Читать книгу Девушка с медицинским - Розалия Арасланова - Страница 4

Много лет тому назад, когда я училась в школе, учительница математики дала нам задание: по координатам соединить все точки таким образом, чтобы получилась картинка. Я в математике была слаба, и у меня тогда ничего не получилось. Как и сейчас не получилось сдержаться… И этот рисунок, который я пыталась составить по точкам, превратился просто в жалкое зрелище.

Совершенно не в силах остановить рыдания, стою в туалете аптеки. Доведённая до истерики и совершенная сбитая с толку. В левом ухе звенит. С пятого класса началось, когда петарда разорвалась в капюшоне куртки. Причина моей тугоухости, которую я от всех скрывала. Я хотела быть такой же, как все.

Ощущение такое, словно самый худший из кошмаров происходит со мной наяву. Слёзы непрерывным потоком бегут из глаз, я размазываю их по щекам вместе с тушью. Но не могу успокоиться. Поворачиваю кран с холодной водой и осознаю это не потому, что вижу, как льётся вода, а потому, что успокаиваюсь и перестаю слышать звон.

Она уже не в первый раз так издевается надо мной, и сегодня у меня не хватило сил, чтобы сдержаться, проглотить обиду и доработать до конца рабочего дня.

«Одеться! Бросить всё к чертям! Бежать! Бежать!! Бежать!!!»

Сейчас мне становится стыдно за то, что я так отреагировала на произошедшее. Но меня тоже стоит понять. Все эти месяцы я жила, скорбя по отцу, который умер полгода назад, и не до конца смирившись с разрывом со своим женихом. Мне было очень больно. Это ощущалось, как подножка. Очередной удар в спину, которых впереди окажется ещё много, но переживать так я уже не стану.

Моё воображение уже рисует картину, как я накидываю шубу, хватаю сумку и бегу прочь отсюда, словно героиня какой-нибудь мыльной оперы. Выбегаю из центрального входа торгового центра с потёкшей тушью, раскрасневшимся лицом, с развевающимися волнистыми волосами, а на заднем фоне звучит лирическая песня со словами: «Прости… Забудь…» – или нечто в этом роде. На самом деле, конечно, в реальности я буду выглядеть, словно сумасшедшая. Если подумать, наверное, это не было бы чем-то выходящим за рамки. Это же рынок, тут всегда что-то да происходит. Например, неадекватные часто ходят, пьяные, а в нескольких метрах от нас, возле входа в храм, люди собирают милостыню, часто притворяясь теми, кем они не являются. Но в реальности я стою, наклонившись над раковиной, и смываю ко всем чертям косметику. Я извела уже все бумажные платочки и дрожу, вспотев, замерзаю от холода, как осиновый лист на ветру.

В туалете холодно: внизу плитка, на стенах плитка, только на потолке нет керамической плитки. Стены голубого цвета. Ещё тут проходит система вентиляции, кажется…

Насколько всё это достало! День за днём. Одно и то же. Утро, обед, вечер, а ночью уже надо спать. Надоела эта вечно недовольная особа. Её зовут Эллина Ленина. Как с утра придёт, так и начинает с восьми до восьми бубнить о том, как несправедлива к ней жизнь. Что другая смена должна была поставить препараты с ценниками, опять на витринах зияют дыры, а в шкафах бардак. Её любимая пластинка также – жаловаться на то, как тяжко приходится. Что в выходные она просыпается оттого, что соседи за стенкой шумят. Ненавижу таких людей! Мало того, что покоя нет, когда с ней в смене, так ещё постоянно с кислой миной стоит над душой и контролирует то, как ставишь препараты, как заполняешь журнал, приклеиваешь отчёты. Хотя сама редко разбирает товар. Сидит в телефоне и смотрит скачанные сериалы. Обедает по часу, пока другие носятся по аптеке, как электровеники. Лишнего движения не сделает, чтобы стереть пыль с витрин или вытереть пятно от пролитого кофе – его периодически оставляют либо продавец дисков, либо покупатели в торговом зале.

В туалет входит пожилая санитарка (с седыми кудрями, в синем халате) и спрашивает меня:

– Что произошло-то?

…Десятью минутами ранее…

– Ты куда приклеила отчёты, Софья?! – едва не крича на меня, спросила Эллина.

Я не могла броситься к ней сразу от своего рабочего стола, потому что отпускала посетителю препараты. И ответила:

– Не знаю.

В неё словно демон вселился в тот момент, когда я ответила. Ушла в кабинет заведующего и вернулась с тетрадкой в руках, демонстративно швырнула её к себе на кассу и, вырвав отчёт, выкинула его в корзину.

– Надо внимательнее быть! – на высоких тонах сказала Эллина.

Когда я освободилась, то пошла в кабинет заведующего, но, остановившись на пороге, спросила в её же манере:

– Так вот какое твоё настоящее лицо, да?

Заведующий Валентин Иванович сказал, прижимая рукой телефонную трубку:

– София, не могла бы ты говорить тише?

Не обращая внимания на его слова, я продолжила:

– Так ты платишь мне за всё, что я сделала?

– Софья! – повысив голос, сказал Валентин Иванович.

Эллина в этот момент торжествовала и не улыбалась. Нет, она скалилась, будто была гиеной. Да, именно в тот момент мне почудилось, что передо мной гиена, а не человек.

Во мне всё перемешалось – и стыд, и гнев, и отчаяние с разочарованием. Какой-то винегрет из чувств, которые я не могла взять под контроль. У меня просто не было сил среагировать по-другому, и я расплакалась. Это вполне естественная для меня реакция, когда происходит что-то неприятное.

– Она меня довела… – отвечаю дрожащим голосом.

По щеке бежит слеза, и я поспешно стираю её.

Слышу, как заведующий подзывает Эллину и спрашивает, что произошло.

– Ничего, – отвечает она. – Не знаю, почему она себя так повела, – в ответе чувствуется лёгкая насмешка. – Я просто сказала ей, что неправильно приклеены отчёты.

«Это ж надо! Как бы не так! Всё ты знаешь!» – проносится в моей голове. Но я прикусываю губу, чтобы не устраивать разборок. Потому что они продлятся до конца смены.

Мне хочется справедливости, хочется, чтобы Эллина была наказана за всё то время, что доводила меня, за весь негатив, который выплёскивала на меня последние пару лет.

Я вышла из своего укрытия, и Валентин Иванович сказал мне, не вставая из-за стола:

– Если ты и дальше будешь так реагировать на замечания, не думаю, что сможешь продолжать работать.

«Уж не вам мне такое говорить, последили бы за своим местом лучше!» – думаю я и прохожу мимо него, а он всё ещё сидит, уставившись в компьютер. Больше – ничего. Никаких ободряющих слов… только то, что я услышала.

Кладу я на то, что он говорит! Я дольше него работаю в этой аптеке. Как ни крути, но своё место я «оплатила» бесконечными недостачами, которые мне как новичку устраивал старый коллектив. Я вкладывала и двести рублей, и тысячу, и даже больше. Наверное, за два с лишним года тут вся моя зарплата соберётся!..

Несправедливо, что я осталась крайней. Я столько сделала и в итоге всё равно виновата. Хотя провокатор – Эллина. От меня просто пытаются избавиться, потому что завидуют. Потому что живу в городе, а не езжу домой раз в две или три недели. И, как ни крути, квартиру мне не нужно покупать.

Выхожу и направляюсь к своей кассе. Краем глаза оглядываю Эллину – она светится счастьем, что смогла довести меня. Радостная и торжествующая, что бывает с ней крайне редко. Только в день зарплаты. Она сегодня впервые за те два года, что я проработала здесь, смогла довести меня до нервного срыва, тем самым одержав победу в игре без правил. Каким-то образом мне удаётся продержаться до конца смены.

Ну и пусть! Пусть теперь относится ко мне, как хочет. Отныне мне всё равно. Пишу ВКонтакте своим подругам о случившемся. Первой отвечает мне Яна: «Может быть, тебе стоит поменять аптеку? Если к тебе так относятся, почему ты терпишь это? Эллина точно тебе завидует! Это уже факт, а ты всё надеешься, что люди будут тебе отвечать взаимностью. Сними уже розовые очки и действуй!»

«Но я боюсь, что в другом месте будет так же, как и тут», – отвечаю.

«Если не попробуешь что-нибудь изменить, то так и будешь всё время бегать плакать в туалет».

«Ты права».

Второй ответила Алла: «Она, конечно, не должна была так поступать. Сразу понятно, что она тебе завидует».

«Как думаешь, может, мне и правда стоит поменять место работы?»

«Почему бы и нет?»

«Думаешь, ко мне не будут относиться так же, как здесь?

«Думаю, нет!»

Потом я написала Юле.

«Приезжай завтра ко мне в аптеку, – отзывается она. – У нас как раз девочка уходит в декрет. Поговоришь с заведующей».

«Хорошо!» – ответ я завершаю смайликом.

Свет надежды на перемены засиял слабым лучиком в моей серой жизни. Теперь всё должно измениться, и я уже не буду работать с людьми, которые ведут себя, как куклы, бесчувственные и молчаливые. Моё состояние никак не беспокоило их. В частности, заведующего, который чуть ли не на коленях просил меня выйти в выходной вместо тех, кто уходил в отпуск.

А Эллина – двуличная, подлая, эгоистичная и насквозь лживая?.. Я всегда шла ей навстречу, чтобы в итоге она таким образом меня отблагодарила. Сколько раз я отпускала её в праздники, чтобы она уехала домой и отметила их с родными?.. Сколько раз она подставляла меня перед заведующим и другими фармацевтами, а я спускала на тормозах зарождавшийся конфликт? Сколько раз я прощала ей это? Сколько раз я позволяла красть ей из моей кассы деньги?

Сегодня я окончательно прозрела. Я до конца не хотела верить в то, что Эллина прилагает столько усилий, чтоб я ушла отсюда. Она давно уже завидовала мне, ведь я, в отличие от неё, училась в университете в городе Чебоксары, в то время как она не смогла поступить даже здесь…

Завтра съезжу к Юле – моей одногруппнице, которая работает в другой части города. Уже договорилась с ней о встрече, она будет ждать меня.

Выхожу из аптеки и закрываю её. Заворачиваю за угол и иду домой. Голодная. В животе предательски урчит: не смогла сегодня съесть ни кусочка. Всю дорогу до дома виню себя за проявленную слабость. Что же не так? Почему ничего не получилось в этот раз? Почему она сегодня одержала победу?

Иду мимо здания торгового центра, в котором работаю. Он так ярко освещён в этот вечер, в то время как противоположная сторона утопает в сгустившихся сумерках. На той стороне словно другой мир, где того и гляди появятся монстры и уволокут в темноту.

Прохожу мимо следующего торгового центра, название которого вечно путаю с другим. «Дом торговли» – про себя читаю я вывеску, прикреплённую к фасаду здания. Шагаю через дорогу по правилам дорожного движения и иду дальше. Мимо остановки по левую руку, а по правую – ещё одного торгового центра – «Пушкинского». Шаг за шагом прохожу и его. После двух смен по двенадцать часов чувствую себя Русалочкой из сказки Андерсена. Каждый шаг отдаётся такой болью в ногах, что хочется упасть и лежать. А говорить невозможно. Чувствую, как пересохло во рту. Хочется пить.

Становится немного стыдно за своё поведение. Я всё ещё веду себя, как ребёнок. Это нехорошо. Уже давно пора повзрослеть. С кем-то встречаться, выйти замуж и родить детей. Жить, как все…

Подхожу к площади, на которой установлен монумент Неизвестному солдату в несколько метров высотой. Позади него находится Аллея памяти и открывается вид на Вечный огонь. Здесь всегда можно встретить пары, гуляющие вечером, разновозрастную молодёжь и семьи. А я всегда иду в это время после работы. Возвращаюсь домой одна.

Сколько раз в течение этих двух лет я вот так возвращалась домой совершенно опустошённой? Чем дольше работаю, тем больше теряю себя. Чувствую, как подступает депрессия. Неужели это снова повторится? Если да, то смогу ли я выбраться на этот раз?..

Мама сидит в кресле и читает газету.

– Ты пришла? – спрашивает она, как будто не уверена в этом. – Как прошёл день?

Я сажусь напротив неё, набираюсь смелости и отвечаю:

– Мам, я буду переводиться в другую аптеку.

– Что случилось? – она смотрит на меня и ждёт ответа. Изучает меня своими карими глазами.

– Эллина меня довела сегодня, – признаюсь честно. – Я не могу больше там работать.

– Чего тебе не хватает? – негодующе бросает мне мама. – Работа в десяти шагах от дома. Работаешь среди людей, недалеко есть магазин: в обеденный перерыв можешь сбегать. Что тебе ещё нужно?

– Ну, ма-а-ам! – протестующе восклицаю я и чуть тише добавляю: – Не в деньгах счастье.

– В школе ты не могла учиться, колледж тебя не устраивал, а теперь и работа! Что я сделала не так? – говорит мама, ударяя в такт каждому слову по подлокотнику кресла.

– Но мне там никогда не нравилось… Директор, когда принимала на работу, обещала, что я буду работать в той же аптеке, где проходила стажировку.

Мама молчит. Мне не нравится её молчание. Я боюсь того, что она может мне сказать. Каким будет приговор, который она мне вынесет? Мама – единственный человек на свете, чьего одобрения я всегда жду, как чуда. Даже как благословения…

– А куда ты хочешь перевестись? – прерывая мои раздумья, спрашивает мама.

– В аптеку, где работает Юля… – тихо отвечаю я.

– И где находится эта аптека? – в её тоне слышится угроза.

– На конечной, где пятый троллейбус останавливается… – говорю, готовясь к обороне.

– Так далеко? – удивляется мама.

– Не так уж и далеко! – парирую я.

– Попробуй тогда… – с сомнением произносит мама.

Я очень рада. В конце концов, моя жизнь всегда зависела от её решений. Мама мудрая, рассудительная, красивая. Именно благодаря её воспитанию я стала такой дочерью, какой она могла гордиться. Но не получила возможности жить той жизнью, о которой я всегда мечтала сама. Все наши разговоры всегда связаны с тем, что меня не устраивает моё место в аптеке и профессия. Мы спорим друг с другом, а потом некоторое время вроде как я и согласна с мамой. Но такие дни, как этот, случались и прежде. Только сегодня я немного не устояла. Только сегодня не вытерпела поставленных мне тринадцати часов…

С лёгкой душой возвращаюсь в свою квартиру. Мою руки, переодеваюсь, смываю косметику и ложусь спать.

Мысли о предстоящей перемене пугают меня. Снова привыкать к коллективу, знакомиться с характером каждого. Уж в этот раз я не допущу ошибок, буду работать усерднее, и зарплата будет больше. Каждое утро и вечер стану кататься на троллейбусе. В моих наушниках будет звучать музыка, которую не успеваю прослушать за дорогу от дома до работы.

Все перемены – к лучшему!..