Читать книгу Светорожденные. Полымя - Рутен Колленс - Страница 6

***

Огненная птица дальше не летела. Что-то темное преграждало им путь, какая-то невидимая завеса. Малютка прикоснулась к ней рукой, и она завибрировала.

– Защитный барьер? – Эльна провела рукой по поверхности. – Как мы его осилим?

Никто не ответил. Девушка в изнеможении опустила руку и свет огненной птицы погас. Так ей и надо. Она осточертела ей. Во мраке единственным светом осталась жемчужина на белом посохе, но и та уж была Элин ненавистна. Девушка швырнула посох Мыслителю, и тот поймал его в воздухе.

– Мы заблудились. Мы не выберемся отсюда, верно? Это бесполезно. Я больше не буду создавать свет.

Она устала. Все тело ныло, мышцы горели, ноги дрожали. Не было сил искать выход, хотелось просто сдасться.

– Свет нам больше и не понадобится, – улыбнулся в ответ Мыслитель. – Мы пришли.

– Куда? К границе миров?! – и Элин со всей силы ударила ногой блистающую перламутром магию Ра’атхов.

– Это всего лишь иллюзия.

Он протянул посох к невидимой завесе, прикоснулся к ней жемчужным наконечником, и та пала, отворяя светлую тропу на поверхность. Ослепительные лучи илиуса широкими линиями осветили подъемные плиты. Торжественно улыбаясь, Мыслитель пошел навстречу яркому небосклону.

Они оказались у маленькой пещерки, незаметной среди камышей и желтых цветов купальницы. За ней виднелся Септим, так близко подходящий к смертельной громаде гниющих болот, впереди стелились живописные бурлящие озера и впадины водно-болотистых угодий. На расстоянии лим и дальше свирепствовали земли, захваченные властью болот, живущих своей особенной, скрытой от чужих глаз жизнью. Чистое небо, запятнанное тучами лишь над низиной Септим-града, прощалось с миром, и, прощаясь, отгоняло скуку от всеми забытых топей Полудима.

Вечерело.

Черные от смолы и сырости деревья наклонились вниз, глубоко утопая корнями в мутной трясине. Без листьев, без признаков жизни, они извивались в пугающие формы, протягивали свои клешни и щупальца к вздутым островкам, пытаясь ухватиться за них, спастись. Зловонная субстанция – то ли река, то ли подвижная грязь, блуждала меж сиротливыми лиственницами и черными поганками. Почва гнилая причмокивала и проседала, а, завидев незваных гостей, погрузилась в нарочитый сон. Здешняя жизнь словно бы замерла.

– Не следует тревожить воду, – с легкой тревогой в голосе подметил Мыслитель, и предложил поскорее отыскать твердыню.

«Не тревожить воду? Это еще почему?».

«Мертвые» – ответил голосок.

Малютка тут же вспомнила об утопцах. Уж с ними она точно не хотела бы встретиться.

Мыслитель окинул болота взглядом и указал на маленький моховой островок с одиноко стоящей ольхой. Эльна и Ольна согласительно кивнули. Они проскочили по дорожке из серых камней, заросшей благоухающими кустами вереска. Желтобокие лягушки, завидев их, кинулись в воду. Из-под ног вылетали крохотные птички – кулики, почти незаметные в цвете серой травы.

– Думаю, здесь Хедрик точно искать нас не будет, – заявила Элин. – Гиблое место, а мы с вами безумцы, раз уж решили отправиться сюда. Чистое самоубийство.

– Болота, как болота, – хмыкнул Мыслитель.

– Быть может, но когда-то они унесли жизнь Вирин Септимус. Ей не повезло. Она попала сюда в разгар летнего пекла, а вы же знаете, что происходит на болотах, когда вся эта отравленная вода начинает испаряться… Она задохнулась и умерла, а ее тело обглодала нечисть! Я не собираюсь последовать за ней. Сегодня день был пасмурным, но это не значит, что завтра он будет таким же. Если Илиус будет печь, нам не осилить топи.

Волшебница шмыгнула носом и по своей давней привычке сорвала листья купальницы и забросила их в рюкзак.

– Не стоит так же забывать, что приближается ночь, а мы на гиблых землях. С заходом илиуса повылазит нечисть. Утопцы, упыри, мары, анчуты и иные неупокоенные души – все они голодны. Нашу кровь они почуют за лиму. Придется сделать крюк. Нужно поскорее идти на запад. Под Зорманом у тракта есть деревушка Верески, там и переночуем.

– Мы теперь знаменитости, Элин, – напомнил Мыслитель. – Могу поспорить, Хедрик уже по всему миру раструбил о нашем побеге, так что к тракту мы пойдем. Как только илиус скроется, хранители отпустят своих верных сторожевых псов, фандеров, на наши поиски. Вот с кем бы я точно не хотел встретиться, так это с ними. Лучше уж нечисть.

– Тогда готовься отбиваться от сотен незваных гостей.

– Сколько же нечисти и нежити хочет нашей смерти!? – всхлипнула малютка. – Как же нам быть?

– Во-первых, – начал Мыслитель, перебирая пальцами, – нужно перейти на другую сторону болот к отрогам Верных гор. Во-вторых, нам нельзя появляться в градах и селениях, кои под властью алакса. Нужно идти на восток, идти к Дакоте, пока она еще свободна.

– К Дакоте? – вспыхнула волшебница. – Мы будем добираться до нее несколько месяцев! У нас с Ольной нет столько времени! Мы отправимся прямиком к Галадеф!

– Это безрассудно, Элин, – отмахнулся Мыслитель. Он нежно опустил Святомиру на мягкий мох и выпрямился, – первым же делом Хедрик удвоит стражу на подходах к галадефской границе. Он наверняка знает, зачем мы приходили. Все дороги к башне уже перекрыты.

– И что же ты предлагаешь?!

– Может быть кому интересно мое мнение? – буркнула малютка. Она сняла с себя тяжелую мантию, облепленную глиной, и присела на ближайший сухой пенек. – Я хочу есть и пить. Сегодня мы уж точно не попадем в Галадеф. Как бы мы не желали попасть туда, как бы мы не хотели добраться до башни, от нас, раненных и голодных, проку будет мало.

– Это верно, – согласительно кивнул он. – Разобьем лагерь.

– Здесь?

– Нет, разумеется, нет. Сюда сбрасывают умерших из Септима, вся почва пропитана трупным ядом. Нужно пройти в глубь топей. Там воздух и земля будут чище. Там мы разведем огонь, придем в себя и отдохнем.

Ольна и Мыслитель посмотрели на Эльну, ожидая ее решения.

Ей не хотелось оставаться на болотах, но она не могла не согласиться с тем, что безумно устала. Все ее тело ныло, голова трещала и расходилась по швам, к тому же, черная магия все еще не отпускала ее глаза – девушка видела мир черно-белым.

«Придется идти в глубь, – безрадостно констатировала та Элин, коя знала: другого выхода нет. – Темная нечисть, фандеры, всеядное болото, готовое погладить нас в любую туну – что может быть лучше?!».

– Не будешь же ты ее все время таскать на себе, – вздохнула волшебница, поглядывая на Святомиру, что за все это время ни разу не приходила в сознание. – Нам еще идти и идти. Приведем ее в чувства. Я сейчас, – девушка скинула с себя грязную мантию, и скрылась за кустами вереска. Ольна осталась наедине с Мыслителем. Он аккуратно снял с бессознательной туфли на высокой шпильке, давая ее ногам покой.

– Она богато одета, – заметила малютка, осматривая красивое платье кровавого цвета. – Она же служила Хедрику, я права? Кто она? Зачем Хедрик решил ее убить?

– Ее зовут Мира, – пролепетал он. – Она очень многое знала, знала то, чего не должна была знать. Познавшие запретное мало живут, в особенности, если служат темному алаксу.

– Она его десница?

– Нет. Мира была пленницей в Дарке. Я дал обещание спасти ее и не мог поступить иначе.

Ольна отодрала со своего лица запекшуюся корочку крови и посмотрела на рыжую девушку.

– Почему же она не сбежала раньше? Она клейменная?

– Нет, – выдохнул Мыслитель. – Она просто не могла. Сколько не пыталась, сколько сил не тратила на побег, ее всегда возвращали обратно.

Резкий запах пронзил легкие. Ольна тут же спрятала нос под воротник. Запахло жгучим чесноком и гнилой плотью, долго пролежавшей на свету. Малютка только хотела спросить, откуда исходит эта ужасная вонь, как увидела Элин. За ней летел большой цветок, похожий на скрюченный тюльпан с пурпурными пятнышками. Не было сомнений – запах шел от него.

– О, нет! – выдохнула малютка, скрючиваясь от тошнотворных порывов. – Это же Symplocarpus foetidus, больше известный как лизихитон, – девочка проводила изумленный взгляд Мыслителя и поспешила добавить: – Я прочла это в книге «Самые зловонные растения Земли».

– У нас он известен под названием – Огневик вонючий, – пробурчала волшебница. – Думаю, от этого запаха даже мертвый воскреснет.

Туну Мыслитель колебался, потом все же кивнул в согласии и пропустил девушку к Мире. Элин поднесла цветок к самому носу прорицательницы, и та нахмурилась, замычала и закашляла.

– Нет, не надо, прошу, – хрипло простонала она, медленно приходя в себя.

– Фу-х! Она жива, – прошептала Ольна и бросила на Элин взгляд, метающий молнии. – Прошу, выкинь этот цветок куда подальше. Меня сейчас вырвет.

Элин магией подняла его и снова скрылась за вереском.

Прорицательница привстала, несколько тун ее взгляд был размытым, несобранным. Ольна с любопытством начала разглядывать веснушки на ее лице, большой стаей захватившие ее нос и щеки.

– Я здесь, мой мир, ничего не бойся, – нежным голосом прошептал Мыслитель, прижимая ее к груди. Малютка открыла рот от удивления. Она бы никогда и не подумала, что грозный и столь серьезный мужчина, каким Мыслитель по ее наблюдению и был, может в одночасье стать нежным и ласковым!

Мира обратила к нему зеленые глаза, медленно прикоснулась пальцами рук к его щетине.

– Я ведь мертва, верно? – пролепетала она, читая по его лицу струны горести. Он смотрел на нее и не мог заговорить, не мог сказать ничего в ответ. – И ты здесь. Со мной. Я хотела, чтобы мы были вместе, но не так, – с ее глаз струйкой побежали слезы. – Мне так жаль, что ты встречаешь меня первым, что ты тоже умер. Прости, это я виновата. Мне так жаль. Мне так жаль…

Голос девушки был хрупким, чуть ли не срывающимся на писк. Ольна вдруг вспомнила тот день, когда мама провожала папу на фронт. Мама разговаривала также.

«Все хорошо, все скоро наладится».

Думала ли она тогда о том, что, быть может, они никогда больше не увидятся? Что повстречаются лишь на том свете?!

Элин, ругаясь в три погибели, выползла из кустов, испачканная в болотистом иле, и грустные мысли Оленфиады Торбиум рассеялись.

– Фандерова топь! Чтоб я еще хоть раз сюда пришла по своей воли!

Выбранная ею дорожка оказалась неудачной: на пол пути назад Элин провалилась в трясину, коя чуть было не затащила ее на самое дно.

– Буду рада, если однажды здесь откроется червоточина и пожрет эту полудимскую отрыжку!

Мира медленно повернулась в сторону волшебницы. Глаза ее еще не видели – их покрывала смутная пелена, но через виру пелена развеялась. Мира вздрогнула, закричала. От ее крика черные крачки по другую сторону бурлящей трясины выпорхнули из своего укрытия и с криком взмыли в небо.

– Сатаилы! Сатаилы!

От удивления Элин замерла на месте. Приметив на себе ее взгляд, Мира тут же схватилась за голову и опустила глаза, а затем увидела маленькую косматую девочку, точь-в-точь такую же грязную и окровавленную, как и пугающее «нечто», вышедшее из кустов, только с человеческими глазами.

– Сатаилы! – она ухватилась руками за зеленый мох, пытаясь встать. – Уйдите прочь! Уйдите! Я не пойду с вами, чтобы вы мне не сделали! Уйдите!

На нее нахлынула настоящая истерика. Элин пыталась что-то сказать, но не могла вставить и слова, не могла перебить душераздирающие вопли! Ольна в страхе закрыла уши, пытаясь понять, что, собственно, только что произошло, и что Миру так напугало. Мыслитель не смог придумать ничего лучше, кроме как с силой прижать вопящую бедняжку к себе. Она вырывалась. Кричала. Он прижал ее голову к своему плечу, не давая вымолвить больше ни слова. Прошептал на ушко:

– Нет, мой мир, не кричи, они нам не враги. Ничего не бойся. Ты жива. Ты в безопасности, далеко от Дарка. Хедрик больше не найдет тебя и не причинит тебе боль. Ты со мной. Ничего не бойся.

С ее ресниц соскочили слезы. Девушка прижалась к нему, обхватив руками.

– Это правда? Это ты? Ты – настоящий?

– Я настоящий, – выдохнул он, целуя ее в горячий лоб. Мира понемногу пришла в себя.

– Как я здесь оказалась? Где я? – она огляделась по сторонам. – Что произошло?

– Ты ничего не помнишь?

– Отрывками… все как в тумане… казнь, мой алакс… Он что-то сделал со мной! Или нет? Он что-то говорил… что-то ужасное… что-то о моей семье или…

– Не думай об этом сейчас, мой мир.

– Он отобрал мои глаза…

– Нет, Мира, нет.

– Но я больше не вижу будущего! Он отобрал мой альвион!

– Успокойся, Святомира, пожалуйста!

Еще туны две девушка что-то бормотала и вскрикивала. Ни Ольна, ни Элин не сдвинулись с места, боясь вызвать очередной порыв истерики. Мыслитель покачивал ее на руках, словно бы младенца.

– Кто эти… кто твои друзья? – наконец, спросила она, подымая влажные глаза.

– Нет, нет, нет – отсекла волшебница, подходя ближе. Рыжая красавица в испуге прижалась к груди Мыслителя. – Во-первых, мы ему не друзья. Все, что нас объединяет – сделка. Во-вторых, с чего вдруг нам представляться? Мы тебя не знаем, что, если ты служишь Херику?!

– Гомен правый, Элин! – взревел Мыслитель.

– Не перебивай, – цыкнула она. – Сначала пусть твоя девушка представится, расскажет, почему выглядит так, будто бы все эти годы согревала алаксовую…

– Ты ходишь по краю! – резко вскрикнул он, понимая, к чему волшебница клонит. Элин одним шагом оказалась около Миры и грубо схватила ее за правую руку.

– Что ты делаешь? – сквозь зубы прорычал он. Еще туну и Мыслитель бы взорвался! Эльна не обратила на него никакого внимания. Она магией раскроила шелковый рукав Миры, оголяя внутреннюю часть ее руки. «Ничего. Клейма алакса нет» – разочарованно вымолвила та Элин, коя в каждом видела слугу темного владыки.

Мира выдернула свою руку из крепкой хватки.

– Ты заключил сделку с ветницей? – испуганно прошептала она, оборачиваясь к нему. Мыслитель покачал головой, крепко обнимая возлюбленную.

– Ах, ветница значит! – Элин возмутилась, закатила глаза, возвысила руки к небу и отошла назад. – Может мне еще табличку в голову вбить, чтоб меня не путали?! Почему каждый, почти каждый, кого я встречаю, считает меня ведьмой?! Я, что, похожа на ту, что заключила сделку с сатаилами!?

Мыслитель и Мира отрицательно покачали головой, Ольна согласительно кивнула.

– Спокойно, Элин, – перебил ее он. – Мира не знает о марунах. Для нее ведьмы и волшебники – одно и тоже. Она всего лишь пленница Хедрика, одна из тех, что были приведены им с Земли.

Волшебница охнула. «Мне крайне везет на не перерожденных землянок» – подметила она. «Второй человек с Земли, – процедила та Элин, коя начинала видеть нечто подозрительное в том, что алакс приводит на Эйлис землянок. – Зачем алаксу они нужны?». «У каждого свои сатаилы в голове, – выдохнула та Элин, коя не видела ничего необычного в еще одной похищенной Хедриком. – Тебе нравилось варить зелья и исцелять гардвиков, а ему – похищать невинных девушек с других мидгардов».

– Землянка?! – воскликнула Ольна, прыгая от восхищения и радости. Святомира не поняла столь резких перемен в лицах, а посему пока решила не обращать на них внимания.

– Волшебница? – переспросила она возлюбленного, и он удовлетворительно кивнул. – Прости, не знала, что в мире остался еще кто-то с таким же даром, как у моего алакса… у Хедрика, – она повернулась к Элин. – Я спутала тебя с сатаилом из-за твоих глаз. Почему они черные?

– Мы сейчас не о моих глазах говорим! – отмахнулась волшебница. – Что ты делала у него? Зачем ему устраивать ради тебя приватную казнь? С чего бы землянке быть настолько особенной? Почему ты была в замке, покуда Ольна, будучи такой же, как ты, прозябала в темнице?!

– Элин, она устала, – остановил ее Мыслитель.

– Нет, Фелиус, – прошептала Мира и взяла его за руку, – она в праве знать.

«Как его зовут?» – удивленно переспросил голосок.

«Кажется, Фелиус» – ответила обескураженная Ольна.

Святомира встала и гордо посмотрела в черные глаза Элин Джейн. Девушка оказалась выше нее, поэтому целительнице пришлось запрокинуть голову. «Сказать, что я чувствую себя неуютно – ничего не сказать» – простонала та Элин, коя в глубине души ненавидела всех, кто мог смотреть на нее свысока.

– Фелиус ничего вам не рассказывал ни обо мне, ни о себе, потому что я попросила его об этом. В Септиме за всеми наблюдают, за всеми следят. Если бы кто узнал наши настоящие имена или цели, кои мы преследовали, всему бы пришел конец. Сейчас мы далеко от Септима, а значит можем говорить открыто.

– Так говори же!

– Я Святомира Мирол, для друзей – просто Мира. И да, я с Земли. Я там родилась, но выросла здесь.

– Хедрик? Он украл тебя? – спросила малютка.

– Я его рабыня, я всегда ей была, сколько себя помню, – ответила она и посмотрела на Элин впритык. – И да, ты права, я действительно «особенная», по крайней мере была таковою до сегодняшнего дня. Я была сильна, покуда…

Она замолчала. Ее дрожащие ладони поспешили прикрыть вырывающийся из глубины отчаянный крик.

– Покуда, что? – потянула нетерпеливая Эльна.

– Покуда он не забрал его… Он отнял у меня то последнее, что давало мне силы. Он отнял у меня…

Она не закончила. Заплакала. Ей было тяжело продолжать, она пыталась, но не могла. Фелиус пригрозил волшебнице взглядом.

– Все прошло, – он прижал сокращающуюся от слез к себе. – Ты со мной. Я тебя не дам в обиду.

– Что он у тебя забрал? – нетерпеливо переспросила Эльна. – Кто ты, сатаил тебя подери?!

– Я ПИФИЯ, – закричала девушка, не выдержав. – ПРЕДСКАЗАТЕЛЬНИЦА, ГАДАЛКА, ПРОРИЦАТЕЛЬНИЦА, ЯСНОВИДЯЩАЯ – называй, как хочешь! Я была таковой раньше. Сейчас нет… Я больше не я.

Элин замерла, впадая в какой-то диковинный транс. Никогда прежде она не встречала пророков, да и вообще всю свою жизнь думала, что пророчества – сшитый на скорую руку обман. Она верила в существование тех, кто читал будущее по небу или червоточинам, верила в то, что альвы когда-то плели грядущее и были его строителями, но не могла принять истину, коя складывалась из тех гардвиков, что могли улавливать струны судеб из снов. Целительница была крайне настроена против магии сновидений. Она считала ее лживой и искаженной, а всех тех, кто мнил себя пророками, видящими грядущее через око снов – самообманщиками.

– Хедрик держал меня взаперти рядом с собой, потому что я нужна была ему, – продолжала Святомира. – Я рассказывала о своих снах, он делал выводы. Если сон был плохим или предвещал что-то плохое, алакс тут же менял все свои планы и шел другим путем, избегая худшего. Это я помогла ему завоевать материк. Я была его лучшим командиром; слепой, безучастной направляющей рукой.

Знаю, что вы сейчас обо мне думаете: что я предательница, что я – убийца, что мне следовало бы умереть сразу же после того, как я переступила Эйлис, но… Я не могла иначе. Я делала это не ради себя, а ради моей семьи. Я хотела, чтобы она была счастлива, чтобы она жила. Он обещал, что сбережет ее. Он обещал мне заботиться о моих родных…

Элин хотела возразить, но не смогла. Ей вдруг стало жаль незнакомку.

«Ты бы делала тоже самое, если бы на кону стояла жизнь Юлия. Не осуждай ее, она ни в чем не виновата» – приказала та Элин, коя ради любимых была готова на все.

– Почему же ты сейчас не прорицательница? – спросила малютка, не уверенная в том, что вопрос прозвучит уместно.

– Когда-то я видела будущее во снах, но теперь все в прошлом, – ответила Мира и отвернулась. – Хедрик дал мне разбавленный с проклятием делис. Для таких, как я, полученная сыворотка соизмерима с ядом, что убивает не тело, а дар. Дар видеть и предсказывать. Теперь я ануран. Мое третье око похоронили вместе с моим будущим.

– Значит-с, вот почему ты не хотел нас отпускать, – обратилась волшебница к Мыслителю, – мы ведь должны взять ее с собой на Землю, верно?

Мира удивленно посмотрела на Фелиуса, и тот начал искать слова, чтобы все объяснить, но вой дикой стаи фандеров заставил всех позабыть о разговоре. Фелиус молниеносно провел рукой по гладкой поверхности жемчужины на конце посоха, и та засияла, как маяк указывая путь через тернистые берега и топи.

– Идем в глубь болот, – приказал он.

– Но мы еще не все обсудили, – напряженно зашипела волшебница.

– Потом. Идем в глубь болот сейчас же! Не отходите от меня ни на шаг!

– Меня можно и не просить об этом, – испуганно пискнула Ольна, накидывая на голову капюшон. Вой повторился. В сумеречном свете далеких западных берегов девочка разглядела четыре черные фигуры. Гончие империи вышли на охоту.