Читать книгу Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия - Сборник - Страница 36

Мой пятый брат, Эль-Кешшар, был лишен ушей, о царь правоверных. Он был нищим и по ночам просил милостыню, и жил только на то, что ему подавали. Отец наш был очень стар, и, заболев, он умер, оставив семьсот серебряных монет, из которых всякий взял себе свою часть в сто монет. Пятый брат мой, получив свою часть, пришел в недоумение и не знал, что ему на нее делать. В это время ему пришло в голову купить на эти деньги различных стеклянных вещей и продать их с барышом. Таким образом на сто серебряных монет он купил стекла и, поставив все на большой поднос, сел, чтобы продавать, на довольно возвышенное место, а спиною прислонился к стене. Сидя таким образом, он стал раздумывать и в душе говорил:

– Теперь все мои товары состоят из этой стеклянной посуды, которую я продам за двести серебряных монет; на эти двести монет я куплю другого стекла, которое я продам за четыреста, и таким образом я буду продавать и покупать, пока не приобрету большого состояния. На это состояние я куплю всевозможных товаров и духов, и драгоценных камней, и заработаю крупный барыш. После этого я куплю хорошенький дом, и мамелюков, и лошадей, и золотые седла, и буду есть и пить, и не оставлю в городе ни единой певицы, чтобы не пригласить ее к себе в дом и не послушать ее песен.

Он производил этот расчет с подносом перед собой.

– Затем, – продолжал он, – я пошлю всех городских свах сватать за меня дочерей царей и визирей и попрошу руки дочери главного визиря, так как я слышал, что она поразительно хороша собой и миловидна, и в приданое ей я дам тысячу червонцев. Если отец ее даст согласие, то желание мое будет исполнено, а если не даст, то я возьму ее силой. Вернувшись домой, я куплю десять молодых евнухов и приобрету обстановку султанов и царей и закажу себе золотое седло, усыпанное бриллиантами. Каждый день я буду кататься верхом на лошади с рабами позади меня и спереди и гулять для своего удовольствия по улицам и по рынкам, а народ будет кланяться мне и молиться за меня. После этого я отправлюсь с визитом к визирю, отцу девушки, с мамелюками сзади меня и передо мною, и по правую и по левую руку. Увидав меня, он почтительно встанет и посадит меня на свое место, а сам сядет пониже меня, потому что я зять его. Я велю тут одному из слуг принести кошелек, в котором червонцы, приготовленные для приданого, и он положит кошелек перед визирем, и я прибавлю к этому второй кошелек, для того чтобы он знал, как я щедр и великодушен и как все на свете я презираю. И когда он обратится ко мне с десятью словами, я отвечу ему только двумя. После этого я вернусь домой, и если кто-нибудь придет ко мне из дома визиря, я одарю его богатой одеждой; но если кто-нибудь придет ко мне с подарком, я верну его. Подарка я ни в каком случае не приму. Затем в вечер свадьбы я оденусь в самую дорогую одежду и сяду на матрац, обтянутый шелковой материей, и когда жена моя придет ко мне, прекрасная, как полная луна, покрытая одеждою и украшениями, я прикажу ей скромно и покорно стоять передо мною, и я не стану смотреть на нее из гордости и из сознания своей мудрости, так что девушки скажут так:

– О господин и повелитель наш, мы готовы к твоим услугам! Вот это жена твоя, или, лучше сказать, служанка твоя, ждет твоего милостивого взора и стоит перед тобою. Взгляни на нее, так как стоять ей тяжело. После этого я подниму голову и брошу на нее взор, и снова опущу голову. И таким образом я буду сидеть, пока не кончится вся церемония, после чего ее проведут в спальню; а я встану и пойду в другую комнату, и надену ночную одежду, и пройду в ту комнату, где она сидит и где я сяду на диван, но смотреть на нее не стану. Служанки будут просить меня подойти к ней; но я не стану слушать их, а прикажу кому-нибудь из своих приближенных принести кошелек с пятьюстами червонцев для них и затем прикажу им удалиться. Когда они уйдут, я сяду на диван подле невесты, но с презрительным выражением лица, для того чтобы она могла сказать: «Действительно, этот человек чувствует свое достоинство». После этого ко мне придет ее мать, поцелует мне руку и скажет мне:

– О господин мой! Взгляни милостиво на твою служанку, которая так покорно стоит перед тобою.

Но я ничего не отвечу ей. И она начнет целовать мне ноги и снова скажет:

– О господин мой! Дочь моя молода и, кроме тебя, не видала еще мужчин, и если от тебя она увидит только одно пренебрежение, то это разобьет ее сердце: обрати на нее внимание, поговори с нею, успокой ее.

После этого я искоса посмотрю на нее и прикажу ей по-прежнему стоять передо мною, для того чтобы она вкусила удовольствие унижаться передо мною и поняла бы, что я повелитель ее. Тут мать ее скажет мне:

– О господин мой! Она служанка твоя, сжалься над нею и будь к ней милостив.

Она прикажет дочери налить кубок вина и поднести к моему рту, а дочь ее ответит:

– О господин мой! Аллахом умоляю тебя, не отвергай кубка от рабыни твоей, так как я действительно рабыня твоя.

Но я ничего не отвечу ей, а она будет упрашивать меня взять кубок и просить, чтобы я выпил вино, и поднесет его к моему рту, а я на это погрожу кулаком перед самым ее лицом и толкну ее ногой вот так.

Говоря таким образом, он толкнул поднос со стеклом, стоявший на некотором возвышении над землею. Поднос упал, и вся посуда разбилась в мелкие осколки, так что не уцелело ни одной вещи.

– Вот последствия моей гордости! – вскричал он, закрыв лицо руками, и стал рвать на себе одежду и плакать. А прохожие останавливались и смотрели на него, в то время как он восклицал:

– О горе! Горе!

В это время народ шел в мечеть молиться, так как была пятница; иные смотрели на него, а другие и внимания на него не обращали. Но в то время как он сидел таким образом и плакал над своей горькой долей, лишенный всех своих средств, к нему подъехала какая-то женщина, отправлявшаяся в мечеть. Она была замечательно хороша собою, и запах мускуса распространялся от нее. Она ехала на муле, седло на котором было покрыто шелковой попоной, вышитой золотом. Увидав разбитую посуду и отчаяние и слезы моего брата, она сжалилась над ним и спросила, что с ним случилось. Он отвечал ей, что у него был поднос со стеклом, продажей которого он думал приобрести средства к жизни, но что посуда вся разбилась, как она видит, и это так огорчает его. Женщина тотчас же подозвала одного из своих слуг и сказала:

– Дай то, что есть с собой, этому бедняку.

Слуга дал ему кошелек, открыв который, брат мой нашел в нем пятьсот червонцев и чуть было не умер от радости, и стал молиться за свою благодетельницу.

Он вернулся домой богатым человеком и стал размышлять, как вдруг в это время кто-то постучался к нему. Отворив дверь, он увидал незнакомую ему старуху, сказавшую ему:

– О сын мой! Время молитвы почти уже миновало, а я не успела сделать омовения, и потому я прошу пустить меня к тебе в дом, чтобы я могла это сделать.

– Войди и соверши, что заповедал пророк, – отвечал он, и дал ей позволение войти, продолжая радоваться тому, что он получил столько золота.

Окончив омовение, она подошла к тому месту, где он сидел, и стала молиться. Она помолилась потом и за моего брата; он поблагодарил ее и дал ей два червонца. Увидав золото, она вскричала:

– Да прославится милость Господня! Удивляюсь я той женщине, которая могла влюбиться в такого нищего, как ты! Возьми обратно свои червонцы, и если они тебе не нужны, то верни их той, которая дала их тебе, когда ты разбил свою посуду.

– О матушка! – сказал он. – Могу ли я надеяться получить доступ к ней?

– О сын мой, – отвечала старуха, – она влюблена в тебя; но она жена одного влиятельного человека, и потому возьми с собой вей свои деньги и, когда увидишь ее, не скупись на деньги и на сладкие слова; этим способом ты добьешься ее милостей и затем будешь брать от нее средств, сколько тебе потребуется.

Брат мой, взяв все золото, встал и пошел со старухой, не смея верить тому, что она говорила ему. А старуха шла в сопровождении моего брата, пока они не дошли до больших дверей, в которые она постучалась. На стук явилась гречанка и отворила дверь. Старуха вошла и приказала брату моему следовать за нею. Он пошел и очутился в очень хорошо меблированной комнате с занавесками, и, сев там, он положил золото подле себя, а чалму к себе на колени, и тотчас же вслед за этим к нему вышла такая красивая девица, какой ему не приводилось и видеть, одетая очень роскошно. При ее появлении брат мой встал, а она, увидав его, улыбнулась ему и выразила удовольствие, что видит его. Затем, подойдя к двери, она заперла ее на замок, после чего вернулась к брату, взяла его за руку, и оба они прошли в смежную комнату, обитую разноцветной шелковой материей; там брат мой сел, и она села подле него, и они забавлялись некоторое время. Затем она встала, сказав ему:

– Не трогайся с этого места, пока я не вернусь к тебе.

Вскоре после того, как она ушла, а брат мой остался в ожидании ее, к нему пришел черный раб громадного роста, с обнаженным мечом, ослеплявшим своим блеском, и вскричал:

– Горе тебе! Кто привел тебя сюда? Ах, ты, негодяй! Низкий мошенник, грязная дрянь!

Брат мой не нашелся даже что и отвечать; язык у него прилип к гортани, а раб схватил его, встряхнул и нанес ему более восьмидесяти ударов плашмя мечом, пока он не упал на пол, после чего раб отошел от него, предполагая, что брат мой умер, и крикнул так громко, что земля затряслась:

– Где Эль-Мелихах?

Вслед за этим вышла девочка, держа в руках хорошенький поднос, наполненный солью. Она посыпала этой солью на язвы, образовавшиеся от побоев на теле брата, так что из них потекла кровь, но он не шевельнулся, боясь, что раб откроет, что он еще жив, и добьет его. После этого девочка ушла, а раб снова так же крикнул, как в первый раз, и к брату моему подошла старуха, стащила его за ноги под какой-то темный свод и бросила его на груду нечистот.

Тут он пролежал целых два дня, и Господь, по премудрости Своей, обратил соль в средство, которое сохранило ему жизнь, так как соль остановила кровоизлияние. Таким образом, когда он очнулся и собрался с силами, он встал и, отворив ставни, бывшие в стене, он выбрался из ужасного места, и Господь, всесильный и всемогущий, оказал ему Свое покровительство. Он прошел в темный коридор, где просидел до следующего утра, когда старуха отправилась искать новую жертву; брат мой незаметно вышел вслед за нею и вернулся домой.

Тут он занялся залечиванием своих ран, пока не поправился совсем; он постоянно следил за старухой и видел, как она набирала новые жертвы и уводила их к себе домой. Но он никому не говорит ни слова, и когда здоровье его поправилось, и силы совершенно вернулись, он взял тряпку, сделал из нее мешок и наполнил его битым стеклом. Привязав мешок к своему поясу, он переоделся так, что никто узнать его не мог, и стал походить на иностранца. Под одежду он спрятал меч и, увидав старуху, сказал ей, коверкая по-иностранному слова:

– Старушка, нет ли у тебя весов, чтобы взвесить девятьсот червонцев?

– У меня есть сын, – отвечала старуха, – он меняла, и у него имеются всевозможные весы, и потому пойдем к нему, пока он не ушел куда-нибудь. Он взвесит тебе твое золото.

– Ну, иди вперед, – сказал брат мой.

Она пошла вперед, а брат мой вслед за нею, пока она не подошла к двери, в которую постучалась. На стук вышла девушка и засмеялась ему в лицо.

– Я сегодня привела вам жирный кусочек.

Девушка взяла брата моего за руку и привела его в тот дом, в котором он уже был ранее, и, посидев с ним некоторое время, она сказала, вставая:

– Не уходи отсюда, пока я не вернусь к тебе.

Она вышла, и брату моему пришлось ждать очень недолго; к нему вышел раб с обнаженным мечом и сказал ему:

– Вставай, несчастный!

Брат мой встал, и в то время как негр шел перед ним, он вынул из-под платья спрятанный меч и, ударив им раба, отрубил ему голову; после чего он стащил его за ноги под свод и крикнул:

– А где Эль-Мелихах?

Рабыня тотчас же пришла, держа в руках поднос с солью; но когда она увидала брата моего с мечом в руках, она повернулась и побежала, но брат мой догнал ее и отрубил ей голову. Затем он закричал:

– Где старуха?

Старуха пришла, и он сказал ей:

– Узнаешь ты меня, мерзкая ведьма?

– Нет, не узнаю, господин мой.

– Я тот самый человек, у которого было золото, в чьем доме ты делала омовение и молилась, и потом обманом заманила сюда в дом.

– Побойся Бога, – вскричала старуха, – что ты хочешь со мной делать?

Но брат мой, обернувшись к ней, ударил ее мечом и разрубил пополам. Затем он пошел искать девицу, и она, увидав его, совсем обезумела от страха и начала просить у него прощения. Он не убил ее и сказал:

– Каким образом попала ты в руки этого негра?

– Я была рабыней одного из купцов, а эта старуха обыкновенно посещала меня, и однажды она сказала мне: «Мы задаем пир такой, какого тебе не приходилось видеть, и мне очень бы хотелось, чтобы ты присутствовала на нем».

– Слушаю и повинуюсь, – отвечала я и, встав, оделась в свое лучшее платье, и, взяв с собою кошелек с сотней червонцев, пошла за нею в ее дом, где вдруг меня схватил негр, с которым я, по милости старухи, прожила три года.

– Есть тут в доме какое-нибудь имущество? – спросил у нее мой брат.

– Очень много, – отвечала она, – и если ты можешь перенести его, то неси.

Он встал и пошел за нею, а она открыла ему сундуки и показала столько кошельков, что он совсем поразился.

– Я пока останусь тут, – сказала она ему, – а ты иди и приведи кого-нибудь, чтобы перенести твое имущество.

Он пошел и, наняв десять человек, вернулся, но, подойдя к дому, увидал, что дверь открыта, а в доме не оказалось ни девицы, ни кошельков. Но он все-таки нашел немного денег и куски материи. Тут он увидал, что она обманула его, и он взял деньги и, отворив чуланы, выбрал из них все куски ткани.

Он провел весь тот день в полном счастье; но когда наступило следующее утро, то у дверей его дома оказалось двадцать солдат, которые, увидав его, схватили и свели к вали.

– Откуда взял ты эти ткани? – спросил у него вали.

– Вознагради меня, – сказал мой брат.

Вали дал ему в обеспечение платок, и брат мой рассказал ему все, что случилось с ними и со старухой, с начала до конца, и рассказал, как бежала девица, прибавив:

– Из того, что я взял, ты можешь выбрать, что тебе угодно, а мне оставь только чем жить.

Вали хотел взять все деньги и все ткани, но, боясь, чтобы султан не узнал о такой его проделке, взял только часть, а остальное отдал моему брату, сказав ему:

– Уезжай из этого города, или я тебя повышу.

– Слушаю и повинуюсь, – отвечал брат мой и отправился в один из ближайших городов.

Но на него напали разбойники, ограбили и избили его, и обрезали ему уши; а я, услыхав о его положении, пошел тотчас же к нему, захватив с собой одежду, и потихоньку привел его обратно в город, где стал и кормить, и поить его.