Читать книгу Соблазны бытия - Пенни Винченци - Страница 8

Она боялась, что все пройдет ужасно. Так оно и случилось. Напряженное, полное неловкости и даже печальное событие. День, который стараются поскорее забыть. Совсем не такой, каким надлежит быть дню свадьбы. Главное, что он все-таки закончился. С этой мыслью Барти улеглась в постель. Не она одна была рада окончанию сегодняшнего дня. Подспудно этого ждали все, делая вид, будто все идет замечательно, боясь, как бы не стало хуже, и надеясь, что худшее уже позади.

Как всегда, положение во многом спас Бой, приложив огромные усилия, чтобы торжество протекало в спокойной и сравнительно непринужденной обстановке.

– Она все равно выйдет за него замуж, – втолковывал Бой близняшкам, обедая с ними в один из вечеров накануне свадьбы. – Так зачем превращать свадьбу в отвратительный семейный раскол? Арден – вполне порядочный человек. Возможно, он действительно осчастливит Селию. У меня он не вызывает никаких опасений. Насколько помню, Адель, тогда он отнесся к тебе как настоящий джентльмен. Согласна?

Адель кивнула. Ее бегство из охваченной войной Франции и роль Банни Ардена не относились к числу приятных воспоминаний. Их лучше лишний раз не ворошить. Слишком много было там и страшного, и такого, что до сих пор вызывало у нее чувство стыда и сожаления.

– Да, настоящий джентльмен, – наконец произнесла она вслух.

– С этим человеком не все так просто, – мрачно заметила Венеция, – и ты, Бой, знаешь, что именно. Когда-то это вызывало в тебе ненависть.

– Было такое. Но мы все допускаем ошибочные суждения.

– Бой! Дело не только в ошибочных суждениях. Как ты помнишь, Арден в свое время придерживался определенных убеждений. Он был главным сторонником политики уступок. Лучший друг Освальда Мосли и даже гость Геринга. Мама тогда целиком находилась под его влиянием. Только Адели мамины знакомства не очень-то помогли, учитывая, что Люк был евреем и все прочее. Согласен?

– Но ведь он покаялся в своих ошибках.

– И мама тоже, – сказала Адель. – Мы с ней тогда сильно поссорились. Потом она специально поехала в Париж, чтобы извиниться передо мной и Люком. И лорд Арден действительно мне помог, этого я не смею отрицать. Если бы не он, я бы не вернулась домой. Поэтому…

– Вот-вот. Поэтому мы должны принять его и не мешать счастью вашей матери. Так что, девочки, присутствие на свадьбе строжайше обязательно. Включая всех детей. Всех. Адель, не смотри на меня так. Лукаса это тоже касается.

– Да, ты прав. Просто я…

– Что?

– Знаю, – сказала Венеция. – Я тоже. Они все это говорили.

– Что говорили? – устало спросил Бой.

– Удивлялись, почему мама так быстро вступает в новый брак. И меня это тоже удивляет. Сам знаешь. Отец умер всего год назад. Не понимаю, зачем ей официально выходить за лорда Ардена? Могли бы оставаться друзьями. Кому какое дело?

* * *

– Я выхожу за него замуж, – твердо заявила Селия, когда вскоре после приезда Барти они встретились за обедом. – Хочу, чтобы все было честь по чести. К чему мне этот мутный поток сплетен? И о нем, и вообще. Ты же знаешь, Барти, я терпеть не могу беспорядка.

– Это я знаю. И все же…

– Я очень любила Оливера. Повторяю, очень. Он был потрясающим человеком. А каким мужественным! Он был превосходным отцом, особенно для тебя. В большей степени, нежели для своих детей. Мне бы не стоило произносить таких слов. Я никогда не говорила об этом и больше не скажу. Но мы обе должны это признать. Оливер очень много значил для тебя. Представляю, как должен оскорбить тебя мой новый брак.

Барти спокойно выдержала ее взгляд.

– Есть такое. Чуть-чуть, – призналась она.

– Барти, я становлюсь старше. Не старею, упаси боже. Именно старше. Еще один факт, который я нечасто признаю. И, по правде говоря, я вдруг обнаружила, что мне перестало нравиться одиночество. Меня это удивило. Честное слово. Я всегда наслаждалась и обществом самой себя, и работой. Похоже, оба этих состояния взаимосвязаны, и когда уходит одно, уходит и другое.

– Селия, я просто отказываюсь верить, что вы навсегда потеряли интерес к работе. Работа, «Литтонс» – это ваша жизнь. Так было всегда.

– Меня саму это застало врасплох, – призналась Селия. Сейчас на ней не было прежних доспехов. Перед Барти сидела растерянная пожилая женщина. – Думала, пройдет. Объясняла это горем, усталостью, накатившей на меня после смерти Оливера, резкими переменами в издательском деле. Представляешь, теперь практически не осталось издательств, которыми владеют семьи. Сплошные компании, какой-то жуткий конгломерат, ни одной личности. Мне и в страшном сне не снилось, что «Коллинз» доживет до открытой продажи своих акций. Или «Лонгман». Это просто чудовищно. – Селия говорила так, будто упомянутые издательства продали КГБ английские государственные секреты, а не всего-навсего провели необходимую капитализацию своих структур. – Ты же понимаешь, Барти: как только ты становишься ответственной перед акционерами, ты теряешь возможность делать то, что интуитивно считаешь правильным.

Барти удержалась от напоминания, что без ее инвестиций «Литтонс» еще несколько лет назад пришлось бы проводить рекапитализацию, а это означало бы утрату семейного контроля. В какой-то степени они все равно утратили былой контроль. Барти довольно сдержанно улыбнулась Селии, ожидая слов признательности, но ничего не услышала.

– А взять другие дурацкие новшества, – продолжала Селия. – «Пенгуин» теперь заключает эксклюзивные соглашения с рядом издателей. Что за абсурд! Издатели должны быть полностью независимы и сами решать, чего они хотят. А вся эта болтовня про маркетинг! Исследования того, почему люди покупают книги. Книги люди покупают по одной-единственной причине: они хотят эти книги читать. Почти то же самое я недавно слышала и от Майкла Джозефа. Полагаю, тебе известен анекдот про верблюда? – (Барти покачала головой.) – Верблюд – это лошадь, придуманная комитетом. Поверь мне, Барти, в ближайшие годы появятся целые стада таких верблюдов. Издательство должно ориентироваться только на редакторское чутье. Впрочем, меня теперь это уже не волнует. У меня пропал интерес ко всем сторонам издательского дела. Оно больше не приносит мне удовольствия. На самом деле меня это пугает, – призналась Селия. – Это все равно что перестать быть самой собой и превратиться в другого человека. Или потерять одно из основных чувств. Надеюсь, тебе это не грозит. – (Барти молчала.) – Как бы то ни было, я приняла оба решения. Мне стало легче. Я чувствую себя счастливее. Кстати, а ты знакома с Банни Арденом? Не помню, доводилось ли тебе с ним встречаться.

– Нет, не доводилось.

– Он очень милый человек. Надеюсь, тебе он понравится. Именно такой мужчина и нужен мне на нынешнем этапе моей жизни. У меня насчет него никаких сомнений. Буду с тобой откровенна: я ожидала, что они возникнут. Нет. Ни одного. Не ощущаю никаких противоречий с собой. Я хочу быть Банни хорошей женой и поддерживать его во всем, что он собирается делать. – Она заговорщически улыбнулась Барти. – Для меня это совершенно новое ощущение. Конечно, я сомневаюсь, что мои затеи тебя обрадуют. И все же мне хочется твоего понимания и одобрения.

– Я постараюсь. Обязательно постараюсь, – дипломатично ответила Барти.

Возражения Селии ее не убеждали. С таким же успехом Селия могла бы объявить о внезапном решении принять иную веру, голосовать за лейбористов или раздать все свои деньги бедным.

– Селия, это ваша жизнь, – осторожно сказала Барти. – Но я очень рада, что ваши акции остаются у вас. Если вы вдруг отречетесь…

– Странное слово ты употребила, – заметила Селия.

– Возможно. Если вы вдруг заскучаете по прежней жизни – а я этого не исключаю, – вы сможете без особых трудностей вернуться. Вряд ли вашим близким хотелось бы услышать от меня такие слова, – добавила Барти.

– Да, это не для их ушей. Разумеется, возврата к прежней жизни не будет и скучать я по ней не стану, но я очень тронута твоими чувствами. Тронута и удивлена.

– Селия, я еще не стала законченной идиоткой, – отозвалась Барти. – Я ценю вас выше, чем кого-либо в издательстве. Вы это знаете.

– Спасибо, Барти. Ты ведь еще что-то хотела сказать. Я это чувствую.

– Да… Мне вдруг подумалось, что Уол был бы…

– Огорчен? Недоволен, что я снова выхожу замуж, да еще так скоро?

– Примерно так.

– Барти, я сомневаюсь, что это бы его огорчило. Искренне сомневаюсь. Наоборот, он был бы счастлив, что я решила стать леди Арден. И мой уход из «Литтонс» его бы тоже обрадовал. – Какое-то время обе молчали, потом Селия коснулась ее руки. – Барти, я могу сказать, что́ всерьез огорчило бы Оливера. Если бы я вышла замуж не за лорда Ардена, а за кого-то другого.

– Селия, вы это серьезно?

– Да, Барти. Совершенно серьезно. Другая кандидатура очень больно ударила бы по Оливеру. Очень больно.

* * *

Тем не менее собравшихся весь день преследовало мягкое, незримое обаяние Оливера. Оно ощущалось и в бюро регистрации актов гражданского состояния в Челси, и потом, в доме лорда Ардена на Белгрейв-сквер, где проходило торжество. В самом этом дне было что-то холодное и безрадостное, невзирая на реки шампанского, остроумную, несколько льстивую речь Боя Уорвика и добросовестные старания гостей улыбаться и шутить. Селия, как всегда элегантная, выглядела вполне счастливой. Она была в сногсшибательном костюме от Баленсиаги («Не каждый же день выходишь замуж»): нежно-голубая юбка из шантунга и модный приталенный жакет. Ее голову украшала огромная широкополая соломенная шляпа с пером – шедевр Симон Мирман. Когда чиновник-регистратор провозгласил их мужем и женой, Селия с улыбкой наклонилась, чтобы поцеловать Банни, задела шляпу, и та съехала набок. Это был один из немногих веселых эпизодов дня.

* * *

Селия пригласила братьев Оливера, но оба вежливо отклонили приглашение, что глубоко ее задело.

– Сомневаюсь, что она всерьез рассчитывала на их приезд, – сказала Адель. – Уж если на то пошло, Роберт достаточно стар. Он бы не отважился на такое путешествие, даже на самолете.

– Согласна. Его отказ мама проглотила довольно спокойно. Ее в основном расстроил отказ Джека. Сама знаешь, как она его любит.

– А Джеку еще дальше добираться из своей Калифорнии. Да и у Лили плохо со здоровьем. Доконал артрит старушку.

– Это все из-за высоких каблуков, которые она обожала в молодости, – вздохнула Венеция.

Они с Аделью души не чаяли в жене Джека. Когда Джек и Лили только встретились, она была простой хористкой, но двадцатые годы сделали ее восходящей звездой киноэкрана. Несколько лет назад Джек и Лили решили вернуться в Англию, однако английский климат пагубно действовал на Лили. Все их друзья остались в Голливуде, и в Лондоне они откровенно скучали, чувствуя себя одинокими. Селия действительно любила Джека – своего ровесника (их дни рождения почти совпадали) – и искренне надеялась, что он все-таки сделает ей приятное и приедет. Зная о весьма скромных доходах Джека и Лили, Селия даже предложила оплатить дорогу в оба конца… Джек ответил безупречно вежливым, но твердым отказом, написав, что подобное путешествие было бы для них весьма затруднительным, и пожелав ей большого счастья.

– Просто нашим дядям это жутко не понравилось, – сказала Венеция. – Тут ведь можно…

– Можно, конечно, но ей от этого легче не будет. Бедная мамочка. Дороговато ей приходится платить, правда?

– Дороговато? Я бы сказала, безумно дорого!

– И все ради…

– Вот-вот.

Кита уговаривали многие, но он наотрез отказался приехать на торжество. Себастьян – тоже. Отсутствие этих великих упрямцев заметно омрачало настроение Селии. Нельзя сказать, чтобы она особо ждала Себастьяна, хотя и настояла на включении его в список приглашенных. Но Кит, ее дорогой, любимый Кит… Селия до последнего момента надеялась, что он все-таки приедет. Услышав очередной звонок, она умолкала на полуслове и вскакивала с места. Каждый раз, когда открывались двери гостиной, она замирала и в ее темных глазах вспыхивала надежда. Увы, это была всего-навсего еще одна телеграмма или еще одна корзина цветов. Улыбка Селии делалась все более неуверенной, а лицо становилось все бледнее и утомленнее.

В конце торжества Селия произнесла небольшую речь, поблагодарив всех за то, что пришли и подарили ей счастливый семейный праздник. На слове «семейный» ее голос дрогнул.

– Неужели ты всерьез думаешь, что он собирался приехать? – шепотом спросила у Венеции Адель.

– Ты же знаешь нашу мамочку. Если ей чего-нибудь хотелось, она всегда получала желаемое. А увидеть Кита сегодня ей просто жутко хотелось. Думаю, он мог бы и уступить. Побыл бы каких-нибудь полчаса, и достаточно. Вчера вечером Бой специально ездил к нему, упрашивал. Кит – ни в какую. Сказал: «Бой, неужели ты и вправду считаешь, что я могу туда поехать?»

– Так, значит…

– Думаю, да. А ты?

– Я тоже.

* * *

«Как бы отнеслась к этому ММ?» – размышляла Барти, глядя на новобрачных, разрезающих торт. ММ, старшая сестра Оливера, его соратница в великие дни становления «Литтонс», женщина твердых моральных принципов и потрясающей преданности семье. Как бы восприняла она это неоднозначное событие? Сочла бы для себя возможным присутствовать на нем или осталась бы дома, выразив тем самым свой тихий протест?

Барти и не заметила, как рядом с ней оказался Джей. Она грустно ему улыбнулась. Джей тоже улыбнулся и наполнил ее бокал.

– Слуга лорда Ардена не слишком расторопен. Позволь за тобой поухаживать. Выпивка нам не помешает.

– Я сейчас думала о твоей матери.

– Кстати, я тоже о ней думал.

– Ей бы это торжество очень не понравилось.

– Сомневаюсь, – возразил Джей, удивив Барти. – Мама была прагматичной стреляной воробьихой. Селию она очень любила и всегда желала ей счастья.

– Как-то не верится, что Селия будет счастлива с этим человеком. Он ведь… если честно, он ведь просто идиот.

– Отчасти да, – улыбнулся Джей. – Но он искренне любит Селию. Кстати, у него наверху есть потрясающая игрушечная железная дорога. Я уже видел. И это заставило бы старину Гордона одобрить выбор Селии. Помню, мы с ним целыми часами гоняли поезда. Мама злилась до жути. И всегда говорила, что, если надумает разводиться с Гордоном, сделает фирму «Хорнби» соответчицей.

– Мне не хватает Гордона, – вздохнула Барти.

Это не было вежливой фразой. Гордона Робинсона Барти любила не меньше, чем ММ. Его смерть была еще одной невосполнимой потерей минувших лет.

– Мне его не хватает еще сильнее. Он был мне замечательным отцом, хотя и не родным. Смерть мамы так его подкосила, что оставшиеся годы он жил вполнакала… Смотри-ка, Тори способствует семейному единению. Флиртует с Банни. Ну что, пропустим по рюмочке и присоединимся к ним? Возможно, ты обнаружишь в нем скрытые глубины.

– Сомневаюсь, – поморщилась Барти. – Скорее, это будут скрытые отмели. Но если кто и способен вытащить из него самое лучшее, так это Тори. Как хорошо, Джей, что ты на ней женился.

– Целиком и полностью с тобой согласен.

* * *

Адель оказалась права: в момент свадебного торжества Кит находился у Себастьяна. Селия пригласила и Иззи, но та ответила вежливым отказом, написав, что рассчитывает на ее понимание. Потом Селия позвонила Иззи и сказала, что все вполне понимает.

– Надеюсь, ты хотя бы пожелаешь мне счастья.

– Дорогая Селия, я желаю вам большого счастья. Надеюсь, вы уже счастливы. Я бы с удовольствием посетила вашу свадьбу, но… Я рада, что вы меня правильно понимаете. Возможно, я смогу навестить вас вскоре после свадьбы и познакомиться с лордом Арденом. Я слышала, он очень милый человек.

Это было явной неправдой. О лорде Ардене Иззи не слышала ни одного хвалебного отзыва. Даже Генри Уорвик назвал его старым дуралеем. Но Иззи знала, что Селии это будет приятно. Радуясь, что ей не надо участвовать в свадебной церемонии, Иззи отправилась на работу, с тревогой поглядев на дверь отцовского кабинета. Вернувшись, она застала дома Кита. Он и отец были вдрызг пьяны и по непонятной для обоих причине горланили «Лили Марлен»[4].

Иззи позвонила Марксу и попросила его приехать и забрать Кита. Кое-как ей удалось уложить отца в кровать. Глаза Себастьяна глядели в разные стороны, не желая подчиняться хозяину.

– Глупая, взбалмошная сука, – почти весело произнес он, после чего повернулся на бок и мгновенно уснул.

Проснувшись среди ночи, Иззи слышала тяжелые отцовские шаги. Утром она застала его на кухне. Себастьян сидел, обхватив голову руками.

– Только не вздумай спрашивать, как я себя чувствую, – заявил он, угрюмо глядя на дочь. – Ничего хорошего не услышишь. Лучше завари мне чая и отнеси в кабинет. Мне надо работать. Журнал «Макколс» заказал мне рассказ. За неделю я должен написать. Конечно, я терпеть не могу такой идиотской спешки, но я им пообещал. Сам не знаю почему.

Все последующие дни Себастьян не удостаивал Иззи разговорами, а только кричал из кабинета, требуя еще чая, тостов, кофе, виски. Иззи лишь молча благодарила редактора «Макколса» за такую идиотскую спешку.