Читать книгу Пробуждение Петра Ларса - Павел Аравин - Страница 6

Зайдя в комнату, Николай, как обычно, плюхнулся на кровать, а Петр тем временем решил подойти к окну и посмотреть, какая погода. За окном было облачно, но дождя, как в предыдущий день, не было, хотя от окна тянуло сыростью. Петр обернулся к другу:

– Смотри, вроде ничего так погодка.

Николай глянул в сторону окна и обрадовался:

– Да! Не то, что вчера.

– Может сходим, прогуляемся? Я заодно еще хочу в нашу главную городскую библиотеку сходить, – предложил Петр.

– Зачем в библиотеку? Ты хоть раз там был? – спросил Николай.

– В том то и дело, что нет. Вдруг я там интересную книгу найду? Все-таки городская библиотека, не то, что наша, в интернате. Тут одно и то же все. А там может что-то новое увижу.

– Не знаю, что-то мне не верится, – скептически хмыкнул Николай.

– Ай, да брось. Хотя бы просто погуляем. Ты пойдешь? – спросил Петр.

Николай, немного подумав, ответил:

– Ладно, пойдем. Не сидеть же тут весь день.

Мальчики начали собираться и одеваться для выхода на улицу. Из осенне-зимней одежды у Петра имелось серое пальто, плоская кепка коричневого цвета, красный шарф и ботинки со шнурками. У Николая была куртка коричневого цвета с меховым воротником бежевого цвета, коричневая вязаная шапочка с ушками, серый шарф и тоже шнурованные ботинки. Одевшись, ребята отправившись к выходу из здания, где работала женщина-вахтерша преклонных лет, которая у них сразу же спросила:

– Куда направляетесь?

– Так мы просто тут по улицам и по парку прогуляться решили, – ответил Петр.

– Цель посещения данных мест? – спросила старая женщина. Она была обязана записывать себе в журнал все то, что они декларируют. После этого вопроса друзья посмотрели друг на друга, после чего Петр снова посмотрел на вахтершу и сказал:

– Мы просто хотим свежим воздухом подышать.

– Сколько времени вам для этого потребуется? – спросила женщина. Николай удивленно пожал плечами, посмотрел на приятеля и сказал:

– Мы не знаем точно! Сколько захотим, столько и погуляем. Раньше Вы нас об этом не спрашивали.

– Да, не спрашивала. Но сейчас добавилось правило, которое гласит о том, что помимо декларирования пункта назначения и цели прогулки, ученики также обязаны указать время пребывания вне нашего учреждения, – настаивала вахтерша.

– И какой в этом смысл? – спросил Петр.

– Хватит вопросов! Правило введено – извольте выполнять! Ради ваших же интересов введено. – последовал резкий ответ.

– Каких еще «наших» интересов? – удивленно спросил Петр.

– «Ваших» – то есть детских. – ответила вахтерша. Петр и Николай удивленно посмотрели друг на друга, и Николай спросил:

– А у нас разве кто-то спрашивал о том, какие у нас интересы?

После такого вопроса, вахтерша взволнованно ответила:

– Все! Закрыли тему! Правило введено – значит введено!

И Петр вернулся к обсуждению старой темы:

– Хорошо. А если мы назовем максимально возможное время и в любом случае придем раньше, то значит тогда все нормально будет? – улыбаясь спросил Николай.

– Какой ты хитрый! – ехидно сказала старая женщина и ответила, – Нет! Вы обязаны уложиться в плюс/минус десять минут.

Услышав это, Петр и Николай буквально обомлели. А вахтерша им напомнила:

– Так что говорите, сколько вы будете находиться вне пределов учреждения?

Петр начал водить глазами по сторонам со словами:

– Ну… часа… три.

И в ту же секунду, вахтерша восклукнула:

– Задекларировано! Три часа. Время пошло!

После чего ребята переглянулись и поспешно выбежали из здания школы-интерната. Стоя во дворе, Николай спросил:

– А ты уверен, что нам хватит трех часов? Или что мы вообще уложимся в это время? Слышал ведь – плюс/минус десять минут.

– Я просто сказал то, что первое пришло в голову, – пожал плечами Петр, – Я надеюсь, что уложимся. Хотя не знаю.

– Вот бы только очередной ненужный выговор не получить! – с испугом воскликнул Николай.

Мальчики направились в сторону ворот, чтобы покинуть территорию, огражденную большим металлическим забором. Во дворе школы-интерната ничего интересного не было – ни детских площадок, ни даже скамеек. Точнее, одна скамейка когда-то была возле грунтовой дорожки, что вела к воротам, но давным давно, кто-то отодрал от сидения гнилые доски и теперь на месте скамейки торчала только ее ржавая металлическая основа, которая теперь являлась неформальной «достопримечательностью» двора. Тут и там росли кривые, никогда не стриженные кусты с чахлой листвой. Несмотря на все это, ученики все еще охотно проводили в этом дворе свободное время. Петр и Николай, выйдя со двора, решили пойти в сторону реки под названием Белая. Идя не спеша по улице и разговаривали о разном, Николай спросил:

– Петр, скажи, а зачем вообще все эти правила существуют с декларированием места, цели, а теперь еще и времени?

– Я даже сам толком понять не могу. Я где-то слышал, что якобы для того, чтобы мы учились не врать, – ответил Петр.

– В смысле? – смущенно спросил Николай.

– Вот и я о том же! – засмеялся Петр.

– Что значит учиться не врать? А если вдруг после этого «декларирования» мы передумаем и захотим в другое место и с другой целью? Это же не преступление? – продолжал Николай.

– Как я понимаю, у них такая логика: мы как бы декларируем что-то заранее и пытаемся держать слово, а иначе нас ждут неприятности, – хмыкнул Петр.

– А ведь выпускники интерната дают перед выходом из него клятву верности власти партии народных традиционалистов. – воскликнул Николай.

Услышав это, Петр побледнел от осознания того факта, который Николай только что озвучил.

– То есть… это означает, что если они эту типа клятву нарушат, то у них будут неприятности? Так получается?

Николай недоуменно посмотрел на приятеля и пожал плечами:

– А я даже и не знаю.

– Неужели это намек? – странным голосом спросил Петр.

– Не знаю! Не в курсе… – И тут Николай озвучил внезапно пришедшую в голову мысль:

– А с другой стороны они ведь все эту клятву и сами принимают.

Но тут Петр с выпученными глазами посмотрел на друга:

– А что, если они не хотят?

– Ну… э-э… нам говорят, что хотят. Разве не может быть так, что кто-то хочет, а кто-то не хочет? – спросил Николай в ответ.

– Может оно и так. Но вопрос еще и в том…, что ждет тех, кто по какой-то причине не захочет давать эту самую клятву… – задумался Петр.

– Не знаю… – таинственным тоном произнес Николай.

– Я надеюсь, что все не так, как мы подумали! – хриплым голосом произнес Петр, – А то ведь получается, что «насильно мил не будешь»? Это же бред какой-то.

– Я тоже надеюсь. Мне кажется, что наш вождь все-таки добрый и не станет из-за пустяков всяких сурово наказывать людей. Ладно, там, убийство или ограбление, за это можно посадить. Но за отказ от какой-то непонятной клятвы надеюсь, что нет! – ответил Николай.

– А я уже ничего не знаю, Николай…

– В смысле «не знаю»?

– Я уже, Николай, окончательно теряю понимание того, что происходит вокруг меня. Абсолютно все, что нам рассказывали с детства про нашу страну, мало соответствует действительности, которую я вокруг себя вижу, – пояснил Петр.

– Почему? – удивился друг.

– А ты посмотри вокруг. Вот мы гуляем по этим улицам, все ведь какое-то гнилое, ободранное, обшарпанное, да и даже ветхое, в конце концов! – вздохнул Петр.

– Но нам ведь обещают здесь, в регионах, порядок навести!

– Все детство уже обещают, Николай. Все детство одно и то же слышу. И учителя, и стенгазеты… одни слова. Хотя кто-то из наших считает атмосферу вокруг чуть ли не раем на земле.

– Ну вот, есть же люди, которым это только и нравится, – протянул Николай, – или ты не допускаешь существования таких людей?

– Да как же не допускаю, если они и вправду есть. Ну да, ну нравится им такая атмосфера. Только чем может закончиться в итоге такая симпатия, я не представляю. Это как если бы ты сказал, что любишь кушать стекло. Любить-то можешь конечно, только рано или поздно свой рот поранишь!

– То есть, ты считаешь, что любить такую атмосферу – это как любить кушать стекло? – уточнил Николай.

– Мне кажется, что да. Я уже просто чувствую, что-то не так во всем, что я вижу вокруг. Ведь должно быть нечто большее, чем вот это все! Но я пока не могу представить это самое «нечто». А ты, Николай, думал о чем-то подобном?

– О чем именно подобном?

– О том, что возможно есть что-то другое, лучше, интереснее, чем все то, что вокруг нас, – ответил Петр.

– Нечто лучше? Хм. Может райские края имеешь в виду? – прищурился Николай.

– Нет. Я имел в виду в нашей здешней жизни, пока мы еще здесь живем. На нашей планете, в нашей стране, – возразил Петр.

– А-а! Ну, не знаю, не совсем. Мне только сны необычно яркие иногда могли сниться, в них я гуляю в каком-то нарядном месте. Все вокруг красивое и разноцветное. Прямо как на плакатах с вождем, – ответил Николай.

– То есть плакаты с вождем – это единственное разноцветное, что ты в жизни видел? – улыбнулся Петр.

– Да, – грустно ответил Николай.

– Даже кабинет Агнески и этого… бородатого дурака более яркие и ухоженные, чем эта улица, по которой мы идем, – сказал Петр.

– А я кабинет бородатого… кстати, как его зовут на самом деле? – уточнил Николай.

– Григорий Витальевич… – вздохнув, ответил Петр.

– Да, Григорий Витальевич… я просто хотел сказать, что не видел его кабинет.

– Зато ты, Николай, видел кабинет Агнески. Ты ведь видел то, что он не похож на остальные помещения в нашем интернате? Хорошо отделанный, много новых вещей, мебели. Вот тебе, кстати, пример «чего-то другого». Хоть и не очень хороший пример, зато единственный, – ответил Петр.

– Интересно, почему так, Петр?

– Что именно? – не понял приятель.

– То, что у Агнессы Леопольдовны и этого… как его там? – начал Николай.

– Григорий Витальевич, – закатывая глаза ответил Петр.

– Черт, все никак его не могу запомнить! В общем, я хотел сказать, у них двоих шикарные кабинеты, а у нас такие комнаты, ну… не очень.

– Ну, они вроде важные люди, поэтому у них такие кабинеты и должны быть. А мы должны до них дорасти. – ответил Петр, глядя на Колину коричневую куртку.

Потом Петр медленно отвел глаза в сторону и через секунды три сказал: – Хотя по той же логике можно и еду перестать давать.

Друзья посмотрели друг на друга удивленными глазами и засмеялись, после чего Петр сказал:

– Надеюсь до этого не дойдет. А вообще, я точно не знаю, почему у них ухоженные кабинеты, а наши комнаты не особо, скажем так.

Потом он подумал и добавил:

– Ты какие-то сложные вопросы задаешь, тебе не кажется?

– Нет. Нормальные! Вопросы, как вопросы. – ответил Николай, – Ты же сам эту тему начал, когда говорил про какие-то яркости.

– Ах, ну да, может быть, – вспомнил Петр.

К этому моменту ребята уже дошли до большого перекрестка, где было перекрыто транспортное движение. По улице шла колонна безлико одетых людей, но поверх одежды, на каждом человеке была надета сиреневая жилетка с белой буквой «В» в области сердца. Колонну возглавлял вожатый, который одной рукой держал старый, плохо работающий кассетный магнитофон с известными военными маршами, включенными на полную громкость. В другой руке у вожатого был помятый громкоговоритель, в который этот руководитель толпы выкрикивал различные лозунги идеологического характера, а также давал сигнал идущим людям, когда и какие лозунги выкрикивать. В колонне шли около тысячи человек, у них в руках были флажки, а кто-то также держал транспаранты с написанными лозунгами, типа «За патриотизм и традиционализм!», «За наши и ваши традиции!», «Не допустим чужеродной заразы!», «Слава партии народных традиционалистов!», «Слава Великому Вождю!», «Витольд Аристов – наш вождь!» и так далее. Три человека несли один большой портрет с изображением вождя.

Мальчики остановились у перекрестка и, глядя на идущую колонну, Петр тоскливо произнес:

– О, опять колонна идет.

– Не опять, а снова! – обрадовался Николай, любуясь шествием. Когда колонна уже проходила рядом с ними, вожатый заметил, что Николай с одобрительной улыбкой смотрит на колонну, и крикнул ребятам через свой громкоговоритель:

– Эй, ребята! У вас сегодня выходной? Присоединяйтесь к нашему субботнему шествию!

Николай сказал восторженно:

– Пойдем с ними, Петр!

Николай попытался подбежать к идущим, но его остановил Петр, ухватив за заднюю часть мехового воротника:

– Стой! Стой! Ну куда ты собрался? Ты хоть обратил внимание на их лица?

– Чьи? – робко спросил Николай.

– Людей, которые в этой толпе идут, – ответил Петр, и тогда Николай действительно стал внимательно всматриваться в лица людей, идущих в колонне и после сказал:

– Да, странно! А что это у них лица такие вялые и не радостные?

– Наверно устали от этого всего. Каждую субботу так гулять, думаю, не каждый выдержит, – ответил Петр, – А ты еще и хотел к ним, они бы тебя там убили своим настроением, такого веселого.

– Так они же сами вроде пришли. Разве нет? – спросил Николай.

Тут Петр снова призадумался на минутку и сказал:

– Опять не знаю.

– Что значит «опять»?

– Какие-то странные совпадения я начинаю замечать в последнее время. То всеобщая клятва на верность власти выпускниками интерната, то теперь это, – ответил Петр, указывая руками на шествие.

– С чего ты решил, что это совпадения? – спросил Николай.

– Да ты посмотри на их лица. На выражение большинства из них по крайней мере. Будто это последнее шествие в их жизни! – воскликнул Петр.

Потом он спокойным голосом добавил:

– И после него они все дружно пойдут вешаться.

– О, Высший Разум! Хоть бы не это! – вздрогнул Николай.

– Да, я пошутил, успокойся, – сказал Петр.

– Фух! А то я подумал, ты серьезно это говоришь, – выдохнул Николай.

– Да нет, Николай, не стоит тебе все мои слова всерьез воспринимать. Эти ребята не собираются кончать с собой после шествия, – успокоил друга Петр, глядя на толпу и улыбаясь. Затем улыбка стала немного спадать, он отвел глаза в сторону и добавил:

– Хотя кто знает…

После того, как толпа ушла дальше, тем самым освободив перекресток, ребята перешли на другую сторону улицы и оказались рядом с парком, который прилегает к реке Белая. Пройдя через парк, они вышли на берег реки, нашли там свободную скамейку и сели. Неподалеку от них виднелся маленький магазинчик, наподобие лавки с продуктами, но он был в тот день закрыт. Река, широкая и медленно текущая, создавала очень красивый вид, в ней отражались облака с голубыми просветами неба. На другой стороне реки находится тот самый лес, протяженностью несколько десятков километров, идущий прямо к границе. Сидя на скамейке рядом с другом, Петр восхищался:

– Какая красота! Ты только вглядись в это! Единственное место в нашем городе, которое мне по-настоящему нравится.

– Да, не спорю, красиво, очень даже, – ответил Николай.

– Иногда я думаю, что лучше бы весь город состоял из таких парков и рек, – улыбаясь сказал Петр.

– А где бы мы жили тогда? – спросил Николай.

– Не знаю! – ответил Петр, но немного подумав решил пошутить:

– На ветках деревьев.

После чего друзья засмеялись, а Петр сказал:

– Ты знаешь, мне не дает покоя наше вчерашнее посещение кабинета Агнессы Леопольдовны.

– Тебя что, это посещение так травмировало? – спросил Николай.

– Да нет, – все еще смеясь, сказал Петр, – Мне уже давно не привыкать к нападкам учителей! Я имел в виду другое. А именно то, что они нам рассказали.

– А что конкретно? – спросил Николай.

– Виолетта Мстиславовна, помнишь? Она, когда своим противным громким голосом ругала меня, вдруг неожиданно проговорилась о том, что я в кого-то там уродился. В кого же я уродился, если не в родителей? В маму или папу? – спросил Петр.

– Да, я что-то такое припоминаю. Еще Агнесса в тот момент ее в бок стукнула, – ответил Николай.

– Вот-вот. Чтобы не проговорилась дальше. И хотя Виолетка сказала что-то вроде «у тебя родителей вообще не было», но зачем Агнессе было тогда ее локтем пихать? Мне кажется, что они что-то скрывают.

Николай в ответ только вздохнул:

– Я о своих родителях вообще ничего не знаю, кем они были и почему я в интернате оказался. Я, представь, в самом раннем детстве думал, что никаких родителей у меня никогда не было, а самого меня произвела Партия на фабрике игрушек.

– То есть, ты считал себя игрушкой? – с легкой ухмылкой спросил Петр.

– Да, в некотором роде. У меня были друзья-игрушки: Медведь, Заяц и Крокодил. Это были мои единственные друзья тогда, пока я с тобой не подружился.

– Да, я помню этот момент. Мне тогда захотелось присоединиться к вашей… э-э… «веселой компании», – сказал Петр, после чего друзья заулыбались, а Петр продолжил:

– А Виолетта и Агнесса скорее всего знали о том, кто мои родители, раз так среагировали.

– Интересно, а они знали о том, кто мои родители? – спросил Николай.

– А вот это, наверно, неизвестно. О твоих родителях, Агнесса и Виолетта не говорили и даже не проговаривались, как в случае с моими родителями. Хотя, вроде, речь шла об одном родителе, – ответил Петр.

– Жаль. Вот бы узнать о том, кто же были мои родители. – вздохнул Николай.

– Да, мне бы тоже неплохо о своих что-то узнать. Но как? – ответил Петр.

– А наверно никак.

– Почему?

– А от нас скрывают. Только говорят, что они были плохими людьми и поэтому нам ничего больше о них знать нельзя… – прошептал, оглядываясь, Николай.

– Что значит плохие люди? – недоуменно спросил Петр.

– А я откуда знаю? Плохие и все.

– То есть, все родители, дети которых оказались в детском доме, считаются плохими? – спросил Петр.

– Не знаю. Они утверждают, что да, – отмахнувшись ответил Николай.

– Но это же бред! – воскликнул Петр, – Не может же быть так, что у всех детдомовских детей были обязательно плохие родители. Родители, они ведь… кто-то из них мог просто умереть или погибнуть. Или, когда ты гибнешь, ты тоже всегда сам виноват в этом? И ты все равно плохой?

Николай сидел молча, с влажными глазами, и смотрел вперед, в сторону реки и леса на противоположном берегу. Он уже не знал, что ответить приятелю. Петр, заметив, что друг очень переживает, спросил:

– Я тебя не утомил? Слишком много сложных вопросов у нас сегодня всплыли, да?

– Да, не то слово, – с каменным лицом, шевеля лишь губами, ответил Николай.

– Не, ну согласись, все то, о чем я сказал, это ведь тоже странно, правда? – спросил Петр.

Николай опустил глаза вниз, глубоко вздохнул и сказал:

– Давай о чем-нибудь другом поговорим.

Петр тоже опустил глаза, подумал немного, затем снова поднял голову, посмотрел на Николая и сказал:

– Ладно, давай. Я уже сам, если честно, устал от этих вопросов.

– Но тем не менее, продолжаешь задавать!

Мальчики решили помолчать, продолжая смотреть на речной пейзаж. Отдохнув немного от долгого разговора, Петр снова начал хвалить пейзаж, которым все это время любовался:

– Нет, ну какая же все-таки красота, а?

Николай вздохнул:

– Я это и сам вижу. А ты еще долго повторять будешь?

– Не знаю. Наверно, пока не увижу что-то более прекрасное, чем это. – ответил Петр, поглубже запахнув свое серое пальто. От реки тянуло прохладой…

– Как думаешь, может ли быть что-то прекраснее, чем это?

– Не знаю. Может в каком-то другом городе и есть красивее. Или в другой стране, – ответил Петр.

Задумавшись, он начал себе под нос шептать:

– Стране… стране. – и, внезапно воскликнул, – Точно!

– Что точно? – спросил Николай.

– Я вспомнил еще одну деталь вчерашнего разговора с Агнессой! – выкрикнул Петр.

– Какую еще деталь? – полюбопытствовал Николай.

– Ну, помнишь, Агнесса нам говорила что-то про… э-э… какую-то Ландию… Ландрию…? – спросил Петр.

– Аландрию! – воскликнул Николай.

– Вот, точно! Аландрию! Молодец, Николай, вспомнил название.

Приятель улыбнулся, но через некоторое мгновение опять помрачнел:

– Ну и что?

– Как что? Тебе разве не было интересно то, что она рассказывала? – спросил Петр.

– Я просто уже плохо помню, что она про эту Аландрию говорила, – возразил Николай.

– А я тебе напомню! Она рассказывала, что в этой Аландрии ученики учат те предметы, которые сами хотят учить, – сказал Петр.

– Точно! – с воодушевлением воскликнул Николай и, вздохнув, добавил:

– Теперь и я это вспомнил.

– Вот только Агнесса Леопольдовна описывала это, как нечто негативное, плохое, будто из-за этого все дети там вырастают тупицами. Хотя я в это не верю. – ответил Петр.

– Почему не веришь?

– Потому что дети не нагружают свой мозг всяким ненужным хламом, а лучше успевают в том, что им действительно интересно, – усмехнулся Петр.

После недолгой паузы, Николай спросил:

– Слушай, как думаешь, а что в этой Аландрии может еще такого интересного быть?

Петр посмотрел на реку.

– Мне даже трудно представить. Надеюсь, что там есть такие же пейзажи.

– Возможно и есть! – улыбнувшись сказал Николай, – А ты знаешь, что за этим лесом находится?

– Нет, честно говоря.

– Говорят, что там проходит граница, за которой расположена уже другая страна.

– Аландрия? – спросил Петр.

– Я не знаю. Просто случайно услышал разговор двух человек – они стояли тут, недалеко.

– А можно как-нибудь проверить, что за этим лесом находится? Мне всегда было интересно. – сказал Петр.

– Нет! Ты что!? Это невозможно. – воскликнул Николай.

– Почему?

– Я узнал из того разговора, что этот лес, который мы видим, очень большой, растягивается где-то на пятьдесят километров. И он не имеет ни дорог, ни тропинок, только густая чаща. Непроходимая! – ответил Николай.

– Ого! Откуда у нас в стране такие леса?

– Он как бы таким огромным и густым был не всегда. Большая часть площади – искусственно выращенная. – пояснил Николай.

– А как это?

– То есть наши правители специально, еще лет сто назад, начиная от самой границы, большую часть леса насадили вплоть до нашего города. – уточнил Николай.

– То есть, наш город – самый близкий к границе?

– Точно не знаю. Может да, а может нет.

– А зачем этот лес вообще посажен? Такой огромный и такой густой… – продолжал допытываться Петр.

– Не знаю. Может от врагов наше государство скрыть хотят. – пожав плечами ответил Николай.

После такого ответа, Петр как будто застыл на несколько секунд, и Николай, увидев это, потряс приятеля за плечо:

– Эй, Петр. Ты чего задумался? Я опять сказал что-то не то?

Петр внимательно посмотрел на него:

– Николай, а у нас путешествия в другие страны разрешены?

– Нет! Запрещены! Я в библиотеке нашей, школьной, читал как-то законы, так в одном из положений указано, что проникновение в другие страны является государственным преступлением.

– Хм, интересно. – протянул Петр.

– Оно и правильно, возможно. Во вражеские страны чтобы не стремились. Они же вражеские. – ответил Николай.

– Зачем туда стремиться, если они вражеские? – провокационно спросил Петр.

Николай посмотрел в его сторону, поднял брови, пожал плечами и отрицательно помотал головой. А Петр глядя на Николая, склонился набок, кивнул и сказал:

– Вот именно!

– Что «вот именно»?

– А то, Николай, что сегодня какой-то очень странный день. – ответил Петр.

– Почему странный? День как день.

– Да нет. Вопросов много что-то всплывает странных у меня в голове. – пояснил Петр.

– Мы же с тобой взрослеем потихоньку. – пожал плечами Николай.

– Тут, мне кажется, взросление не при чем. Вон, ребята постарше есть, а такие вопросы не задают.

В ответ Николай подняв брови, посмотрел в небо:

– Я тебе даже больше скажу: в нашей стране даже не все взрослые такими вопросами задаются.

– Я не понял. Я что, особенный какой-то? – возмущенно спросил Петр.

– Для меня – нет. – улыбнувшись ответил Николай.

– А для остальных, видимо, да. Но я ведь никому ничего плохого не делаю и не желаю. Я ведь просто мальчик, которому всякие необычные вещи интересны.

– Ладно, забудь ты об этом. – махнул рукой Николай.

– Да как же забыть об этом, если я задаю вопросы меня интересующие, а меня за эти вопросы начинают ненавидеть? – возмутился Петр.

– Да это пройдет все, не беспокойся. – успокаивал друга Николай.

– Да когда же это пройдет?

– Наверно когда ты эти вопросы задавать перестанешь. Хотя бы вслух. – ответил Николай.

– А почему я не должен их задавать? Я что, права не имею?

– Ты же видишь, как реагируют на них окружающие. – вздохнул Николай.

Но тут Петр решил, что пора им уже идти дальше и сказал:

– Слушай, может пойдем на трамвай? Нам надо во времени уложиться.

Николай, глянув на свои наручные часы с треснувшим стеклом, испугался:

– Да, нам уже стоит идти! Ты же вроде еще в городскую библиотеку хотел?

– Да! И сейчас хочу.

– Тогда вставай! Пошли!

– Пошли!

Мальчики поспешно встали и пошли к выходу из парка, в сторону трамвайной остановки.

– Эх, такое красивое место покидаем! – сокрушался Петр.

– Так, а зачем тогда тебе эта библиотека сдалась? – удивился Николай.

– Надо узнать, какие книги там есть. Моя цель – это найти какие-нибудь свежие знания по философии, – ответил Петр.

– А зачем тебе эти «свежие знания»?

– А зачем по-твоему нужны знания вообще? Чтобы я, например, знал точнее и больше о мире, который меня окружает, а то живешь и не понимаешь того, что вокруг тебя творится на самом деле! Нельзя же доверять всяким мифам и предрассудкам. – возмутился Петр.

– А тех знаний, что тебе дают в школе, разве недостаточно?

– Нет! В том то и дело. Все очень однообразно и… в каком-то смысле даже бесполезно. Именно из-за однообразности этой. – ответил приятель.

– Может подождать стоит? Может через год или два станут преподавать то, чего ты так ждешь? – спросил Николай.

– А может через десять лет? Или через двадцать? А может вообще никогда? – возмутился Петр.

– Ну, зачем ты так?

– А затем, Николай, что я хочу уже сейчас изучать очень многое.

– Когда это у тебя тяга к такому познанию вдруг проснулась?

– Где-то меньше года назад, наверно. Нам ведь философию начали с четвертого класса преподавать. – ответил Петр.

– А до этого, ты этими предметами не интересовался?

– Я, честно говоря, об этих предметах вообще практически ничего не слышал, хотя природой вещей начал постепенно интересоваться лет с девяти.

В момент, когда Петр договаривал последние слова, мальчики как раз выходили из парка. Перейдя дорогу и подойдя к трамвайной станции, они, находясь среди толпы людей, ждущих трамвай, все еще продолжали обсуждать:

– Кстати, Николай, помнишь, мы не закончили тему о том, что мне лучше замолкнуть и не задавать лишних вопросов?

– Ну, помню. А что? – ответил Николай.

– Так вот, я не понимаю, почему я должен молчать? – спросил Петр.

– А-а… – прокряхтел Николай, но друг его тут же прервал:

– Знаю, ты говорил, что другие как-то там реагируют и прочее. Но почему бы им не перестать реагировать? Не научиться держать себя в руках и уважать чужие интересы? – спросил Петр.

– Виолетта Мстиславовна говорит, что твои вопросы портят идеологический настрой нашего класса. – вспомнил Николай.

– Да какое мне дело до вашей идеологии? – возмутился Петр.

– Тихо! – шепотом сказал Николай, – Тут же люди вокруг. Вдруг они наш разговор услышат?

– А какое им может быть дело до нашего разговора? Им, думаешь, так интересно? – сказал Петр.

Позади них стоял пожилой мужчина со своей, такой же пожилой супругой. Он, случайно услышавший то, о чем говорили мальчики, решил их разговор послушать и дальше. После того, как Петр договорил последнюю фразу, мужчина специально закашлял в тот момент, когда Николай хотел что-то ответить приятелю. Услышав рядом с собой демонстративный кашель, они прервали разговор и обернулись, чтобы увидеть лицо пожилого мужчины, который тут же спросил:

– Молодые люди, что это вы такое интересное обсуждаете?

Петр и Николай переглянулись и попытались быстро решить, кто из них будет отвечать на столь неожиданный вопрос незнакомого человека. В итоге инициативу взял на себя Петр и сказал, волнуясь:

– Да… ничего. Ничего особенного или… интересного.

– Ничего особенного, говоришь? – каверзно спросил незнакомый мужчина.

– Ммм! – тонким голосом промычал Петр и отрицательно покачал головой.

– Да не, мальчик, ты лукавишь!

Сказав это, мужчина пристально посмотрел на Петра.

Николай от волнения уже успел вспотеть, и начал вытирать пот рукавом, но Петр тем временем взял себя в руки и спросил:

– А… в… чем мое лукавство?

– Вот ты, мальчик, говоришь своему другу мол какое мне дело до нашей идеологии. И после этого, ты говоришь о том, что ничего особенного не сказал. Вот в чем лукавство. – ответил мужчина.

– А Вы считаете это чем-то особенным? – спросил Петр.

Усмехнувшись, пожилой мужчина ответил:

– Это не только я так считаю. Так вся наша страна считает.

– Вы бы за всех, может быть, не говорили бы. – вставил Николай.

– Замолчи, глупец! – резко ответил мужчина, ударив Николая по затылку, да так, что у того шапка слетела с головы и очки чуть не упали.

После чего мужчина снова направил свой взгляд на Петра и с чувством произнес:

– Особенность сказанного тобой в том, мальчик, что вся страна считает иначе. У нас в стране – полное идейное единство, мы единый народ абсолютно во всем. Запомни это!

– А что, тех, кто считает иначе, совсем нет в нашей стране? – спросил Петр.

– А они, мальчик, либо уже давно в психушке, либо в кое-каких других местах, не столь отдаленных, как говорится.

– В смысле? Каких еще «местах, не столь отдаленных»? – не понял Петр.

– Подрастешь – узнаешь, мальчик. Нужно быть благодарным своему государству. Оно же дает тебе все. Тебе просто следует подрасти, чтобы это понять и оценить. Вот и все. Ты еще элементарно не дорос. Хотя многие уже и в твоем возрасте все понимают. – ответил пожилой мужчина.

– Например наши одноклассники. – презрительно процедил Николай, глядя куда-то в сторону. Но мужчина это услышал и спросил:

– Что-что?

– А, нет, ничего! – быстро нашелся Николай.

К остановке уже подходил трамвай. Все трамваи в провинциальных городах Рудонии были очень старыми и поэтому плохо передвигались. Когда трамвай, скрипя и дребезжа, все же доехал до остановки, Петр сказал этому мужчине, который ждал, как выяснилось, другого трамвая:

– Ладно, мы пойдем. Всего Вам доброго!

– Идите, идите. – ответил пожилой мужчина. Как только мальчики сели в трамвай, мужчина сказал своей супруге:

– Если бы они были взрослыми и говорили то же самое, то я бы давно уже сдал их в Управление народной безопасности.

Супруга посмотрела на него и кивнула головой в знак согласия.

Стоя у двери на площадке трамвая, Николай заметил:

– Слушай, надо пойти билет купить. У тебя есть мелочь?

– Какая мелочь? Нет у меня никакой мелочи. – ответил Петр.

– У тебя денег с собой нет!? – возмущенным шепотом спросил Николай.

– А откуда им у меня взяться?

– То есть, мы что, безбилетниками поедем?

– Да все время же так катались. Не волнуйся. – стал успокаивать друга Петр.

– Все время? Да мы уже больше полугода на трамвае не катались. А вдруг контролеров встретим? – настаивал Николай.

– Я их ни разу не видел еще. И кстати, ты у меня что, хотел деньги на билет одолжить? – улыбнулся Петр.

– Ну, как бы да. – робко ответил Николай.

– А как бы ты их вернул потом?

– Мм, не знаю. Нам ведь деньги никто не дает, ни копейки. – загрустил Николай.

– Да, странно, что не дают. Как будто мы не люди какие-то. Приходится самим подбирать на улицах случайно найденные монетки. На них изредка можно мороженного купить. Или сухариков.

– Мороженное я люблю. – радостно сообщил Николай.

– Да и сухарики тоже! – мечтательно добавил Петр.

Николай улыбнулся в ответ, а приятель спросил:

– Слушай, а что это за такие места «не столь отдаленные», как сказал дедуля?

– Я даже и не знаю. Я слышал нечто подобное, и тоже в каком-то негативном ключе. – отмахнулся Николай.

– «Места не столь отдаленные» – что в этих словах такого плохого?

– Очевидно, что это нечто не в прямом смысле сказанное.

– Обычный, казалось бы, набор слов со вполне себе нейтральным смыслом. Что в нем может быть плохого? Так! Давай рассуждать логически. «Места, не столь отдаленные». Что у нас может быть не столь отдалено? – начал было рассуждать Петр.

В этот момент Николай глянул в окно и увидел небольшой ювелирный магазин, мимо которого мальчики как раз проезжали на трамвае.

– Петр! Может это – ювелирный магазин?

– Что? – не понял Петр.

– Ювелирный магазин. – робко ответил Николай.

– А причем тут ювелирный магазин?

– Просто в то время, когда ты меня спросил, мы проезжали мимо ювелирного магазинчика.

– И что? – переспросил Петр все тем же недоумевающим тоном.

– А то, что в тот момент он, то есть этот магазинчик ювелирный, был от нас не столь отдален.

Николай задумчиво посмотрел в окно, после чего, более робким голосом добавил:

– А теперь он уже все отдаленнее и отдаленнее…

– Нет, Николай. Если этот ювелирный магазин в какой-то момент начинает отдаляться, то он в таком случае, не будет постоянно являться «местом, не столь отдаленным». – ответил Петр.

– Но как это возможно?

– Не знаю.

– О! А может быть так, что… ну, в общем, смотри: нас с тобой за что-то нехорошее ловят, и после этого, нас отправляют в некое помещение, где нас держат долгое-долгое время. И оно не столь отдалено от интерната. – сказал Николай.

– То есть, если бы это был ювелирный магазин, то мы бы много лет провели запертыми в ювелирном магазине? – спросил Петр.

– Эм… ну… получается, что да, примерно. – неуверенно ответил Николай.

– Бред какой-то получается.

– Почему бред? Ты же сам говорил, про место, которое от нас отдалено.

– Но это же бред – сажать человека в ювелирный магазин. Он же просто выбьет стекло, к примеру и сбежит. – засомневался Петр. Николай задумался:

– Да, действительно.

– Более того, где ты видел когда-нибудь, чтобы преступник отбывал наказание в каком-нибудь общественном месте, точнее помещении? – спросил Петр.

– Нигде.

– И я тоже.

– А может у нас просто преступников в стране нет? – улыбаясь спросил Николай. Петр в ответ усмехнулся и сказал:

– Все прямо так идеально, думаешь?

– Ну… – промычал Николай, искоса глядя на пассажиров трамвая.

– Прямо ну ничегошеньки и никогошеньки? Прямо все такие идеальные? – ехидно настаивал Петр.

– А почему бы и нет? Все просто осознали, что совершать преступления – это плохо.

– Значит не все. Потому что, если было бы наоборот, то не было бы этих… «мест, не столь отдаленных».

Петр, произнеся эти слова, тоже посмотрел по сторонам.

– Хочешь сказать, что у нас есть люди, которые не осознают, что совершать плохие вещи – плохо? – грустно спросил Николай.

– Получается, что да.

– Что же ими движет тогда, преступниками этими?

– Нельзя точно сказать. Разные причины могут быть.

– Например, какие? – спросил Николай. Петр немного подумал и предположил:

– Всякие. Долго перечислять. Родился, допустим, с какими-то тараканами в голове или несчастье в жизни произошло и он начал с ума сходить и так далее, Николай.

Не успели мальчики закончить разговор, как трамвай, не доехав до нужной им остановки, начал тормозить. Друзья посмотрели в окно – им нужно было ехать еще не менее трех остановок. А там, где тормозил трамвай, никаких остановок вообще не было. Николай схватил друга за рукав и встревоженно спросил:

– Что происходит? Почему мы вдруг так резко тормозить начали?

– Не знаю. Может случилось что-то!

Тут Петр, стоящий лицом в направлении движения трамвая, наклонился вправо и попытался увидеть то, что происходило впереди. Ему это с трудом удалось, и он разглядел, что трамвай приближается к небольшому старому микроавтобусу, рядом с которым стоят четыре человека в форме. По их форме, Петр догадался, что это контролеры и обратился к другу:

– Смотри, Николай, это же контролеры.

– Контролеры? Где?!

– Вон, впереди, – указал Петр, вытянув шею, чтобы лучше все рассмотреть.

Николай тоже увидел контролеров, которые быстро приближались к трамваю и воскликнул:

– Проклятье!

– Да что такого? – недоуменно спросил Петр.

– Как что!? Контролеры! – продолжал кричать Николай.

– Да ладно тебе. Что они нам сделают? – не испугался Петр.

Николай, тем временем, стал расталкивать пассажиров, намереваясь пробраться к выходу как можно быстрее. Петр попытался его остановить:

– Ты куда?

– Бежим отсюда, Петр! – кричал Николай. Подбежав к двери, он начал ее силой раздвигать в то время, как сам трамвай еще продолжал ехать. Увидев это, Петр воскликнул:

– Что ты делаешь!?

Но тут трамвай остановился и Николай, почти полностью распахнув двери, завопил:

– Бежим отсюда! Давай!

Было понятно, что Николай серьезно настроен бежать из трамвая, ведь у них, действительно, не было билетов. Тогда и Петр ринулся за ним, также расталкивая людей. Николай выбежал первый и встал, поддерживая распахнутые двери, чтобы друг тоже мог беспрепятственно выскочить. Как только Петр и Николай покинули трамвай, они сломя голову, побежали в обратную сторону.

И тут их заметили контролеры, стоящие впереди около своего автобуса. Это были две пожилые женщины и двое, тоже очень немолодых, мужчин. Женщина-контролер отошла в сторону и отчетливо увидела двух мальчиков, бегущих назад по рельсам. Она свистнула в свисток, подав знак о том, что обнаружила нарушителей и крикнула: «А ну стойте!». Мальчики побежали быстрее. Тогда двое контролеров-мужчин бросились за ними в погоню. Николай хоть и был физически менее вынослив, чем Петр, но в этот раз он бежал в том же темпе, что и Петр, не отставая. Все из-за адреналина, который бурлил в крови во время погони.

Два пожилых контролера довольно резво бежали за ними какое-то время, но поскольку они были уже немолоды и сил у них было меньше, они в конце концов отстали. А ребята, тем временем, продолжали бежать, не оглядываясь назад.

Добежав по тротуару до ближайшего поворота, приятели резко свернули, причем настолько резко, что Николай аж поскользнулся и упал на одно колено. Петр остановился, чтобы помочь другу подняться и после этого они продолжили свой бег. Немного не добежав до следующего перекрестка, они увидели неприметную, без всяких надписей, дверь слева от себя и только тогда остановились. Мальчики наконец-то оглянулись и никого, бегущего в их сторону, не увидели. Тогда Николай рванул на себя дверь, которая, к счастью, оказалась не заперта, и друзья проникли в какое-то помещение.