Читать книгу …и дольше жизни длится… Книга вторая. Роман основан на реальных событиях - Рита Харьковская - Страница 12

По лицам вернувшихся из Прибалтики мужчин, Надежда сразу поняла, что поездка эта была нерадостной для обоих.

Уже вечером, Валера, не выдержав груза свалившихся на него новостей, отчаянно нуждаясь в том, чтобы его поняли и пожалели, рассказал Надежде о том, свидетелем чему стал Митя.

***

В каком бы возрасте не был человек, будь то мужчина или женщина, в его жизни случаются моменты, когда нужно, просто до одурения нужно, чтобы его выслушала и пожалела старшая женщина. И хорошо, если это будет мать. Но с семьей Валера уже давно прервал отношения. Однажды, на вопрос Надежды, а давно ли он был дома? Давно ли проведывал маму? Валера, криво усмехнувшись, ответил:

– Не рады мне там будут. Я – отрезанный ломоть. Да и есть у мамы другие сыновья. Взрослые, самостоятельные, успешные, делающие карьеру. А я кто? Тралмастер на рыбаках. Одно расстройство, а не сын.

– Не говори так, Валера, – попробовала возразить Надежда: – Материнское сердце детей не делит.

– Ох, тёть Надь, еще как делит. Уж я-то знаю, – и добавил, словно озвучив давно принятое решение:

– Я буду Вас мамой Надей называть, можно?

Надежда замялась:

– Не знаю, правильно ли это? Я к тебе уже давно отношусь, как ко второму сыну. А впрочем – называй, как тебе хочется.

***

Валера уткнулся головой в плечо Надежды:

– Мам Надь! Да что же это такое?! Куда все бабы нормальные подевались?! Почему одни стервы и сучки остались?

Надежда гладила его по голове, успокаивала:

– Может, не там ищите? Не тех выбираете? Хороших женщин не меньше чем плохих. А может даже и больше.

– Да где же они попрятались?!

– Нигде они не прячутся. Живут рядом, по одним улицам с вами ходят. Нужно только оглянуться вокруг и не бросаться на красивую обёртку. Эх, мужчины-мужчины. Не напрасно говорят, что вы любите глазами. А для того, чтобы увидеть душу и сердце – глаза не нужны.

– Нет! – Валера слушал и не слышал: – Для меня все эти игрища в любовь закончены!

Митя попробовал успокоить друга:

– А может мама и права?

– Ага, права, как же! Твоего малОго чухонец воспитывает, а моего и вообще будут растить два гомика и шлюха! Вот повезло, так повезло! Обоим! Всё! Отныне в бабах меня будет интересовать только одно!

– Что же, Валерочка, – не вовремя полюбопытствовала Надежда.

– «Дырка»! Простите, мама Надя, но я не верю, что мне встретится нормальная женщина. Не верю! Вон, Митька у нас еще молодой, пусть ему судьба пошлёт ту, что человеком будет. А с меня хватит!

Надежда все так же продолжала гладить по голове мужчину, но уже молчала, просто не зная, что сказать и как утешить.

***

И снова Аравийское море.

Как говорил, усмехаясь, Валера: «Те же яйца – только вид сбоку».

Правда, в Аденском заливе судно задержалось ненадолго.

***

Кто из вас не пробовал вкуснейшую маленькую жирнючую селедочку иваси? А вот о том, что иваси не ловятся в промышленном масштабе ежегодно – знают не все. С чем связано подобное, конечно, знают ихтиологи. Я – нет. Но то, что раз в три-четыре года от нашествия иваси кишит Охотское море – остается фактом.

В один из жарких, солнечных дней Митя положил на стол капитана радиограмму из управления. В радиограмме было приказано: судно забункеровать в Адене, пополнить запасы воды и продовольствия и чапать помалу под плавбазу Восток на вылов ивасей.

– Угу-угу, – пробурчал кэп, глядя на карту мира: – Бешеной собаке – три версты не крюк, – и дал команду «сушить сети».

Уже через два дня залитое топливом под самую завязку судно, взяло курс на восток. Правда, с продовольствием вышла заминка, взяли по минимуму. Но это не страшно. Океан богат едой, да и рыбаки народ не переборчивый. В случае чего, и омаром перекусят, да и трепангом там, или морским гребешком не побрезгуют. Как-нибудь доберутся до плавбазы, с голоду не попухнут.

***

Осталось совсем немного пути. Уже было пройдено Аравийское море и Бенгальский залив.

Растаял в предрассветной дымке, оставленный по правому борту, Вьетнам, только-только начавший восстанавливаться после кровавой продолжительной бойни между двумя сверхдержавами, которая велась на территории этой прекрасной удивительной страны.

Уже почти было пройдено Восточно-Китайское море, кода судно стало на якорь.

В течение суток механики и мотористы не вылезали из машинного отделения, надеясь устранить неполадку своими силами. Но на утро второго дня в каюту капитана постучал грязный как черт, с красными от суточного бдения глазами, старший механик:

– Нужно в порт, капитан.

– Что, сами никак? Вон, уже Владик почти видно. Может дотянем?

Дед покачал головой:

– Не дотянем. Разве что на веслах, – усмехнулся стармех: – Нужно докование. Иначе и судно и людей угробим к чертовой матери.

В течение суток велся обмен радиограммами с Управлением, в результате которого было принято решение и дана команда судну – идти в Северную Корею, страну с которой СССР во всю «дружил» в последние годы.

Пока СРТМ на малом ходу «чапал» в порт Хыннам, капитан провел с экипажем «ознакомительную беседу», рассказывая о Северной Корее, о порядках, царящих в этой стране, о том, что делать можно, а чего нельзя ни в коем случае. Он так «достал» рыбаков своими нравоучениями, что Митя, похихикивая, отыскал в судовой библиотеке подшивку газет и из одной вырезал портрет лидера Северной Кореи Ким Ир Сена и прилепил его на переборку в своей каюте.

Митя и Валера, ухмыляясь, фантазировали о том, как удивятся погранцы Кореи, когда увидят в каюте одного из членов экипажа портрет их вождя. Но даже в самых бредовых фантазиях друзья не могли представить, чем закончится безобидная, на первый взгляд, выходка.

Четверо пограничников вошли в каюту Мити.

Четверо пограничников вытянулись в струнку и отдали честь пожелтевшему газетному фото.

Четверо пограничников о чем-то быстро и громко заговорили между собой.

Капитан, открыв от удивления рот, переводил взгляд с Мити на погранцов, с погранцов на фото Корейского лидера, и не знал, чего ему теперь ждать.

Пограничники быстрым шагом покинули Митину каюту.

– Ну удружил! – схватился за голову кэп: – Куда их (пограничников) понесло? Они ж повернутые на своем вожде! Что теперь будет?!

Митя пожимал плечами:

– Я же как лучше хотел!

– Ага. Хотел, как лучше, а получилось, как всегда! Молись своему Богу, марконя, чтобы не выперли нас из порта в два счета!

– Да за что нас «выпрут»?! – не понимал Митя.

– Да кто его знает, что у них на уме?! Вон, выскочили на берег, как ошпаренные!

Через полчаса в каюту Мити вошли несколько человек. Портрет Вождя был бережно снят с переборки и вставлен в красивую рамку. После чего портрет был водружен на место. У портрета прибили полочку, на которую немедленно возложили живые цветы. Мите улыбались и жали руку. Когда Митя в сопровождении своих гостей вышел из каюты, у двери, в почетном карауле, стоял, вытянувшись в струнку, пионер. Почетный караул у каюты, где висел портрет драгоценного вождя, менялся каждые четыре часа в течение всего светового дня. Хорошо, хоть ночью детей не заставляли стоять у каюты в карауле. На судно, в Митину каюту, стали водить экскурсии, показывая, как ценят и уважают их Лидера в дружественной стране.

Капитан хватался за голову:

– Вот только этого бардака мне и не хватало! Ну, марконя, ну удружил, паршивец!

Но у этого происшествия была и хорошая сторона. Для ремонта судна был немедленно выделен док. И уже на следующий день закипела работа. Казалось, на ремонт крошечного СРТМа бросили всех, кто вообще находился в порту.

За трое суток непрекращающейся ни на минуту работы, судно подремонтировали и оно было готово продолжить плавание.

Мите снова жали руку. Благодарили капитана. Улыбались всем членам экипажа. Желали хорошего пути.

Наконец, порт Хыннам скрылся за линией горизонта. Капитан, войдя в каюту к Мите, ткнул пальцем в портрет:

– Сними это! И спрячь где-нибудь подальше!

– Зачем? – удивился Митя: – Пусть висит! Вон, рамочку какую северо-корейские товарищи подарили! Почти как на картинах в Эрмитаже.

– Да я уже видеть этого «кима» не могу! Каждый день ждал какой-нибудь подляны! Они ж непредсказуемые в своей любови! Покажется, что портрет криво висит – и жди международного скандала!

– Но все же обошлось! Даже наоборот! Вон дед говорил, что ремонт сделали просто с космической скоростью!

– Оно-то так, – согласился капитан:– Только седых волос мне твоя выходка добавила. Так что сними, если не хочешь до инфаркта меня довести.

Митя улыбнулся, кивнул, взял отвертку и начал снимать на совесть прикрученный к переборке портрет.

Через четыре дня, не заходя больше ни в какие порты, оставив по правому борту Японию, а затем по левому остров Сахалин, СРТМ вошел в воды Охотского моря и пришвартовался к борту огромной рыбоперерабатывающей плавбазы Восток.

***

На плавбазе Восток работало одновременно до пятисот человек. Кроме членов экипажа, отвечающих за жизнедеятельность судна, сюда входили так же те, кто трудился в консервных цехах, перерабатывающих выловленную и доставленную на борт базы рыбу. Как ни странно это будет звучать, но на этой тяжелой работе трудились, в основном, женщины. Порой их число доходило до трехсот человек, а иногда и больше.

Когда СРТМ пришвартовался к борту плавбазы, один из матросов, принимавших швартовые концы, «обрадовался»:

– О! «Свежее мясо» прибыло! Теперь нам полегче будет!

Что он имел ввиду, рыбаки СРТМа поняли очень скоро.

Не имеющие никаких развлечений на борту, кроме просмотра фильмов, которые уже знали наизусть, да библиотеки с зачитанными до дыр книгами, постоянно находящиеся на борту, тяжело работающие женщины искали «отдушину» в плотских утехах. «Счастливицам» удавалось обзавестись постоянным любовником, которого она берегла, как зеницу ока, от посягательства товарок. Очень скоро мужчины понимали, что вовсе не обязательно ограничиваться постелью только одной возлюбленной и «заводили» себе по две, а то и три «дамы сердца». Между женщинами часто вспыхивали безобразные драки, а иногда ситуация принимала и вовсе невообразимый характер. На каждого из «самцов», из тех, что не имели одной, постоянной любовницы, составлялся «график». И Боже упаси было кому-то этот график нарушить! Доставалось по полной и той, что «влезла без очереди», и тому, кто забрался ночью «не в ту постель». Именно поэтому уже уставшие прыгать из койки в койку мужчины так обрадовались прибытию тридцати, здоровых, крепких, истосковавшихся по женской ласке, мужчин. Именно их, членов экипажа СРТМа и назвал, посиневший от еженощного траха матрос, «свежим мясом».

Буквально через неделю почти каждый уже обзавелся постоянной любовницей на борту базы.

Пока СРТМ выгружал рыбу, все, свободные от вахты, отправлялись на борт базы и разбредались по женским каютам.

Валера очень скоро познакомился с двумя сестричками близняшками, которые и не думали его «делить», а с удовольствием ублажали и себя и тралмастера, иногда по очереди, а иногда и вдвоём.

– Ну что ты сидишь на судне, как бирюк? – Валера все еще не оставлял надежды вытащить друга на базу и познакомить хоть с кем-то: – Там бабья «нетоптаного», как грязи! Только выбирай! Пошли, хоть познакомишься с кем-то.

– Ты иди, – Митя курил, опершись на леер: – У меня работа есть, да и неохота заводить новые отношения.

– А никто и не говорит об отношениях. Так. Покувыркаться, пар спустить.

– Валер, ты иди. Я на судне останусь.

Митя смотрел в море, раскинувшееся до самого горизонта. В голове звучало стихотворение, которое он прочел недавно, и которое крепко засело в памяти:

Сделай паузу. Закури.

Или всё же без дыма лучше?

Белым снегом лицо протри,

Не оставив свободу грусти,

Чтобы ясность ума, и хлам

Чтобы сдуло морозным ветром,

Чтобы новое вверх по ногам,

Расчищая дорогу свету.

Сделай паузу. Улыбнись.

Закури, если просит сердце,

Подмигни и назад обернись,

Закрывая печальные дверцы.

Всё проходит. Так было всегда.

И, наверное, дальше будет.

Летом сменятся все холода,

Вновь судьба справедливо рассудит.

Должно быть, и ему нужно сделать паузу. Отдохнуть, отдышаться от всего. Побыть одному.

Наверное…