Читать книгу …и дольше жизни длится… Книга вторая. Роман основан на реальных событиях - Рита Харьковская - Страница 13

В середине февраля СРТМ получил указание идти во Владивосток и становиться под плановый ремонт. Обычно судно ремонтировали в Лас-Пальмасе, но добираться до «родного» порта через моря и океаны было долго и накладно. А потому в Антарктике приняли решение ограничиться ремонтной базой Владивостока.

Сестрички-близняшки ревели в четыре глаза, повиснув на шее у Валеры. Мужчина, довольно ухмыляясь, успокаивал:

– Еще увидимся. Через месяц придем обратно, под борт Востока. Как раз соскучиться успеете.

– Мы уже соскучились! – продолжали рюмсать Валерины подружки.

Женщины, как могли, приодели своих любовников. Из Города у Моря рыбаки вылетали в сентябре, экипированные соответственно сезону. Летели в тропики, рассчитывая, как всегда, получить зимние одёжки от сменщиков. Но случилось то, что случилось. Конечно, на плавбазе им, по приходу, немедленно выдали робу: кирзовые сапоги, фуфайки, штаны и куртки, теплое белье. Все это было достаточным на время работы, а вот представить картину возвращения домой в таком «прикиде» – было и смешно и грустно. А потому дамы, в свободное от работы время, вооружившись спицами, раскупив в судовом магазине всю пряжу, вязали своим ненаглядным свитера и шапки. Те, кому не повезло, кому пряжи не досталось, распускали-перевязывали свои свитерки и кофточки, и красили их на камбузе, приводя в боле подходящий для мужчин цвет.

Валера махал обеими руками, одетыми в варежки, правую из которых связала одна сестричка, а левую – другая. На голову нахлобучил дурацкую шапочку-колпачок. Девушки только-только, ради него, научились вязать, так почему бы не сделать им приятное? Пусть видят, что он ценит их подарок.

Сдав судно службе вачманов, экипаж СРТМа через три дня вылетел в Город у Моря.

***

Митя открыл дверь квартиры своим ключом. Он уже давно принял решение не сообщать заранее дату приезда. Мало ли что может задержать либо на судне, либо в пути. Зачем заставлять маму нервничать.

– Мам! Мы дома! – Митя поставил дорожную сумку у порога. Обернулся к Валере:

– Проходи. Что-то тихо, где мама? Может, в магазин отправилась?

Митя пошел в кухню. Везде чисто, в мойке ни чашки, ни тарелки. Открыл холодильник, который сиял девственной белизной, чистотой и пустотой. Митя вышел в подъезд. Нажал кнопку звонка в квартире напротив:

– Тётя Софа, а где мама? Вы не знаете, случайно?

– Ой, Митенька! Ты приехал?! А мама в больнице.

– Как в больнице?! Что случилось?!

– Да я толком не знаю. Ты Ане позвони. Она пару раз заезжала и мне велела тебе сказать, что Надя в больнице.

Митя вернулся в квартиру с посеревшим в один миг лицом.

– Что случилось, – Валера обеспокоено смотрел на друга.

– Сегодня какой день недели? – невпопад, как показалось Валере, спросил друг.

– Суббота. А что случилось-то?!

– Собирайся. Надо к тёте Ане ехать. Она дома сегодня должна быть. Она все расскажет.

– Да что расскажет?! – Валера встряхнул друга за плечи: – Где мама Надя?!

– Мама в больнице. Соседка сказала. Сейчас поедем к тёте Ане и все узнаем.

– Зачем к тёте Ане?! Поехали сразу в больницу!

– Да не знает соседка, в какой мама больнице. И что случилось, тоже не знает.

Митя подошел к телефону, набрал номер Анны:

– Тётя Аня, это я. Мы сейчас к Вам приедем. Через полчаса, максимум, будем. Я уже вызвал такси.

– Хорошо, Митя. Машину не отпускай, сразу к Наденьке поедем.

Сидя у постели Надежды в эндокринологическом отделении Еврейской больницы, крепко сжимая в руках мамину ладошку, Митя узнал, что произошло месяц тому.

***

В последние полгода Надежда не очень хорошо себя чувствовала. Она сильно похудела, но списывала это на «возрастное», на нервы, на то, что беспокоится о сыне, потому как на отсутствие аппетита не жаловалась. Однажды Надежда порезала в кухне палец. Пустяковая на первый взгляд, ранка заживала долго, постоянно нагнивая, причиняя дискомфорт. Но в итоге все же зажила, и Надежда забыла об этом странном случае. Не давал покоя и тот факт, что женщина мучилась от жажды. Пила по три лита воды в день и никак не могла напиться. «Да что же со мною такое? Нужно сходить в больницу, показаться врачу» – думала она.

Сходить в больницу Надежда так и не успела. Месяц тому, на Привозе, ей стало плохо. Женщина потеряла сознание, упав прямо в жидкую зимнюю грязь.

«Диабетическая кома» – поставили диагноз врачи, добавив: «Хорошо, что это в людном месте случилось. Если бы в квартире, без присутствия кого-либо, исход вполне мог бы быть летальным».

Едва Надежда пришла в себя и сообщила телефонный номер Анечки врачам, подруга юности немедленно примчала в больницу.

Должность главбуха Пароходства, занимаемая Анной на тот момент, то, что врачам было велено « лечить самыми лучшими препаратами, не считая денег», поспособствовало тому, что уже через пару дней после реанимации Надежду перевели в двухместную палату интенсивной терапии.

Сообщать Мите о том, что она заболела, Надежда не велела. Сыну оставалось доработать всего месяц, максимум полтора до отпуска, так зачем его волновать понапрасну? Угрозы жизни матери нет – пусть сын работает спокойно.

Митя, услышав, что его снова держали в неведении, беспокоясь о его же спокойствии, чуть не подпрыгнул на стуле:

– Да что же это такое?! – театральным» шепотом шипел он: – До каких пор кто-то будет решать за меня, что мне знать можно, а чего нет?! Вначале Ленка голову морочила полгода, а теперь ты, мама.

Надежда растерялась:

– Но, Митенька, мы же хотели, как лучше.

– Не надо «хотеть», мам, я уже взрослый мужчина, давай я сам буду решать, что для меня лучше.

Надежда кивнула, соглашаясь с сыном. Полюбопытствовала:

– А что ты про Лену сказал?

– Когда?

– Да вот только что.

– Мам, я тебе потом все расскажу, – смутился Митя: – Ты, главное, выздоравливай побыстрее.

Надежда улыбнулась:

– Вот видишь, ты тоже обо мне заботишься, не хочешь расстраивать, мой «взрослый мужчина».

Надежда побыла в больнице еще неделю после приезда Мити. Ей нормализовали содержание сахара в крови, но диагноз врачей был неутешительным: сахарный диабет первого типа, постоянные инъекции инсулина и строжайшая диета. И конечно, было бы очень желательно, чтобы рядом с нею жил кто-то из близких. Нет, ей вовсе не нужна сиделка, но и оставлять женщину одну, уходя в рейс на полгода – тоже крайне неразумно.

***

Уже неделю тому Митя позвонил своему капитану и предупредил, что больше в рейс с ним не пойдет. Объяснил причину такого решения. Кэп, повздыхав немного, с Митей согласился и назначил ему встречу в Управлении Антарктики, чтобы подписать необходимые бумаги.

Валера спрашивал у друга:

– Ну и куда ты теперь?

– Пока не знаю. Может в «тюлькин флот»? Работа на тех же рыбаках, только вахтовая: два дня в море – два дня дома. Да и суда базируются в получасе езды на трамвае от маминой квартиры.

В управлении Мите объяснили, что в зимнее время весь «тюлькин флот» стоит на приколе. Если Митя хочет перейти на эти судёнышки, то ждать ему конца весны. А там видно будет. Будет место – возьмут, ну а нет – то пусть Митя не обижается.

Митя не собирался ни на кого обижаться, но и ждать «у моря погоды» тоже не планировал. Он не представлял себе работы не в море, но, махнув рукой («да будь, что будет») – написал заявление на увольнение.

Друзья дошли до Горсада, выбрали одну из пустующих в это время года скамеек, присели, достали сигареты. Закурили.

– Эх, Митяй, жалко, что мама Надя расхворалась, – Валера глубоко затянулся: – Даже не представляю, как я теперь буду работать без тебя? Привык к тебе, чертяке, за три года. Хоть бери да и увольняйся следом.

Валера, одним щелчком, отшвырнул докуренную до фильтра сигарету, которая угодила прямиком в урну.

Митя молчал, не зная, что ответить другу. Он и сам не знал, где и как устроится, что уж говорить о том, чтобы что-то советовать Валере.

Друзья продолжали все так же сидеть на скамейке. Словно слегка отвернувшись друг от друга. Словно погруженные каждый в свои мысли. Словно уже немного отдалившиеся.

– Привет Валера! – незаметно подошедший мужчина хлопнул Валеру по плечу, пожал протянутую руку: – Что это вы тут расселись посреди зимы?

– Да какая зима? – усмехнулся Валера.

– Самая настоящая южная зима! Плюс три и зусманяка.

Митя сразу узнал товарища Валеры, к которому они приезжали после той страшной авиакатастрофы. Вася выглядел вполне оправившимся от шока, был румян и доволен жизнью, весел и говорлив:

– Ну как там, в мирУ? Как дела в большом рыболовецком флоте? – засыпал вопросами Вася.

– Как-как. А то ты и сам не знаешь, – не понял вопроса Валера.

– Не знаю, – Вася как-то сник, словно смутился: – Я после той авиакатастрофы, в которой погибло столько наших друзей, не могу на самолётах летать. Собрался было на подмену, дошел до трапа, а на борт самолёта подняться не смог. Плохо мне стало. Да так, сто скорую ребятам вызывать пришлось. Врачи сказали: паническая атака. Дрянь эта ничем, кроме времени, не лечится. Так что пришлось уволиться.

И у Мити и у Валеры в глазах блеснула заинтересованность.

– И где же ты теперь, – продолжал расспрашивать Валера: – Не уж-то с морем распрощался?

Митя молчал, предпочтя не вмешиваться в разговор, но внимательно слушая.

– Нет. С морем распрощаться не так-то просто. Да и где я с моей специальностью судоводителя на берегу устроюсь? Грузчиком в порту?

– Вася! Не тяни кота за бубенцы! – не выдержал Валера: – Давай, рассказывай да подробно! У нас вон Мите пришлось уволиться. Мать тяжело больна. Так что твоя история и твой опыт в поиске новой работы, нам совсем не помешает! Если все это не тайна великая есть.

– Да какая там тайна, – Василий сел рядом с друзьями на скамейку: – В Техфлот я перевелся. Есть такая организация в Городе. Работа, в основном, в акватории порта на дноуглубительных судах. Отстоял вахту – и домой. Я, правда, на буксир пошел. Пригнали в прошлом году новенького «японца», не буксир, а сказка! Условия хорошие, экипаж подобрался тоже замечательный. Если и выходим в море сопровождать суда на перегоне, то, максимум, на недельку. И снова в порт. Стоим у причала, ждем, чего кому от нас понадобится. Вот так и работаю. Вроде и в море, а вроде и дома. И самое главное – никаких самолётов!

Василий замолчал, закончив рассказ. Молчал Валера, обдумывая слова товарища. Молчал и Митя. Хотя он сразу же заинтересовался рассказом Васи, начинать «с места в карьер» выпытывать подробности, а тем паче, просить о помощи в устройстве на работу, он посчитал не уместным. Да и чем сможет помочь Василий? Третий помощник. Что от него, в принципе, зависит?

Валера придерживался совершено иного мнения:

– А ты кем на том буксире? Снова третьим?

– Обижаешь! – хохотнул Вася: – Уже вторым! А там, через пару-тройку лет и старпомом буду! В Техфлоте карьерный рост не в пример быстрее движется. Капитан у нас дядька классный, но ему уже скоро пора на пенсию. Вот и начнется на судне « движуха». А ты почему спрашиваешь?

– Спрашиваю потому, что помощь твоя нужна. А если помочь не сможешь – то хоть посоветуй что да как, – Валера решил сразу перейти к делу и рассказал товарищу, в каком положении оказался Митя из-за болезни матери.

– Так это ж здорово! – обрадовался непонятно чему Вася: – Кэп уже с месяц как ищет замену нашему радисту! Ушел в запой наш марконя, два месяца не просыхает. Кэп терпел, сколько мог, да вот терпение кончилось – подал на замену. У меня завтра вахта, если хочешь, подъедем, прям с утречка. Кэп будет на судне, переговоришь с ним, а там – как Бог даст.

Вечером Митя позвонил капитану СРТМа, рассказал о неожиданной возможности попасть на неплохое судно. Попросил дать ему характеристику.

Капитан долго молчал, словно о чем-то раздумывая. Потом, приняв решение, ответил:

– А знаешь что? Подъеду-ка я с вами вместе. Переговорю с коллегой с глазу на глаз, так сказать.

– Я не против, – ответил Митя: – Но удобно ли это?

– Удобно – не – удобно, разберемся по ходу. Где вы встречаетесь? Куда ехать?

Митя назвал номер причала, у которого был пришвартован буксир и время, на которое они с Васей договорились о встрече.

– Буду. Жди. До завтра, – капитан СРТМа положил трубку.

Наутро четверо мужчин поднялись на борт морского буксира.

– Идите-ка, голуби, посидите в каюте старпома. Мне с коллегой переговорить наедине нужно, – капитан СРТМа постучал в дверь каюты капитана буксира.

Вася ушел на мостик. Ему нужно было заступать на вахту. Друзей он «передал из рук в руки» старпому.

– Давайте знакомиться, – старпом протянул руку для пожатия: – Я Игорь, старпом на этой посудине.

Валера переводил взгляд с Мити на Игоря. С Игоря на Митю. Каждый, кто увидел бы рядом этих двоих мужчин, удивился бы тому, насколько они похожи. Оба среднего роста. Оба сухие и жилистые. Оба брюнеты. Только волосы Мити вились крупными кольцами, а у Игоря были прямыми. У обоих тонкие прямые носы. У обоих холёные усики бородки. У обоих глаза с прищуром. Только у Мити глаза были синие, как любимое море, а у Игоря карие, почти черные. Мужчины и сами вскоре осознали свою похожесть. Улыбнулись друг другу и пожали руки.

– Проходите в каюту. Подождем, пока наши «динозавры» тебе кости перемоют, – Игорь подмигнул Мите, распахивая дверь каюты.

Через час в каюте старпома раздался телефонный звонок.

– Скажи новому радисту пусть ко мне зайдет, – капитан, не желая вдаваться в подробности, положил трубку.

Митя вошел в каюту, где сидели за столом, потягивая коньячок из пузатых бокалов, два капитана. Тот, с которым он проработал последние три года, и тот, с которым, как надеялся Митя, ему работать предстояло.

– Ты мне подходишь. Если все то, о чем рассказал твой бывший кэп хотя бы наполовину правда, – капитан буксира усмехнулся: – Сработаемся! Бери документы и дуй в управу. Я сейчас черкану пару слов. Оформляйся и завтра с утра принимай дела.

Митя растерялся. Он не ожидал, что все решится так быстро.

– У меня мама только неделю, как из больницы выписалась, – промямлил он.

– А мы в ближайшее время никуда не собираемся. К восьми утра на вахту. Сдашь-примешь чего там положено, пообедаешь и можешь быть свободен. Дуй домой к матери. Я бы не торопил тебя, но эта пьяная рожа твоего предшественника уже достала. Вся радиорубка блевотиной провоняла, – нахмурился капитан буксира: – Или что-то не так? Может, я чего-то неправильно понял?

– Все так. Давайте направление в кадры. Профотбор у меня еще не закончился, так что завтра могу приступить к работе.

***

Митя сжимал руку друга, провожая через три недели Валеру в аэропорту. Он не мог представить, как он будет жить без него. Без их постоянных разговоров обо всем и ни о чем. Без дружеских «подколок» и споров. Без молчаливых ночных перекуров, когда в мире существуют только ты, твой друг, бесконечное море и усыпанное звездами небо.

Валере было не лучше. Годы, проведенные вместе на крошечном СРТМе так просто не забудешь и из памяти не выбросишь.

– Не кисни, Митяй. Через полгодика снова встретимся, – Валера затоптал очередной окурок и заспешил к товарищам, уже собравшимся у стойки регистрации рейса на Москву.

***

Прошло два года…

***

Митя и Игорь стояли на мостике пришвартованного у причала буксира, попивая утренний кофеек и закурив первую в этот день сигарету. Они лениво о чем-то переговаривались, когда оба, практически одновременно, заметили идущую к судну девушку.

Тонкая фигурка, короткая стрижка черных, как смоль, волос, огромные серые глаза, слегка тронутые карминной помадой пухлые губы. Платье с отложным воротничком, перетянутое в тали широким поясом, черные туфли-лодочки с красной окантовкой, объемная дорожная сумка, явно дорогая, торгсиновская, которую девушка несла в руке. От цепкого взгляда друзей (а за прошедшие годы Игорь и Митя успели сдружиться) не ускользнуло ничего.

– Ух ты! Какая куколка к нам идет, – Игорь отхлебнул глоток кофе.

– Думаешь к нам? – Митя взглянул на друга.

– А чего там думать? Сейчас узнаем. Иди, помоги девушке на борт подняться. Или мне пойти?

– Ага, пойдет он, – усмехнулся Митя: – Встретит. Тебе, «встречальщику», жена быстро усики подравняет. Я пойду.

Митя протянул руку начавшей подниматься по трапу девушке:

– Доброе утро! Вы к нам?

– Думаю, что к вам.

– И как же Вас зовут, красавица.

– Вика, – ответила, слегка запнувшись, девушка.

Вика сразу узнала Митю, хотя имени его не припомнила. Конечно, он и повзрослел и возмужал с той страшной для неё ночи, когда вступился в садике Пале-Рояля за незнакомую девушку.

А вот Митя её не вспомнил. Да и как было узнать в этой изящной, дорого и со вкусом одетой, коротко стриженой брюнетке несчастную перепуганную девчушку с толстой пшеничной косой…

Служба вачманов – сменный экипаж на судне во время ремонта.

Марконя – сленговое прозвище радистов, данное им в честь Гулье́льмо Марко́ни, изобретателя радио.

Конец первой части

Глава без номера, вне времени и пространства

Подружки Гера и Афродита сидели на берегу ручья.

Им было скучно в этот жаркий изнуряющий полдень. Не хотелось ни о чем говорить, а тем боле что-то делать.

Афродита, задрав подол хитона, болтала ножкой в воде, наблюдая, как играют рыбки с её изящными пальчиками. Молчать было тоже скучно, а потому Афродита толкнула в бок начавшую посапывать подругу:

– Эй! Ты что, спать собралась?

Гера вздрогнула, недовольно открыла глаза, уставившись на любовницу мужа:

– Чего тебе? Сиди тихо, грейся на солнышке, слушай, как мухи жужжат.

– Это не мухи, а пчёлы.

– Да какая разница?

Гера снова прикрыла веками глаза, собираясь вздремнуть.

Но подруге не сиделось и не молчалось:

– Не спи! Давай поговорим о чем-нибудь!

Поняв, что от назойливой Афродиты никуда не деться, Гера плеснула водой себе в лицо, уселась поудобнее:

– Ну, так о чем ты хочешь поговорить? О мухах или о пчелах, – спросила язвительно.

Афродита обижено надула пухлые губы:

– Что интересного в этих насекомых? Живут считанные дни: родились, поели, размножились и умерли. Давай лучше о людях поговорим!

– А что люди? По сравнению с нами, богами, они тоже живут не дольше мушки-дрозофиллы. Что в них такого интересного?

– Оно-то, конечно так, но у людей, кроме родиться, пожрать, потрахаться и помереть, есть много чего еще.

– Чего, например? – Гера с любопытством взглянула на подругу.

– Сила духа, например, – передразнила подругу Афродита: – Жажда жизни. Вера в то, что в их силах переломить предначертание богов.

– Это ты о той парочке, к которой Мойры благоволят?

– Ага, о них. Вот смотри: сколько мы им не пакостили, как не старались навредить, вроде и одаривая с одной стороны, но понимая, что ничего, кроме вреда и неприятностей им наши дары не принесут, а они все барахтаются, все пытаются переломить судьбу под себя.

– Да ты, никак, ими, смертными, восторгаешься? – нахмурилась Гера.

– Не то, чтобы восторгаюсь, но их стойкость заслуживает уважения, – попыталась пойти напопятную Афродита.

– Вот и не восторгайся! Еще неизвестно, что эту парочку ждет! Девчонка – еще ребенок, а этому потомку рома, жизнь хребет надломила. Заглядывала я в пещеру недавно. Видела, что их веретена все ближе и ближе. Вот-вот перехлестнутся нити судеб. И чем все это закончится, во что выльется, никому, даже Зевсу всемогущему, не известно.

Глаза Афродиты блеснули в предвкушении очередной проказы:

– Пойдем, учиним еще какую-нибудь каверзу! А потом посмотрим, как они, смертные, будут барахтаться и выпутываться!

Гера потянулась, лениво отогнала жужжащую у самого уха то ли муху, то ли пчелу:

– Жарко сегодня. Да и лень мне. Может, завтра. Если не забуду и придумаю что-то эдакое. А вообще-то – надоели они мне. Давай поищем новую забаву.

– Какую?

– Да мало ли с чем или с кем можно развлечься на Олимпе? Придумаем. А пока – пойдем-ка по домам. Я слышала, что к тебе Арес захаживать начал?

Афродита потупила глазки, не желая признаваться в любовной связи с сыном Геры и Зевса.

– Ладно тебе, – ухмыльнулась Гера: – Я давно уже об этом знаю. И ничего не имею против. Мой муж чаще будет посещать моё ложе.

Богини поднялись с земли, отряхнули подолы хитонов и удалились в заросли олив.

Часть вторая. Вика.

Глава первая

И снова пришла весна. Весна последнего года учёбы Вики.

И снова на каштанах набухли «свечки» готовых вот-вот распуститься цветов.

И снова тополя и клёны разворачивали клейкие листочки.

Город оживал после зимней спячки. Улицы заполнялись улыбающимися друг другу людьми. Да и как тут было не улыбаться? Ведь закончилась промозглая мрачная южная зима. Зима, на протяжении которой не было ни одного солнечного дня. Не было морозов. Не было снега. Температура держалась в районе ноля, иногда перемещаясь в небольшие плюсы, и тогда Город по утрам накрывало плотным, как кисель, туманом. С вечера начинал выть маяк, нагоняя или усугубляя и без того нерадостное настроение.

Только в начале марта пришел конец этой серой унылой мокреди. Словно кто-то щелкнул выключателем, и над Городом вспыхнула, заливая все вокруг ярким светом, огромная люстра-солнце.

Вика поднялась на третий этаж, вошла в квартиру, отперла своим ключом дверь комнаты, где по-прежнему жила вместе с бабушкой, подошла к окну. Отодвинув занавеску, помахала рукой Юре, дожидавшемуся условного знака во дворе: «Я дома, все в порядке». Юра кивнул в ответ: «Понял. До завтра», – и зашагал к трамвайной остановке.

Вика улыбалась, глядя вслед удаляющемуся юноше. Вскоре Юра скрылся в пролёте арки, но Вика не отходила от окна, продолжая смотреть во двор, где играла соседская ребятня.

***

С соседями за прошедшие годы ни Галина, ни Вика так и не сблизились. Они продолжали жить все так же особняком, стараясь быть как можно более незаметными, не привлекать ни чьего внимания. Никто, кроме Анны в гости к ним не приходил.

Однажды с Анной увязался её младший сын, возжелавший познакомиться с девушкой, живущей в комнате сестры. Юноша весь вечер старался расшевелить, разговорить Вику, но она сидела за столом, уставившись в свою чашку, нахмурившись и отвечая невпопад, всем своим видом давая понять, как ей неприятно внимание молодого человека.

Уже приехав домой, Анна спросила сына, понравилась ли ему девушка. На что Валерчик ответил:

– Мам, ну ты что?! Кому может понравиться эта ворона-бирючиха?! Дикая она какая-то и тупая.

Выяснять, почему ворона, и почему бирючиха – Анна не стала. Доказывать, что Вика не дикая и не тупая – тем более. Её такой «расклад» устраивал как нельзя лучше. Не то, чтобы женщина так уж сильно волновалась, что Вика попробует «очаровать» её сына, нет, вовсе нет. За прошедший год, который Галина и Вика жили в комнате её дочери, Анна уже неплохо узнала обеих женщин и прекрасно понимала, чего стоит от них ждать, а чего нет. А вот сын, не знавший ни в чем отказа от родителей и пользующийся успехом у одноклассниц, мог бы, в случае, если бы девушка ему понравилась, начать её добиваться. А это не было нужно никому. Ни Вике, ни Галине, ни Анне. А так – не понравилась, и, слава Богу. Валерчик в сопровождающие к Анне больше не набивался, и редкие визиты своим «родственникам» (а именно так женщина представила соседям Галину и Вику) она наносила одна.

Слухи о скором перепрофилировании китобазы Советская Украина как-то заглохли сами собой, и Виктор, муж Анны, продолжал работать все там же, понимая, что «затишье» это временное, но, не изнуряя и не выматывая себя бессмысленными размышлениями на тему «что будет дальше». До этого «дальше» нужно еще дожить, а от того, что он, стармех китобазы, будет отравлять короткий отпуск бесконечными разговорами о возможном сворачивании китобойного промысла, ни ему, ни его жене легче не станет.