Читать книгу 2017—2020 - Роман Арзянцев - Страница 12

НОВЫЕ ВОЖДИ НИИХАУ

С большим волнением семья освободила свой арендованный дом на улице Шеридан, сказала Алоха своим друзьям в Гонолулу и отправила «Бесси» в Ниихау. К концу весны они обосновались в травяных домиках в деревне Пуувай. Их положение вполне могло обескуражить менее опытных пионеров. Гавайцы на острове не говорили по-английски. Никто из семьи не понимал гавайский.

Они занимались знакомством с местностью, изучением побережья и внутренних районов и планированием того, какие районы острова посвятить овцам, скоту, пастбищам. Они выбрали домашний участок на обрыве возле посадки в Нонопапа и терпеливо ожидали прибытия стройматериалов, которые они заказали из Бостона.

Их первым гостем и ближайшим иностранным соседом был красивый скандинавский холостяк средних лет из Вайавы, Кауаи. Вальдемар Кнудсен был выпускником университета Осло, Норвегия, и говорил на нескольких европейских языках. После короткого перерыва в золотой лихорадке в Калифорнии он отплыл на Гавайи, приземлившись на Кауаи в 1851 году. Он быстро научился говорить на гавайском языке, что необходимо для поселенцев, проживающих в королевстве, особенно на внешних островах. Это был Кнудсен, который помог Синклерам в первые несколько недель на Ниихаувыступая в роли их переводчика и помогая учить их гавайскому языку. С его помощью и собственной изобретательностью семья вскоре начала общаться со своими жильцами из Нихауана. Молодой Обри был энтузиастом, знатоком гавайского языка и знакомства с островом. Как и его кузены – Джордж, Фрэнсис и Чарльз Гэй.

Единственной, для кого новая жизнь была нелегкой, была Энн, самая младшая из детей Элизы Синклер. Энн не хотела эмигрировать, но осталась в Новой Зеландии и вышла замуж за Джеймса Монтгомери. Это был ее брат Фрэнсис, который разделял любовь Энн и дар поэзии, которая убедила ее, что она должна изменить эти отношения ради своей семьи. Остальные скоро были дома на Ниихау, но Энн тосковала по Новой Зеландии. Ночь за ночью ей снилось, что она была в лодке, округляя точку, с которой она могла видеть их старый дом, Крейфорт. Всегда, говорила она дочери несколько лет спустя, она просыпалась незадолго до того, как Крэйгфорт появился на виду.

Чтобы занять себя в эти первые месяцы, вспомнила, как ее дочь Ни'хау Энн вложила свою обильную энергию в то, о чем помнила ее дочь Ида Кнудсен фон Холт в своих мемуарах «Истории давних времен: Ниихау, Кауаи, Оаху» (переиздано в 1985 году «Дочерами Гавайев», Гонолулу). ее мать описала, как «учить молодых и старых говорить по-английски, немного писать и читать Библию». Преподобный Роуэлл из Миссионерского пункта в Ваймеа, очевидно, очень пережил, что набожная шотландская пресвитерианская семья купила Ниихау и никогда не станет образцом для гавайцев. Синклер, должно быть, не слышал скандальных слухов о Роуэлле, иначе они решили не верить тому, что слышали о Энн, написавшей в своем дневнике, что семья очень ценит ежемесячные посещения преподобного Роуэлла, «который отвечал за Ниихау». Миссия». Она добавляет, что «мы стали очень хорошими друзьями и помогли ему как могли».

Однажды Элиза Синклер обнаружила, что одна из ее серебряных чайных ложек пропала. Вспомнив, как ей удалось вернуть украденное белье у маори в первые дни пребывания в Веллингтоне, она пошла к старосте деревни и сказала ему, что подозревает, что один из детей мог взять ложку.

Сразу же он выстроил всех детей в Пуувай. С суровым взглядом он сообщил им, что у него есть волшебный стакан, который позволил ему заглянуть в уединение их умов и сердец, узнать все, что они думали, и все, что они могли сделать.

Затем он поднес осколок зеркала к своему глазу и пошел вдоль линии детей, всматриваясь в них по очереди. Когда он подошел к одному маленькому мальчику со своим «волшебным стаканом», ребенок начал дрожать, а затем плакать. Прежде чем вожди даже попытались заглянуть в сердце этого ребенка, мальчик вынул недостающую ложку из кармана брюк. После того, как он получил длинную лекцию о том, как ужасно он поступил с «новыми вождями» Ниихау, ложка была благополучно возвращена миссис Синклер. С этого времени владения вождей были с легендарных дней поселения Ниихау полинезийцами с Таити, БораБора и других островов южных морей.

В 1864 году путешествие между Кауаи и Ниихау обычно совершалось либо на собственной каноэ, либо в качестве оплаты пассажира на гребной лодке гавайцев, либо на чартерном небольшом парусном судне. Прогулка на китобойной лодке была самым неудобным способом, но это заняло всего четыре-шесть часов. Преподобный Роуэлл во время своих визитов и Вальдемар Кнудсен в своих более частых поездках, чтобы помочь своим новым соседям, использовали это, когда они не могли найти поездку на каноэ. Чтобы плыть в Ниихау из Кауаи, в случае легкого ветра, может потребоваться целых три дня! Испытав одну такую трехдневную поездку, Энн Синклер предпочла перенести относительно минимальные четыре-шесть часов чрезвычайного дискомфорта в китобойной лодке.

Когда семья впервые приобрела свой остров, гавайец по имени Капахе управлял китобойным судном из Калалау, Кауаи, доставляя таро и пои Ниихау, а также предоставляя пассажирские услуги туда и обратно. Когда Синклер решили, что им стоит купить собственную китобойную лодку, Вальдемар Кнудсен порекомендовал нанять Капахе, чтобы стать их капитаном.

Уроженец Кауаи, Капахе был одним из тех ветеранов дикого периода, описанного миссионерами, когда искусство убийства культивировалось в районе Ваймеа. Будучи молодым человеком, он принадлежал к группе «Душители». После того, как он убил человека, принадлежавшего к конкурирующей банде «The Clubbers», Капахе решил изменить свой путь. Он купил старую китобойную лодку, и задолго до того, как семья Синклеров купила Ниихау, он начал принимать там каи и пои с таро. Легенд о силе Капахе много. Однажды он потерпел крушение в поездке, когда отплыл из Калалау с грузом таро и пожилой гавайской парой, которая хотела посетить Ниихау.

В середине канала они были пойманы внезапным штормом, северным ревом, обрушившимся на них. Под воздействием горных волн старая китобойная лодка начала разрушаться. Ничего не оставалось делать, кроме как плыть к Ниихау, что они втроем начали делать. Они могли бы немного продвинуться в бурных морях. Поскольку Капахе был моложе и намного сильнее их, старая пара убеждала его оставить их позади. Сначала он этого не сделал. Затем он решил, что ему лучше плыть к берегу, чтобы получить помощь, и вернуться, чтобы вернуть их. Он сказал им это и призвал их попытаться остаться на плаву, но когда он уплыл, он услышал, как они поют гимн. По этому он знал, что они сдались.

Всю ночь Капахе плавал с бурей. Наконец на рассвете он почувствовал острые края рифа под ногами. Он вышел на берег, думая, что достиг Ниихау. Он был так истощен, что даже не мог смотреть на свое окружение, но сразу заснул на пляже. Проснувшись, он увидел, что находится не на Ниихау, а на небольшом необитаемом острове Лехуа. Вернувшись в океан, он отправился плыть по коварному грубому каналу, отделяющему Лехуа от Ниихау. Прилив и сильный поток уносили его вверх по побережью, пока он не сошел на берег в Кии.

Рекомендация Вальдемара Кнудсена о Капахе Синклерсу основывалась на огромном чувстве ответственности Капахе за своих пассажиров и невероятной мощи гавайцев как пловца. Не долго думая, Капахе согласился работать на новых владельцев Ni’ihau, которые теперь, с их собственным китобойным судном, капитаном и командой, могли возвращаться на Кауаи, как им было угодно. Другие китобойные суда продолжали предоставлять пассажирские услуги, а доставка всегда была и продолжалась частой поездкой туда и обратно на Кауаи и, иногда, в шумные центры Гонолулу или Лахайна, Мауи.

К зиме 1864 года семья переехала из своего временного жилища в Пуувай в то, что они назвали «Домом» – поскольку это был единственный дом в Инихау в иностранном стиле. В конце концов, было построено девятнадцать комнат, выполненных в воздушной тропической манере дня, со связанными открытыми проходами и подъездами. Рядом они запланировали навес для перевозки, помещения для прислуги и склады. Тем временем преобразование острова в большое ранчо продолжалось. Прекрасные мериносовые овцы и те несколько дойных коров, которых они привезли с собой из Новой Зеландии, уже давно на берегу, приспосабливаясь к своей новой среде. Фрэнсис взял на себя ответственность за закупку значительного количества овец и крупного рогатого скота на больших ранчо королевства, таких как ранчо Паркера, на Гавайях. Лошади были очень важны – а в королевстве с готовностью были доступны прекрасные лошади, потому что лошади и разведение лошадей быстро стали популярными в тот день – их высадил на Большом острове капитан Ричард Кливленд.

Новые владельцы Ni’ihau никоим образом не были отшельниками, которых популярная мифология часто наводит на мысль, что они были и есть. Один из их многочисленных ранних посетителей заметил, что люди из Синклера могли ездить на скакалке и веревке, а также как лассо, «как и любой коренной гавайец» – что примечательно не только в глазах этого посетителя, но и в глазах ниихауанцев, – то, что Синклер с готовностью приобрел искусство и навыки катания на досках, «которые, как говорили, невозможно приобрести иностранцам». Удивительно, что Джеймс Синклер должен был заниматься серфингом, потому что у него периодически возникало плохое здоровье – результат несчастного случая в Новой Зеландии, когда на него упало дерево.

Как только они поселились на берегу, купили свой китобойный корабль и наняли Капахе в качестве капитана, семье больше не нужна была их кора «Бесси». Капитан Томас Гэй уехал, чтобы забрать судно, о чем мемуары Иды Кнудсен фон Холт связывают с поездкой в Австралию, чтобы продать его. К сожалению, путешествие закончилось торговлей – безвременная смерть мужа Джейн, капитана Гея. Информация миссис фон Холт от ее матери относительно смерти зятя Анны Синклер Кнудсен заключалась в том, что «после того, как она совершила продажу в Сиднее, он, к сожалению, заболел воспалением легких и умер». «Друг» в номере за август 1865 года несет в себе это сообщение: «Умер – 9 февраля внезапно на борту коры» Бесси «в Ньюкасле, Новый Южный Уэльс, капитан Томас Гэй, во время рейса на Сандвичевы острова, глубоко и искренне сожалеем о семье и друзьях».

В марте этого года, через несколько недель после смерти капитана Гея, его вдова родила Алису, первого белого ребенка, родившегося на Ниихау. Это был год смешанного горя потери ее семьи Синклера. Для Джейн Синклер Гэй глубокое горе от потери мужа было смягчено рождением их дочери. Элиза Синклер оплакивала потерю зятя, радовалась рождению другого внука и была рада решению Фрэнсиса в том же году вернуться в Новую Зеландию, чтобы жениться на его кузине Изабелле Макхатчисон и привести ее Ниихау.

Энн была несколько горька по этому поводу, учитывая, что Фрэнсис убедил ее сделать выбор – не оставаться в Новой Зеландии и жениться на Джеймсе Монтгомери. К настоящему времени, однако, за ней ухаживал Вальдемар Кнудсен, который разделял ее любовь к поэзии, ее интерес к ботанике, ее страсть к катанию и изучению пляжей и гор Ниихау и Кауаи. Однажды Кнудсен привел Уильяма Бригама, ботаника, собирающего островную флору для коллекции Гарварда. Бригама, который впоследствии был главой епископского музея, очень привлекала Энн Синклер. Он даже попросил Вальдемара Кнудсена организовать ответный визит, чтобы он мог попросить Энн выйти за него замуж! Поскольку Кнудсен намеревался сделать предложение самой Анне, он не был в восторге и, очевидно, не сделал возможным возвращение Бригама.

В одной из частых поездок Кнудсена к Энн Синклер он спас свою жизнь от капитана Капахе из семейного китобойного судна. Кнудсен возвращался из Ниихау в Ваймеа. Капахе как обычно у руля, с командой крепких гавайцев, укомплектовывающих весла. Поскольку они не торопились, преодолевая грубый прибой у Ваймеа, Кнудсен объявил, что доберется туда быстрее, если прыгнет за борт и поплывет к берегу. Ничто из того, что сказал Капахе, не могло отговорить его. В океан он ушел!

Расстояние до пляжа не выглядело так здорово от китобойного судна. Однако, оказавшись в море, Кнудсен обнаружил, что это расстояние невозможно преодолеть. Он плавал так быстро и как мог, но в прибое он не мог продвинуться вперед.

Через некоторое время он был настолько измотан, что собирался сдаться. Внезапно он почувствовал, как что-то упало на его правую сторону. Акула? Со страхом он повернулся, чтобы посмотреть. Это было большое мускулистое тело Капахе, которое прыгнуло за борт, чтобы убедиться, что упрямый скандинав благополучно сошел на берег. Своими мощными руками Капахе толкнул Кнудсена впереди него, пока они не оказались на пляже. Он оставил там своего пассажира, затем повернул обратно через прибой и снова поплыл к китобойной лодке.

В 1866 году Энн Макхатчисон Синклер объявила своей семье, что она и Вальдемар Кнудсен обручились. Как бы он ни любил Вальдемара Кнудсена как друга и соседа, кажется, что брат Анны Фрэнсис не был в восторге от того, что она вышла за него замуж и покинула лоно семьи. Тогда они жили вместе в «Доме» на Ниихау. Бабушка Синклер, Джеймс, Фрэнсис и его невеста, дочь вдовы Джейн (которую ее племянница называет Джин) Гэй и ее дети, Хелен Робинсон и ее сын Обри и Энн. В своих мемуарах Ида фон Холт комментирует, что «нашему современному мышлению кажется невероятным, что они все могли бы жить счастливо вместе». Но, добавляет она, бабушка Синклер была «настолько предана своей семье, что всегда хотела, чтобы они были рядом с ней. У нее был способ, который заставлял всех делать то, что она хотела… даже гавайцы называли ее «мама».

Хотя они, возможно, и были забыты на протяжении многих лет, с Синклером, как и с большинством семей, там, должно быть, временами возникали стрессы, напряжения, скрытые зависть и вспышки гнева, а также периоды гармонии, которые помнила Энн Синклер да Кнудсена у ghter.

Существует вывод о такой вспышке в 1866 году, когда Энн Синклер рассказала семье о своей помолвке. Говорят, что Фрэнсис заметил: «Это из-за того, что я женился, что ты покидаешь нас?» Ида фон Холт рассказывает, что семья чувствовала, что Энн «жестоко покидает их и хочет иметь собственный дом, хотя, поскольку они высоко ценили Вальдемара Кнудсена, у них не было реальной причины возражать против ее брака, и они были рады выбору Анны». На своей свадьбе Элиза Синклер объявила, что дарит Анне свою долю ее проецируемого наследства наличными – самый существенный подарок.

В 1866 году Энн Макхатчисон Синклер объявила своей семье, что она и Вальдемар Кнудсен обручились. Как бы он ни любил Вальдемара Кнудсена как друга и соседа, кажется, что брат Анны Фрэнсис не был в восторге от того, что она вышла за него замуж и покинула лоно семьи. Тогда они жили вместе в «Доме» на Ниихау. Бабушка Синклер, Джеймс, Фрэнсис и его невеста, овдовевшая дочь Джейн (которую ее племянница называет Джин) Гэй и ее дети, Хелен Робинсон и ее сын Обри и Энн. В своих мемуарах Ида фон Холт комментирует, что «нашему современному мышлению кажется невероятным, что они все могли бы жить счастливо вместе». Но, добавляет она, бабушка Синклер была «настолько предана своей семье, что всегда хотела, чтобы они были рядом с ней. У нее был способ, который заставлял всех делать то, что она хотела… даже гавайцы называли ее «мама».

Хотя они, возможно, и были забыты на протяжении многих лет, с Синклером, как и с большинством семей, там, должно быть, были стрессы, напряжения, подпадения зависти и вспышки гнева, а также периоды гармонии, которые помнила Энн Синклер Дочь Кнудсена.

Свадьба состоялась в Ниихау 12 февраля 1867 года. Нет записей о том, были ли они женаты на старом друге семьи, преподобном Роуэлле, который сейчас уволен со своего первоначального миссионерского поста, или преподобным Д. Купаху, который в Июль 1866 года был рукоположен и установлен как первый (и единственный) постоянный пастор, когда-либо назначенный Ниихау.

Это было в том же 1867 году, вероятно, после свадьбы, когда капитан Кинни из «Нетти» бросил якорь у того, что он называл «Гавань Кука» на Ниихау. Девяносто лет назад хирург Кука, Уильям Эллис, сделал прекрасную акварель травяных домов вдоль этого берега. Кинни заметил, что такие гавайские халепили были еще и один склад халепили. На пляже его встретили ни'ихауаны, которые приготовили для торговли обилие сладкого картофеля, лука, ананасов и тонко сделанных тростниковых матов – знаменитые мата макалоа, которые во время своего визита в 1845 году Горхам Гилман сочли слишком дорогими для приобретения.

W курица Капитан Кинни пришел на береге второго утром его захода в 1867 году Ni’ihau, он нашел все гавайцы были заняты строительством плота на землю пиломатериала, который принес «Нетти. Посылка была «господа Синклер с целью дополнения гостеприимного особняка». Как только пиломатериалы оказались на берегу, плоты должны были использоваться для загрузки тюков шерсти и хлопка, которые синклерцы произвели на своем острове. Упоминание капитана Кинни о хлопке интересно. Это единственный признак того, что хлопок, который во время Гражданской войны в США был любимым урожаем во всем королевстве, когда-то выращивался на Ниихау.

Что касается готового труда ни'ихауанцев во всем этом стивидорстве, капитан Кинни отмечает, что «кажется, что практика, если не право требовать феодальной лорда от хозяина поместья от туземцев, все еще существует, и по его призыву все доступно население». Он не упоминает, что численность «доступного населения» теперь составляла менее половины от числа жителей Ниихау до покупки острова Синклером. Только триста гавайцев остались семьями, которые работали в той или иной степени на ранчо Нихау или в доме Синклеров.

Прогуливаясь по берегу в Ниихау, капитан Кинни увидел множество «естественных плантаций ананасов». Они растут повсюду по острову, спонтанно, без какой-либо другой культуры, кроме культуры природы. Они самые сочные и вкусные из всех в тропиках».

Кинни описывает колодцы Эна – два резервуара с холодной водой, вырезанные из базальта «на холме с великолепным видом. Позже он посетил «Дом» и сообщил, что его «тепло приветствуют шотландцами, даже без рекомендательных писем к Синклерам». Их резиденция очень впечатлила капитана «Нетти». «Ситуация с домом (Синклера) очень красивая и имеет обширные виды. Он находится на длинном мысообразном хребте на северо-западной стороне острова, оканчивающемся песчаными дюнами. Деревья только хотят дать ему этот деревенский воздух».

К 1867 году Фрэнсис Синклер стал хорошо разбираться в гавайском, как и остальные члены семьи. Джеймс был не в лучшем здоровье. Элиза Синклер попросила управлять Ранчо Нихау и познакомить их жителей с привилегиями и запретами, в соответствии с которыми народ Ниихау может оставаться на частном острове Синклера. Эти условия записаны в отчетах Церкви Ниихау, первоначально написанных на гавайском языке, а полвека спустя переведены на английский язык территориальным лесничим Чарльзом Джаддом для Библиотеки Детского общества Гавайской миссии.

Церковь Ниихау была официально учреждена с участием Д. Купаху в качестве пастора 15 июля 1866 года. Собрания проводились в двух местах – в правительственной школе в Пуувай по воскресеньям и в доме члена Церкви в Нонопапе. Воскресные вечера. Поскольку поддержка Американского совета иностранных миссий была прекращена с миссионерских станций на Сандвичевом острове, была образована Гавайская евангелическая ассоциация, в состав которой входит ассоциация Кауаи. Каждая церковь теперь была самоокупаемой, включая церковь Ниихау.

Купаху отмечает в своем отчете за 1867 г., что ситуация улучшается при новом владении, вспоминая, что «воскресенье не было полностью мирным в последние месяцы, когда многие китобойные суда приходили в Ниихау. Если это было в воскресенье, этот день стал днем для всех, и воскресенье не было мирным. Из-за того, что в воскресенье жители Ниихау знали об этом беспорядке, полиции было приказано следить даже за экипажами корабля и изгонять жителей острова, чтобы они не приближались к морякам. После того, как китобойные походы ушли, беспокойство в воскресенье едва ли известно в это время».

В 1868 году на Ниихау было несколько конкурирующих сект. Купаху перечисляет одну из них как «религию Роуэлла» и заявляет, что «большинство гавайцев этого острова принадлежат к этой религии, в которой они упорны». Было также много католиков, лидером которых был мирянин по имени Стивен. Несколько Ni’ihauans стали мормонами. Какое-то время значительное количество последовало за проповедью пророка Кауаи, Канепалаки. Только 30 были действительными членами Церкви в Ниихау.

Купаху был очень благодарен примеру «дыры» (Синклер), который часто посещал церковные службы в воскресенье и чьи молодые люди также приходили в воскресную школу. Посещаемость этого значительно улучшилась, когда Фрэнсис Синклер объявил, что все дети, включая детей из католических семей, должны посещать воскресную школу в Пуувай. Преподобный Д. Купаху, кажется, был трудолюбивым и преданным делу, но по какой-то причине он не нашел милости у Фрэнсиса Синклера. Его доклад 1868 года заканчивается разделом «О моем увольнении». Он пишет: «Я завершил свои службы в качестве пастора церкви Ниихау. Я не собираюсь возвращаться туда в будущем из-за того, что владелец земли уволен, но если, возможно, какой-то член этой ассоциации (Гавайский совет) подумает задать мне вопрос: «Почему вы были уволены? «или какой-то подобный вопрос, то я отвечу, что это сложный вопрос, потому что этот вопрос я задал владельцу земли с вопросом: « Каковы причины моего увольнения?» Никакого ответа не было дано мне. Только утверждение (от Фрэнсиса Синклера): «Я не хочу говорить. Мы не хотим это обсуждать. Это окончательно».

Купаху был заменен мирянским лидером, дьяконом А. Каукау. Это его доклад в подзаголовке «Работа Ф. Синклера», в котором описываются условия, при которых 327 ни'хауанцев, оставшихся на острове, должны согласиться жить – или уехать. «Гавайцы очень благодарны за своего вождя дыр в нескольких отношениях», – пишет Каукау, а затем перечисляет, за что они благодарны. Во-первых, он утверждает, что апрель «является месяцем для стрижки овец. Это время, когда убивают 3000 или более овец». Выведение, что в этом сезоне Ni’ihauans будет premitted съесть как можно больше Mutto п, как они могут, он добавляет, что внутренности брошены в море для акул. «Дыра» также дает разрешение «собирать сало. Каждая семья имеет от одного до двух бочек и, таким образом, каждый год хорошо снабжается талловым маслом».

Далее Каукау уточняет: «Ф. Синклер любезно предоставил восьмую часть всего острова Ниихау как открытую страну, где могут бегать лошади людей. Он дал им посты и доски для пастбища с гор в море в Кеавануи. Он также дал свободные земли для посадки сладкого картофеля – 2 посадочных места в Пукехеке и ниже Камалино и ниже Камалино – возможно, 100 или более акров». И в отличие от вождей прежних времен, люди свободны «собирать рыбу вокруг Ниихау; нет никаких споров о рыбе, как во времена конохики (агента короля)».

Однако, чтобы воспользоваться этими привилегиями и преимуществами, ниихауаны должны были согласиться соблюдать ряд правил. Каукау перечисляет это в своем церковном отчете. «Ф. Синклер накажет людей, которые занимаются сексом и пьют спиртное. Правительство накажет людей, которые пьют за пределами своего дома. Синклер накажет тех, кто пьет спиртное во всех домах, если их обнаружат.

Второе правило касалось посещения церкви. «F. Синклер и его семья регулярно ходят на церковные службы, и он призывает гавайцев приходить на церковные службы. Он отмечает детей, которые не посещают воскресную школу, и наказывает их, если они всегда остаются дома. Поэтому его воскресенье полно в течение всего года». Кауакау полон похвалы за эти условия, которые были ничем иным, как современной пуританской социальной моралью, которую протестантские миссионеры всегда пытались убедить гавайцами.

Только теперь семья узнала, что они не владеют целым островом. Фрэнсис Синклер, который свободно говорил на гавайском языке, говорил на этой встрече со всеми жителями Ниихау, подробно описывая правила, которым они должны согласиться соблюдать, если они должны были остаться на острове. Он был потрясен, когда старый Папапа объявил, что ничего из того, что сказано в дыре, к нему не относится – он был его собственным хозяином, живущим на его собственной земле. С гордостью Папапа показал королевский патент 1855 года на свои пятьдесят акров.

Рассказывая эту историю много лет спустя, сын Вальдемара и Энн Кнудсен, Эрик, говорит о своей бабушке и дядюшках: «Они думали, что владеют целым островом, но вот – нет. Недостаточно, чтобы у них были тысячи акров, а у этого старика было всего несколько. Это был тот факт, что они не могли получить тех, кто извлекал всю радость из владения остальными. Вскоре казалось, что ценность маленького владения старика превысила стоимость всего остального острова».

Изменения.

Эрик Кнудсен не льстит своей семье, рассказывая о том, как его дяди, тети и бабушка приобрели последние пятьдесят акров того, что, как они предполагали, принадлежали им. В своей наиболее увлекательной книге, сборнике радиопередач, которые он дал, а позже опубликовал как «Рассказчик гавайских рассказов» в Гонолулу, 1945 год, Эрик пишет, что Синклеры пытались купить небольшую площадь Папаппы, но он отказался от продажи. Кажется, что не могло быть много на пути, но беда была в том, что нельзя было проложить дорогу, не было возведено ни одного забора без необходимости каким-либо образом пересекать землю Папапы.

Каждый член семьи пытался убедить старика продать. Не повезло. Папапа продолжали жить в своей маленькой хижине на пятидесяти гектарах, не имея необходимости обращать внимание на «правила», которым новые вожди требовали, чтобы остальные жители острова следовали ему.

В конце своего остроумия Синклер заручился поддержкой Вальдемара Кнудсена для решения этого вопроса. Кнудсен был удивлен, когда его зять Фрэнсис Синклер сказал ему, что они готовы заплатить целую тысячу долларов за эти пятьдесят акров. Он согласился сделать то, что мог, и попросил подготовить документ на подпись папы и предоставить ему тысячу серебряных долларов, чтобы заплатить паре, если он преуспеет в покупке их земли для семьи.

Когда он получил дело и тысячу серебряных долларов, надежно завернутые в матерчатый пакет, Кнудсен поехал к кулеане папапы. В травяном доме старой пары он накапливал доллары один за другим, сверкающие груды, чтобы соблазнить их. Это не сработало. Кнудсен поднял доллары со стола. Он снова вел их один за другим, и, сделав это, он предположил, что, взяв деньги, пара сможет хорошо жить на Кауаи. «В долине Ваймеа местные жители живут рядом с прекрасной рекой, сверкающей пресной водой», – сказал он им. «Женщины выходят в него, ловят креветок и оопу и плавают в нем. Вся долина полна таро, а пирог готовится дважды в неделю. Кокосовые деревья растут вдоль берегов, и вы можете получить все орехи хау ха, которые вы хотите спросить!»

Во второй раз папа отказался.

Терпеливо Кнудсен подобрал серебряные доллары. Он терпеливо складывал их один за другим в третий раз. Накапливая доллары, он соблазнил их по-другому, сказав: «В деревне Ваймеа есть старый китобой по имени Салем Ханчет. Он открыл магазин, в котором вы можете купить новый холокус из ярких цветов. Их носят все хорошо одетые женщины Кауаи! Для мужчин у него хорошие ботинки и джинсовые штаны».

Но все же старик отказался быть выманенным из его земли.

«Это очень плохо, – сказал Кнудсен. «Это много денег. Вы могли бы жить спокойно до конца своей жизни. Но это твое дело, а не мое! Вот и все. Aloha! Я пошел.» И в последний раз он забрал серебряные доллары обратно в свою сумку.

Когда он закончил, старуха вскочила на ноги. «Стоп!» воскликнула она. «Эти доллары – миона! Выведи свой поступок. Вот ты, глупый старик! она обратилась к своему мужу. « Вы с ума сошли? Подпишите акт, и я подпишу!»

Это он сделал, и когда оба подписали, Вальдемар Кнудсен вручил им пакет с серебряными долларами, взял дело и ушел.

«Итак, – заключил Эрик Кнудсен в своем удивительно умелом рассказе об этой истории, – шип был удален, и обе семьи были счастливы».

К настоящему времени «полные озер» и «пышные зеленые пастбища», которые Фрэнсис и Джеймс видели во время своего визита в 1863 году, превратились в грязевые равнины и полузасушливые поля. Количество осадков уменьшилось до нормального минимума. В течение очень нескольких лет Элиза Синклер переехала в Макавели, собственность Кауаи, которую она приобрела – 21 400 акров земли, ранее принадлежавшей покойной сестре короля Виктории Камамалу. Элиза все еще любила Ниихау. Летом она оставалась там, и большая часть семьи, как всегда, оставалась с ней. Впечатление капитана Кинни в 1867 году от «теплого шотландского приветствия» было таким, какое испытали все иностранные гости Ниихау. Что касается гавайцев, посещающих остров, или Нихауза, отправляющегося на длительные визиты к родственникам и друзьям, которые там находятся, ограничений не было. Ниихау был совсем не островом отшельника.

В конце 1860-х и начале 1870-х годов миссис Синклер ввела череду учителей для обучения своих внуков, как в Ниихау, так и в Макавели. На Ni’ihau семья принимала замечательное разнообразие посетителей, включая вышеупомянутого Уильяма Бригама из Гарварда. Несколько раз военный корабль бросил якорь у залива, и капитан и офицеры сделали «Дом» своей штаб-квартирой. Лорд и леди Брасси, путешествуя по миру на своей яхте, остановились в Ниихау и были по-королевски развлечены. Британские комиссары, его жена и дочь были среди многочисленных посетителей семьи. «Все наслаждались удовольствиями островной жизни, верховой ездой, плаванием, серфингом и блужданием по красивым берегам, покрытым изысканными ракушками», – вспоминает Ида Кнудсен фон Холт.

Ее впечатления постоянны от посетителя Ni’ihau (анонимного), который с энтузиазмом написал в октябре 1870 года выпуск «Друг ее (или его)» в сентябре 1870 года:

«На острове Ниихау у Синклера, я думаю, есть желание от всего сердца. Я никогда не был более приятно разочарован в отношении любого места. Если смотреть с Кауаи, то это выглядит очень неинтересно, но очень обманчиво. Это около 20 миль в длину и пять или шесть в ширину, с более чем 60 000 акров земли. Большая часть дает превосходное пастбище, особенно для овец. Странный факт (и мне сообщил мистер Синклер, что это правда), что kikania (громоздкий заусенец) не будет расти на острове. Если бы не этот факт, шерсть бы подешевела. Во время одной из моих поездок по острову мне показали несколько субтеррейских пещер, в которых с огромной роскошью росли хлебные фрукты, хау и много других деревьев. Это было в двух шагах от океана. Есть много восхитительных поездок по острову. Я никогда не проводил десять дней более приятно. Любитель охоты и рыбалки может найти там спорт, которого я не видел ни на одном другом острове группы».

В свои семидесятые годы Элиза Синклер была активна, как никогда, умело руководя семейным бизнесом, увлекаясь растущей семьей Кнудсена, ежедневно ездя верхом на лошади – часто со своим внуком Обри, который был так же без ума от хороших лошадей и ездил на них, как была его бабушка. К 1872 году Фрэнсис Синклер, его жена Изабелла и молодой Джордж Гей были единственными членами семьи, которые теперь постоянно живут в «Доме». Другие проживали в Макавели на Кауаи, в просторном доме, который Элиза Синклер построила на этой обширной площади. Как и многие камаина того времени, молодые члены семьи Элизы были горячими путешественниками. Даже внуки приобретали космополитическое происхождение. Энн Синклер Кнудсен и ее муж брали своих маленьких в частые поездки в Европу.

Однако для детей Кнудсена их любимым местом назначения оставался Ниихау. Эрик пишет о своей огромной радости, когда Капахе, большой гавайский капитан семейного китобойного судна, доставлял приглашение от бабушки Синклер, чтобы кнудсены могли провести несколько дней на Ниихау. Отвечая на одно из таких приглашений, Энн Синклер Кнудсен заверила Капахе, что она примет себя и детей в Пупу Пакай – небольшом месте высадки на берегу под Кекахой, как раз к предполагаемому отъезду в 3 часа ночи.

Когда наступил этот день, с большим ожиданием кнудсены достигли места посадки намного раньше времени. Как они были разочарованы, когда Капахе сказал им, что планы должны быть изменены. Хотя было лето, бурные моря киу (штормовые условия, более распространенные для зимних штормов) возникли ночью. Поскольку на борту должны были быть маленькие дети, Капахе решил отложить отъезд. Разочарование сменилось облегчением, когда он сказал им, что отсрочка будет только до рассвета. «Тогда, – сказал он Энн Кнудсен, – если волна моет ребенка за борт, его можно вернуть».

Наконец наступил рассвет, и все сели на борт. «Старая китобойная лодка была тяжелой в воде, и мы медленно продвигались», – вспоминает Эрик Кнудсен. Сразу за местом посадки они встретили лодку из Ваймеа, загруженную людьми Ниихау и их имуществом. Лодка Ваймеа спросила Капахе, может ли она сопровождать его, и он согласился. Когда две лодки достигли середины канала, моря стали гористыми. Оглядываясь назад, те, кто находился на лодке Капахе, могли видеть, что второе судно было затоплено одной гигантской волной!

Энн Кнудсен была потрясена, увидев, что мать и ее два с половиной года ребенок были вымыты за борт, и мать беспокоилась только о железной кастрюле, которую она держала на руках. Когда Анна заявила, что женщина должна вернуть своего ребенка, женщина из Нихау только рассмеялась. «Мой ребенок может плавать, но этот железный котел не может!» она ответила и держала свои руки и глаза на горшке. Несколько мгновений спустя кнудсены, к их великому облегчению, увидели, как крошечный ребенок перешагнул через гребень второй великой волны. Она и ее мать – и горшок – были благополучно возвращены на борт своей лодки, ребенок смеялся, как будто все приключение было самым большим развлечением. Так прокомментировал Эрик Кнудсен, как люди Ниихау чувствовали себя как дома в самых бурных морях.

Как и ее младший брат Эрик, Ида Кнудсен фон Хольт вспоминает в своих воспоминаниях о тех счастливых временах ее детства, когда китобойная лодка высадила семью в Кии. Их двоюродный брат Джордж Гей будет ждать их вместе с несколькими ковбоями Ниихау. Когда китобойное судно приблизилось к пляжу, экипаж бросил веревки ожидающим ковбоям, которые затем вытащили лодку и пассажиров на сушу. Кофе кипел на костре. Пока взрослые наслаждались своей первой и долгожданной чашкой утреннего кофе, Джордж поспешил на риф со своей дорогой и леской. В одном акте он возил меня в мой, убирал его в одном из крошечных бассейнов и заставлял его кипеть над огнем, когда потребовалась вторая чашка кофе.

От посадки Кии до Дома было два часа езды на лошадях и на лошадях. По пути они прошли то, что Ида Кнудсен фон Хольт помнит как «Прекрасные холмистые равнины, где бродили бесчисленные овцы». Когда подъехала карета в «Доме», бабушка Синклер выбежала, чтобы поприветствовать их. В 74 года она была отозвана своей внучкой, «красивой и очаровательной в своем изящном платье с кружевной шапкой, показывающей под капюшоном из гофрированного шелка».

Такие летние посещения были проведены, плавая, катаясь на лошадях, бродячих пляжах Ni’ihau, собирая раковины, и – поскольку дети Кнудсена становились старше – занимался серфингом. Семья построила травяной дом в восточной части Ниихау в Кавайхоа. Часто кнудсены проводят там несколько дней. Рыбалка была отличной из соседних скалистых выступов. Оболочки каури можно найти в изобилии.

Постоянные постоянные жители Дома – Фрэнсис и Изабелла Синклер – наверняка тоже наслаждались этими летними визитами. Изабелла занималась сбором ботанических образцов, рисованием акварельных эскизов растений и подготовкой коллекции, которая в конечном итоге стала книгой: Indigegenous Flowers of the Hawaiian Islands. Желание Фрэнсиса тратить свое время на написание стихов и коротких рассказов пришлось отложить. В эти годы на Ниихау у него было мало времени, кроме деловой переписки.

На Гавайских государственных архивах хранятся копии его многочисленных писем в министерство внутренних дел. Они кратки и по существу. При Гавайской монархии процветала бюрократия, которая была не менее громоздкой, чем современная бюрократия штата Гавайи. В каждом округе правительство назначало агентов для выдачи разрешений на вступление в брак, агентов, уполномоченных совершать браки, агентов для признания «инструментов» (какими бы ни были официальные действия), а также среди других агентов для выполнения трудовых договоров. На Ниихау правительственными агентами, за одним исключением, были гавайские назначенцы. Единственным исключением был Джордж Гэй, агент, уполномоченный выдавать брачные лицензии на острове.

В 1873 году, накануне поездки, во время которой Хелен Робинсон намеревалась отвезти его в Бостон на лечение, умер Джеймс Макхатчисон Синклер. Ему было 48 лет. Его некролог в книге «Друг» лаконичен. « Джеймс МакХ. Синклер из Ниихау, покойный Крейфорта, Кентербери, Новая Зеландия, умер в Макавели, Кауаи.

Хелен и Джеймс планировали свою поездку, чтобы взять молодых Обри Робинсона, Элизу, Фрэнсиса и Чарльза Гея в Америку, чтобы завершить свое образование. После смерти Джеймса Вальдемар и Энн Кнудсен помогли Хелен отвезти четырех подростков в Солт-Лейк-Сити, поездку, которую они совершили с побережья в основном на дилижансе.

В следующем году Фрэнсис Синклер, рожденный британским подданным в Шотландии, стал натурализованным гражданином Гавайского королевства. Записи в государственном архиве Гавайев показывают, что в 1874 году через Д. Макбрайда из Кауаи за пять долларов Фрэнсис Синклер получил копию своей клятвы на верность гавайскому королю.

1874 год был годом великих перемен в монархии. В феврале недолгое господство Луналило закончилось смертью. Законодательное собрание, после напряженной борьбы между вдовой Камехамехи IV, королевой Эммой и полковником Дэвидом Калакауа, избрало Калакауа королем. Нет никаких записей о каких-либо предпочтениях, которые Фрэнсис Синклер мог иметь на этих необычных выборах.

Среди предметов следующих нескольких лет, хранящихся в Государственном архиве Гавайев в письме министра внутренних дел от 15 марта 1883 года относительно «Ф. Просьба Синклера «о государственной субсидии на бурение артезианских скважин на Ниихау. Правительство, очевидно, не желало инвестировать в частный остров, независимо от того, насколько отчаянно нуждалась его владелец в более крупном и надежном водоснабжении.

Фрэнсису Синклеру не терпелось, чтобы одно из молодого поколения вернулось к управлению Ниихау, но ему пришлось подождать десять лет, прежде чем он смог освободиться от этой ответственности и продолжать писать то, что стремился сделать. Когда этот день наконец наступил, в 1883 году, началось еще одно время обширных перемен на острове Ниихау.

Подняться наверх