Читать книгу …и дольше жизни длится… Книга вторая. Роман основан на реальных событиях - Рита Харьковская - Страница 6

Самолёт чартерного рейса Москва – Бомбей, махнув на прощание родине крылом, начал набирать высоту.

Пассажиры и нее думали выполнять указания стюардесс. Этот самолёт был нанят министерством рыбной промышленности для них, и они здесь были полновластными хозяевами.

Три экипажа летели на подмену в один из самых знаменитых городов Индии. Оттуда они уже разъедутся по своим судам. Хотя, назвать какое-то судно рыболовецкого флота «своим» в том понимании, которое до этого вкладывал в это слово Митя, было трудно.

График работы рыбаков был «пять через один». Пять месяцев работы на судне и месяц отпуска. Конечно, никто не стал бы менять экипаж через месяц работы, а потому, те, кто работал на СРТМе, ехал на подмену на судно такого же класса, но другое, а не то с которого ушел в отпуск, те, кто работал на «Атлантике» – на такой же «Атлантик». Менялась «жестянка», экипаж оставался давно «притершийся» и сработавшийся.

Митя откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза. Все, произошедшее с ним за последний месяц, вымотало и измочалило до предела. Он не хотел ни пить с вырвавшимися их под контроля жен рыбаками, ни курить, ни разговаривать.

Митя только кивнул головой, когда Валера сказал, что пересядет к ребятам, с которыми не виделся целый месяц. Пообщается. Впереди был длинный перелёт. Митя надеялся если и не поспать, то хотя бы подремать немного. Но упрямый перевозбужденный мозг отказывался успокоиться. Митя прикрыл глаза и отдался воспоминаниям.

***

Прилетев из Таллинна в Город у Моря, прямо из аэропорта, Митя позвонил маме:

– Привет мам. Я прилетел. Скоро буду дома.

– Хорошо, сынок. Я жду.

– Мама, я с товарищем приеду.

– Хорошо.

Через час друзья уже входили в квартиру Надежды.

Их ждал накрытый стол в гостиной (и когда мама только все успела? – подумал Митя). По всей квартире разносился запах жареного мяса и еще чего-то вкусного и острого. Наскоро умывшись, друзья уселись за стол. Они и не думали, что успели так проголодаться за непродолжительный перелёт. После первой рюмки и пары кусочков отбивной, Митя попробовал начать рассказывать о своей поездке.

– Поешь вначале. Все потом, – Надежда пододвинула к мужчинам поближе блюдо с отбивными.

За прошедшие дни Митя немного успокоился, «отошел», что ли, от встречи с бывшей женой, а потому рассказал маме все по порядку, не перескакивая с одного на другое, как в разговоре с Эльзой.

Надежда понурилась и только горестно качала головой:

– Да что же это такое? Чего же ей, дурочке, не хватало. И Леночка… вот уж не ждала от неё подобного.

– Мам, с Леной все вообще не понятно. Я должен с нею встретиться. Поговорить.

– А нужно ли это делать. Митенька?

– Нужно. Я хочу с нею поговорить. Чтобы окончательно расставить все точки.

Надежда перевела взгляд на Валеру:

– А где Вы с моим сыном познакомились? Не в самолёте же, – она нервно усмехнулась.

Валера и Митя, перебивая друг друга, рассказывали Надежде о том, как работали вместе в Баку в то время, когда Митя проходил там практику.

Вспоминая те, счастливые, юношеские годы, Митя словно успокоился, разулыбался. Даже засмеялся пару раз.

Наконец, рассказ был окончен. Мужчины умолкли. Надежда не сводила с сына глаз. Над столом повисло молчание. Напряженное. С флёром недоговоренности.

– Говори, Митя. Ты ведь еще что-то хотел мне сказать.

– Мама, я в рейс пойду, – Митя снова заговорил часто, перескакивая с одного на другое, словно стараясь объяснить свое решение. Объяснить так, чтобы мама поняла и одобрила.

– Мамочка, я понимаю, что тебе тяжело сейчас. Но мне ведь тоже нелегко! Я не знаю, что буду делать, если останусь на берегу! Я или сопьюсь или умом тронусь! Я ведь за прошедшие пять лет растерял всех друзей. Мне и поговорить кроме тебя не с кем будет! А с Валерой мы знакомы давно. Он мне за эти десять дней стал как брат! Да и в море, когда окунусь в работу, не до самокопаний будет, – Митя сжал в руках мамину ладонь: – Но если ты не захочешь чтобы я уходил в рейс – ты скажи! Я останусь! А там – как-то будет.

Надежда задумалась. Она молчала так долго, что Митя начал волноваться, ожидая её решения:

– Ну что, мам. Что скажешь.

Надежда подняла глаза на сына:

– Примерно за неделю до, – Надежда запнулась, затем, словно взяв себя в руки, продолжила: – За неделю до конца, твой отец подозвал меня к себе. Усадил рядом. Долго молчал. Потом спросил: «Знаешь, Надюша, чего бы я хотел перед смертью»? Я не знаю, какого продолжения я ждала. Не знала, что он скажет… Что хочет дождаться твоего приезда? Что хочет еще раз увидеть внука? Что хочет еще раз съездить к отцу на хутор? Не знала. А потому спросила: «Чего, Сашенька»? Он сжал мне руку: «Я так хочу еще раз сходить в рейс! Еще хотя бы раз выйти в море»! Ты у меня как-то спросил, почему я не настояла, чтобы отец списался на берег. Вот потому и не настояла. Я не имела права делать его несчастным. Я не имела права становиться между ним и его любимым морем. И я не имею права делать несчастным тебя. Я же вижу, что ты весь в отца, что море – твоя судьба.

Валера поднялся со стула, поцеловал Надежде руку:

– Тётя Надя. Можно я буду так Вас называть? – Надежда кивнула: – Тётя Надя, Вы ангел! Таких, как Вы, сейчас уже нет!

– Есть, Валерочка. Всегда были, есть и всегда будут. Нужно просто любить мужчину, который ходит в Море. А я очень любила своего мужа. Вот и все, – надежда перевела взгляд на Митю:

– И сына я своего люблю. А потому становиться ему поперек пути не стану.

– А как же ты, мама?

– А я буду ждать тебя дома.

***

Всю следующую неделю заняло оформление документов в Антарктике. Собственно никаких трудностей с этим не возникло. В кадрах, увидев Митины документы, прочитав характеристики с Сахалина, озаботились только тем, есть ли прописка и не истекла ли виза. Еще несколько дней занял профотбор. Митя и Валера уже знали дату вылета в Москву, до которой оставалось чуть меньше недели. Валера целыми днями «рысачил» по городу, покупая все необходимое для рейса. Он так и не перебрался на межрейсовую, согласившись остаться в доме у Надежды.

Когда Валера, приехав однажды вечером, протянул Мите пакет со словами:– А ну-ка, прикинь костюмчик! – Митя запротестовал:

– Не буду я это одевать! И вообще – нам же в тропиках работать!

Валера смеялся, пока на его глазах не выступили слёзы:

– Митя, ты не серчай на меня, идиота! Никто не заставляет тебя в этом костюме ходить! Продадим, как только до судна доберемся!

– Зачем это? Зачем нужно костюмами торговать?

– А затем, дурья твоя башка, что вывезти из Союза мы можем только тридцать долларов! И, заметь, что эти же тридцать после рейса должны ввезти! А жить-то на что-то нужно будет! В кабацюру забугорную сходить, в барчик какой. Вот для этого мы и берем «школу», вещи для продажи. Это моряки торгового флота везут «оттуда – сюда», у рыбаков все наоборот. Иди, накинь костюмчик, боюсь, как бы мал не оказался.

Надежда удивлённо слушала рассказ Валеры. Она хохотала до слёз, когда Митя переоделся в костюм на четыре размера больше. Рукава свисали минимум на десять сантиметров ниже кончиков пальцев. Штанины «колёсами» опустились на ноги.

– Давай я хоть укорочу штанины и рукава, – предложила Надежда, утирая глаза.

– Нет! Ни в коем случае! Большое – не маленькое! Да и не долго ему в этом прикиде разгуливать. Переоденется в гальюне аэропортовском перед таможней, а как доберемся, так сразу все и «сдадим».

– Да он же в этом костюме, как пугало огородное! – не унималась Надежда: – Его ни одна таможня не пропустит! Давай, хоть подметаю.

– Ну разве что наживить. Но не резать ни в коем случае!

***

Экипажи двух СРТМов ожидали посадку на рейс в Москву, отправляющийся из Города у Моря. Мужчины весело переговаривались, здоровались, обнимались так, словно не виделись сто лет, а не какой-то месяц. По оживлённым громким голосам было понятно, что «прощальный банкет», устроенный семьями, закончился совсем недавно. Мужчины были хорошо навеселе. Уже совсем незадолго до регистрации к входу в здание аэровокзала подъехало такси. Хрупкая невысокая женщина с трудом вытащила из машины в дымину пьяного мужчину. Рыбаки, увидев прибывших, заспешили ей на помощь.

– О! А вот и дед пожаловал, – усмехнулся Валера.

– Это наш стармех? да он же бухой в хлам! – удивился Митя.

– Не суди с кондачка! Он стармех от бога! Протрезвеет еще в полёте, а на судне он ни капли в рот не берет! Да и не пображничаешь особо в тропиках, – Валера потрепал друга по плечу.

Стармеха, еле держащегося на ногах, подвели к экипажу. Женщина заглядывала всем в глаза, давала «последние указания»:

– Ребятки, присмотрите за ним в полёте! Пить больше не давайте! Он и так месяц не просыхал! Я ему в карман письмо положила. Пусть прочтет, как протрезвеет. А если потеряет, скажите на словах, что дома все нормально, что девочки школу закончили хорошо. Пусть о нас не волнуется.

Валера протянул руку:

– Давайте письмо сюда. Мы его Мите отдадим, у него в полной сохранности будет. Он у нас самый молодой, а потому непьющий.

Женщина протянула Мите письмо:

– Вот, возьмите! Вы первый раз с экипажем летите?

Митя кивнул.

– А кем?

– Начальником радиостанции.

– Ой, как здорово! А вы нам разговор сделаете? Хоть трезвый голос мужа услышу. Вот ведь горе. В рейсе капли в рот не берет, а дома, как с цепи срывается.

– Не волнуйтесь. Все будет нормально. И поговорите с мужем обязательно. Я, правда, еще не знаю, какая будет аппаратура, но постараюсь все сделать.

Объявили посадку на рейс в Москву. Рыбаки, подхватив под руки своего старшего механика, заспешили к стойке регистрации.

***

Всем пассажирам, а так же встречающим и провожающим близких в аэропорту Шереметьево, довелось, разинув рты, насладиться незабываемым зрелищем.

Выстроившись в шеренгу, из аэропортовского туалета, шагали на таможенный досмотр шестьдесят мужчин разного роста, веса и возраста. Они, все, как один, были в черных шерстяных двубортных костюмах, белоснежных сорочках. Каждый сжимал в руке пластмассовый чемоданчик-дипломат. Тоже черного цвета. Слава Богу, что август в столице уже довольно прохладный месяц.

Не желая искушать судьбу, после очень условного таможенного досмотра, два сменных экипажа рыбаков «загрузили» в самолёт. Рыбаки роптали, не понимая, почему откладывается взлёт. Все стало на свои места, когда в салон ИЛ-62 вошли еще тридцать человек, в таких же черных костюмах. С такими же черными дипломатами. Это летел на подмену экипаж из Прибалтики. Именно его и ожидали. Ну а «школа» для всех рыбаков СССРии была одинакова.

Прибалты, поздоровавшись с коллегами, заняли свои места в салоне, и вскоре самолёт вырулил на взлётную полосу.

***

Митя и сам не заметил, как уснул и проспал крепким сном восемь часов. Рядом в кресле похрапывал Валера.

Подошла стюардесса:

– Покушать не хотите? Все уже дважды подкрепиться успели, а Вас Ваш друг будить не велел.

Митя почувствовал, что давно проголодался и согласно кивнул девушке:

– С удовольствием. А нам еще долго лететь?

– Еще три с половиною часа.

Стюардесса принесла поднос с едой. Тихо спросила:

– Вина не хотите?

– Нет. Если можно, кофе.

– Хорошо. Сейчас принесу.

Митя ел, оказавшийся очень вкусным, обед и смотрел вслед удаляющейся стюардессе. Подумал о том, что она очень похожа на Леночку. Ту Леночку, которую он помнил.

Он так и не смог увидеться и поговорить со своей подругой детства. Дважды Митя приходил к Леночке домой, но никого не застал. Если после первого визита он огорчился и даже разнервничался, то после второго, такого же безуспешного, чуть ли не вздохнул с облегчением, подумав, что может быть правы мама и Валера. Что ничего хорошего эта встреча ему бы не дала, и, в принципе, ничего бы не изменила.

Рыбаки начали просыпаться. То тут, то там слышались голоса. Кто-то вызвал стюардессу, попросил попить. Проснулся Валера. Взглянул на друга:

– Ну что, Митяй, выспался?

Митя кивнул:

– Ага, даже сам не ожидал, что так крепко усну.

Стюардесса попросила пристегнуть ремни. Самолёт заходил на посадку.

***

Бомбей встречал прибывших тридцатиградусной жарой, духотой и дождем.

Выйдя из здания аэропорта, рыбаки побежали к ожидающим автобусам, которые доставят их на суда, где уже заждались подмены отработавшие по пять месяцев экипажи.

Автобусы медленно тащились по забитым машинами и людьми улицам. Митя удивился: «Ну ладно автомобили. Едет себе человек, пусть медленно, но под крышей. А вот куда в дождь пешеходы направляются»? Валера усмехнулся, слушая его рассуждения:

– Сезон муссонов, дружище. Если один-два дня без дождя выдастся – считай, повезло.

Автобус медленно объезжал по кругу какую-то площадь, посередине которой торчала питьевая колонка. В раскисшей от дождей липкой грязи, сложив ноги в позу лотоса, невдалеке от колонки сидел голый по пояс мужчина. Судя по внешнему виду, было сложно определить его национальность, но, скорее всего мужчина был европейцем.

Автобус замер в пробке. Митя обернулся к другу:

– А это что за один? На индуса вроде не очень смахивает.

– Да хиппарь, судя по всему. Их тут после бума хипповского много жить осталось. Приехали и из Европы и из Америки, да так и осели. Живут в своем мире.

Автобус потихоньку начал движение и вскоре выехал в прибрежную зону.

Уже на следующий день, приняв дела и проводив спешащих в отпуск рыбаков, два СРТМа снялись от причала, и ушли на промысел в Аравийское море.

Приехавшие в первый же вечер по прибытию какие-то люди скупили оптом всю «школу», оставив рыбакам только майки да шорты. Митя заволновался:

– Валер, мы же зимой в следующий отпуск пойдем. А нам через Москву лететь. В феврале там в шлёпках не побегаешь.

– Не бзди, Митя! Смена наша в зимнем прикиде приедет! Вот и обменяемся одёжками. У рыбаков так испокон веку водится.

=======================================

«школа» – вещи, привозимые моряками из загранрейсов с целью перепродажи. В нашем романе – наоборот, вывозимые, но с той же целью.

«дед» – старший механик на судне.

«кабацюра» – ресторан (сленг)