Читать книгу Девушка с медицинским - Розалия Арасланова - Страница 8

Что из случившегося в моей жизни было самым страшным?

…Первое, самое раннее воспоминание. Я помню, как мы стоим неподалёку от детской республиканской больницы. Мама, папа и я. Только вот уедем лишь мы с папой, потому что моего младшего брата положили сюда почти сразу после рождения, и мама должна остаться с ним.

– София, пойдём, нам пора, – говорит отец и тянет меня за руку.

Но я стою, как вкопанная, и говорю:

– Без мамы не пойду!

– Как же я пойду?.. Здесь твой брат… – грустно произносит мама, обнимая меня на прощанье.

– Без него… – робко шепчу.

– Я не могу его оставить. Он же твой младший брат! – мягко повторяет она.

Тот день вообще ярко запечатлелся в моей памяти. Даже новый автобус помню, на котором мы с папой возвращались домой, – белый с зелёным, а двери так интересно сдвигаются вовнутрь, совсем так, как в тех старых консервных банках, в которых нам приходилось ездить в сад в то недолгое время, когда он у нас был. Пока мама его не продала.

Наверное, отсюда и взяла начало моя ревность к брату. Поэтому я так переживаю, когда мама встаёт на сторону сына, а не дочери, как бы я ни была неправа. Как бы мне ни хотелось, чтобы она всегда была только моей, придётся смириться, что теперь нас двое…

Второе воспоминание – смерть папы. Мне стыдно признаться в том, что я любила своего отца ровно так же, как и ненавидела. И вот наступил день, когда его не стало. Просто человека нет и больше не будет! А на том месте, где была ненависть, теперь пустота. Мне больше некого винить в том, что было. Осталось сожаление, что он не стал для меня настоящим отцом. Что жил для кого угодно, кроме нас. Что всё произошедшее – его вина, а теперь его больше нет. К этому было трудно привыкнуть…

Закрываю глаза: передо мной до сих пор картинка того дня, когда его не стало. Страшная гримаса, отобразившая на лице всю боль умирания, до сих пор остаётся в моей памяти как предостережение: каждый человек смертен!..

И третье… После того, как я рассталась с парнем. И после того, как хотела заново всё начать, а он оттолкнул меня, раздавил, оставил одну. Я стала слышать его голос в голове каждый день. Мне казалось, я схожу с ума. Я говорила ему о том, как он плохо со мной поступил. Он лишил меня будущего. Он обещал любить меня, а сам бросил. Я мысленно разговаривала с ним каждый день, когда шла на работу. Я рассказывала, как мне больно, и просила его вернуться, но даже мысленно он бросал меня каждый раз.

Это оказалось очень страшно: погружаться в темноту каждый день, медленно падать на дно, будто и не было меня. Я стала камнем. Камнем, которому не нужны свет, любовь, дружба. Мне ровным счётом ничего не нужно было. Абсолютно.

Итак, когда сначала не стало отца, а потом я рассталась с парнем, во мне образовалась пустота. Я была внешне человеком, таким же, как и все, только внутри – вакуум. Его нужно было чем-то заполнить. Вариантов много: шопинг, музыка, алкоголь или таблетки, а главный – добрые друзья.

Алкоголь я ненавижу. И всё же, возможно, я могла бы начать искать «истину в вине», если бы не отец, который всю свою жизнь искал правду на дне бутылки. Если бы не выросла среди пьяных скандалов и часто ещё ребёнком не умоляла его бросить пить. Я и сейчас смотрю с отвращением на магазины, в которых продают алкоголь, а уж на людей, от которых разит перегаром, когда они приходят в аптеку, – и подавно. Это всего лишь слабость и трусость – пытаться найти в этом утешение, уродуя не только свою судьбу, но и жизни близких.

Музыка иногда надоедала мне. И, бывало, я составляла треклист из песен, которые через месяца три мне совсем наскучивали. Я всё время искала новые мелодии, я пыталась найти что-то свежее. Я редко слушала русских исполнителей. Моими любимыми группами в школе были и есть «Daughtry», «Nickelback», «Queen», «Linkin Park», «30 Seconds to Mars», «Skillet». Потом, повзрослев, я открыла для себя группы «Пицца», «Би 2», «25/17», певиц Ёлку, Sia, Dua Lipa, Наргиз Закирову.

Шмотки я заказывала через Интернет, не совсем понимая и принимая особенности моего телосложения. Это выглядело иногда довольно комично: на картинке платье на девушке сидело безупречно, а на мне болталось, как мешок, или наоборот – безжалостно демонстрировало все недостатки моей фигуры. И часто вещи просто висели долгое время в шкафу, пока мама не предлагала отдать их кому-нибудь из знакомых.

Друзья… Самая сложная тема для меня. К сожалению, нет никого из подруг, кто со временем не стал бы завидовать моей целеустремлённости, которая в какой-то момент помогла мне добиться многого: я устроилась на работу, поступила в университет, не имея никаких связей. У меня был жених, и жизнь казалась прекрасной.

Нет, я не имею в виду Юлю и других, с кем со временем меня столкнёт судьба, и в этом плане меня после стольких разочарований ждал успех. Но на тот момент лишь моя мама всегда оставалась рядом. На её поддержку я всегда могла рассчитывать.

Я, правда, пыталась избавиться от бессонницы. Дошла до того, что начала её лечить теми таблетками, что продают лишь по рецепту. Только эффект мне нисколько не понравился: когда я вечером приняла препарат Д*, а утром выпила кофе, мой мозг чуть не взорвался.

Почти всё перепробовала за время работы, что страшно. Нужно было просто сесть и начать писать ручкой в тетради. Я проделывала такое в школе, когда мне не с кем было поговорить. Мама, которой мне хотелось бы рассказать обо всём, что со мной происходит, всегда была на работе. Отец, если так и случалось, что не являлся подшофе в два часа ночи и не уходил в запой на недели, тоже пропадал на работе. (По причине постоянного пьянства счёт того, сколько рабочих мест он сменил, уже шёл на десятки.)

Быть может, если бы я хотела соврать, что во дворе у меня были хорошие друзья, то сказала бы, что меня всегда принимала компания девчонок, которые были годом меня старше. Но, к сожалению, для них я была лишь поводом для издевательств – не меньше, чем в школе. Если мою маму, работавшую по двадцать два часа в сутки, в нашем дворе уважали, то отец, который приходил в неподобающем виде, стал именно тем оружием, которое использовали против меня. А я не защищалась от насмешек детей, чьи отцы были директорами, а матери – домохозяйками. Я не думала, что они смогут нанести такие глубокие раны, которые даже со временем не затянулись до конца…

Мне всего-то хотелось понимания. Мне всего-то нужна была дружба, чтобы не чувствовать себя бесконечно одинокой среди людей, у которых в семьях всё по-другому. В семьях, где отцы не выпивали, а матери не работали столько, чтобы не иметь времени выслушать своих детей.

Я не обижаюсь на маму: ведь, несмотря на это, она всегда находила для меня слова утешения. На родительских собраниях она защищала меня и требовала наказания для одноклассников, которые издевались надо мной.

С содроганием вспоминаю время, когда от людей я не видела ничего, кроме необоснованной ненависти, насмешек, злобы, иногда перераставшей в агрессию. Не знаю, почему меня все ненавидели. Не знаю причин, по которым дети могут быть такими жестокими…

Мне очень больно говорить об этом, потому что… Я всё время ждала того, что однажды со мной кто-нибудь захочет подружиться. Я ждала того, кто примет меня такой, какая я есть. Но потом поняла, что никому такое «счастье» не нужно. Всем прикольно от того, что я постоянно плачу, или выковыриваю опилки от карандашей из волос, или вытаскиваю рюкзак из мусорного ведра…

Потом я просто повернулась и ушла… Отвернулась от всех этих ребят, потому что нас ничего, кроме школы, не связывало. Я стала ходить в библиотеку читать книги. Для меня очень важным было уже то, что пусть на короткое время, но эти книги становились моими. Эти истории, которые были написаны другим, не знакомым мне лично человеком, словно случались со мной. Я чувствовала себя главной героиней всего, что происходило в книгах. Это меня спасали от злых сил!

Я больше никому не верила, потому что «дружба» была новой шуткой, над которой они все хотели потом посмеяться. Мне не нужна была ничья дружба. Я не хотела, чтобы меня приглашали по выходным на дискотеки, в кино или кафе. Я оставалась дома и читала книги. Я всё время читала книги, в то время как мои одноклассники уже впервые целовались. А я продолжала запоем читать книги и считала недели до выпускного.

Бывали дни, когда мне становилось невыносимо жить. Тогда я уговаривала маму перевести меня в другую школу, и это длилось до тех пор, пока не заканчивалось моей истерикой, потому что она была против. В такие моменты я ненавидела её, потому что год от года издёвки одноклассников становились всё изобретательнее, а смех – всё громче. Я не преуспела в учёбе, потому что вместо того, чтобы вникать в урок, сидела и тревожилась о том, что меня ждёт на перемене.

В итоге на последнем звонке, когда все плакали после речи нашей классной руководительницы, я плакала от облегчения. Всё осталось позади… Хотя последние два года – десятый и одиннадцатый класс – прошли для меня относительно спокойно. Дело в том, что почти все мои обидчики ушли после девятого, а те, кто пришли из других классов, и не замечали меня. А я старалась ни с кем особенно не контактировать: знала по опыту, что доверять нельзя никому.

Сейчас повсюду рекламируют таблетки от головной боли, от колик в животе – от всего на свете. Но ни одна таблетка не превратит жизнь в сказку, пока человек не будет работать над собой. Я часто заглушала головную боль, представляя себе, что у меня там опухоль, которая невероятно медленно разрастается и превращает мою жизнь в сплошные мучения.

Это так ужасно…

Теперь я понимаю, сколько терпения проявил Бог, когда слышал, что я ненавижу свою жизнь. Сколько раз он слышал молитвы о том, что я хотела бы скорее умереть. Я проявила столько неблагодарности, что вряд ли смогу когда-нибудь искупить свою вину.

Я считаю, что для человека нет ничего невозможного, если он задастся целью. Этим мы отличаемся от животных. Мы можем исцелить себя сами или заняться саморазрушением, развиваться и стремиться чего-то достичь или остаться на месте. И никогда не стоит бежать от собственного «Я», от проблем, от боли. Пережить тяжело, отпустить трудно, но оно того стоит – чтобы начать следующую главу свою жизни.

Жизнь такова, что, в отличие от школы, колледжа или университета, она заставляет проходить снова через те же ошибки, пока не научишься их не повторять. Это сложно и просто одновременно. Сложно перестать ошибаться: снова доверять людям, которые предавали, которые угнетают своими словами и портят настроение. Они говорят, что ничего не получится, и отказывают в помощи в самый необходимый момент.

Но!.. Когда уже не пятый человек так поступает, то начинаешь относиться к этому не столь трагически, реагируешь не так остро и не до конца принимаешь боль. Появляется больше размышлений о том, что этого и стоило ожидать, и такие мысли имеют оттенок философии. Конечно, это учит больше рассчитывать на свои силы, приобретается устойчивость ко многим событиям, и всё это ощущается не так отвратительно, как раньше.

Знаете что? Жизнь прекрасна! Это никогда не менялось. Просто это от нас, людей, зависит, что мы устроим на этой планете, что мы делаем с собственными жизнями и как влияем на жизни других.

Да, я непременно уйду из аптеки, когда стану писателем. Хотя… я уже писатель. Я вижу свой путь и новые горизонты, которые открываются передо мной. Просто работу пока бросить не могу.

Ещё одно воспоминание. После всего, что произошло в моей жизни, в моих анализах нашли раковые клетки. Вот чем обернулось моё желание поскорее умереть… Мои молитвы, наконец, были услышаны, и это самое страшное. И из-за кого? Из-за парнишки, который обманывал меня, говоря, что любит.

Я пришла домой и рыдала полчаса. Представила, как однажды меня может не стать. Как всё, что я начала, никогда не будет закончено – ни учёба в университете, ни книга… а беспорядок, который я устроила, никогда не будет убран. Мои вещи окажутся розданы или выброшены. Всё будет раз и навсегда закончено, и это уже не игра, которую можно снова начать. Это жизнь, которая может бесславно завершиться, если я ничего не исправлю.

С того момента, как я узнала о результатах анализов, я дала себе срок – год. Год, чтобы начать мыслить по-новому, измениться внутренне и внешне, перестать бояться мнения людей, жить без негатива.

Я даю себе год, чтобы измениться и оставить прошлое в прошлом.

Потому что я хочу жить.