Читать книгу Светорожденные. Полымя - Рутен Колленс - Страница 14

***

Мыслитель оказался прав. Уже через пять часов пути лес начал редеть, тополя и дубы попадались все реже и реже, сменяемые кустарниками смородины, малины и барбариса. Ольна, восседая на косматом чубаром пони, восхищенно провожала взглядами раскидистые пряди невиданных деревьев, листья которых были настолько огромны, что спрятали бы от дождя сотни человек. Через пару тун и они исчезли, сменившись широкими просторами полей и озер.

Хрустальная вода манила к себе, стала бы зеркалом для ярких илиуских лучей, однако сегодня илиус скрылся за тучами. Малютка подумала, что будь сегодня ясная погода, она бы не смогла оторваться от красот здешних мест. Ничто, даже приближение алакса, не смогло бы заставить ее покинуть эти безмятежные просторы, где небо отделялось от земли четкой полосой, где жизнь была отражением в водной глади.

На зеленых островках у пологих берегов на задних лапках стояли серые зайцы, совершенно безразличные к приближающимся. Кажется, они приходили сюда ежедневно, успели вытоптать хорошо различимую тропинку. Луга с озерами стали их пастбищем на следующие два с половиной месяца лета. А потом пришли бы холода, и ушастые скрылись бы в желтых красках осеннего леса.

Они даже не расступались. Лошади грозно заржали, но зайцы не сдвинулись с места. Фелиус попытался распугнуть их посохом, но наглые комки серого пуха не сделали и шагу в сторону. Некоторые даже умудрились вцепится в белую трость зубами! Пришлось объехать их стороной.

Вскоре озерца, как и лес остались позади, четверка выехала на обширные луга, покрытые цветущей лавандой. Тут мимо то и дело пролетали дриады, состоящие из лепестков лавандовых цветов. Запах стоял неописуемо сладкий, и Ольна еще раз задумалась о том, что при свете илиуса здесь порхает сотня разноцветных бабочек, численность которых превосходит даже число звезд на небе.

Еще через час Фелиус остановился и слез с лошади.

– Дальше ехать нельзя. Пора отправлять их обратно.

Скакуны, которых они одолжили в Сирил-граде, должны были возвращаться домой. Путь, длиною в пол видхи, утомил их, поэтому скакать обратно прямо сейчас они не захотели и остались на лугу. Четверка двинулась вперед без них.

Прошел еще час.

– Здесь, – вдруг сказала Эльна, когда они вышли на вершину сопки.

– Что? – спросила малютка, абсолютно ничего не наблюдая. Как бы она не старалась высмотреть что-нибудь интересное, дальше трех лим видела одни лишь бескрайние лавандовые просторы.

– Подойдите сюда, – подозвала всех волшебница. – Мы на пороге Пелагиата. Магия Ра’атхов пропустит нас, но перешагнуть через нее мы должны вместе.

Четверка выстроилась в цепь и взялась за руки.

– Скажешь что-нибудь напоследок? – спросила она Фелиуса равнодушно.

– Дорогие путники, – громко и четко объявил он, – добро пожаловать в вековой град!

Они шагнули вперед, и Ольна увидела перед собой легкую материю, саван, прикрывающий колоссальное дакотское творение. Защитный купол пал, оставшись позади, и перед ней предстал Пелагиат во всем своем великолепии.

Не осталось сомнений – альвы были великим народом, во всем стремящимся превзойти людей. Септим даже не мог представить себе красоту Пелагиата, столь изысканную и утонченную, рвавшуюся к покровительству над самим Создателем.

Все было соткано из серого песчаника: и дорожки, петляющие из одного конца града в другой, и мосты, превратившиеся в тонкие нити, протянутые от каждой пики башен, и широкие скверы, с четко вырисовывающимися контурами колоннад. Здесь все было окрашено только в два цвета – в черное и белое.

Окна каждого прямоугольного дома круглыми пятнами вырезались на серых стенах. В граде не было ничего, что не имело бы круглую, иль конусовидную форму, и Ольна вдруг поняла, на что был похож Пелагиат – на гнездо термитов, только в тысячекратно увеличенном размере. Бесчисленное число узких башен с острыми пиками вместо крыш устремлялись к самому небу, проходили сквозь него, и растворялись под покровом серых туч. Никто не видел, где они заканчивались, где тот предел, которого они достигали, и достигали ли они предела Создателя.

Ольна зорко оглядела высокую цитадель, возвышавшуюся на утесе. Стены ее были столь тонки и хрупки, что казалось, от одного лишь порыва ветра она обрушиться вниз. Широкие аллеи уходили то резко вниз, то стремительно вверх, отчего кружилась голова. Острые крыши-пики царапали небо своим блеском.

А дальше – море. Там, где проглядывался смутный горизонт, по ту сторону которого вальяжно лежал непроходимый Эвингер длиною в четверть мидгарда, виднелось белое море. Как молоко, как снежные реки, оно бурлило и выливалось на песчаную поверхность. Над морем кричали стаи буревестников, садились на мачты крошечных лодочек и огромных трехмачтовых шхун. Они слегка покачивались на волнах, что ласкали ровный берег, но не вырывались на свободу, радуясь своей, ограниченной берегом, стихии.

Девочка моргнула, не чувствуя высохших глаз. Элин поглядела на побледневшее от восторга лицо малютки и громко засмеялась.

Они вошли через врата, треугольной шапкой накрывающие главную дорогу. Два стражника, высоких альва (они были на две головы выше самого Фелиуса) одетых в златоцветную броню, столь ярко выделяющуюся на фоне всей черно-белой меланхолии, с уважением опустили головы, приветствуя путников. Все четверо ответили кивком.

Вооружены. Два черных меча на поясе блюстителей порядка бросились в глаза. «Выковано прекрасно» – подметила Элин-воительница, знающая толк в оружие.

Фелиус вступил на мощенную дорогу – раздалось мелодичное эхо. Оно шло из всех сторон града, но не сводило с ума, было лишь легким журчанием родников, к которому быстро привыкаешь. Это пели камни, как только подошва сапог касалась их поверхности. Ольна в восторге захлопала в ладоши, начала прыгать по камешкам, каждый из которых напевал свой, особенный мотив.

Им стоило лишь переступить границу Пелагиата, как тот очнулся в своей прелести живых. Град был создан не альвами, а для альвов. Он был черно-белым для того, чтобы живущие в нем были цветными. Альвы, одетые в длинные рясы всех цветов, добродушно приветствовали новых гостей.

Здесь все было по-другому. Септим – столица Руны, был убит и подавлен. Ни прекрасные златоцветные сады, ни широкие фасады домов и бескрайние набережные делали его таким. Сами гардвики делали. Может быть жители Пелагиата и боялись не проснуться однажды утром, но они умели хорошо скрывать это, не теряли духа несмотря на то, что остались теми последними, кого не тронули темные силы.

Невероятная молодость всего настораживала. Может быть сам Септим, поросший нечистью и злобой, старил всех и вся, а может сами альвы никогда не принимали старость?

– Куда мы пойдем, Фелиус? – спросила Мира, испуганно озираясь по сторонам. Она впервые в жизни видела такой огромный вольный град.

– Идем к Каскадным площадям, – ответил он. – Оттуда мы быстро доберемся к «Зеркальному рассвету». Семья моего друга живет там, надеюсь, и он с ней будет.

– Я чувствую себя карликом, – несвязно простонала малютка, коя оказалась ниже ростом даже четырехлетних альвийских детей, играющих с круглым златоцветным плодом поодаль дороги!

В Септиме Ольне не доводилось видеть лица прохожих, скрывающихся под масками и капюшонами. Здесь каждый был открыт. Малютка не с того не с сего ощутила себя ужасно ничтожной. Все альвы были высоки, красивы, чисты и опрятны. Она – мала, низка, худа; каждое ее движение возбуждало ужасную болотную вонь, принесенную с полудимских земель, и не заглушаемую даже чудесными духами молодых женщин, проходящих мимо.

«Как только Элин смогла избавиться от этого запаха» – недовольно фыркнула малютка, завистливо поглядывая на Эльну. Из всей четверки только она смогла привести себя в порядок, отличаясь от других жителей лишь ростом и слегка уставшим видом.

«Эльна – волшебница, – объяснил нудно голос. – Ей дано выглядеть прекрасно даже в самые ужасные моменты ее жизни».

«А я – неуклюжая чародейка. Моя доля выглядеть нелепо всегда».

Малютка грустно выдохнула и накинула капюшон на голову, чтобы не показывать, как горят ее щеки от стыда.

– Они боятся, – прошептала Элин, рассматривая жителей.

– Не похоже, Эльна, – прошептала кроха, борясь с желанием провалится сквозь землю. – Посмотри на их веселые лица!

– Хоть это и не Септим, маски на лицах остались. Я вижу ауру. Она смешена со страхом перед неминуемой гибелью.

В словах Элин может быть и была правда, но Ольна не могла подтвердить этого. Ауру видеть она не умела, а альвы не казались ей опечаленными, по крайней мере сейчас. Женщины и дети радостно украшали дома яркими бумажными фонариками, окрашенными в цвета радуги, мужчины поднимали над дорогами шатры из полупрозрачных розовых тканей. Недовольные сильфы, что несуразно застревали в них, шумели и пускали во всех стороны маленькие смерчи.

Как странно было видеть чудную смесь нечисти с гардвиками! В Пелагиате взору ни разу не попадались темные пережитки слияния, лишь толпы домовых, вышедших на порог домов без дверей и окон; невидимые народы сильф, бесчисленное множество которых ютилось в воздухе; ведогони, кружившиеся над уснувшими и принимающие облик странных животных и птиц.

Илиус ушел прочь, оставляя землю одну в седой темноте. Время близилось к девяти вечера, но спать никто не собирался, а тех, кто все же поддался этому соблазну, будили. Град не готовился ко сну, он оживал, и в этом было нечто великолепное.

Звезды скрылись под слоем туч, но Пелагиат не исчезал без их света. Цвели милии, горели яркие фонарики, запущенные магией в небо. Неслышный теплый ветер с моря доносил танцевальные ритмы и веселые возгласы. Воздух не наполнялся привычной прибрежному городу запахом тины и морской воды, он пьянил ароматами вин, горячего хлеба, изысканных блюд и златоцветных плодов.

– Похоже, сегодня какой-то праздник, – заметила Мира. – На башнях зажигают огни.

– Чествования Девы-Ремины, – сказал Мыслитель, заворачивая к центральной площади. – Здесь большая часть – евмениды, евменидианцы. Веруют в то, что Дева-Ремени когда-то создала вездесущий мир этой ночью. Сегодня для них уходит старый год и наступает новый.

– Сегодня двадцать четвертое илиона!? – вспыхнула волшебница. – Фандер подери, Фелиус, до Слияния осталось совсем немного!

– Сегодня двадцать третье, – поправил он. – Альвы празднуют за день до создания мира. И до Слияния еще далеко, Элин. Хватит считать виры.

Чем ближе они подходили к Каскадным площадям, тем громче играла музыка и тем больше народу становилось вокруг. Огромные бочки альвийского вина были выкачены и поставлены у стен и оград. Широкие бульвары начинали наполняться столами и стульями. Еду еще не подавали, но зоркий глаз Ольны заприметил пару телег, в которых мирно покоились шоколадные плитки, сыры, златоцветные плоды, пирожные, бочонки с медом и чаны с супами. В животе кто-то ожил и начал вырываться, требуя всего и сразу.

«Будет некрасиво, если я накинусь на еду без приглашения. Нужно отвлечься!» – подумала малютка, чувствуя внутри себя всепожирающую пустоту, и перевела взгляд к площадям. Огромные потоки вод спускались к ним с вершин, играя всеми цветами радуги. Столь сочная картина мира сводила голову с ума.

«Народу столько, что не протолкнуться» – завыл голосок.

«Не бойся, прорвемся» – уверенно заявила малютка и бодрым шагом пошла вперед, распугивая зевак своей болотной вонью.

Впереди, на самой высокой площадке, была выстроена круглая сцена. Силени и фавны играли на флейтах, приплясывая и отбивая копытцами чудный мотив. На фоне альвов они казались детьми.

Музыка была настолько заводная, что Фелиус не удержался, подхватил Миру за ее тонкую талию, и они закружились в танце среди иных влюбленных пар. Грязные, уставшие, чумазые. Все замерли и принялись смотреть на них. Потрясенная и немного обескураженная Мира не испугалась чужих глаз, не отпрянула. Она засмеялась, и ее смех прозвучал звоном сотен родников, изливающихся выше, на каскадах.

– Мы пришли сюда не развлекаться! – через зубы процедила волшебница, но влюбленные ее уже не слышали. Волшебница поставила руки в боки.

– Ну же, Эльна, – молящими глазами Ольна впилась в подружку, прыгая на одной ноге. – Нельзя быть такой серьезной все время! Так сложилось, что мы, ведомые судьбой, попали в этот чудный город в день праздника и Нового года! Если ты немного расслабишься, ничего плохого не случится. Давай, потанцуй со мной!

– Это не наш праздник, – отсекла девушка. – Нас никто не звал. К тому же, чего это ты радуешься? Ты же узнала о существовании Девы-Ремени только сейчас!

– Ну и что, – отмахнулась малютка. – Если все альвы верят в нее, то и я тоже буду. Разве это плохо? – Ольна подхватила Эльну за руку, только хотела начать танцевать, как музыка оборвалась.

– Уф, вот и потанцевали!

Фавны и силени сошли со сцены, вместо них появилась юная красавица альвийка, одетая в полупрозрачное белое платье, больше напоминающее рыболовную сеть. Ее тонкие пальцы коснулись струн изящного музыкального инструмента, исписанного рунами, слегка напоминающего земную арфу. Ее бледная кожа и волосы сплетались воедино, одни только губы и голубые глаза выделялись на белом яркими пятнами.

Ее пальцы пробежались по первым трем струнам – в воздух ринулись неземные звуки. Она запела чудесным голосом. Конечно, это был не голос полевых или лесных дриад. Он был обычным, но именно таким Ольна и хотела его слышать:

Все смотрели на поющую альвийку восхищенными взглядами, однако волшебнице она не понравилась. Нет, пела она превосходно, выглядела изящно, но дело было не в этом. Эти звуки… Эти гардвики… Точно такими же они были в Тинк-Кросс за день до того, как фандеры привели в ущелье Рубиуса Керивиса. Каждое звучание струн заставляло ее вспоминать о тех последних днях, прожитых в Тинк-Кросс. Душу разрывало. Она надеялась, что ей удалось позабыть и смериться, но оказалось, что она ошибалась.

Нет. Мне не страшно. То лишь страшный сон. Очнусь – останется прибрежный звон…

Целительница отвернулась, подняла голову к небу, пытаясь сдержать глупые слезы. Звезд на небосклоне не было. Одни лишь цветные фонари. Эльна опустила глаза и увидела блистающую синеву бесчисленных мантий. На мгновение ей показалось, что это хор альвов с золотыми флейтами, однако ей хватило туны, чтобы понять, что альвы в мантиях вовсе не входят в состав хора, а флейты в их руках – вовсе не флейты. Молодые альвы, их было около трехсот, может больше (в темноте не разглядеть), были бравыми войнами с луками и стрелами. Они прокрадывались тайно под тенью домов, пытаясь не привлекать к себе особого внимания. Им это удавалось. Все взгляды были устремлены к поющей на сцене, поэтому никто их и не замечал.

Войско. Армия. Армия исчезла за подворотней, скрывшись из глаз.

– Они готовятся, – выдохнула волшебница. Ее никто не услышал, даже сильфы, танцующие над головой. – Они ждут прихода алакса.

Музыка, что лилась медленно, заиграла быстрым темпом. Альвы ринулись танцевать. Ольна прижалась к волшебнице, боясь, как бы ее не зашибли.

– Ты что-то сказала? – сморщилась малютка, подымая глаза к девушке.

– Как ты думаешь, Ольна, – Элин говорила не слишком громко, чтобы другие не услышали ее, – откуда у альвов оружие?

– Выковали, – пожав плечами, ответила малютка, – это ведь не сложно, наверное…

– Это не рунская работа, – отсекла волшебница. Девушка опустила глаза на Дэгриль. – В наших землях нет искусных кузнецов, что смогли бы сделать хороший клинок. К тому же, металл, из которого были сделаны мечи у тех стражников, не серебро, и тем более, не железо. Сия работа – дело рук темных альвов с Инки, и не думаю, что они хранили ее здесь с Эры Тетрианского Вторжения.

Ольна вдруг поняла ход мыслей подружки.

– Ты хочешь сказать, что в Пелагиате знают, как пробраться в Галадеф? Знают, как обойти защитный купол, открыть башню без ключа и перейти в другой мир?

– Зеркало Переходов тут не причем, – отсекла волшебница. – На оружие нет рун, защищающих от временного разрушения при перемещении.

– Тогда как такое возможно? – спросила малютка, пропустив объяснения мимо ушей. Музыка остановилась, и ей пришлось замолчать. Она прекрасно понимала, что этот разговор не стоит доносить до чужих ушей.

– Поговорим об этом в другой раз, – бросила волшебница. Альвы расступились, освобождая площадь. Элин и Ольна остались позади.

– Там сейчас что-то начнется! – горя любопытством, сказала малютка. – Отсюда мне ничего не видно! Пошли, Эльна! Пойдем посмотрим!

– Я ненавижу смотреть на чьи-либо выступления, – отмахнулась волшебница. – Все, несущие слово перед большим количеством ушей, либо слишком самоуверенны, либо эгоистичны. Не хочу видеть таких, мне вполне хватает выступлений алакса. Если хочешь – иди. Я буду здесь.

Ольна надула щеки, но переубеждать волшебницу не стала, аккуратно протолкалась к Мире и встала около нее. Загадочный разговор с Эльной сам собой вылетел из головы. Сейчас ее меньше всего интересовало, откуда у здешних жителей взялось оружие.

Ольне хотелось есть, но жадное любопытство не давало возможности оторвать взгляда от сцены. Некоторое время на ней никого не было, а потом появился мужчина. По толпе пробежал шорох. Кем бы он не был, все альвы прекрасно с ним были знакомы.

– Он здесь! Он будет говорить! – промолвил кто-то за спиной.

– Ох, Дева – Ремени, как же он хорош! – зашептались молодые девушки, которым от силы было лет семнадцать.

– Почему же его сердце еще никому не принадлежит!? – жалостливо запели иные.

Когда альвов было много, малютка не могла сконцентрироваться на ком-то одном, глаза разбегались в пучине их безмятежной красоты. Теперь же альв был один, свет фонариков, порхавших над головой, озарял только его, и Ольна смогла тщательно разглядеть дивного гардвика. Он был одет в черный фрак с изумрудными пуговицами, из левого кармана выглядывала темно-синяя роза. В руке он держал серебряный кубок, исписанный образами животных.

«Этот альв уж точно не певец!» – решила малютка, осматривая его крепкое телосложение. Она разобрала каждую его деталь, а потом перешла к лицу. Не было ничего удивительного в том, что мужчина был красив. К этому малютка уже привыкла. Ему было от силы лет тридцать. Длинные волосы достигали плеч, кожа отдавала звездной синевой. Нос тонкий, уши острые. Широкие скулы скрывались под легкой небритостью, черные глаза горели ясностью и неповторимостью, затягивали в себя любой свет, были бездною.

Он улыбнулся, и Ольне стало не по себе. В этой улыбке было что-то пугающее и манящие одновременно. Женщины, что стояли рядом, обомлели и нервно захихикали, смущенные опуская глаза. Малютка бросила на них удивленный взгляд. Было видно, что все они питали сильную слабость к вышедшему на сцену. Ольна на мгновение подумала, что, будь она чуток постарше, то тоже бы влюбилась в него.

– Добрый вечер, – начал он. Его голос прозвучал властно и притягательно, заставляя замолчать даже тех, кто был на другом конце площади. – Я приветствую вас, друзья, жители и гости нашего прекрасного града у берегов Эвингера!

Сегодня мы чествуем Деву-Ремени – нашу покровительницу и наставницу. Она была с нами тысячи лет, каждый день присматривая за сим миром. Она не давала нашим землям и семьям погибнуть, дарила нам любовь и счастье, каким бы искрометным оно не было. Мы чувствуем ее взгляд на себе каждую туну, она присматривает, и будет присматривать за нами еще многие тысячелетия. Вечно.

Несмотря на то, что для Руны настали тяжелые времена, завтра она снова возродит наш мир и начнет все заново.

Сегодня тот вечер, когда мы должны забыть все свои обиды и страхи, простить тех, на кого мы в обиде, и попросить прощения у тех, кого мы обидели. Пусть наши сердца будут едины в эту ночь! Я верю, что Дева-Ремени будет с нами и единственное, что прольется в новом году, будут реки альвийского вина!

Так давайте ж веселится, пока она с нами, пока морон возрождает свои силы на небосклоне, пока илиус озаряет землю своим светом!

– ДА ЗДРАВСТВУЕТ ДЕВА-РЕМЕНИ! – воскликнула толпа, и кубки вина ударились с громким звоном. Серый альв спустился со сцены. Опять заиграла музыка, фонарики заплясали на звездном небосклоне.

– Не знал, что ты так красноречив! – сказал Фелиус, подходя к прекрасному незнакомцу. Альв обернулся, и на его лице расплылась та самая непревзойденная улыбка, так сильно трепещущая сердца юных красавиц.

Эти двое были знакомы. «Вот о каком друге говорил Мыслитель!» – промелькнуло в голове.

– Финиган! – радостно воскликнул альв и кинулся в распростертые объятья Фелиуса. Толпа проводила их удивленными взглядами. – Сколько лет, Фелиус! Выглядишь так, будто бы только что прибыл из Астро!

– Можно и так сказать, – пожал плечами Мыслитель.

– Я думал, что не увижу тебя больше. Когда ты отплывал от берегов Рудного, был …семнадцатый?…

– Восемнадцатый, – поправил Фелиус.

– Восемнадцатый год! Ох, Ремени, сколько времени утекло! Мы тогда еще не думали о войне, вот сатаил, как же все так быстро поменялось!?

Ладно, у нас еще будет время поностальгировать о давних временах. Рассказывай, что привело тебя сегодня к нашим берегам?

Фелиус перевел взгляд на Миру.

– Знакомься, Торон, мой свет в ночи – моя Святомира.