Читать книгу Книга жизни (сборник) - Рафаил Смолкин - Страница 22

Коля был моим другом. Он имел слабое здоровье и был физически слабым мальчиком. В одной из драк, где к нему пристал более сильный Васька, я защитил его, нейтрализовав Ваську. С этого момента мы стали дружить.

Мы объединили нашу коллекцию марок и стали собирать марки вместе. Марки мы хранили у Кольки, которому я позднее их подарил. Все было бы неплохо и возможно даже на всю оставшуюся жизнь. Но нашим прекрасным отношениям помешал нелепый случай.

Дело было так. На нашей улице жил старый еврей, которого прозвали Абрамом. Он жил со своей старой женой и занимался выращиванием овощей и сбором фруктов с небольшого количества деревьев, росших в его саду возле дома на небольшом участке. Через нашу улицу проходила короткая дорога к речке Лугани.

Каждый день по ней проходила одна и та же ватага блатных мальчишек с улицы имени великого вождя мирового пролетариата Карла Маркса, направляясь купаться на речку. Случайное это было совпадение, или не случайное, но все они были детьми, отцы которых постоянно сидели в тюрьмах за уголовные преступления.

Обычно, после очередного отбытия срока в тюрьме, их отцы появлялись на короткое время в городе, где, совершив очередное уголовное преступление, отправлялись на место своего постоянного проживания, то есть в тюрьму. У ихних детей была аналогичная судьба: девочки становились легкой добычей освобождавшихся из тюрьмы уголовников, а ребята попадали в места для несовершеннолетних преступников, где проходили курсы для начинающих преступников, а по достижении совершеннолетия переходили в тюрьмы для взрослых, в которых, в основном, и коротали жизнь.

По дороге на речку Луганку, как мы ее все между собой называли, ватага ребят с улицы Карла Маркса обязательно дразнила Абрама. Это был отработанный годами ритуал. Они залазили в его владения и начинали кричать:

– Абрам – жид, – срывая фрукты с деревьев и заливаясь при этом смехом.

Абрам выскакивал из дома и начинал гнаться за ними. Но где ему старому было их догнать. Они отбегали на некоторое расстояние и начинали опять дразнить Абрама. Все повторялось сначала.

Наигравшись с Абрамом, ватага шла дальше, задирая, встречавшихся на их пути, отдельных ребят.

В один из дней я вышел на улицу и встретил радостного Кольку.

– Где ты был? – спросил я его.

– Смотрел, как босяки с Карла Маркса дразнили жида Абрама, – ответил он мне, и вдруг осекся. Меня как будто ударили в этот момент.

– Значит, мой друг в мое отсутствие называет евреев жидами, думал я. Значит мы для него люди второго сорта. И так думают у него и его родители, приветливо встречавшие меня, когда я приходил к Кольке в гости. Значит в жизни все одно сплошное притворство.

В этот момент я почему-то вспомнил, что многих евреев немцы изымали из их жилищ по указанию соседей, с которыми они, до прихода немцев, были вроде бы в отличных отношениях. Я понял, что улыбка на лице мальчика может означать не хорошее расположение к тебе, а маскировку истинных намерений.

С этого момента я охладел к своему другу, хотя внешне мы вроде бы продолжали поддерживать хорошие отношения. Я так и не смог принять окончательного решения в этой ситуации и очень презирал себя за нерешительность.