Читать книгу Собрание стихотворений - Роальд Мандельштам - Страница 2

– Скоро в небесные раны

Алая хлынет заря:

Золото ночи – бураны —

Хлопьями листьев горят.

Вижу: созвездия – кисти

Неба победных знамён,

Слышу осенние листья,

Их металлический звон —

Бьёт листопад в барабаны,

Каждым листом говоря:

– Скоро в небесные раны

Алая хлынет заря!

Снова осень одела сады

В драгоценный тяжёлый наряд,

И, как вестники близкой беды,

Утомлённые листья летят.

И томит непонятная грусть —

Оттого ли, что ты холодна,

Оттого ль, что за гранями туч

Золотая полоска видна.

Вечер крылья свои распростёр,

Вечер лаской коснулся ресниц,

Чтоб не видел тоскующий взор

На закат улетающих птиц.

Но туманом окутанный лес

Бредит призраком новой весны,

И хрустальную чашу небес

Переполнили синие сны.

Запах камней и металла,

Острый, как волчьи клыки.

– помнишь? —

В изгибе канала —

Призрак забытой руки.

– видишь? —

Деревья на крыши

Позднее золото льют.

В Новой Голландии

– слышишь? —

Карлики листья куют.

И, листопад принимая

В чаши своих площадей,

Город лежит, как Даная,

В золотоносном дожде.

Запах камней и металла

Острый, как волчьи клыки, —

– помнишь?

В изгибе канала

Призрак забытой руки, —

– видишь?

Деревья на крыши

Позднее золото льют,

В Новой Голландии —

– слышишь?

Карлики листья куют.

Ка́рлы куют!

До рассвета

В сети осенних тенет

Мы собирали букеты

Тёмных ганзейских монет.

Осень.

Босая осень

В шкуре немейских львиц,

C перьями медных сосен

(Стрелы стимфальских птиц).

Ветер монеты сеет…

Осень.

Даная.

Миф…

Гривы садов лысеют,

Ржёт полуно́чный лифт.

Дремлет,

Закинув в небо

Колокольни —

– Удочки, —

И ловятся звёзды, зелёные и синие,

И ловится луна, жёлтая, медная, лимонная.

Полночь грузно повисла на сук,

Легче шишки поспело «вчера»,

И слетел с размахнувшихся рук

Голубой лепесток топора.

Ветром, пахнущим золотом смол

И до сна раскалённой сосной,

У меня из-под ног унесло

Паутинку тропинки лесной…

Где-то рыжими стали костры,

Отцвели, походя на лису…

И стучали всю ночь топоры,

Отбивая секунды в лесу.

Вечерний воздух чист и гулок,

Весь город – камень и стекло.

Сквозь синий-синий переулок

На площадь небо утекло.

Бездомный кот, сухой и быстрый,

Как самый поздний листопад,

Свернув с панели каменистой,

На мой «кис-кис» влетает в сад.

Старинным золотом сверкая, —

Здесь каждый лист – луны кусок, —

Трубит октябрь, не умолкая,

В свой лунный рог.

– Эль-Дорадо!

– Эль-Дорадо!

Неужели ты не рада

Звонким жертвам листопада —

Ярким трупикам дорад?

– За ограды,

За ограды!

Рвутся мёртвые дорады.

– Эль-Дорадо!

– Эль-Дорадо!

В клетках бьётся листопад!

Мне скучно здесь.

Я зябну на мосту,

Целуя золотистые ладони.

Роняет клён чеканную звезду.

Деревья губит медь трофейной бро́ни.

И даже дворник, выйдя подметать,

Своей метлой обходит почему-то,

Как будто опасаясь опознать

Осенний лист – работы Бенвенуто.

Квадрига грифов дремлет на мосту,

Деревья губит медь осенней бро́ни.

А я слежу падучую звезду,

Целуя золотистые ладони.

Квадрига грифов дремлет на мосту.

Я молчаливо зябну на мосту,

Целуя золотистые ладони.

Роняет клён чеканную звезду:

Деревья губит медь осенних бро́ней.

Какие клады ветру разметать!

(В них твой резец, как шпага, Бенвенуто).

Их даже дворник, выйдя подметать,

Своей метлой обходит почему-то.

Холодный лист, похожий на звезду,

И говорящий цветом о лимоне, —

В моих руках:

Я зябну на мосту,

Целуя золотистые ладони.

От сожжённого осенью сада,

По ночным площадям уходя,

Горький ветер играл серенаду

На стеклянной гитаре дождя.

Я хотел научиться у ветра

Ни о чём никогда не грустить,

Чтобы алые розы рассвета

Для тебя по утрам приносить,

Чтобы самые чистые краски

В небесах предрассветной поры

Превратить в несравненные сказки

И тебе посвятить, как дары.

Радуйтесь ветру, звонкому ветру! —

Каждый находит то, что искал:

Город сегодня, город сегодня —

Тонко поющий лиловый бокал.

Ночь листопада, ночь листопада:

Каждый листок – золотой тамбурин,

Лунные рифы – в море заката,

Алые грифы – в мире глубин.

Золото в листьях, золото в листьях —

Подвиг и радость чуждому мер!

Радуйтесь ветру, звёздному ветру,

Истина – ветер, жизнь – буриме!

До утра не заперты ограды

(Всё равно их ветром разобьёт) —

Напустили в город листопады

Золотую тучу воробьёв:

И летят сверкающие листья,

Под ногами – звёздные лучи —

Пляшет ночь и пляс её неистов:

От земли небес не отличить.

Там не месяц маленьким уродом

Выпрыгнул из тьмы своих берлог,

А склонив светящуюся морду,

Полз к земле шафранный носорог.

Было па́дло.

Листья падали,

Ночь оплыла стеаринами.

Золотые горы падали,

Пахли – хиной, мандаринами.

Пали тени.

Пали сумерки.

Лампы – цитрусы,

Цитраты – мы.

Ночью, ветрами простуженной,

В лужах – пыл денатуратовый.

Было па́дло.

Вот светлеет небо, и совсем сгорает

Синеватый месяц в голубой заре,

Тихо и красиво клёны умирают,

Золотые клёны в сером ноябре.

Мне в окно стучатся их сухие руки,

Ни о чём не просят, только – не жалеть,

И метель их листьев в безучастной скуке

От меня скрывает золотую смерть.

Вот она приходит, листья собирая,

И к другим уходит в дальние края.

Если так красиво клёны умирают, —

Как хотел бы клёном быть на свете я!

Что-то мне взгрустнулось в этот вечер —

Я зашёл в пустой и тёмный сад

Слушать, как поёт осенний ветер

И звенит усталый листопад.

Золотыми искрами мерцая,

Изредка сорвавшись и сверкнув,

Листики червонного металла

Падали на мокрую скамью…

Если б этот миг продлить на годы:

Призраки в одежде золотой,

И, взметая звонкие сугробы,

Звёздный ветер пел бы надо мной…

Вечно быть таким же одиноким,

Странные досматривать бы сны,

Что легки и пьяны, как наркотик,

Как цветы увядшие – грустны.

Пускай говорят соседи,

Что много уходит дров,

И прозелень лунной меди

Растёт от сырых ветров.

В тревожный и мокрый вечер

Я снова окно открыл:

– Врывайся свободно, ветер,

Исполненный птичьих крыл!

На ветру взорвались флаги:

Ночь вошла в блестящий сад,

Сучья, звонкие, как шпаги,

Обнажает листопад.

Пустынные улицы мглисты,

А ветер осенний певуч,

Поблёкшие вешая листья

На туго натянутый луч.

У осени – медные луны,

А лунная зелень – горька, —

Зелёные горькие струны

Ночами висят с потолка.

В осенние ночи не спится.

Луна заливает постель,

В глазах небылица клубится,

В окне – золотая метель.

Вечер входит в сырые дворы,

Разодетый пестрей петуха,

Но не в тучи закатной поры —

В серебристые цветные меха.

Он приходит в темнеющий сад

Попросить у поникших ветвей:

– Дай мне золота ты, листопад,

На мониста подруге моей.

Только с ношей ему не уйти, —

Перерезав дорогу ему,

Я стою у него на пути, —

Все сокровища я отниму:

И монеты из жёлтой листвы,

И роскошную шубу из туч, —

Угрожающим светом блестит

Из-за пояса вырванный луч.

Клубок домов и ком заката —

И в море вянущей зари

У электрического ската

На сером теле – фонари.

Покой, безрадостный и поздний,

Сошёл в ночные города:

– Да будет ночь! – И тлеют звёзды,

– Да будет сон! – И ночь горда.

Осенний бред – в садах предснежья:

Литавры – золото – листва…

Но жизни нет, и нет надежды, —

Лишь тень горбатого моста.

Есть – будет – вечно – вечно – вечно —

Какие мёртвые слова!

Искусство – храмы – звёзды – свечи —

Её глаза – моря – овал —

Обвал ликующих бессмыслиц

И – Прометей – железный стон:

Упав с отцовской колесницы,

Вчера

    Разбился

        Фаэтон.

Клубок домов и ком заката —

На фоне бронзовой зари,

У электрического ската

На сером теле – фонари.

В дома, замученные астмой, —

Домой, сквозь холод мертвеца —

Галантной мышью Рихард Васми

Крадётся с чёрного крыльца.

Мои разбитые надежды —

Его упругие мяса́,

Закат – покойные одежды —

Его ночные небеса.

Его чернильные кристаллы

Денатурируют весну.

– Спеши встречать её, усталый,

Не надо сна! Не верьте сну!

– Почему у вас улыбки мумий,

А глаза, как мёртвый водоём?

– Пепельные кондоры раздумий

Поселились в городе моём!

– Почему бы не скрипеть воротам?

– Некому их тронуть, выходя! —

Золотые мётлы пулемётов

Подмели народ на площадях.

Падают звёзды! —

Серебряной пеной

Падают звёзды! —

И листьям упасть.

Падают звёзды! —

Как рот джентльмена, —

Золотозуба осенняя

пасть!

Ночь застывала на чёрных лужах,

Вбитая в небо гвоздём луны,

Сад облетевший как будто простужен, —

Ветви в туман вметены.

Листья шуршат так странно, странно,

Холод гремящий в душу проник,

Тысячи слов, болящих, как рана,

Тщетно пытался промолвить язык.

Очень хотелось вспомнить что-то,

Или, быть может, всё забыть, —

В лунном саду – золотая дремота, —

Листья устали звенеть и жить.

Вы? Наконец-то! – Только поздно,

Вам не увидеть серую тень, —

Вам сквозь меня просветят звёзды,

Молча, неярко, – ведь скоро день.

Я не забыл Вас, нет, я очень,

Больше, чем прежде, Вас люблю,

Только мне странно поверить ночи, —

Что же случилось, скажите, молю.

Свет ли лунный навеял грёзы,

Сон ли горький тяжёл, как дым,

Что привело Вас под эти звёзды,

В место, любимое мной одним?

Просто взглянуть?

Понятно, —

Знакомый,

Старый поклонник, к тому же поэт…

– Здравствуйте, милая, будьте как дома.

Что Вам угодно? Автограф? Сонет?

Любите? – Знаю, мне мальчик этот

Очень знаком и очень мил, —

Вы говорите, он стал поэтом,

Пишет стихи, а про Вас забыл?