Читать книгу Под стук колес - Петр Карауш - Страница 18

Дело было в Армии ещё в советские времена. Наш командир полка, подполковник Сидоченко, был крутого нрава мужик. За малейшую провинность объявлял пятнадцать суток ареста и не сутки меньше. Ещё он был настоящим футбольным фанатом. Все лучшие футболисты дивизии были у него. Стоило ему только сказать, что в каком-нибудь ВСО призван игрок из Торпедо или Динамо, (не важно!), он садился в машину, и ехал хоть за триста километров, и в наглую забирал спортсмена к себе. Когда наша команда проигрывала, что было очень редко, они, построившись по ранжиру, молча, шли на «губу». А выиграв, толпой окружив «батю», весело шли в штаб за увольнительными. Ребята гульванили до утра и никакой патруль даже тронуть их, не имел права. А самая высокая похвала из командирских уст, звучала его знаменитая фраза: – Ну и кадра! Однажды мы, комсомольские активисты, стояли в коридоре рядом с кабинетом комполка ожидая вызова к замполиту, кабинет которого был напротив. Смотрю, в штаб заходит грустный Василий Яблочкин и идёт прямо к нам.

– Что случилось-спрашиваю – чего такой грустный?

– Да вот-говорит – посылку получал, а на почте её вскрыли. А там бутылка водки, мать всунула. Вот теперь иду к бате, а потом на губу.

– Ты же не пьёшь – говорю – чего это она?

– Так день рождения скоро! Ладно, пойду.

Войдя в кабинет командира, (дверь осталась приоткрытой!) он громко доложил:

– Товарищ подполковник, рядовой Яблочкин по Вашему приказанию прибыл!

– Ну что, Яблочкин – грозным голосом начал «батя» – мама прислала бутылку водки, выпей за моё здоровье сыночек! Так что ли?

– Так день рождения скоро, а мать-то не знает, что не положено…

– А как ты Яблочкин пить будешь, сам или с товарищами?

Как потом Василий нам рассказывал нам:

– Ну, думаю, скажу с товарищами – пятнадцать суток, скажу – сам, тоже пятнадцать. Эх!

Была – не – была! Сам, товарищ подполковник.

– Сам? Бутылку водки? А ну на!

Я стоял у двери и слышал, как наступила мёртвая тишина. Василий как во сне, открыл бутылку, зачем-то раскрутил её и… послышалось сочное бульканье, а через мгновение раздался мощный, негодующий рык:

– Сволочь! Мерзавец! Негодяй! У командира части, в кабинете, бутылку водки, из горлышка выжрал! – И тут рык резко переходит в добродушно – гордое рокотание, – ну и кадра!

Послышались шаги. Мы все встали по стойке «смирно», дверь распахнулась и батя, не обращая на нас никакого внимания, крикнул вглубь коридора:

– Начальник штаба! Майор Варварин! – из кабинета выскочил начштаба – зайди ко мне.

– Вот! Полюбуйся Сергей Петрович, эта сволочь, – в голосе бати явно звучала нотка гордости за такого солдата, – у меня, в командира части, в кабинете, бутылку водки с горлышка выжрал! Ну и кадра! Отведите его в роту, сдайте старшине, пусть уложит спать.

Я шёл – рассказывал Василий – абсолютно трезвый и не верил до последнего, что меня ведут в роту. И только когда старшина подводил меня к постели. Дальше ничего не помню.