Читать книгу Пробежка по углям - Роман Пивоваров - Страница 8

2 марта, среда

Последнее письмо получилось больше, чем я хотел. И мне стыдно за себя. Я о многом успел подумать. Что, если она позвонила на домашний телефон Вано, и трубку подняла его мама или сестренка? Что, если теперь она перестанет мне доверять? Она волновалась, поэтому и не спала, пока я не вернулся, а ведь ей рано вставать. Думаю, мне стоит рассказать ей правду, и, в то же время, мне кажется, лучше молчать.

Мне жаль, что так получилось. Я бы мог винить дядю Ирака, это из-за него я оказался в том гараже. Но не он напоил меня пивом. И вообще, Дядя Ирак хотел, как лучше.

Если тебе интересно знать, кто такой дядя Ирак, то я могу сказать то, что он очень интересный человек, ведь он электрик, причем пьющий электрик, что интересно вдвойне. Он особенный: в отличие от многих взрослых, он не притворяется кем-то другим. Он не хочет показаться лучше, чем есть на самом деле. И он не осудит, пока не разберется, что к чему. А после может советом помочь. И, по-моему, это здорово, когда в тебе видят не только пятнадцатилетнего подростка, не относят к категории «дети» и не говорят с тобой снисходительно-поучительным тоном, а могут выслушать и серьезно поговорить.

Чаще всего мы видимся по выходным, садимся за стол, разливаем заварку из керамического чайника и пьем чай. Ты даже представить себе не можешь, о чем можно поговорить с дядей Ираком. Я спрашиваю его о работе, на что он отвечает: «Все еще лампочки вкручиваю». Потом он спрашивает, как мои делишки. Да, он так и говорит, «делишки». Рассказываю, как мы с Вано чудим на переменах. Когда никого из учителей и приставов на коридорах нет, открываем окно, сгребаем снег с подоконников, лепим снежки и бросаем в тех, кто стоит к нам спиной. Это круче, чем бросаться снегом на улице. Вано придумал такую штуку, как «ледяной сосок». Для этого нужен снег и лифчик, и, желательно, чтобы в нем была девушка. Слышал бы ты, какой визг поднимают девчонки. Оглохнуть можно.

Кстати, дядя Ирак оценил историю о «ледяном соске», он даже чаем поперхнулся со смеху. С ним не стыдно говорить о девчонках.

За такими беседами мы выпиваем литры чая и лениво подшучиваем друг над другом, словно друзья-сверстники. Так продолжается до тех пор, пока мочевой пузырь не наполнится с вершком. Обычно дядя Ирак сдается первым, возраст все-таки. Он срывается с места и на ходу кричит: «…Кто первый до сортира, тот мужик!». Я бегу за ним вдогонку. И, как болван, каждый раз: «Так не честно!». А он отвечает: «Забудь… Будто бывает честно». Это уже стало чем-то вроде традиции, понимаю, звучит немного странно, но мне нравится такая воскресная традиция.

Общение с дядей Ираком помогает отвлечься, перестать думать о всяком дерьме. С учебой у меня сложно в последнее время, задают много заданий, и мне приходится сидеть до самой ночи. Мне интересно, кто-нибудь еще сидит так долго за конченными учебниками?

Как ты успел заметить, мы с дядей Ираком сильно сдружились. Правда, так было не всегда, раньше мы были просто соседями, никакой дружбы. Наверное, все началось после того случая в душевой. Да, так оно и было.

Я вернулся с процедур, потный и вонючий, вот и пошел в душевую. Занято. Свет горит, и ни звука. Возвращаюсь через двадцать минут – без изменений. Подумал, Майя вертится у зеркала, но где тогда музыка? А здесь тишина, ни тебе шорохов полотенца, ни шума воды. Я постучался. Тишина. Думал позвать соседей, но доперло – еще все работают.

Ох, как же я трусил входить в душевую. Мало ли, что происходит. «А вдруг там никого нет? Может, просто кто-то забыл выключить свет?» Подумал, чем плохая мысль, тогда-то я и нашел дядю Ирака.

Вначале я увидел разбросанное по полу тряпье, воняло кислятиной. И только потом заметил ногу. Она свисала с угла душевого поддона. Шторка отдернута, бледное тело в пупырышках, лицо впечатано в поддон. Трусы спущены, повисли на бедрах. Под животом желтая лужа. Печальное зрелище.

Я медленно отходил от ступора, мозги не соображали, снова дернуло бежать за помощью, опомнился – звать некого. Я страшно испугался. Нет чудовища страшнее неподвижного человеческого тела.

Кожа оказалась такой же холодной и липкой, как я и представлял. Аккуратно подтянул мокрые трусы: не хотелось задеть сморщенный член. Фильмы врут: никто не станет спокойно сидеть в ванной, пока его поливают ледяной водой. Ругань, махи руками, пару раз он все же меня задел.

Ирак постепенно трезвел, перестал буянить и не пытался меня убить. Когда дядя Ирак откинулся на кафельную стену, весь скрюченный и бледно-синеватый, я понял – с водными процедурами пора заканчивать. Он смотрел в пространство, и плечи его вздрагивали.

– Пжалста-а… – сказал он, закрывая лицо, по его худым рукам стекала вода. – Хват-т-ит.

Я отключил воду, одежда промокла, на полу потоп. Я подал Ираку полотенце и помог выбраться из душа, провел по коридору в комнату и приготовил сладкий чай. Он лег в постель и сразу уснул.

Знаешь, я ничего ему не сказал. Кто-то стал бы осуждать, нести всякую шелуху о совести и морали, и о том, как нужно себя вести. Понимаешь, людям нравится осуждать других. А я вот что думаю: пусть каждый отвечает за себя. Все мы не святые.

Рассказал я тебе эту историю не затем, чтобы выставить дядю Ирака плохим, а себя хорошим. Нет. Я хотел сказать, что людьми нас делают не счета в банках и не узнаваемость в супермаркете, а элементарное неравнодушие к другим.