Читать книгу Светорожденные. Полымя - Рутен Колленс - Страница 10

***

У кромки берега пошли круги. Из-под воды вылезла крохотная волосатая головка младенца. Ухватившись за выступ длинными острыми коготками, нечисть запрыгнула на берег, показавшись во весь рост. Перед двумя явилось маленькое сморщенное существо с лицом человеческого младенца, рыбьим тельцем и тремя тонкими, колючими ножками, как у водомерок. Узкие кровавые глаза вцепились в защитный барьер. Не было сомнений – младенец видит магическую защиту.

– Анчута, – вымолвил Мыслитель и осмотрел жуткое создание с ног до головы, – нечисть-пожиратель. Обладает чудесным нюхом и ее не проведешь защитной магией. Пьет кровь и наслаждается страданиями жертвы, не давая умереть той сразу. В слюне – обездвиживающий яд.

– Вернус Гвонт, да? – подметила Эльна. – Спасибо, что процитировал «Болота и его обитатели». Цитаты нам никак не помогут.

Нечисть внезапно подпрыгнула, да так высоко, что Элин и Фелиусу пришлось задрать голову. Острые, как кинжалы, когти явно нацелились на лицо волшебницы.

– Ах ты ж мерзкое чучело! – Элин отклонилась назад, а анчута столкнулась с барьером и упала. – Они ведь никогда не охотятся в одиночку, верно?

Как же она хотела ошибаться, как же хотела, чтобы явившаяся к ним была одна в своем роде! Но тут вода забурлила, словно кипяток в котле, зашуршали камыши, и далекая тьма отступила, оголяя переполненные нечистью берега. В дали погасли болотные огоньки, морон скрылся за гонимыми ветром серыми тучами. Заиграли блестящие плавнички. Из всех видимых концов топей показались маленькие детские головки. Болота породили на свет чудища, которых еще не видал свет.

Дети всегда были счастьем, но сейчас и Фелиус, и Эльна были готовы отдать все, только чтобы не видеть их перекошенные лица. Насупив свои крошечные носики, анчуты единой стаей начали подплывать к одинокому островку. Он манил их к себе, как маяк. Зеленые ручки полезли по хрустальной стене. Барьер завибрировал. Вся стая высунула длинные языки и наточила когти.

– Может они пройдут мимо? – безнадежно выдохнула волшебница. Коготки вцепились в белую магию. Купол заходил ходуном, желтые мухоморы на земле засветились зеленым.

– Просыпайтесь! – закричал Фелиус. – У нас незваные гости!

Мира сонно протерла глаза. Ольна высунула голову из капюшона.

– Ну что еще? – недоумевая, спросила малютка.

– Анчуты, – сквозь зубы ответила Элин. Ольна непонимающе сморщилась, отвела взгляд от волшебницы и взвизгнула, увидев уродливых созданий. Забравшись на берег, анчуты начали выстраивать из своих тел огромного великана. Эльна ударила разрядом света в десяток злобных младенцев, и те посыпались наземь со страшным воплем. Острый, режущий звук прошел сквозь барьер, раздирая изнутри. Крик нечисти был похож на плачь сотен детей, сплетенных воедино, в тонкую нить, продетую через иглу.

Все четверо закрыли уши.

– Лучше не трогай их, Эльна! – закричала Ольна. Анчуты замолкли и снова принялись бомбардировать барьер.

– Но они сломают стену! – завопила волшебница, поднимая нескольких уродцев и отправляя их в свободный полет. Нечисть закружилась под звездами, не чувствуя силы притяжения. Фелиус посохом откинул еще тройку с острова. Снова раздался жуткий крик, и Ольна с Мирой упали наземь, пытаясь заглушить всем телом боль и звон в ушах.

– Они поплатятся, – через зубы процедила Элин, возвращая своим глазам невыносимо черный цвет. – Мелкие твари! Сейчас вы все…

– Не убивай их! – закричал Мыслитель и схватил руку волшебницы до того, как она успела бросить в нечисть шар, полный темной энергии. – Мы не будем никого убивать, Элин! Это не нежить. Они живые. Эйлис и так страдает от смертей. Хватит! Будем их обезвреживать, не убивая.

– Ладно, – волшебница вырвала руку из его хватки и взглядом откинула десяток в почерневшую воду. Нечисть завопила. Девушка скривила лицо от боли.

– Больно! – закричала Ольна. – Больно! Они очень громко кричат! Пусть замолчат! Я больше не могу!

Она почувствовала пульсирующую кровь в висках. Струйкой красная жидкость побежала из ушей. Малютка полностью оглохла на одно ухо.

Волшебница подхватила сложенные у костра сухие ветки и подожгла их магией.

– Держите! – Эльна подала получившиеся факелы Ольне и Мире. – Не дайте им укусить вас.

– Они съедят нас?!

– Для начала – просто усыпят.

Одна из тварей прыгнула на самый вверх и чуть было не пробила огромную брешь. От испуга Мира взвизгнула и нечисть ответила ей стоном сотен младенцев. Элин откинула анчуту куда-то в темноту.

Крик. Крик. КРИК. Глаза налились кровью. Ольна упала, хватаясь за землю руками.

– Она не выдержит! Не трогайте их! Давайте просто будем ждать, – в надежде заревела Мира, прижимая к себе девочку. – Может, барьер выдержит, мы дождемся первых лучей илиуса и будем спасены!

Элин зверски рассмеялась:

– Сейчас полночь, до восхода не меньше четырех часов. За это время от нас останутся только кости. Закройте чем-нибудь уши, нам придется отбиваться!

И – ХРЯСЬ! Звон заставил всех содрогнуться. Анчуты зубами прогрызли корни, на которых держался островок. Неустойчивая почва провалилась, забирая с собой треть грибного круга. Вместе с ним ушла и часть защитного купола, а оставшаяся тут же потускнела.

Кровавые глаза устремились к четверке. Жуткий вопль и атака начались. Сотня нежити хлынула со всех сторон. Жадно анчуты начали просовывать в бреши магического барьера свои тонкие ручки, разламывая преграду на кусочки. Пару раз волшебница использовала магию огня, опалила целый десяток. Горящие тела кинулись спасаться в воду. По всему болоту поднялись столбы дыма. Это не на долго отпугнуло остальных, однако уже через туну нечисть опять полезла из всех щелей.

Пламя. Свет. Огонь. Свет. Волшебство начинало давить – его было слишком много. «Ты убьешь себя! Хватит колдовать!» – закричала та Элин, коя чувствовала, как хозяйка магии истощилась и боролась из последних сил. «Зачем ты потратила столько энергии в Дарке! Сейчас бы она нам пригодилась!» – ругала Элин-воительница.

Анчут стало столько, что Фелиус с трудом мог загребать кучи их тяжелых тел! Они цеплялись когтями за посох, царапали его гладкую поверхность, вгрызались зубами и ползли, ползли, ползли! Одна злобная тварь схватилась за голые ноги Миры, прокусила кожу насквозь. Девушка ударила анчуту факелом по сморщенному лицу. Анчута взвизгнула и упала опаленная. Остальные не растерялись. Трое прыгнули на руки рыжей девушки и выбили факел. Если бы не Фелиус, который вовремя пришел на помощь, то нечисть достигла бы своей цели.

Мира схватила еще одно горящее полено, обжигая руки языками саламандр. Ударила нечисть. По болотам вновь раздался жуткий вопль.

Ольна упала навзничь, не чувствуя головы. Краски смешались, и не осталось ничего, кроме убивающего крика, от которого хотелось зарыться в землю, прожечь себя. Еще туна и малютка потеряла сознание.

«Ольна! Они сейчас раздерут ее!» – закричала та Элин, коя вовремя заметила, как девочка упала. Волшебница бросилась к ней на помощь, но не успела: несколько анчут запрыгнули малютке на голову и спину. И вот же они: вгрызаются в ее теплую шею, пьют кровь и разрывают на куски… в ее ужасных мыслях! Нечисть судорожно поспешила убраться подальше от маленькой девочки. Духи стали обходить Ольну стороной.

Виру Эльна стояла, не в силах найти объяснения случившемуся. «Обереги! – вдруг вспомнила она, подцепив взглядом медвежью лапу на своей груди. – Они защищают нас!». «Тебя и Ольну, – поправила Элин-воительница. – У Миры и Фелиуса оберегов нет! Тебе нужно их спасти, иначе анчуты загрызут обоих!». «А можешь подождать, когда нечисть их убьет, – предложила мгла. – Зачем тебе двойная обуза?! Заберешь ключ от Галадеф и вместе с Ольной уйдешь. Свою часть сделки ты уже выполнила, так что тебя больше ничего не держит. Ты не обязана защищать Мыслителя и его возлюбленную». «Я не брошу их» – через зубы процедила волшебница и кинула в нападающих тварей шар с молниями. Магия пролетела над головами нечисти, ударила пол дюжины током и врезалась в сухую ольху на соседнем островке. Дерево вспыхнуло синем пламенем до кроны. По влажной почве тут же прошлись голубые искры, словно выступившие вены. Та часть анчут, что стояла близко к вспыхнувшему дереву, тут же попадала замертво. «Прости, Фелиус, у меня сегодня день такой: я всех убиваю» – грустно выдохнула волшебница.

– Хедрику искать нас долго не пристанет, – засмеялась она. – Такую бойню видно даже из Дарка!

Послышался грохот бьющегося стекла. Фелиус и Эльна обернулись. Левая стена обрушилась, магия пала и анчуты градом посыпались вовнутрь. Одна нечисть прыжком преодолела барьер и оказалась на плечах Миры, вцепилась острыми зубами в ее шею. Девушка в криках агонии упала. Стая голодных анчут кинулась на павшую, но Фелиус раскидал их в разные стороны.

– Встаньте за мной! – приказала Элин. Мира подхватила бессознательную Ольну, прижалась к Мыслителю. Волшебница взмахнула руками. – Dilirium khartuses!

Золотой шар укрыл всех четверых. Анчуты кинулись на него.

В первую туну Элин держалась. Сжав зубы, позабыв о истощении, держалась. Когда нечисть когтями принялась раздирать купол, волшебница ощутила, как разрывают ее саму. Каждый удар, каждый прыжок на дилириум отражался на ее ладонях!

Их было слишком много. Силы были не равны.

– Я не смогу его держать! Я не могу! – завизжала волшебница и отпустила руки. Магия иссякла. Девушку с силой отбросило назад. Остатки золотого сияния растворились в воздухе и исчезли. Фелиус остался один на поле боя.

На мгновение его взгляд упал на полуживую Миру, которую раздирало несметное количество анчут. Он осуществил несколько безрезультатных попыток добраться до нее, а затем упал, опрокинутый градом нечисти. Анчуты вцепились в его спину. Для их острых зубов не существовало преграды.

Волшебнице даже не дали встать, прижав к зеленому мху. Ее глаза соприкоснулись с выбившейся из рубашки медвежьей лапой из зеленого изумруда. Нечисть не трогала ее, просто не обращала внимания. Одна тварь все же решила укусить, вцепилась в пальцы рук, но невидимая магия откинула ее в сторону.

Из последних сил волшебница подняла глаза к Ольне. Девочку не было видно – весь остров был укрыт многочисленными телами пожирателей. «Что, если она мертва?!» – вдруг проскользнула пугающая мысль в голове. «Для прожорливых анчут кровь маленькой девочки слаще всей крови на свете, – злорадно произнесла та Элин, коя знала цену человеческого сосуда. – Одно неудачное движение и анчута зацепит своей лапкой амулет, сорвет его и тогда Ольна останется без защиты. Нечисть загрызет ее». «Нет. Все будет хорошо» – успокоила та Элин, коя всем сердцем надеялась на счастливый исход сей истории. Наивная маленькая девочка!

Толпы устремились к Фелиусу и Мире, ногами втаптывая Эльну в гнилую, черную грязь. Встать она не могла. Ее новых друзей раздирали заживо и помочь у нее не было сил. Нужно было смериться с неизбежностью.

«Вот и все. Больше ничего не осталось» – безжизненно констатировала та Элин, коя уже видела перед собой лик смерти. Как бы она хотела подумать о чем-нибудь хорошем, о чем-нибудь, что согрело бы ее душу перед кончиной, но в голову лезла лишь одна, до боли уморительная констатация факта: будущее восстания – многообещающая волшебница, знаменитость Септима, лежит растоптанная полчищем нечисти в грязной земле и умирает в ней. Умирает в том, откуда вышла на свет.

– ВОН ИЗ МОИХ ТОПЕЙ!

«Кто-то кричал? Вы слышали, кто-то кричал! Или это всего лишь мое воображение?!».

Голос послышался издалека. Анчуты замерли в недоумении, огляделись по сторонам, неготовые прислушаться к приказу.

– УБИРАЙТЕСЬ!

Голос был сильным, пугающим. Голос шел из неоткуда.

Из пустоты родился ветер. Деревья нервно задрожали. Вода забурлила, выделяя в воздух пузырьки болотного газа. С криком ужаса нечисть кинулась в рассыпную.

Сначала они бежали через нее вперед, теперь – назад. Маленькие ножки снова втаптывали Элин в грязь. Часть уродцев бросилась в воду, скрываясь под болотным илом, часть залезла на деревья, скребя когтями, оставшаяся половина побежала, сломя голову, к далеким серым туманам.

Острая боль пронзила левую щеку – кто-то из нечисти задел ее ногтем. Элин не закричала. Не было сил. Она закрыла глаза и отключилась. Как надолго – она не знала. Время стало лишь отголоском жизни.

***

Сейчас она ничего не видела, ничего не слышала, находилась в какой-то бесконечной пустоте. Вокруг был яркий свет и ничего больше. К горлу подступила тошнота. Чувства притупились. Она будто бы ослепла, но, моргнув, избавилась от белой пленки перед глазами – пленка пала, сменяясь серыми горизонтами титанических гигантов-гор.

Илиус уходил за закат, теряясь в потоке темно-сиреневых туч. Тучи эти не грозились дождем, нет, они были лишь облаками-путешественниками, порхающими бабочками на перешейке между остывающим плодом – землей, и пестрящим ярко-оранжевым древом жизни – илиусом.

Когда она бежала, гравий под ногами слегка похрустывал, похрустывал так, словно бы состоял из снежных мостиков, которые она без зазрения совести рушила. Постой-ка, может то был и не гравий вовсе? Может, взаправду снег? Нужно вспомнить.

Она бежала на спуск. Потом остановилась. Белые снежинки – теперь Элин увидела их. Они были тут и там, опускались ей на плечи, садились на голову, засыпали заледеневшие овражки да ложбинки. Она вгляделась в пустоту и снег стал гуще, так и не дав ей понять, куда завела хрустящая тропа; подняла глаза к небу, желая найти источник этого коварного волшебства, но нашла лишь кривых, горбатых существ с перекошенными лицами. Уродцы. Удивительно, но она их не боялась. Ей было их жаль.

Снежинки все падали. В опустевшую голову вдруг пришла полыхающая правотой мысль: сейчас двадцать первое число ориона. Откуда сия дата? Элин не знала.

Снежинки все падали и падали и им не было конца. Они являлись из неоткуда, из самой вечности, а она стояла на скале, совсем близко к глубокой долине между двумя берегами, и не замечала этого. Что внизу – Элин не видела. Что наверху – Элин печалило. Все остальное было неведомо.

– Как я здесь оказалась? Что я здесь делаю? – спросила она, но никто не ответил. Вокруг продолжали шуметь сосны и биться о каменные стены дикие воды.

– Элин!

Ее имя произнесли четко и ясно. Голос показался ей знакомым. Друг? Враг? Мудрец? Безумец? Послушный раб или великий властелин? Нужно было узнать. Внезапно захотелось обернуться, захотелось увидеть того, кто назвал ее по имени. Эльна слегка повернула голову, потеряла равновесие и полетела вниз. Что-то столкнуло ее в пустоту.

С трудом волшебница открыла глаза. Она лежала, уткнувшись носом в холодный мох, наполовину втоптанная в землю. Видимые болота опустели, из анчут не осталось ни одной. Костер погас. Горящее дерево на соседнем островке еще туну полыхало, а потом скинуло с себя саламандр и обратилось в пепел. Тоже погасло. Единственным пучком света остался морон в зените.

– Мира? Ольна? Элин? – закричал кто-то безжизненным голосом. Кровь билась в ушах, горло пересохло. – Кто-нибудь? Вы слышите меня?

– Я… я здесь. Жива, – ответила волшебница, заставила себя приподняться.

– Слава Гомену! – с облегчением отозвался он. – Я не могу встать, Элин.

Все его тело горело от боли и укусов нечисти, горло переполнялось кровью.

– Я сейчас, – простонала волшебница и попыталась встать. Не смогла. Упала. Второй раз ей все-таки удалось подняться и, шатаясь, она направилась к Фелиусу.

Фелиус оказался неподалеку: лежал на животе, неестественно свернув голову на бок. Черное пальто его алело каплями крови, спина была изрезана глубокими порезами и укусами.

– Давай, – Элин аккуратно перевернула его на спину. – Подожди, я сейчас тебя подлатаю, – волшебница кинулась искать рюкзак.

– Я ничего не вижу, – прошептал он, потирая глаза. – Либо ослеп, либо здесь стало слишком темно.

На ощупь Фелиус подобрал свой посох и раздул пламя белой жемчужины в сердцевине. Поляна озарилась мертвым светом, и волшебница увидела то, что заставило ее задержать дыхание на несколько вир и ощутить остановку сердца: перерытый траншеями, растерзанный и залитый кровью остров в телах посреди темноты. Бесчисленное множество бессознательных анчут лежали здесь, подняв ручки вверх и глотая тяжелый воздух, пропитанный запахом гари. Ни Миры, ни Ольны нигде не было видно.

– Да’ангель?! – выкрикнула волшебница, и рюкзак выскочил из-под маленьких тел и влетел ей в руки. – Тенебра! – прошептала она, магией подзывая эссенцию из глубин рюкзака. Хрустальный флакон оказался у нее в руках.

– Давай его сюда, – простонал он.

– Хорошо, что я всегда готовлю на запас, – подметила она, – иначе ты бы сейчас продолжал лежать, истекая кровью.

– Прошу, без нотаций и хвалебных речей!

Она открыла крышечку и сделала глоток. Рана на щеке затянулась. Эльна передала флакон Фелиусу.

– Мира… Что с ней?

Волшебница отрицательно покачала головой.

– Ольна?

– Наверное, они под телами нечисти. Нужно найти их.

Фелиус встал. Тенебра помогла и ему стало немного лучше.

Волшебница легким движением руки раскидала анчут в стороны. На берегу остались лежать два с трудом различимых тела.

От чудного красного платья Миры не осталось и следа. Зубы анчут коснулись ее гладкой кожи везде, где только смогли достать. Рыжие волосы слиплись воедино, босые ноги полыхали. Черная аура билась из нее неиссякаемым фонтаном!

Ольна лежала рядом, сжавшись в клубок, грязная и… целехонькая. «Она в порядке, – вздохнула целительница с облегчением, – на ней нет ни одного укуса».

– Мира! – Фелиус бросился к девушке, хватая ее за руки. – Ее сердце! Оно не бьется.

– Она на грани жизни и смерти, – возвышенно изрекла Эльна, подала Фелиусу еще один флакон с Тенеброй, сняла с себя мантию и укрыла ею почти оголенное тело прорицательницы.

Капли эссенции коснулись спящих губ. Кровь перестала сочится из ран.

«Она выживет?».

«Не знаю».

– Я должна помочь Ольне.

Фелиус ели заметно кивнул. Элин подошла к малютке, прикосновением горячих рук привела ее в чувства.

– Неужто я все еще жива? – спросила та, только и успев открыть глаза.

– Ты опечалена этим? – усмехнулась Эльна и подала малютке руку.

– Я удивлена, – ответила девочка, принимая поддержку. Встала. – Это же он спас всех нас, Эльна? Кто он такой?

– О ком ты? – нахмурилась целительница. Ольна показала ей за спину. Не понимая, о ком идет речь, Эльна испуганно повернула голову. Некто в завесе стоял на крошечном камешке, прячась за кустами пушицы. Три жабьих глаза в одном лице смотрели на нее и не моргали.

– Я вижу тебя, – передала девушка губами.

– Ах уж эти проказники-то! – пожаловался маленький зеленый старичок тоненьким писклявым голоском. Не поверилось, что это он туну назад кричал неистовой бурей. – Взяли привычку обижать путников-то! Ну я им покажу! Ну я им задам в следующий раз!

Будучи рассекреченным, дух вышел к свету. Худенький, низенький карлик. Ручки с гусиными перепонками, ножки длинные, птичьи. Короткие усы его, покрытые мхом, походили на щупальца спрута, шевелились. Голова напоминала тростинку, на макушке которой проросла копна то ли волос, то ли спутанных водорослей, из которой местные птицы свили гнездо. Одежды на нем не было никакой, ногату прикрывала маленькая, испачканная в иле котомка.

– Вы же болотный дух, покровитель всего и вся обитающего здесь, верно? – решилась спросить Ольна, и старичок согласительно кивнул.

– Я, – он поклонился, поджав лапки. – Под час опасный пришел к вам на спасение – так-оно получается.

Болотник забрался на берег и подошел к Мире. Мыслитель машинально сжал посох, готовый применить его, если потребуется.

– Еще чуть-чуть и анчуты бы нас разорвали, – пожаловалась Ольна, наблюдая за действиями духа.

– Да, моя вина, – сказал он и провел рукой по лбу бездыханной девушке. Мира вдруг очнулась и громко набрала воздух ртом.

– Во славу илиуса! – воскликнул Фелиус и прижал бедняжку к себе. Она начала тяжело дышать, она не понимала, что происходит. – Откуда здесь столько анчут?! Я был здесь два года назад, но такого количества не встречал!

– Моя проказа. Я-то перестал обходить болота, боязно стало очень, – принялся объяснять дух. – Приходят-то сюда мертвые, сбрасывают в мои воды чуждое, почем зря рубят деревья, жгут топи… Я-то ничего сделать с этим не могу, посему и следить за нечистью перестал, думаю: пусть лучше она мертвых порубит, нежели те меня.

– Вы поспели вовремя, – заметила малютка. Болотный кивнул.

– Я-то сегодня решил прогуляться под мороном. Иду, значит, слышу, как кто-то чужой бродит. Вас я не сразу заметил, а когда заметил, решил проследить. Вижу-то: деревья полыхают, водяные мои под кочками прячутся. Но я-то на помощь прийти не спешил. Думаю, дайка гляну, как себя мои гости поведут. Ведь разные люди-то бывают. Некоторые бьют мечом почем зря, кровью землю окропляют. Таких я не люблю, – он бросил осуждающий взгляд на волшебницу. Девушка поспешила сделать вид, что очень занята и ничего не видит и не слышит.

– Спасибо, – прошептала Мира, возвращая себе голос. Она не видела говорящего, а посему благодарила пустоту. – Спасибо вам огромное! Без вас мы были бы мертвы!

– Да что уж там! – отмахнулся болотник. – Это забота моя такая. Теперь-то можете спать ложиться. Никто вас более тронуть не посмеет, я-то ручаюсь.

– После такого вряд ли уснешь, – буркнула Ольна.

– Уснешь, уснешь, – захихикал болотный. – Зубки вас-то покусали? Покусали. А значит-с через туны усыпит вас яд анчутский, усыпит на долгие ночи.

– Усыпит?! Что вы такое говорите? – охнула малютка и судорожно начала осматривать себя для выявления укусов и царапин.

– Не волнуйтесь, – успокоил дух. – Будет-то крепкий сон. От него здоровье только прибавится, да и анчутки за своих начнут принимать.

– Вот, сатаил! – выдохнула Элин, поворачиваясь к Фелиусу и Мире. – Нас отключит на несколько суток – это меньшее, уснем на пол пути из топей. Фелиус, у нас в распоряжении нет столько времени. Даже если нечисть нас не тронет, слуги Хедрика найдут. Мы станем для них готовым блюдом, поданным с изыском и без всяких почестей. Нужно что-то делать!

– Мы не успеем выбраться, согласен, если только не найдем того, кто укажет нам кратчайший путь, – невозмутимо сказал Мыслитель и посмотрел на болотного. Дух, не попрощавшись, в припрыжку покидал островок.

– Постойте! – закричала волшебница, останавливая его. – Я не в праве просить у вас, но…

– Вам что-то нужно? – болотный обернулся и в его глазах заблистали огоньки. Эльна прекрасно знала, что духи-защитники не будут помогать без даров, однако у нее не было ничего, что можно было бы преподнести ему в качестве дара.

– Боюсь, вы единственное существо на всех болотах, способное нам помочь, – продолжила за нее Мира.

– К несчастью, нам нечего вам дать, – добавила догадливая Ольна. – Мы вынуждены просить вас помочь безвозмездно.

– Смиряясь вашей милости, молим указать нам дорожку, тропу, что угодно, что выведет нас из болот, – закончила волшебница и легонько склонила голову.

«Как же мерзко! Как же низко!» – донесся возмущенный возглас воительницы с потоков сознания. Как же больно для нее было осознавать себя зависимой от столь маленького, нелепого существа! Вот он, подлинный повелитель мира, – безликий в темноте, неприглядный, сумасбродный, безымянный карлик, чьи руки приложены ко всему тому, что мог вынести Полудим, и ко всему тому, чего он вынести не мог. Ни Морон, ни Хедрик, ни Видхи в данный момент не решили их судьбу. Карлик решал.

«Давай же, соглашайся! Пожалуйста!».

Болотный переступил с ноги на ногу. Наступила томительная туна ожидания, и в течении этой туны внутри группы скитателей зарождалась искра отчаянья.

«Не лишайте меня веры возвратиться домой! – взмолилась малютка. – Мне нужно туда! На Землю! Мама меня ждет! Я знаю, вы скрываете короткий путь. Я чувствую его! Вот же он, где-то здесь, рядом! Неужели вы будете столь бесчеловечным, что не покажите его нам и оставите погибать?!».

«Он не человек, – отозвался голосок, – он всего лишь дух болот – сгусток нечаянных мыслей, раздумий и печалей всех тех тысяч гардвиков, которые когда-то блуждали и тонули здесь».

И вдруг его влажные глазки повернулись в сторону Ольны и намертво вцепились в нее, проглотили. Девочка почувствовала себя крайне неуютно.

«Зачем он смотрит на меня?! – жалостно потянула она. – Что ему нужно?! Неужели он хочет, чтобы я стала его даром?!».

«Он тебя слышит, – ответил голосок, – говори потише».

«Но я ведь и не говорю! Я молчу!!!».

«А я все равно вас слышу» – послышались слова из незнакомой мелодии в голове. Ольна подпрыгнула, а затем впала с ступор. Элин покосилась на нее, как на умалишенную. Она-то ничего не слышала. Никто из ее команды ничего не слышал.

«Кто здесь?!».

Болотный дух подмигнул вживую.

«Здравствуйте, Арил!» – прозвучал он в голове.

«Как вы меня назвали?» – охнула девочка.

«О, Арил, дитя света наше! Я знал, что вы придете. Мой род ждал вас тысячи лет. Я с радостью помогу вам. Для меня – это честь».

«Ждали меня? Что это значит?!»

Болотный не ответил и перевел взгляд на Элин.

– Вижу вы народ добрый, честный, куда попасть-то хотите? – спросил он беззаботно.

– Дакота, как можно дальше от Септима, – ответил Фелиус.

– Я знаю кратчайшую тропу к светлому лесу, – болотник сорвал с земли тростинку и указал ею на северо-восток. – С удовольствием вас по ней проведу.

– Благослови вас Ремени, спасибо вам, вы спасли нас!

Подхватив свою котомку и вытащив из нее два камешка-кремня, дух поджог тростинку, обратив ее в факел, заметный для ануранов, и бодрым шагом пошел по кочкам навстречу сиянию Гельвейса. Не сказав ни слова и взявшись за руки, Мира и Фелиус последовали за ним.

– Не верю, что он согласился, – прожевала волшебница и глянула на Ольну. – Пошли быстрее. Духи – ветреные создания, в любую туну он может перехотеть нам помогать.

Она перекинула Да’ангель через плечо и пошла за тройкой. Глубоко вздохнув, малютка посеменила за ней.

Болотный дух в голове – такого еще не видали! Был ли смысл в их молчаливом разговоре? Был ли сам разговор? Быть может, ей все это привиделось? Остаточная реакция на крики анчут? В голове сумбурно переплелись вопросы: «Арил? Что это значит?! Какая-то местная знаменитость? Достопримечательность? Причем тут я?».

Советчик держал немое молчание. Ольне никто не отвечал.

«Бессмыслица какая-то, – в конце концов решила она. – Если он взаправду говорил со мной, то, вероятней всего, с кем-то меня перепутал».