Читать книгу …и дольше жизни длится… Книга вторая. Роман основан на реальных событиях - Рита Харьковская - Страница 4

Глядя на захлопнувшуюся за подружкой дверь квартиры, Ляля словно впала в ступор. Она долго стояла на пороге, пялясь в пустоту, словно хотела догнать Леночку, в чем-то оправдаться, договорить недоговоренное. Потом вздохнула и отправилась в свою комнату. Успокоила Виталика. Уложила малыша спать. Села к столу. Откупорила бутылку шампанского. Налила в фужер. Жадно, как воду, выхлебала половину.

Слушая мирное сопение сына, Ляля думала. В её голове, наскакивая одна на другую, роились мысли и умозаключения. Вот теперь-то ей стала понятна холодность мужа, и его, какая-то, отстраненность, и то, что не очень-то заботило Митю, чем живет, о чем думает его жена. Ждет дома, растит сына – уже хорошо.

Ляля забыла, как еще в начале приезда на Сахалин, брезгливо отодвигала пачку фотографий, привезенных мужем, прерывала его рассказы о чудесной соседней стране. Ей было неинтересно. Женщине и в голову не пришло, что, может быть, именно это равнодушие к тому, чем живет её муж, и стало, вскоре, взаимным. Зачем об этом думать? Зачем это анализировать? В свете Леночкиных пьяных откровений, Ляля поняла только одно: муж её не любит. Женился на ней только для того, чтобы «отомстить» бросившей его Леночке. А любит он, по-прежнему, эту дрянь, Леночку, и как только вернется в Город у Моря – сразу же помчит к ней, забыв и о жене и о ребенке.

Ляля уже допивала бутылку, а растерянность и незнание, как поступить, только усиливались. В голове забрезжила мысль: «А не поехать ли завтра к свёкрам? Рассказать все, как есть. Спросить совета?» Но мысль эту Ляля быстро отогнала. Свекры были для неё чужими людьми, да и помнила она, как была ошарашена её появлением в жизни сына Надежда. С каким недоверием смотрела на новоявленную родственницу. С какой обидой наблюдала за тем, как Ляля всеми силами старалась не подпустить Виталика к деду. Замечала свекровь, не могла не заметить, с какой брезгливостью Ляля смотрела на тяжелобольного свекора. Нет. Помощи и поддержки там искать нечего. Так решила Ляля и набрала телефонный номер матери.

С мамой Ляля отношения не прерывала на протяжении всех лет, которые жила вне дома. Они писали друг другу письма, но не виделись с той поры, как Ляля вышла замуж и уехала с мужем на Сахалин. Бабушке и деду были отправлены фотографии внука, на этом и все. Ехать к родителям во время Митиных отпусков Ляля не хотела. А зачем? Она хочет отдохнуть во время отпуска, а какой может быть отдых на чухонской мызе? Хватит уже того, что письма пишет пару раз в год, не прерывает отношения окончательно.

Когда Митя привез жену и сына в Город у Моря, Ляля узнала, что в дом матери недавно поставили телефон. С той поры общение женщин стало более частым, боле доверительным, что ли. Не будь Ляля совсем одна в новом для неё городе, наверное, она не стала бы посвящать маму в свои проблемы, не стала бы жаловаться на недостаточно хорошие, как она думала, отношения с мужем. Но поговорить с кем-то хотелось, а более близкого человека, который и поймет, и пожалеет, и всегда будет на твоей стороне, чем мама – у Ляли не было.

Трубку долго не брали. Ляля вслушивалась в гудки вызова и начинала психовать: «Где её черти носят?». Сообразить, что в три часа ночи мать может просто спать – Ляле в голову не пришло.

Телефонную трубку взял отец. Ляля услышала на том конце провода полузабытую эстонскую речь:

– Кто это в такую рань? Чего надо?

С трудом подбирая слова полузабытого языка, Ляля ответила:

– Мать позови!

– Спит она. Чего надо?

– Ну так разбуди! Мне поговорить с нею нужно!

Ляля услышала, как отец положил телефонную трубку на стол. Она нервно барабанила пальцами по этажерке, на которой стоял в общем коридоре коммуналки общий же телефон, дожидаясь, пока проснется и ответит мать. Наконец-то, спустя долгую четверть часа, мама, уже по русски, ответила:

– Здравствуй, доченька! Что тебе не спится ночью?

– Не спится, потому что горе у меня! – Ляля всхлипнула.

– Какое горе? Что случилось? Заболел кто? Что-то с тобой? С Виталиком?

– Да здоровы мы, здоровы! Тут другое, – и Ляля, шмыгая носом, перескакивая с одного на другое, рассказала матери о вчерашнем визите «подруги», которую, как оказалось, её муж любил всю жизнь. И не исключено, что любит до сих пор. О том, что «подруга» намерена «отбить» мужа, как только тот приедет домой. А её, Лялю, с «младенцем» вышвырнет за порог. И что ей теперь делать – она не знает. Потому как в перспективе – жить на вокзале, потому как отец её с ребенком и на порог мызы не пустит.

Когда монолог Ляли иссяк, мать, после недолгого молчания, предложила:

– А приезжай-ка ты, доченька, домой. К нам приезжай. Как бы в гости на Новый год. Внука нам покажешь, а то уже мальчонке почти четыре, а мы его ни разу не видели. Тут и поговорим нормально. Решим, что и как тебе делать.

Ляля задумалась:

– Мам, может написать Митьке? Пусть расскажет, что это за любовь у него такая. И что он вообще обо всем этом скажет.

– Не вздумай! Видела я эту семейку! Добра от них не жди!

***

(… Родители Ляли приехали на свадьбу дочери в Город у Моря. Мать молчала, принимая «выбор» дочери, а вот отец, сам в своё время женившийся на русской, воротил носом. Все ему было не то и не так. Он был бы не против, если бы дочь, рано или поздно, вернувшись в отчий дом, «нашлявшись» по чужим городам и «хлебнув горя», остепенилась и вышла замуж за хорошего эстонского парня. Но Ляля «подцепила морячка», да и «выскочила» за него замуж. Так что мечты о возвращении дочери с покаянно опущенной долу головой, пришлось оставить. А на мызе управляться им с женой становилось все труднее. Лишняя пара, а то и две, рук – не помешали бы. Поэтому, отец Ляли недовольно морщил лоб, разговаривал только по эстонски со своею женой, которая старалась, по мере сил, сгладить дурное впечатление, выступая в роли переводчика и оправдывая мужа тем, что на русском тот говорит совсем плохо. Родители уехали буквально через день после свадьбы. Никто их, особо, не задерживал. Ляля «показала» всем, что вышла-таки замуж, а дел до отлёта на Сахалин оставалось много. В дальнейшем, общение свелось только к переписке, да и то – с матерью. Мать Ляли еще долго возмущалась в письмах тем, что их так «холодно» приняли, не оказав должного уважения семье невесты. Но потом эти возмущения сошли на нет. Да и письма женщины писали друг другу не часто…)

***

Ляля задумалась над приглашением матери. Ну а что? Она, замужняя дама, прибыла погостить в отчий дом. Что в этом такого? А уже там, в тишине, никуда не торопясь, они с мамой обдумают сложившуюся ситуацию и решат, как быть.

– Хорошо, мам. Мы с Виталиком прилетим через недельку. Скажи отцу. Пусть ждет гостей.

– Вот и славно! Хоть внука увидим, а то с родственничками твоего мужа, не знаю, когда бы это и случилось. «Прячут» и дочь и внучкА от родных бабки с дедом.

***

На следующий день Ляля, заехав к свекрам, сообщила, что собирается к родителям. Там встретят Новый Год и отпразднуют день рождения Виталика.

Надежда огорчилась:

– Ну как же так? Мы надеялись, что встретим Новый Год вместе. Столько лет мы с Сашей вдвоём да вдвоём праздник встречаем.

Ляля вспыхнула:

– У вас полон город друзей! Если нужна компания, пригласите кого-нибудь! А я здесь вообще одна!

– Почему же «одна», Ляля? А мы? Мы же тебе не чужие. Ты сама очень редко приезжаешь. Я думала, что занята чем-то. Может, работу нашла.

Ляля взбеленилась. Ну что они прилипли к ней с этой работой, как банный лист?! Денег на жизнь она у свекров не просит, какое кому дело – работает она или дома сидит?!

– А ничего, что мои родители до сих пор внука не видели?! Ничего, что как ни приедем в отпуск, так «ваш» Митенька на хутор свой зачуханый мчит, как будто ему там мёдом намазано?! Имею я право своим родителям внука показать?!

Надежда смотрела в пошедшее красными пятнами лицо возмущенной невестки.

– Хутор у нас не зачуханый. А медом там, таки да, намазано. И право ты имеешь. Поезжай, голубка. Спасибо, что зашла, предупредила.

***

В Выхму Ляля с сыном приехала за неделю до католического рождества.

Укутанный белым снежком город, дома, на дверях которых висели рождественские веночки, музыка, напоминающая о скором празднике, звучавшая в каждом магазинчике и лавочке, создавали благостное настроение и хорошее впечатление о городке.

Родительская мыза тоже выглядела празднично и нарядно. Снежок убелил крытый соломой жилой дом, пышными шапками лежал на крышах коровника и дворовых построек. Везде пахло свежестью и хвоей.

Виталик с восторгом смотрел на коров:

– Ой, мама, их так много!

– Да, много! Твои бабушка и дедушка богатые люди, – кичилась Ляля перед сыном, забыв, как много труда вложено в это «богатство», и о том, как сама сбежала из дома много лет тому, не захотев богатство это приумножать.

В канун Рождества, которое в Эстонии отмечают по католическому обряду, мать сказала Ляле, что пригласила к ним в гости соседа, овдовевшего два года тому и воспитывающего дочь в одиночку. Девочка, по возрасту, чуть старше Виталика. Ляля пожала плечами: ну пригласила, так пригласила. Будет с кем и отцу за столом поговорить, и для Виталика компания подходящая.

Сказочный Сочельник опустился на город, накрыв его миром и благодатью. Тихо играли в углу комнаты дети, негромко о чем-то разговаривали мужчины, положив голову маме на плечо, чему-то улыбалась Ляля.

***

Сосед зачастил в гости. Он приходил с дочерью, садился к столу, прихлёбывал горячий чай и рассказывал Ляле о том, как счастливо они жили с женой. Какая хозяйственная была его женушка, как ему одиноко, после того, как в позапрошлую зиму женщина погибла под колёсами грузовика, водитель которого просто не справился с управлением на скользкой дороге. Как нужна мать его девочке. Как Ляля, внешне, напоминает ему покойную жену.

Ляле льстило и внимание мужчины, и его комплименты. Она согласилась наведаться к соседу. Увидела чистый, обихоженный дом, в котором вовсе не чувствовалось отсутствие женской руки. Было понятно, что с хозяйственными хлопотами мужчина прекрасно справляется сам.

Родители Ляли не возражали против этих «гостеваний», и, когда сосед пригласил Лялю вместе встретить Новый Год, мама подтолкнула её в спину:

– Иди. Чего раздумываешь? Мужчина приличный. Бояться тебе нечего. А за Виталиком и его девочкой мы присмотрим.

После обеда, в канун Нового Года, сосед привел свою дочь в дом родителей Ляли, а саму её, поздравив всех с наступающим, забрал с собой.

Вместе с соседом Ляля хлопотала в кухне убранного к празднику дома. Впрочем, приготовления не занимали ни много времени, ни особого труда. Так, колбаску-рыбку нарезать, да тарелки-рюмки на стол поставить. Да засунуть в духовку жарко натопленной печи гуся, приготовленного мамой накануне, чтобы разогреть перед подачей на стол.

В эту новогоднюю ночь сосед и Ляля стали близки.

После жарких объятий с малознакомым мужчиной, Ляля разнервничалась, расплакалась, стала оправдываться и рассказывать соседу, что изменила мужу впервые. Что у неё, конечно, были мужчины (всего-то два – приуменьшила количество Ляля), но после свадьбы – ни-ни! Она была верной женой! А её муж, оказывается, ею только пользовался, а любил другую. Сосед обнимал Лялю за обнаженные плечи, прижимал к себе, успокаивал, говорил, что не нужно было ей выходить замуж за русского. Что нужно было найти для себя хорошего эстонского парня. Что уж они-то, хорошие эстонские парни, и любить, и уважать, и понимать женщину умеют.

За последующие две недели всё было решено: Ляля едет в Город у Моря и сидит там тише воды – ниже травы. А сосед, тем временем, подыщет для неё обмен. Никому ничего не говоря, не откладывая в долгий ящик, пусть Ляля подает документы на развод. Сосед посмотрел паспорт Ляли, удивлёно вскинул брови:

– А почему нет в паспорте печати о рождении ребенка?

– Обменяла недавно, не успела заехать в ЗАГС, чтобы поставить. Вернусь, сразу сделаю.

Сосед отрицательно помотал головой:

– Не вздумай! Так даже лучше!

Ляля пожала плечами: ну нет, так нет. Но все же женщину гложила еще одна мысль, еще один вопрос, получить ответ на который она хотела, не пускаясь вслепую в авантюру с обменом и разводом. Сидя за обеденным столом с родителями и соседом, незадолго до отъезда, Ляля спросила:

– А что будет со мной? Что будет после того, как я разведусь с мужем и переберусь в Выхму?

Сосед удивлено вскинул брови:

– Как это что? Выйдешь за меня замуж! Дому нужна хозяйка, моей дочери мать, а мне – жена.

И ни слова о чувствах.

Лялю не смутил даже порядок расстановки приоритетов. Она взглянула на отца – тот довольно кивнул. На мать – она улыбалась. Ляля поняла, что отвертеться от своего «предложения», данного в присутствии родителей, мужчина не сможет, и тоже кивнула:

– Хорошо. Я согласна.

Сосед потрепал Лялю по щеке:

– А я и не сомневался, – добавил, насупив брови:

– И забывай уже это дурацкое «прозище» – Ляля. У тебя прекрасное эстонское имя – Вилма! Вот его и нужно ценить и уважать!

***

Приехав в Город у Моря во второй половине января, немного отдышавшись от встречи с родителями, Ляля засомневалась, а правильно ли она поступает, собираясь бросить мужа и удрать в родные края. Услышав в голосе дочери какие-то сомнения, мать сразу же, в телефонном разговоре, прикрикнула на неё:

– И не раздумывай! Полжизни по чужим краям, по чужим домам «стыкаешься»! Приедет твой Митька и что? Вышвырнет тебя с ребенком на улицу! А сосед наш – мужчина солидный. Ты ему с первого дня знакомства по-сердцу пришлась! Делай все, как он велел!

Ляля задумалась снова. А ведь правильно мама все говорит. Ей в следующем году уже тридцать. А что она к этим тридцати годам имеет? Сын, да муж, от которого не заешь чего завтра ждать? Что её ждет в Городе у Моря? Постоянный страх, что муж её бросит? Постоянное ожидание, когда Митенька придет из рейса и, побыв дома пару недель, снова умотает в море? Постоянные «оглядки» на мнение свекрови? Да в гробу она видела такую жизнь! Правильно сосед сказал: нужно держаться «своих» и жить рядом с ними. Дом у соседа хороший, да и Ляля «придет» не с пустыми руками, упрекать её никто ни в чём не будет. Самое время начать всё «с чистого листа».

Сосед приехал в Город у Моря в конце апреля. Привез с собой какого-то мужчину, вид которого не только Ляле не понравился, но и испугал её. Мужчина, осмотрев Лялину комнату, оценив весь дом в целом, поинтересовавшись, кто живет в остальных комнатах и, получив от Ляли невразумительный ответ (она и сама толком не успела узнать ничего о своих соседях за прошедшие месяцы), кивнул головой:

– Подходит, – и посмотрел на Лялю с какой-то угрозой во взгляде: – Не вздумай хвостом крутить! А то, знаю я вас, начнется: передумала-раздумала.

Ляля залопотала:

– Ничего я не передумаю. А Вы какую жилплощадь мне предлагаете? Я ведь и не знаю, пока, ничего.

– Нормальную жилплощадь предлагаю. Вот, муж твой видел. Его устроило все.

Ляля разулыбалась. Её любовника уже перевели в ранг «мужа». Квартиру в Выхме он видел, одобрил. От Мити она получила радиограмму, из которой узнала, что муж, пока еще муж Митя, уходит на перегон и в течение следующих трёх месяцев связь с ним будет проблематичной. Так что можно не бояться, что кто-то что-то заподозрит и помешает её планам. Вот только свекров проведает. Ну так, на всякий случай. Хотя, там сейчас не до Ляли. Свекровь проводит все дни у постели своего мужа, которому все хуже и хуже день ото дня. Значит сюда не «припрется». А если и «припрется», то делишки свои Ляля проворачивает тихо, как мышка. Никто и не узнал, что за прошедшее время она уже успела подать на развод. Завтра нужно идти в ЗАГС, получить свидетельство. А обменом пусть продолжает будущий муж заниматься.

***

Ляля так и не узнала, что в конце июня умер её свекор. Не узнала потому, что за неделю до этого, загрузив в контейнер все, что было в комнате, она, даже не оглянувшись напоследок, крепко держа за руку Виталика, навсегда покинула гостеприимный дом напротив Артучилища. Дом, так и не ставший ей родным.

***

Митя слушал нескончаемый поток упрёков и обвинений и свой адрес, а Ляля все продолжала убеждать его, что это именно он! Он и Леночка, к которой он «собрался уйти» сразу по возвращении в Город у Моря, виноваты в том, что ей «пришлось» поступить именно так.

Митя слушал, не перебивая, только курил одну сигарету за другой. Наконец, «словесный понос» его бывшей жены иссяк. Митя вздохнул:

– Ляля, я очень скоро догадался, что ты не большого ума женщина, но даже не подозревал, что ты настолько тупая.

– Не смей меня оскорблять! – взвизгнула Ляля: – И не смей меня называть этой «кличкой»! Моё имя – Вилма!

– Да ты что?! Столько лет в «ляльках» проходила – и ничего! А тут вдруг разобиделась? Ну-ну.

– Проходила. Потому что вам, русским, наши имена трудно выговорить!

Митя качал головой, не понимая, как он мог вообще жениться на этой женщине, прожить с нею столько лет, собираться вместе жить дальше и стариться. Как не заметил её ограниченность и эгоизм.

– Ляля. Я тебе не верю! Не верю ни единому твоему слову! Я не знаю, зачем и почему ты со мною развелась, но все то, что ты наговорила про Лену – бред сивой кобылы. Я её знаю с детских лет. Не могла она, просто не могла скатиться до такой хабалистости. Ты – могла, а Ленка – нет.

Ляля чуть не подпрыгнула на скамейке:

– Все я правильно сделала! Правильно, что развелась с тобой! Можешь мотать в свой Город у Моря и целовать свою Леночку в жопу!

– Ну развелась так развелась. Бог с тобой, – Митя снова закурил: – Но квартиру мою нахрена забрала?

– Я не себе забрала!

– Да? А кому же?

– Твоему сыну! Хоть что-то должно мальчику от отца достаться!

Митя молчал. Он понимал, что ему не удастся достучаться ни до сердца, ни до разума этой женщины. Не удалось за все годы, пока она была его женой, не удастся и теперь:

– Где Виталик? Я хочу увидать сына.

– Нечего тебе с ним видеться! Я скоро замуж выхожу! У Виталика будет другой, нормальный, отец!

– Ляля! Это мой ребенок! Я имею право принимать участие в его жизни! Если будешь вставлять палки в колёса – отсужу мальчишку!

– Не отсудишь! Я узнавала! Закон всегда на стороне матери! А хочешь принимать участие, так принимай!

– Да? И как же, если ты и увидаться с ним не даешь?

– Алименты плати! Я уже подала на алименты, скоро получишь исполнительный лист!

– О как, – в руке Мити сменилась очередная сигарета: – Быстро ты, однако.

– Конечно быстро! Мне ребенка кормить надо! – тут же ответила Ляля.

Митя уже понял всю бесперспективность этого бесконечного пустопорожнего разговора. Казалось, бывшая жена его люто ненавидит. Но не могла же на смену любви так быстро прийти ненависть? Разумеется – нет. Если любовь вообще была в их жизни.

Митя устал. Он чувствовал себя так, словно его избили палкой. Болела голова, болела каждая мышца, каждая клеточка тела. Он поднялся со скамейки:

– Я пробуду в этом городке еще какое-то время. С сыном я все же увижусь, хочешь ты этого или нет. Так что в твоих интересах этому не препятствовать. Так будет лучше для всех.

Не прощаясь, Митя заспешил к выходу из сквера, где, еще раньше, он заметил стоянку такси.