Петр согласился:

– Да, люди у нас почему-то агрессивные какие-то, очень многие. Почему так? Танарил же, вроде как проповедует доброе отношение друг к другу? Или я ошибаюсь? Ты же говоришь, немного эту книгу читал. Меня она вообще не заинтересовала, хоть я и слышал о ней раньше. Причем, довольно часто.

Николай в этот момент пришел в легкое замешательство, но все же сказал:

– Ты знаешь, а я это не совсем понимаю. Хотя, если кто-то слишком серьезно к Танарилу относится, что ли… ему просто не нравится, когда кто-то начинает иначе относиться к написанному в Танариле, или не выполнять правил, которые там предписаны.

– И что? Это повод для некоторых людей становиться злыми? – спросил Петр.

– Ты знаешь, я уже сам запутался. Давай лучше будем собираться в наш корпус.

– Да, давай! – согласно кивнул Петр.

Мальчики отнесли посуду к низкому окошку, где работали посудомойки и, затем, вышли из столовой, направившись в сторону жилого корпуса. По дороге Петр неожиданно вспомнил:

– Слушай, когда я возвращался с последнего урока, шел по нашему коридору, такой смешной плакат увидел с нашим вождем.

– Смешной плакат? То есть? Когда это плакаты с нашим вождем были смешными? – удивился Николай.

– Он не то чтобы смешной, просто я хочу, чтобы ты увидел, что на нем написано.

– А что на нем такого особенного написано? – еще больше удивился Николай.

– Сейчас увидишь, – ответил Петр, – Пошли скорей!