Читать книгу Собрание стихотворений - Роальд Мандельштам - Страница 27

Улетает солнечная птица,

Бросив ветру пепел облаков.

Полночь мая – белая синица,

Майский город – храм без потолков.

– Отцвести, как яблоко, и мне бы,

Улететь, куда глядят глаза,

Раз упала – брошенная небом —

Золотоволосая звезда!

Раз она хотела быть холодной,

На луну предутренних озёр…

– Вой, поэт! Ты тоже – пёс голодный! —

В брюхе – лёд, а в голове – костёр!

Чуть небо становится блёклым,

И тени на крыши сойдут, —

Каналы, как тёплые стёкла,

В объятиях город сожмут.

И бродит над куполом ночи

Луна голубая, тиха,

Как будто невеста, и хочет

Найти своего жениха.

Ночь окончила половину,

И опять похожа луна

На голубого дельфина

И голый лоб валуна.

Уже лиловели листья,

Как листья библиотек, —

И город был аметистом

В оправе из серых рек.

Был дом нелепой окраски,

Я спал у него внутри

И видел детскую сказку

Об алом цветке зари:

Что море звезду качало,

И след её был – дугой,

Что где-то струна звучала,

И лук её был тугой,

Что лопнул в жару зарницы

Весь мир, как листок слюды,

И трещины – в милых лицах,

Прозрачных и голубых,

Что где-то бьёт половину,

А в окнах моих луна

Летит голубым дельфином

На голый лоб валуна.

Ночью небо чуть-чуть побледнеет,

И лиловая дымка в садах

Заклубится и снова исчезнет,

Словно облако в тёплых ветрах.

И о чём-то далёком-далёком

Напевает гранитный прибой… —

О какой-то звезде светлоокой,

Об улыбке её золотой.

Всё затихло, на улицах пусто,

И погас серебристый фонтан,

До утра одному слишком грустно;

Слишком много навеял туман.

– Приходи, покажу, как играют

Ночью звёзды с зёленой волной,

Расскажу, как горит, не сгорая,

В сердце пламень, зажжённый тобой.

Я спою тебе новую песню —

В мире лучше её не найти, —

В ней слова всех на свете чудесней,

И они для тебя – приходи!

Пляшут ночью лунною

Посреди дороги

Тихие и умные

Тени-недотроги.

Все слова тревожные

За́литы вином,

Тени осторожные

Никнут под окном.

Плачущей берёзою,

Звонкою сосной,

Осенью ли звёздною,

Ранней ли весной —

Пеленой повитое

Плясок-кружевов,

Всё давно забытое

Оживает вновь.

В сумерки неверные

Не грустить нельзя:

Снами незабвенными

Мёртвые друзья —

Тихие и умные

Тени-недотроги

Пляшут ночью лунною

Посреди дороги.

Небо закатное пусто,

Ветром тревожным звеня.

– О, как томительно-грустен

Свет уходящего дня!

Ветви садов молчаливых

Никнут в лучах фонарей,

Шепчут, склоняясь тоскливо:

– Ночь, приходи поскорей!

– Ночь, приходи поскорее,

Тихо спустись надо мной, —

Люди, и птицы, и звери

Грезят тобою давно.

Тенью от ласковых крыльев

Милой моей принеси

Синие звёздные ливни,

Синие звёздные сны.

Пусть для неё до рассвета

Плавают в лунном окне

Кружевом звёздного света

Светлые сны обо мне.

Розами громадными увяло

Неба неостывшее литьё,

Вечер, догорая у каналов,

Медленно впадает в забытьё.

Ярче глаз под спущенным забралом

Сквозь ограды блещет Листопад —

Ночь идёт, как мамонт Гасдрубала, —

Звездоносный, плещется наряд.

Что молчат испуганные птицы?

Чьи лучи скрестились над водой?

– В дымном небе плавают зарницы,

Третий Рим застыл перед бедой.

Спят одни, другие, словно тени,

Позабыли прежние пути

И стоят,

Шафранные колени

В золотые лужи опустив.

Розами громадными увяло

Неба неостывшее литьё:

Вечер,

Догорая за каналом,

Медленно впадает в забытьё.

Ни звезды,

Ни облака,

Ни звука —

В бледном, как страдание, окне,

Вытянув тоскующие руки,

Колокольни бредят о луне.

Ты, звенящий майский город,

Скерцо шпилей и балконов,

Брошен яблоком раздора

В край вечерних беззаконий.

Облака цветущим плю́щем

Вьются в небе потемневшем —

И застыл стеклом поющим

Воздух твой окаменевший.

А закат весенне-алый

Облетает, будто роза, —

И летят в глаза каналов

Облака, грачи и звёзды.

Бел. Бел.

Даже слишком изысканно бел

Мел колоколен.

Мел. Мел.

Пересыпанный звёздами мел,

Лунной ночью изнеженный мел —

Город сказочно болен.

Да. Да.

Колья брошены: ко́л на ко́л.

Сухо щёлкают: ко́л о ко́л.

Глухо замер: кол у кола

Около ко́локола.

Нет. Нет.

Руки скрещены: крест на кре́ст.

Медно-огненный день воскрес,

Просыпаться садам окрест.

Вечно вдвоём.

Только вдвоём.

И не забыть никогда:

В сердце моём, —

В сердце моём, —

Колокол изо льда!

Нет!

А пора…

– Звон топора,

Острый, как алый крик,

В колокола

Бей до утра,

Выбей из них язык!

– Мел колоколен —

Бел, как скала, —

Рвись из пустых глазниц!

В жёлто-зелёные колокола —

Призраки медных птиц!

Квадригой летучей

Сомнений недобрых

По лунному небу плывут:

То хлынут, как тучи,

То сгинут, как воры,

И снова, и снова идут.

Я хочу научиться у ветра

Никогда ни о чём не грустить,

Чтобы алую розу рассвета

Для тебя по утрам приносить.

И ещё я хочу (хоть на деле

Никому научиться нельзя)

У холодных и звёздных метелей —

Позабыть о погибших друзьях.

Петь – у вас, предрассветные птицы,

Умирать – у тебя, Скорпион,

Только лучше всего научиться

Не любить, если буду влюблён.

– Что это? Лай ли собачий,

Птиц ли охотничьих клёкот?

– Кто-то над нами заплачет,

Кто-то придёт издалёка!

– Взвоют ли дальние трубы?

– Воют!.. Но только впустую,

Умерших в чёрные губы

Белая ночь поцелует.

– Настежь распахнуты двери!

– Близится дымное «завтра»!

– Что там?

– Толпятся деревья!

〈Третий〉: – Лю́бятся бронтозавры!

– Посмотри: в предрассветную бурю

Море розовый пляшет балет, —

И откуда у осени хмурой

Этот ветренный яркий рассвет?!

Пусть танцуют и пенятся волны, —

Всё равно неподвижна земля;

Лишь в пути веселей пароходам,

Рулевым не заснуть до утра.

Весь квартал проветрен и простужен.

Мокрый город бредит о заре,

Уронив в лазоревые лужи

Золотые цепи фонарей.

Ни звезды.

Ни облака.

Ни звука.

Из-за крыш, похожих на стога,

Вознеслись тоскующие руки —

Колокольни молят о богах.

Я встречаю древними стихами

Солнца ослепительный приход —

Утро с боевыми петухами

Медленно проходит у ворот.

Весь квартал проветрен и простужен,

Мокрый город бредит о заре,

Опустив в лазоревые лужи

Золотые луны фонарей.

Вознося тоскующие руки

Из-за крыш, похожих на стога,

Сохнут мачты с парусом в разлуке,

Колокольни молят о богах.

– За печальный час твоей прохлады,

Эос, розоперстая заря,

Я бросаю радостные клады

Фонарей, как нитку янтаря,

И встречаю новыми стихами

Солнца ослепительный восход —

Утро с боевыми петухами

Медленно проходит у ворот.

Весь квартал проветрен и простужен,

Мокрый город бредит о заре,

Уронив в лазоревые лужи

Головы усталых фонарей.

А заря едва-едва колышет

Крыльями на сером полотне,

Осторожно вписывая крыши

В тихо голубеющем окне.

И, как щит, невиданный дотоле,

В гербе тех, что шли издалека,

Зацветает пепельное поле

В золотые розы-облака.

Огненными лисьими мехами

Затянув стеклянный небосвод,

Утро с боевыми петухами

Медленно проходит у ворот.

Весь квартал проветрен и простужен, Мокрый город бредит о заре,

Уронив в лазоревые лужи

Матовые луны фонарей.

– Слушайте, как мерно дышит море!

– Посмотрите: утро впереди! —