Читать книгу Ученик Афериста: Змеиное Гнездо - Рита Гринстуотер - Страница 5

– Поверить не могу, что ты сознательно решил не прогулять второй день «принудительной социальной ответственности», – ухмыльнулся я, прижимая к уху мобильный. – Ты в курсе, что никто не будет проверять посещаемость? Главное отзыв, который легко подделать самому.

– Эван, еще слово и я передумаю, развернусь и уйду домой спать, – прозвучал из телефона ленивый голос Спенсера. – Хотя, учитывая, что дома тусуются дядя Райли и Орлиная Бровь, я уж лучше посижу с мисс Петерсон и буду делать вид, что помню все, чему она учила меня. Представь, вчера она с порога усадила меня за свое пианино, так, будто и не было трех лет перерыва между нашими уроками.

– Ты ее поразил своими мелодиями?

– Ну не признаться же, что все, что я помню с ее уроков музыки – это как крышку пианино поднимать и играть одну единственную мелодию из мультика «Анастасия».

– Так сыграл бы «Анастасию».

– Так я и сыграл, но Петерсон захотела «чего-то классического». Пришлось от вольного нажимать на клавиши с уверенным выражением лица. Петерсон, конечно, была в шоке, но я сказал, то я творец и у меня свой музыкальный стиль.

Фыркнув, я переступил через лужу и, бегло поздоровавшись с матерью одной из одноклассниц, свернул на дорогу к лесу.

– Какие жертвы ради социальной ответственности, – произнес я, когда Спенсер уже вовсю начал рассказывать, как случайно зажал клавишу пианино и, кажется, что-то там сломал.

– Ты в курсе, что мисс Петерсон бьет по рукам железной линейкой, если ты ошибаешься и жмешь не на ту клавишу? А учитывая мои музыкальные таланты, я получал этой линейкой так часто, что даже как-то в письме Санте попросил у него протезы кистей рук, – сообщил Спенсер и, судя по звуку скрипа тормозов из телефона, явно заговорился и чуть не попал под машину.

– Суровая мисс Петерсон.

– Да уж не суровее твоего мистера Хогана. Не могу поверить, что ты идешь к нему снова. Зачем?

– Ну. – На этот вопрос я себе-то толком ответить не мог, не то чтоб Спенсеру. – Чтоб убедиться, что сегодня он адекватнее, чем вчера.

Спенсер, кажется, выцепил из моего сбивчивого объяснения самую суть и хмыкнул.

– Я тебя понял. Ну, удачи, что ж я могу еще сказать.

– До вечера.

Сунув мобильный в карман брюк, я поправил лямки рюкзака, давившие на плечи и быстрым шагом, словно меня подгоняли, направился к уже знакомому трейлерному парку. В этот раз, не петляя и не теряясь на каждом перекрестке, я преодолел расстояние от дома до парка менее чем за пятнадцать минут. Оглядев уже знакомый трейлерный парк, я почему-то подумал, что около ржавого жилища Харви Хогана мусора скопилось еще больше, чем вчера. Днем ранее, кажется, этих набитых хламом пакетов не было. Зато у двери красовалась нелепая для этого места кадка из красивого темного мрамора, с торчавшим в ней помятым кипарисом, одна из тех, что украшала подъездную дорожку к дому Мэйфордов. Видимо, наведываясь под шумок к ним, мистер Хоган считал, будто то, что находится вне дома – общественное достояние.

Снова поднявшись на самодельное неустойчивое крыльцо, я только было поднес кулак к металлической двери, как вздрогнул от резкого голоса:

– Так, а от меня ты что опять хочешь?

То, что эти слова были произнесены мистером Хоганом, я не сомневался – узнать сварливые нотки и хрипотцу было несложно. Я поначалу подумал, что этот странный человек обращался ко мне, разглядев меня в грязном окне, и даже сошел с крыльца и чуть отошел назад, на случай если сейчас откроется дверь и Харви Хоган снова схватится за сапку.

– Чтоб ты, наконец, разобрался. Если ты снова будешь помогать им, я…

Это было сказано незнакомым мне мужчиной, чей голос прозвучал приглушенным шипением – видимо, в отличие от Хогана этот человек заботился о том, чтоб их уж точно никто не подслушал.

Только эта мысль показалась мне глупой, ведь, кто, зная мистера Хогана, будет ошиваться рядом с его трейлером и подслушивать (кроме меня, конечно), как догадка тут же подтвердилась. Глянув в окно, я встретил взгляд незнакомца средних лет, который, нахмурив густые брови, тут же одернул занавеску.

Неловкая ситуация, конечно, хоть бери да тактично отходи в сторонку, чтоб эти двое договорили, но гость мистера Хогана решил отложить разговор до лучших времен. Дверь трейлера с лязгом отворилась, едва не хлопнув меня по носу, гость вышел на улицу.

Толком не рассмотрев его в то мгновение, когда он выглянул из окна, я взглянул на него снизу вверх – мужчина оказался довольно рослым. Этот смуглый мужчина, похожий на коршуна в своем темном плаще, застегнутом наглухо, так навис надо мной, что я попятился назад и не знал, куда спрятать потупить взор, чтоб не встретить взглядом с его темными глазами. Более чем уверен, что в городе я раньше его не видел – запомнил бы это костлявое лицо и иссиня-черные с проседью волосы.

Да я уже понял, что подслушал то, что не должен был, но в несчастной оборванной реплике, что дошла до моих ушей, не было совершенно ничего такого, чтоб я мог бы прямо сейчас бежать к отцу в участок и сдавать этих двух людей с потрохами.

– Ты кто? – вполне мирно, как для выражения своего лица, поинтересовался незнакомец.

– Я из школы, к мистеру Хогану.

– В этом захолустье есть школа?

– Нет, мы все здесь поголовно слабоумные, может, поэтому вы и сошли за местного, – сухо сказал я, придумав едкий ответ раньше, чем подумав, что мне за это будет.

Какого вообще черта? Да, Оукберн – далеко не мегаполис, но называть его захолустьем имеют право только коренные жители. Совершенно не удивился бы, если бы сейчас этот умник в плаще достал бы из кармана нож – по выражению его лица читалось, что примерно это у него в планах, но нашу очень неловкую паузу разразил громкий заливистый хохот.

– Иди, наконец, Моран, тебя уже школьники посылают, – посоветовал Харви Хоган, держась за дверь. – И правильно делают.

Моран одарил меня насмешливым, но беззлобным взглядом, из которого я понял, что вряд ли он будет караулить меня у дома за мой дерзкий ответ. Двинувшись прочь, этот человека не обернулся на мистера Хогана и не сказал ему ни слова, хоть они явно не договорили. Я смотрел ему вслед, про себя подмечая, что все же гости в этот трейлер заходят, хотя и, судя по обрывку фразы, не с самыми добрыми намерениями. Кому и как мог насолить одинокий старик – еще одна часть головоломки, сродни той, которая объяснит, почему вместо одинокого старика в трейлере обитает этот Харви Хоган.

А мистер Хоган, кажется, ликовал. Его мутные воспаленные глаза светились каким-то задорным молодецким огоньком, а когда я повернул голову и взглянул на него, мистер Хоган ухмыльнулся, блеснув золотым зубом.

– Так, – посерьезнел мужчина. – Ты кто такой?

Глупо было бы полагаться на то, что меня запомнят, но неужели ему в трейлер каждый день стучат очкарики с благородной целью помогать в будничных делах?

– Эван Смоллетт, – повторил я. – Из школы, помогать вам.

– Тьфу ты, думал, приснилось, – протянул мистер Хоган.

Я увидел, как он опустил ладонь на дверную ручку и заглянул в трейлер, уверен, высматривая сапку, грабли или что-нибудь, чем снова можно будет попытаться меня огреть. Допустить аналогичное завершение второго дня принудительной социальной ответственности – это как громко признаться в том, что ты неудачник, которого снова сейчас выгонят, поэтому я выставил ладонь вперед, готовясь, если что, придержать дверь.

– Я принес пиво, – выпалил я мой последний аргумент.

Харви Хоган снова повернулся в мою сторону.

– А где оно?

– В рюкзаке.

– А что ж ты молчал?

Медленно, словно у меня в рюкзаке не две бутылки пива, а взрывное устройство, стащил со спины рюкзак и вытащил из основного отделения еще прохладную бутылку. Вторую машинально решил пока припрятать, на случай, если Хоган снова надумает меня выгонять.

Хоган схватил бутылку и оценивающе взглянул на меня. Если снова выгонит, то я уж тогда не знаю…

– Заходи, – сказал он и пропустил меня внутрь.

То, что я увидел в трейлере, иначе как «моя первая психологическая травма» трактовать нельзя.

Я не педантичный чистюля, но у нас дома, стараниями мамы, всегда был идеальный порядок. Даже учитывая, что я не считал необходимым протирать от пыли те места, которые не были видны, к примеру, карниз или верх настенных кухонных ящиков, я, как и Джеки, как и мой старший брат, Джеймс, как и отец, как и мать, привык к чистоте. Привык к натертым полам и вычищенным коврам, к отполированным поверхностям и до прозрачности отмытым окнам, к отглаженным скатертям и чистым сидениям стульев и кресел. В моем сознании было с самого детства заложено то, что во всех домах должно быть так, и мне даже стало стыдно, что я воспринимал этот ежедневный тяжкий мамин труд как должное.

То, что я увидел в трейлере Харви Хогана свинарником назвать нельзя, из уважения к животным. Трейлер был крохотным, и ровно каждый дюйм жилого пространства был загажен, иначе не сказать. Немногочисленная мебель была скрыта под залежами каких-то пакетов и коробок, многие из которых были то ли чем-то пропитаны, то ли напрочь гнили. Тюки, свертки, мешки и контейнеры – все это было затолкано на полки, отчего казалось, что те сейчас под их тяжестью рухнут. Даже спальное место – узкий диван с засаленным покрывалом, край которого я заметил, был нагроможден пакетами, по виду и запаху напоминавшими мусорные.

Передвигаться невозможно – коробками, пакетами, ведрами и целой коллекцией пустых бутылок был уставлен и без того неширокий проход. Чтоб перейти к дивану, пришлось, высоко поднимая ноги, ступать там, где мусора поменьше – будто не по трейлеру шел, а через трясину. В голове стояла ясная картина: чтоб лечь спать, мистер Хоган спускает с дивана весь мусор на пол, а утром снова кладет обратно, чтоб пройти и добраться до кухоньки.

Что складирует Харви Хоган, а главное, зачем, я не выяснял, но одного взгляда в открытую коробку хватило для того, чтоб увидеть какое-то гниющее тряпье вперемешку с газетами и упаковками от какой-то еды. Меня едва не замутило. Но тут я бросил взгляд небольшую кухонную тумбу, липкую от чего-то, всю в пригорелых остатках еды, и встретился взглядом с жирным тараканом, который, ползая прямо по тарелке с заплесневелыми остатками яичницы, чувствовал себя хозяином этого жилища.

Когда же головой я задел липучку для мух, усеянную насекомыми до такой степени, что впору принять это за причудливую гирлянду, то задрал голову и увидел под потолком пелену паутины.

Я на дух не переношу все, что имеет больше четырех лап и ползает, какого бы размера оно ни было – в моей голове при виде насекомых постоянно билась такая паника, будто эти тараканы, жуки и пауки собираются меня убить. Благо видел я насекомых крайне редко – у нас дома за всю мою жизнь я не видел ничего, что ползало бы по стенам, не говоря уже о паутине по углам.

Харви Хоган зашел следом, закрыв за собой дверь, и отфутболил куда-то пакет с мусором, в котором зазвенели пустые бутылки.

Вдруг я осознал масштабы ужаса этой самой принудительной социальной ответственности. Если сейчас мистер Хоган вспомнит, что он записывался в участники этой акции и скажет, чтоб я прибрался в его трейлере, я упаду без чувств прямо в груду хлама. Потому что эту грязь, накопленную, как казалось, десятилетиями, не убрать ни за день, ни за пять, ни за месяц – проще и правильнее будет облить трейлер бензином и поднести к нему горящую спичку.

– Кушать будешь? – поинтересовался вдруг мистер Хоган, сунув мне пластиковый контейнер с куском недоеденного картофельного пирога.

Он готовит? Серьезно? Этот человек не может освоить элементарную операцию по выбрасыванию мусора в бак, но знает, как смешать ингредиенты, чтоб получился пирог?

– Нет, спасибо, – стараясь, чтоб истерические нотки звучали незаметно, ответил я.

Суть в том, что после того, как я увидел бардак и замер в растерянности, у меня из головы вылетело все, что я хотел спросить у мистера Хогана, все, ради чего я вообще пришел сюда во второй раз. Поэтому, давясь неловким молчанием, я стоял, как истукан посреди мусорной кучи, и моргал. Логика подсказывала, что если сейчас срочно не заговорить, то меня выставят за дверь.

А так ли это, впрочем, плохо?

– Этот человек, – произнес я вдруг. – Он угрожал вам?

Хоган плюхнулся на диван, прямо поверх пакетов, и, поерзав немного, принялся набивать трубку табаком.

– Какой человек? – спросил он, глянув на меня, как на идиота.

– Который ушел только что. Не то чтоб я вас подслушал. – А краснею так, будто стоял, прижавшись ухом к двери трейлера не меньше часа. – Просто было слышно.

– Моран что ли? – фыркнул мистер Хоган. – Я тебя умоляю. Он мой старинный знакомый. Так иногда, приходит поорать.

– Может, вам обратиться в полицию? – очень засомневался я в словах Хогана.

– А ты что, сынок местного шерифа, что по каждому чиху советуешь в участок бежать?

– Ну… как бы, да.

Мистер Хоган приоткрыл рот, отчего его набитая дешевеньким табаком трубка, едва не выпала на пол. Поймав взгляд воспаленных глаз, я, вскинул брови. А мистер Хоган смотрел на меня так, словно я его уже заранее в чем-то обвинил.

– Так, а ну иди отсюда, – посоветовал он.

Надо же, опять.

– У меня еще есть пиво, – сказал я и указал на рюкзак.

Конечно, всем своим видом мистер Хоган наглядно продемонстрировал, что он является не самым законопослушным жителем города, но, думаю, будь он отъявленным преступником или кем-то вроде того, то не сменил бы гнев на милость, стоило мне упомянуть пиво. Хотя, не нужно быть выдающимся детективом и устраивать долгие обыски, чтоб понять, почему Хоган занервничал и чем он в основном грешит. В сочетании с гадюшником, в котором он обитал, с его латанной грязной одеждой и в целом с непрезентабельным внешним видом, обилие золотых колец на пальцах выглядело как минимум смешным, а как максимум интересным.

– Ты глянь, как подготовился, – фыркнул мистер Хоган и, будто прочитав мои мысли, спрятал руки в карманы.

– Ну так, а вы как думали.

Харви Хоган взглянул на меня то ли насмешливо, то ли заинтересовано. Конечно, он не выгонит меня во второй раз. Наличие пива в рюкзаке не аргумент вовсе.

– Чего ты ходишь сюда, парень? – поинтересовался он.

– Потому что я прохожу «пять дней чертовой принудительной социальной ответственности». И даже если вы против, я честно отхожу их.

– И зачем?

– Хотя бы потому-что вы второй раз за два дня пытаетесь меня выгнать, – сказал я спокойно, а про себя вдруг поняв, что не соврал. – Вы можете быть против, вы можете меня выгонять, но я буду приходить сюда каждый день до конца недели, а в пятницу вы напишите длинный отзыв о том, какой я молодец, как я вам помогал и что бы вы без меня делали. Потому что если я провалю этот сраный квест с социальной ответственностью и пострадает моя репутация лучшего ученика, я оболью бензином ваш трейлер и сожгу его нахрен вместе с вами.

Мистер Хоган почесал небритый подбородок, и его кольца, как мне показалось, по большей части женские, блеснули в тусклом свете лампочки.

– То есть, не уйдешь? – мирно спросил он.

– Неа.

– А если я, сын инспектора, вдруг окажусь опасным преступником и захочу избавиться от тебя, как от свидетеля? – Мистер Хоган аж сам чуть не захохотал от того, с какой серьезной миной произнес этот бред.

– Это будет интересно, потому как мои родители знают, куда я пошел и когда вернусь. И полиция будет здесь, в случае чего, раньше, чем вы отыщите в этом рассаднике клопов ножовку, чтоб распилить мое бездыханное тело, – не менее серьезно сказал я.

Мистер Хоган усмехнулся, блеснув золотым зубом. Я не удержался и тоже выдавил улыбку.

– Надо же, какой дерзкий школьник, – хохотнул Харви Хоган, уперев руки в колени. – А на вид мамкин отличник.

Зрите в корень, мистер Хоган.

Я не мог объяснить, что меня так тянуло в этот убогий трейлер. К личности мистера Хогана у меня был миллион вопросов, но я не задал ни один. Он был омерзителен в своей неряшливости, непонятен в своих поступках и выглядел как нищий жулик – неделей ранее я бы быстрым шагом уходил из того места, где мог встретить такого человека, при этом держась за карманы и надеясь, что кошелек и телефон далеко спрятаны в рюкзаке.

А сейчас я стою и не хочу уходить. Мне интересен этот человек. Интересен не в плане того, что я вдруг начал восхищаться им, как идолом, скорее интерес был на уровне «да что вообще не так с этим мужиком?».

Я так задумался, что моргнул лишь когда мистер Хоган швырнул пустую бутылку в груду коробок у обеденного столика, да так косо, что показалось, будто он бросил ее в меня.

– Иди отсюда.

Я усмехнулся. В который раз Хоган меня прогоняет?

– Завтра буду в восемь, – пообещал я.

– Угу. Ключи – над дверью.

Опешив, я нахмурился.

– Вы дадите мне ключи? Вы второй раз в жизни меня видите.

Харви Хоган взглянул на меня с напускным презрением.

– Оглянись, парень, что здесь воровать?

Самокритично, но верно. Сняв с вбитого гвоздя липкие на ощупь ключи я, брезгливо стряхнул с руки паука и вышел из трейлера. Ощущения остались мерзкие, несмотря на то, что все прошло вполне себе мирно: я не мог отделаться от ощущения того, что по мне что-то ползет. Будто пока я стоял там, в грязище трейлера, мне под рубашку набежали тараканы, пауки, клопы или кто там еще соседствует с мистером Хоганом.

Запах перегара, табака, затхлости и гнили все еще стоял в носу, даже несмотря на то, что я вышел на свежий воздух. После этого трейлера хотелось поскорее в душ, долго скрести тело мочалкой с самым антибактериальным на свете мылом, а потом, сжечь одежду.

Весь день я думал только об этом странном человеке из трейлера и ругал себя за то, что, во-первых, снова туда собираюсь и, во-вторых, за то, что не узнал ответа ни на один к нему вопрос, а лишь задался новыми.

«Как он попал в список Мюррея? Как он довел себя и свое жилище до такого состояния? Почему о нем никто ничего не знает, кроме редких слухов? А правдивы ли эти слухи вообще? Кто этот человек, который говорил с ним утром, и вылетел прочь, только я приблизился?» – эти крутились в моей голове до самого вечера.

На следующий день меня ждало разочарование: Харви Хогана я не застал, хоть и пришел в назначенное время. Прождав у трейлера около получаса, я осмелился все же открыть врученным мне ключом дверь, но кроме все такого же беспорядка и вони ничего не обнаружил. Не исключая идею того, что Хоган мертвецки пьян и дрыхнет где-нибудь, а за завалами мусора его просто не видно, я подождал у трейлера еще некоторое время. Так и не дождавшись, я направился домой, надо сказать, не очень уж и расстроенным. Ведь, что-то мне подсказывало, что меня бы, раз уж я такой социально-ответственный, заставили бы разгребать эту помойную цитадель.

Когда я появился в трейлерном парке на четвертый день и, уже едва ли не по-хозяйски открыл ключом дверь, Харви Хоган сыскался сразу. Он лежал на своем просевшем диванчике, подложив под голову какие-то тряпки, и приглушенно храпел.

Как я и предполагал ранее, весь мусор с дивана он перед сном скидывал на пол, а потому узкий проход был завален основательно. Я, вежливо постучав по кухонной тумбе, чтоб разбудить хозяина, не дождался реакции и, брезгливо пиная мусор на полу, просочился к дивану.

Да уж, выглядел Харви Хоган так, что впору в этом трейлере проводить соревнование экстрасенсов с заданием «угадайте, сколько выпил человек на диване вчера».

Когда под моими ногами жалобно скрипнула пластиковая бутылка, Харви Хоган приоткрыл мутный глаз и смерил меня бесцветным взглядом.

– Ты кто?

– Эван. – В который раз я повторяю ему свое имя?

– А-а. Ты это… начинай.

И перевернулся на живот. Я потупил взгляд: стою посреди этой помойки, по мне, кажется, что-то ползет, хозяин трейлера мертвецки пьян и дрыхнет, а что мне, прикажете, делать?

Что начинать? Неужели мне все же придется здесь убирать?

Но я ошибся. Как оказалось, у Харви Хогана напрочь отсутствовала потребность в порядке и уюте – впрочем, это было очевидно с самого начала. Но можно было бы списывать беспорядок на нехватку у хозяина трейлера возможности, времени и терпения убирать, а окажись в его распоряжении на пять дней бесплатная рабочая сила, логично же, что первым делом мистер Хоган вручил бы мне тряпку и веник. Более того, стремление, чтоб ему бесплатно выгребли весь мусор и вычистили трейлер, казалось мне единственной и, кстати, логичной причиной того, почему этот человек вообще записался в участники «пяти дней принудительной социальной ответственности».

А потому, когда я, не зная, с чего начинать и за что хвататься, поднял со стула бумажный пакет, в котором были какие-то обрезки тканей и моток лески и неловко ткнул Хогана в спину с вопросом: «Это выкидывать?», то хозяин трейлера мгновенно проснулся.

– Я тебя сейчас отсюда выкину, поставь нахрен там, где стояло!

Послушно опустив пакет на место, я окинул мистера Хогана вопросительным взглядом, а тот, в свою очередь, все же нехотя, кряхтя и ругаясь себе под нос, встал с дивана.

– Я тут подумал, мистер Хоган…

– Подумал? Это хорошо. Это полезное хобби, – проворчал мистер Хоган, дрожавшими руками потянувшись к грязной кружке.

– Подумал о том, что будет лучше, если вы мне сегодня напишите отзыв для школы, и завтра я не буду мозолить вам глаза, – произнес я, уже готовясь достать из рюкзака ручку и бумагу. – Надо было с самого начала так сделать.

Харви Хоган нахмурил брови. Отпив чего-то из кружки, он утер губы и коротко отрезал:

– Нет.

– В смысле? – опешил я. – Вы надо мной издеваетесь?

– Ты сам мне говорил, что из принципа будешь ходить. Вот и ходи, принципиальный, в пятницу напишу. Может быть.

Я ушам своим не верил. Но пути к отступлению все же были, как Харви Хоган и эту мою идею разбил вдребезги.

– А надумаешь за меня отзыв написать – приду в школу, расскажу все. Как ты подделал мою подпись, как бездельничал, не слушал меня, хамил, как ключи от трейлера стянул. И это я еще не проверял, все ли на месте, кто тебя знает, чем ты занимался, пока я спал, – сообщил Хоган. – Здоровская характеристика для сына инспектора полиции, а?

– Вы не можете четвертый день запомнить мое имя, но с первого раза запомнили, что мой отец – инспектор полиции. К чему бы это? – проскрипел я.

Мистер Хоган взглянул на меня с вызовом.

– Это сейчас на что намек был?

– Намек? Ни в коем случае, в самом же деле, не расскажу же я отцу о том, что у вас все пальцы в ворованных женских кольцах.

Харви Хоган поспешно сунул руки в карманы заношенных спортивных брюк.

Воцарилось неловкое молчание, которое прервал сам же хозяин трейлера хриплым смешком.

– Вот уж свезло так свезло, – фыркнул мистер Хоган присев на горы коробок. – Я-то надеялся, пришлют кого потупее и позабавнее.

Теперь сложилось ощущение, что мистер Хоган, прикинувшись одиноким стариком, записался в эти «дни принудительной социальной ответственности», только для того, чтоб повеселиться, глядя, как кто-нибудь школьник будет медленно обалдевать от срача в его трейлере. Потупее и позабавнее… а кого вы, мистер Хоган, ожидали, что к вам направят? Какого-нибудь Спенсера?

И тут я застыл, как громом пораженный. Вбив себе в голову принципиальную необходимость приходить сюда каждый день, я совершенно позабыл о том, что Харви Хоган, помимо паталогической неряшливости, грешит еще и тем, что любит заглядывать в окна дома Мэйфордов. Я забыл, что самолично видел, как он убегал впопыхах – узнал его по грязной куртке, которая висела на вбитом в двери гвозде, узнал по росту, и вообще не было ни единой причины, чтоб не верить Спенсеру на слово.

Сейчас, из-за небрежно брошенной Хоганом фразы, ужасающий пазл начинал складываться в моей голове. Этому человеку не нужна помощь школьников, он не из тех стариков, которым нужно помочь с порядком на лужайке или в кладовой, да, черт возьми, он и не старик вовсе. Не знаю, как он уговорил Мюррея, как он попал в список, но, в тот момент я был совершенно точно уверен – Харви Хоган изначально ждал Спенсера.

Наверно, я побледнел и изменился в лице, ибо мистер Хоган обеспокоенно глянул на меня.

– Да, Господи, не переживай ты так, подпишу я завтра твою бумажку, – смилостивился мистер Хоган. – Тоже мне, жертва системы образования.

Я рассеянно усмехнулся, но, чую, от воспаленных глаз Харви Хогана не укрылось то, что мое к нему отношение в один миг эволюционировало от безобидного отброса общества до опасного серийного маньяка.

В целом, четвертый день моей принудительной социальной ответственности можно было с уверенностью назвать самым продуктивным за эту неделю. Во-первых, под контролем Хогана я сгреб целую коллекцию пустых бутылок в мусорные пакеты и безжалостно выкинул, пока хозяин трейлера не передумал. Во-вторых, под конец моей уборки Хоган дважды назвал меня по имени без напоминаний – это определенно прогресс. И, в-третьих, я окончательно убедил себя в том, что этот человек опасен для моего друга.

О чем сразу же после того, как покинул трейлерный парк, решил поделиться с самим Спенсером.

Вопрос в том, как бы так покорректнее сообщить, а то, зная Спенсера, могу сказать, что его нервная система представляла собой доселе спящий вулкан. И я не придумал, как сказать помягче вплоть до того момента, как сидел на кухне дома Мэйфордов напротив друга и невидящим взглядом смотрел в чашку перед собой.

– Меня раздражает, что всем плевать на выпускной. Не знаю, будь их воля, они бы пришли, прослушали речь директора и разошлись по домам, – сокрушался Спенсер, который вот уже минут пятнадцать рассказывал о том, как его продинамили в общем чате класса с его преждевременной подготовкой к выпускному вечеру, до которого, к слову, еще целый учебный год. – Я предложил очень крутую тему – вечеринка в стиле «Великого Гэтсби». Парни в смокингах и оксфордах, девчонки в коротких платьях и блёстках. Можно затусить здесь, вообще не проблема. Покер, рулетка, фейерверки, для антуража можно кого-нибудь застрелить в бассейне… Я слушал краем уха и рассеянно кивнул. Как я могу рассказать другу о том, что меня мучает и откровенно пугает, если вставить в монолог Спенсера невозможно ни единый звук?

– Я расписал всю программу, даже нашел место, где можно договориться за аренду всяких штуковин для бутафорского казино. И что ты думаешь, мне ответили наши любимые одноклассники? «Ну нормально». – Спенсер негодовал так, будто против него всей школой подписали петицию. – «Ну нормально»! Такое ощущение, что они каждую пятницу не иначе как в Вегасе гуляют, хотя, какой там Вегас, по их лицам ясно и понятно, что максимум – это выйти на улицу после шести вечера и пройтись по тротуару.

– Спенсер, – все же решился я.

– Я говорю это все к тому, что нельзя быть такими инертными. Я бы еще понял, если бы взамен моей идеи предложили что-то свое, но нет, никто просто ничего не хочет. Зато потом, все в один голос будут ныть о том, какая скучная у них была школьная жизнь…

– Спенсер…

– Вот мне просто интересно, что такие люди будут вспоминать в старости? «Это был чудный вторник две тысячи четырнадцатого, помню, как я сходил за фасолью в магазин – таких приключений у меня еще не было», – протянул Спенсер гнусавым старческим голосом.

– Забудь ты хоть на минуту о своем выпускном, – одернул я, прервав, наконец, его тираду. – Я пытаюсь сказать тебе важную вещь, пожалуйста, вот сейчас замри и выслушай, не перекручивай в шутку и ни слова о выпускном. Хорошо?

– Хорошо, хорошо, – кивнул Спенсер и уселся на высоком табурете поудобнее.

Я нагнал такой важности, но, на деле, понятия не имел, как поделиться своими домыслами так, чтоб это не прозвучало бредом сумасшедшего. Спенсер внимательно изучал меня своими голубыми глазами без единого намека на насмешку: с одной стороны это придавало уверенности, с другой же такой серьезный друг меня смущал.

– Я узнал, что тебя преследует один мужчина, – прямо и без лишних слов произнес я.

– Что?! – послышался громкий возглас и звук бьющегося стекла.

Спенсер вздрогнул и круто обернулся, а я, вытянув шею, увидел вдруг Райли Мэйфорда, который в ужасе выронил бутылку молока, которую только что достал из холодильника.

– Дядя Райли, иди, пожалуйста, – сказал Спенсер раздраженно.

Но дядя Райли, не глянув на него, переступил через лужу растекшегося молока и навис над столом.

– Кто преследует?

Я совсем не ожидал, что невольным участником нашего разговора станет дядюшка Спенсера, а потому издал неопределенный звук – что-то среднее между вздохом и заиканием. Спенсер же закрыл лицо рукой.

– Ты можешь не лезть, когда я разговариваю, а? Хотя бы раз.

– В смысле «не лезть»? Я твой дядя!

– Дядя, едь в Камбоджу, там тебя заждались, – бросил Спенсер и спрыгнул с табурета. – Эван, пойдем.

Я был бы очень рад покинуть дом или хотя бы этот этаж, потому как только перепалки дяди и племянника мне не хватало, чтоб почувствовать себя еще хуже.

– Спенсер! – крикнул нам в след Райли.

Но Спенсер не обернулся, шагая прямо за мной.

– Эван, за что ты так со мной? – прошептал он. – Он же мне теперь жизни не даст.

– Я не видел, что он там стоял, – признался я. – Но… может, оно и к лучшему?

Спенсер взглянул на меня так, словно я его по щеке ударил. Толкнув дверь своей комнаты, он запустил меня внутрь и вошел сам.

– Да что вообще происходит? – поинтересовался Спенсер.

Я очень не хотел его пугать и уж тем более говорить такое при Райли, но то, что друг говорил с нотками паники, значить могло лишь то, что смеяться над моей бдительностью он не будет.

– Тебя преследует Харви Хоган, – тихо сказал я, сев на кровать.

Спенсер выдохнул и хихикнул.

– А, да я знаю. Я же тебе говорил, что он чокнутый.

– Я серьезно. Просто послушай и не перебивай.

Не знаю во сколько минут я уложил рассказ о том, как прошла эта моя идея, но, несмотря на то, что я тараторил быстро, умудрился не упустить ничего из того, что хотел сказать. Рассказал про то, что вместо немощного старика обнаружил в загаженном трейлере алкоголика средних лет, рассказал о том, что никакая помощь ему толком и не нужна была. Поделился соображениями о том, что, возможно, поэтому Хоган и не пускал меня к себе – потому что он изначально знал, кто к нему должен прийти. Подытожил это все тем, что напомнил Спенсеру о том, как он сам мне рассказывал, как Харви Хоган лазит к нему на участок и заглядывает в окна, более того, сообщил, что сам видел, как Хоган убегал.

Может быть, я говорил слишком серьезно и перевел свои подозрения в целую конспирологическую теорию, ведь, когда тревожный рассказ подошел к концу, Спенсер сидел с приоткрытым ртом, моргал и в итоге произнес лишь:

– И что?

Я едва на вздохе не задохнулся от возмущения. Да, Спенсера Мэйфорда нельзя было назвать умным человеком, в некоторых вопросах даже напрашивался термин «откровенно тупой», но неужели его извилины не зашевелились и не сопоставили такие очевидные факты?

И вообще, как можно спокойно жить, когда какой-то безумный мужик следит за тобой на твоем же участке?

– И что? – переспросил я. – И что? Тебя что, часто сумасшедшие мужики преследуют, что у тебя такая реакция?

– Вот именно, Эван, сумасшедшие, – с нажимом на последнее слово произнес Спенсер. – Харви Хоган не в себе. Городской сумасшедший.

– Спенс, ты меня не слышишь что ли? – сокрушался я и взглянул на друга серьезным взглядом, чтоб он уж точно понял, что это я не блистаю сейчас своим черным юморком, а говорю вполне серьезно.

А Спенсер, честное слово, как преппи-дурачок: в своей застегнутой под горло рубашке и джемпере сидит на стуле с таким выражением лица, словно он лекцию в колледже слушает, а не меня, пытающегося вбить в его белобрысую голову факт того, что он в опасности.

Я бы мог списать такую реакцию, а вернее ее полное отсутствие, на шок, если бы ранее не наблюдал такое «зависание». Меня частенько раздражала эта манера поведения, а точнее немного сбитый эмоциональный прицел друга. Он обожал делать проблемы из ничего, но когда на горизонте появлялось что-то действительно серьезное, за что нужно переживать, Спенсер таращил свои большие глаза, замирал в глупой полуулыбке и кивал, чтоб создать видимость того, что он понимает, что происходит.

– Давай так, – вдруг сказал Спенсер, опередив меня. – Когда ты был у Хогана, он конкретно сказал что-то вроде «я хотел, чтоб именно Спенсер Мэйфорд пришел ко мне»?

– Нет, но…

– Он вообще говорил мое имя?

– Нет.

– Ну и чудненько, все хорошо, – улыбнулся Спенсер. – С чего ты вообще взял, что я в какой-то опасности?

Я взбесился еще больше. Как он двумя вопросами и своим выражением лица умудрился вдребезги разбить теорию, в которой я был совершенно уверен? В самом деле, не мог же я все выдумать, ведь пазл в моей голове сложился молниеносно.

– То есть, тебя не смущает, что какой-то мужик постоянно лазит тебе во двор?

– Он сумасшедший, – пожал плечами Спенсер.

– И тебя не смущает, что этот сумасшедший мужик вдруг оказывается в списках стариков для принудительной социальной ответственности?

– Давай рассуждать логически. – Всякий раз, когда Спенсер говорил эту фразу, значить это могло лишь то, что сейчас его мозг сгенерирует лютейший бред. – В классе двадцать учеников. На всех – двадцать адресов и двадцать стариков соответственно. Так?

– Так, – согласился я.

– Какова вероятность того, что именно я попаду именно к Харви Хогану?

Вопрос поставил в тупик. Даже не ожидал от друга таких умозаключений, ведь сам и не подумал об этом. С другой же стороны, слишком много совпадений. Но не согласиться с тем, что пока все логично, я не мог. Ведь, действительно, если бы Хоган в желании заманить к себе жертву уповал только на теорию вероятности и чудо, то маньяк из него так себе.

Спенсер, увидев на моем лице смятение, понимающе хлопнул меня по плечу.

– Давай я рассажу отцу, – произнес я машинально.

– О чем? – нахмурился Спенсер.

– Ну, например, о том, что к тебе на участок лазит незнакомый человек. Вообще давно надо было это сделать и обратиться в полицию.

– Эван, помилуй! – воскликнул Спенсер. – Не надо, пожалуйста. Сегодня ты расскажешь полиции о том, что меня якобы преследует какой-то мужик, а завтра отцовский юрист будет расталкивать толпу сопереживающих и журналистов, которые напишут, что сын Майкла Мэйфорда, оказывается, мало того что придурок редкостный, так еще и жертва насилия! А знаешь, чем все закончится? Харви Хоган плюнет на все и уедет куда подальше, а меня, дабы защитить отцовскую репутацию в его высших кругах, сошлют в какой-нибудь пансионат строгого режима для буйных школьников.

– Не надо утрировать, Спенс.

Спенсер возвел глаза к потолку и, кажется, даже побледнел.

– Пожалуйста, Эван, – взмолился он. – Давай забудем твои домыслы. Ты ведь только что почти согласился с тем, что ошибся. Подумай, если бы Харви Хоган представлял бы для меня какую-то опасность, то уже бы давно зарезал меня во сне. Он лазит на участок, не сложно проследить, когда никого в доме нет кроме меня, будь он действительно маньяком каким-нибудь, уже бы давно сделал то, что хотел.

И снова подозрительно здравая мысль, которая задвинула мои аргументы еще дальше.

– Он просто сумасшедший, – в который раз повторил Спенсер. – Я понимаю, почему ты заволновался, правда, и благодарен за твою бдительность.

Прозвучало это так, будто он изгалялся, чтоб как можно быстрее и мягче закончить разговор на этой ноте.

– То есть, ты будешь продолжать засыпать и просыпаться с мыслью о том, что где-то у тебя по двору ходит сумасшедший мужик? – все же не отступал я.

– Если этот сумасшедший мужик что-то захочет со мной в итоге сделать, будь уверен, мой крик услышат на другом конце города, – рассмеялся Спенсер.

Спокойствие Спенсера оказалось заразительным – волей-неволей успокоился и я. Даже странно, обычно это мне была присуща логика и рассуждения, Спенсер же мыслил импульсивно, часто веря в то, что сам себе надумает, а случай Харви Хогана будто местами нас поменял. Вопросов к Хогану стало не меньше, но на кровожадного убийцу или кого-то в этом роде он был никак не похож. На добропорядочного гражданина, правда, тоже не смахивал.

Наверное, мои поспешные выводы стали результатом того, что едва ли не впервые лично в моей жизни появился кто-то странный, не поддающийся объяснению, кто-то, чью биографию я не знал, а на фоне моих одинаковых размеренных будней отличника, выстроенных по графику, Харви Хоган это просто яркое пятно. Я понимал, что, надумывая себе ужасающие факты о том, кто такой этот человек, и нагружая ими Спенсера, я веду себя в точности как мама три года назад. Тогда она участливо фигурировала в деле Ника Моро как «эксперт по всему» и, желая внести хоть каких-то красок в свою жизнь, выпускала с конвейерной скоростью слухи о семье своей младшей сестры. И не просто слухи, а такие, что журналисты выстраивались у нашего дома в очередь, чтоб послушать, а соседи порой боялись здороваться с Элис и Андре.

Даже странно, тогда мне было стыдно за то, что моя мама так себя ведет, но сейчас я невольно поступал так же. В точности. Я взял ситуацию, облепил ее одним фактом и дюжиной собственных домыслов, убедился, что это звучит устрашающе и принялся убеждать в этом Спенсера. И я бы до конца был бы уверен в своей правоте, если бы на лице друга хоть тень беспокойства промелькнула. Наверное, когда за мной закрылась дверь, он сидел на кровати и думал про себя: «Все ясно, сын Клариссы Смоллет».

Но все же один человек мою тревогу разделял.

– Эй! – крикнул Райли Мэйфорд, догнав меня на подъездной дороге. – Парень!

Я обернулся, а Райли, остановившись рядом, внимательно на меня посмотрел, приоткрыв рот, явно пытаясь вспомнить мое имя.

– Эван, – подсказал я, не очень-то надеясь, что он вообще знает, кто я. – Что случилось, мистер Мэйфорд?

– Мистер Мэйфорд это мой брат, зови меня Райли.

Судя по тому, как быстро Райли меня догнал, и как совершенно случайно оказался в двух шагах от комнаты Спенсера, готов был поспорить, что наш разговор был подслушан им за дверью.

– Что ты говорил о мужчине, который преследует Спенсера? – сразу поинтересовался Райли обеспокоенным тоном.

Я взглянул в его загорелое моложавое лицо, на котором знаменитые мэйфордовские небесно-голубые глаза казались сияющими и сомнений в том, что Райли в обрывках наших со Спенсером диалогов отыскал смысл, не осталось – мужчина был взволнован.

– Я все понимаю, ты обещал Спенсеру молчать, – тут же добавил Райли, даже не став скрывать, что подслушивал. – Но я должен знать, что происходит. Я его дядя и отвечаю за него. Как могу.

– Мистер Мэйфорд… Райли, – запнулся я, смутившись. – Спенсер сказал, что нет причин для волнения.

– Да к черту, что он сказал. Кто за ним следит?

Честно говоря, позицию обеспокоенного за племянника дяди я понимал куда как лучше, чем поведение беспечного Спенсера, который отказывался видеть угрозу там, где она есть. Признаю, может быть, я намудрил со степенью угрозы, но тот факт, что Харви Хоган лазил на участок и следил, был все же неоспорим.

– Я предложил обратиться в полицию. Мой отец инспектор, я мог бы хоть сейчас все рассказать, но Спенсер уперся рогом, – произнес я, очень коротко пересказав суть и убедившись, что Райли немного успокоился – видимо, подслушивая, сам себе много чего страшного надумал. – Сказал, что это повлияет на репутацию отца.

– Да, в этом он прав, – проговорил Райли, почесав подбородок. – Лишние скандалы не нужны. Да и Спенсер принципиально ничего не скажет полиции, если обращусь я.

– Может, вы с ним поговорите?

– Со Спенсером? Конечно.

Что-то мне подсказывало, что это изначально обречено на провал. Авторитета у Райли Мэйфорда как у ушной палочки, хоть по сравнению с вечно угрюмым отцом Спенсера он был куда более приятным как внешне, так и в общении.

– Мне неловко тебя просить, Эван, но приглядывай, пожалуйста, за ним, – попросил Райли.

– Само собой, – кивнул я.

– Не надо водить его за руку, просто, если Спенсер скажет тебе, что снова ночью будет где-то шариться, или вы вдвоем где-то будете гулять, шли его домой.

Я кивнул, прежде чем понял о чем говорил Райли.

– В смысле шариться?

Райли коротко улыбнулся и махнул рукой.

– Эй, не надо оправдываться, вы молодые, перед вами весь мир, понятное дело, что мысли не только об экзаменах и ночные прогулки это нормально и здорово. Но раз такая ситуация с этим Хоганом…

– Мы не гуляем по ночам, Райли, – вразумил я, потому как был тем самым человеком, чьи мысли только об экзаменах. – Мы живем в Оукберне, здесь негде гулять.

Улыбка сползла с губ Райли Мэйфорда.

– Спенсер иногда не ночует дома.

Я вздохнул и перевел взгляд на дом и увидел, как у панорамного окна за нами внимательно наблюдает сам Спенсер.

– Так он у меня бывает, – соврал я.

– Но ты сказал, что вы не гуляете по ночам.

– Да, не гуляем по городу, но он часто у меня ночует. Я думал, Спенсер вам говорил. Нет?

Райли покачал головой и явно расстроился.

– Тогда оба будьте осторожны, – проговорил он. – Если что – сразу звони. Запишешь мой номер?

Я кивнул и достал мобильный телефон.

– Пойдем, подвезу тебя, – сказал Райли, указав на свой внедорожник.

На мгновение замявшись, я неловко что-то пробубнил, но Райли хлопнул меня по спине и направился к машине. Бросив взгляд на панорамное окно, за которым я ожидал снова увидеть наблюдавшего за нами Спенсера, я не увидел уже никого.

Когда Райли довез меня до дома, несмотря на мои смущенные просьбы высадить где-нибудь, где ему удобно, я пулей бросился домой. Бегло поздоровавшись с мамой, я метнулся в свою комнату и достал из рюкзака мобильный телефон. О, мне было что сказать другу в телефонном разговоре!

– Спасибо, что прикрыл перед Райли. Иначе я бы точно от него не отвязался, – спустя пару секунд после гудков, услышал я голос Спенсера.

– Не благодари, это получилось само собой. Если бы я подумал хорошенько, прежде чем ответить, то не стал бы тебя выгораживать.

Прозвучало это строго и даже грубо, но смягчать тон мне не хотелось. Я уже привык к тому, что между нами со Спенсером разница в возрасте чувствовалась не в пару месяцев, а в пару лет, поэтому мой суровый воспитательный голос он слышал не раз. Более того, мне кажется что слова, произнесенные таким тоном, Спенсер воспринимал куда лучше и, что немаловажно, с первого раза.

– Почему? – полюбопытствовал он.

Я прижал телефон к уху и, принялся наматывать по комнате уже девятый круг.

– Потому что где-то шляться посреди ночи, учитывая, что случилось с Ником Моро, это просто верх идиотизма, Спенс, – раздраженно прошипел я, понизив голос – в коридоре ходила то ли Джеки, то ли мама.

Не видя лица Спенсера, я готов был поклясться, что он закатил глаза.

– И что теперь, до пенсии из дома не выходить, раз три года назад на другом конце города пропал парень? Да, это страшно, я понимаю, тем более, он был твоим кузеном…

– Сбавь обороты сочувствующего, он не был моим самым любимым родственником.

– Я лишь хочу сказать, – мигом произнес Спенсер. – Что у нас в Эксетере тоже пропадали люди. Везде пропадают люди, такова жизнь, но это же не значит, что нужно сидеть дома и бояться.

– Люди, которые пропадают в мегаполисе каждый день, и подросток, который пропал у нас три года назад – вещи разные, – заверил я. – Ты знаешь, что исчезновение Ника это самое крупное преступление Оукберна за последние шестьдесят лет? Понимаешь, о чем я?

– Нет, если честно.

– Я к тому, что то, что произошло три год назад с Ником, не было выяснено, не был пойман его похититель, убийца, кто бы там ни был. И для маленького города это действительно событие. Все эти комендантские часы, которые были, меры безопасности в школе, лекции о том, как вести себя с незнакомцами, и линии доверия – это же не просто так, чтоб нам не скучно было. Опасно гулять ночью, просто уясни это для себя, – твердо сказал я. – Я это понимаю, и Райли это понимает, поэтому и волнуется за тебя.

– Ну да, конечно, – сухо сказал Спенсер.

– Так что в этой ситуации, уж прости, но я на стороне Райли. И вообще, где можно гулять по ночам у нас в Оукберне? У нас и днем-то особо некуда пойти.

Спенсер замялся, и я не стал развивать тему дальше, хоть и почувствовал укол обиды. Впрочем, поставив в голове галочку, чтоб не забыть выяснить это позже, я продолжил свои нравоучения, которые перевел в свое излюбленное русло.

– Я тебе поражаюсь, Спенс. Тебе в окна заглядывает какой-то мужик…

– Пожалуйста, не начинай.

– Да даже если и не начинать тему того, что Хоган тебя преследует. Представим, что я это все себе надумал, – нетерпеливо сказал я. – Ты не можешь отрицать того, что он лазит к тебе на участок.

Не может, поэтому и молчит.

– Как вообще можно преспокойно где-то гулять по ночам, зная, что за тобой следит незнакомец? – Мне просто голову разрывало от непонимания, количества вопросов и злости на Спенсера. Парню восемнадцать лет, а в голове пустота с редкими вспышками радуги бредовых идей.

– Ну согласись ты, наконец, что будь Харви Хоган опасен, он бы уже триста раз подкараулил меня где-то.

– Ты меня совершенно не слышишь, – сокрушался я и прижал телефон к щеке так, словно это бы уж точно помешало бы кому-нибудь за дверью нас подслушать.

– Нет, Эван, я тебя слышу и я понимаю, что ты делаешь, – заверил Спенсер. – Ты выстроил в голове определенный сценарий, в котором Харви Хоган опасный психопат, и сейчас пытаешься все под него подгонять. И когда я это опровергаю, ты закидываешь новый факт или перекрученный старый.

Только что Спенсер Мэйфорд озвучил проверенный рецепт всех городских сплетен. Неужели он ставит меня в один ряд со скучающими сплетниками, которым больше и делать нечего, как создавать вокруг кого-то ореол интриг и потом пересказывать из уст в уста?

Хотя, не сказать, что он так уж и неправ.

– Я просто хочу сказать, что после того, что случилось с Ником Моро, гулять по ночам не пойми где очень глупо. И вдвойне глупо гулять по ночам, зная, что за тобой следит какой-то тип, – выпалил я.

– Ну ты еще скажи, что втройне глупо гулять по ночам, потому что именно этот тип именно так же следил именно за Ником Моро три года назад.

Я на смешок Спенсера фырканьем не ответил.

– А почему бы и нет? – произнес я. – Это, кстати, самая здравая версия исчезновения Ника, что я слышал. Тебе самому-то не кажется, что только что ты сморозил бред, которым стоит поделиться с полицией?

– Эван, пожалуйста, уймись! – почти кричал Спенсер. – Это был сарказм, не надо сейчас бежать к отцу и играть в Шерлока. Если Харви Хоган не всплывал нигде до этого момента, значит, он не имеет к Нику никакого отношения.

Наверное, во мне действительно дремал юный детектив. Который, начитавшись книжек и насмотревшись фильмов, пожинал результаты работы отца с мыслью о том, как же интересно и здорово, разгадывать всякие там загадки и вершить правосудие. Даже несмотря на то, что карьера у отца, прямо скажем, была так себе, репутация гениального сыщика – тоже не про него, а бумажной работы было в разы больше, чем того самого расследования преступлений, у меня в голове присутствовал некий стереотипный образ детектива.

Я всерьез не думал о том, что некий Харви Хоган может быть причастен к исчезновению Ника Моро, даже в шутку не задумывался, несмотря на то, что уже повесил на мужчину ярлык маньяка. Но когда это озвучил Спенсер, пусть в шутку, пусть насмехаясь над моими доводами, в голове снова начала выстраиваться логическая цепочка.

Спенсер начал что-то говорить, но я не слышал, хоть и прижимал телефон к уху так, что то покраснело. Мои мысли теперь парили в другой плоскости. Я даже потерял тот момент, когда наш диалог, переросший на последние минуты в монолог Спенсера.

Ночь я провел беспокойно. Пару раз я ловил себя на том, что прямо сейчас нужно вылезти из-под одеяла и рассказать отцу о том, что узнал за эти пару дней. Ворочался, переворачивал подушку, силился заснуть, чтоб поскорее наступило утро – я даже несколько раз прокручивал в голове сценарий того, как расскажу отцу все о Харви Хогане.

Так и вижу, как за завтраком, нас будет двое, пока мама будет возиться в саду, а Джеки еще спать, и я смогу выпалить все как на духу. И про грязный трейлер, и про окна Мэйфордов, и про Ника Моро. Особенно про Ника Моро.

Пусть и говорили, что полиция сработала отвратительно три года назад, но на причастность к исчезновению Ника проверили половину города. Проверили всех, кто вызывал хоть какое-то подозрение, но как Харви Хоган мог не вызвать подозрения? Как вообще на него не вышли и по сей день не знают, о нем ничего? Да будь я полицейским, притащил бы Хогана в участок первого, потому что более отрицательной и отвратительной личности в городе не сыскать.

Вопрос бился в голове так, что на какой бы бок я не переворачивался, силясь вместе с позой поменять и мысли, он настигал меня снова и снова.

Почему о нем никто ничего не знает?

Инспектор полиции, который должен знать все и обо всех, не знает, в школе не знают, только мама, как почетная городская сплетница, что-то от кого-то слышала. И то, половину, если не больше, уверен, додумано. Больше всего информации, правдивой, я узнал от Спенсера и то, случайно. Уверен, не попадись мне он по жребию для дней социальной ответственности, Спенсер бы и дальше молчал о том, что к нему в окна заглядывает какой-то сомнительный незнакомец.

Как вдруг меня осенило, причем так внезапно, что я в попытке быстро схватить с тумбочки телефон, запутался в одеяле и чуть не грохнулся с кровати. Я был уверен, что Спенсер не спит, а если и спит, вряд ли меня мучила бы совесть за то, что я его разбудил.

– Эван, два часа ночи, – простонал Спенсер, впрочем, уж слишком бодро, как для разбуженного. – Что там у тебя? Думаешь, что это Харви Хоган был Джеком Потрошителем?

– Откуда ты знаешь, что Харви Хогана зовут Харви Хоганом? Он тебе что, паспорт в окно показал, пока подглядывал?