Читать книгу Вариант Геры - Саша Чекалов - Страница 21

* * *

…Немного посидеть так, пытаясь отогнать видение… Как же! Хрен ты его отгонишь, – разве что пузырь водки высадишь предварительно, да и то… Ещё неизвестно, как на гашик наложится.

Что радует: в котельной довольно уютно. Сухо. И сквозняков нет. Очень кстати – учитывая тот факт, что Иван успел где-то (вероятно, ещё на вокзале) застудить голову и теперь она немилосердно болела. Хорошо, что кореш Савельича каких-то лекарств оставил, и вообще… Если б не они, не Савельич с этим своим кочегаром знакомым, тогда вообще непонятно было бы, где перекантоваться, пока пыль не осядет.

Матрац есть, одеяло, тряпки какие-то… И хавчик: «Краковская», хлеб, консервы… Дня на три хватит, если не слишком налегать. Хорошо.

За Савельича можно не опасаться, не сдаст, – потому как и не в курсе он, по всей видимости. И впрямь обрадовался же, когда дверь отпер, так или нет? Так… Хотя, если вникнуть, то для радости-то особых причин нет. Они ведь почему так долго не виделись: Савельич тогда «по половинке» вышел, вот почему: СДП и прочее хорошее поведение.

Ладно, дело прошлое… Да и можно понять человека: семья у него… Пусть живёт.

(Да, но с чего ж он так обрадовался! Странно.)

…Что портрет не засвечен – вот главный положительный момент во всём этом. Ха! На вокзале раз двадцать опера мимо с ориентировкой ходили. Разок стопанули даже, а толку-то… «Ты, бичара. Не видал вот этого?» – «Нет, начальники, не встречал. Я бы запомнил, у меня глаз намётан». – «Ну и вали отсюда!»

Во дурачьё. Ни у кого даже подозрения не возникло.

Видно, есть-таки боженька на свете: заботится… о нищих духом-то, а? Это он, именно Он надоумил в тот вечер вспомнить полузабытые навыки – будто толкнуло изнутри нехорошее предчувствие… Тем не менее развеяться-то надо человеку! – душой отдохнуть, ну… Вот и пришлось тряхнуть стариной.

Хорошая профессия гримёр, всегда выручает. Усы, брови, накладные веки, шелудивая бородёнка, очочки… Глядишь, в зеркале уже совсем другой типус нарисовался: какой-то букинист обтёрханный, без слёз не взглянешь… А нам только того и надо: чем невзрачней, тем неприметней. Тем, следовательно, и безопасней…

Как в воду глядел!

Кто бы мог подумать: такая вроде женщина приличная… Так нет же, психованной оказалась.

А может, они, приличные-то женщины, если копнуть, вообще все психованные?

…Главное, поначалу вроде нормально разговаривали. Про то, какая жизнь теперь галимая стала. Всё шустришь, мельтешишь, вокруг себя поворачиваешься, а в итоге только и набегает, чтоб с голодухи не зажмуриться. Мрачно, одним словом.

Она ничего, беседу тоже поддерживает, вставляет замечания, в тему… О женихе своём когдатошнем рассказала: диссертацию сочинял на досуге, никак кончить не мог – про механику кристаллизации сновидения, что-то в этом духе; просто заканал её своим психоанализом: «Что тебе сегодня снилось, милая?» – и всё в подобном ключе… У него ещё имя смешное такое… Владислав, кажись… нет, не Владислав… а что тогда? Вольдемар? Вообще непохоже… А отчество – сокращение чисто советское, как модно было… Она всё мечтала с ним на юг переехать… Да только кто ж из таких вот, шибко образованных, по доброй воле из столицы-то свалит! Они же, москвичи эти, уверены, что уже за МКАДом джунгли начинаются, зверьё рыщет… И потом удивляются, почему да отчего их нигде не любят. А за что вас любить, понторезов! Тьфу… В общем, не повёлся жених, так и канул.

Потом, рассказывала, бизнесмен у неё появился – и тоже, что характерно, с фасонистым имечком. Бывший космонавт, если не врёт, – ишь ты… Однако опять не срослось. Как оно обычно и бывает, с космонавтами-то…

В общем, под этакий разговор да на фоне неторопливого обмена тостами взаимопонимание постепенно налаживается как бы, да? – и тут она вдруг ни с того ни с сего заводит новую песню: мол, особенно тяжело сегодня тем, у кого дети малые… Любой на месте Ивана насторожился бы.

Главное – не подавать виду, что всё понял. Пусть думает, что перед ней полный телёнок в этих делах. Бабам нравится воображать, будто ты у них первый… да и кому, чёрт подери, это не понравится! [Первые, они всем по душе, всем! Даже ко вторым, не говоря уж обо всех последующих, са-авсем другое отношение…]

Значит, говоришь, с детьми в наши дни тяжко? Так-так… «Ну, положим, это в любые времена обстоятельство обременительное… Без мужика если».

«И то правда… Всё-то, Жан, ты понимаешь… Тёртый калач, а? Небось, горьким опытом научен… Давай-ка ещё по напёрсточку!»

А между тем допоздна засиделись… И что ж! Только хотел спросить, где дорогому гостю светит до утра кости свои кинуть измаянные, как она вдруг вскакивает и цап со стола ножик. Которым только пять минут назад банку шпрот курочила.

Приехали, переклинило бабоньку… «Ты что это творишь, а?» – «Умереть я хочу, вот что! Мне, Ваня, может быть, жить надоело, понимаешь?» – «Понимаю, понимаю… Но, слушай, тут такое дело… Соседи-то меня видели…» – «И что! Палева испугался? Эх ты-ыы… Надо же, я ему всю душу… а он про соседей! Смешно, честное слово».

Да уж, обхохочешься… Начинаю лепить про ошибку, что легко совершить, но невозможно исправить, – в общем, отвлечь пытаюсь, а сам в это время медленно подбираюсь к ней: надо же как-то отнять игрушку… Но она, видать, просекла: берёт бутылку, хвать ею о край стола – аж осколки брызнули! У меня, ясное дело, рефлекс: лицо заслоняю… И тут вдруг что-то тяжёлое – как брякнется… Руку от глаз убрал, а она… Она, оказывается, уже всё успела, родимая. Всё. От уха до уха. Дурацкое дело не хитрое, как известно. Лежит, а вокруг головы лужа растекается… тёмным нимбом.

Короче, всё понятно, – и смотреть тут больше не на что. Да и некогда смотреть: валить нужно, вот именно. В темпе!

И вот теперь – по телевизору такие подробности… Кто же мог знать, что она ко всему прочему ещё и беременна… Ведь не было же заметно, а? Совершенно ничего не было заметно, правда?!

Да. Но что мне стоило просто присесть на корточки и… ну да, вглядеться внимательно!

Разглядел бы головку – всего один звонок потом в Службу спасения, и жил бы ребёнок.

…Убийца ты, Ваня. Самый настоящий. И мира твоей душе впредь не будет.