Читать книгу Жизнь вместо жизни - Семён Штейнберг - Страница 6

Второй год службы ничем особенным отмечен не был.

С мая по август, в составе сводного батальона, был командирован в Ташкент, во время происшедшего там землетрясения, для поддержания и охраны общественного порядка в городе. Наша задача – ночное, с восьми вечера до восьми утра, патрулирование улиц и охрана палаточных городков, в которых поселились местные жители, опасаясь разрушений жилых домов во время подземных толчков.

Ночная жизнь значительно отличается от дневной. Проститутки, бродяги, любители ночных приключений выползают на ночные улицы, как бабочки на свет. Со всей страны сюда кинулись желающие поживиться на чужой беде – было очень много мародёрства – грабили разрушенные магазины и брошенные, в панике, квартиры. Работы хватало. Если центр города представлял красивый, в восточном стиле, более или менее современной постройки, город, то буквально в двух шагах от центра начинались средневековые, с узкими и кривыми, грязными улочками, с разлившейся по ним канализацией, так называемыми арыками. Видели и ультрасовременные, крупнопанельные жилые дома, расползавшиеся по стыкам во время толчков, как узкая одежда на «полной» женщине.

Коренное население очень нечистоплотное грязное, живущее в полной антисанитарии. Самолично был свидетелем, когда средних лет женщина полоскала в таком зловонном арыке рыбину, предназначенную, по всей видимости, для приготовления в пищу… В конвойной части, где мы жили, служило несколько «русскоязычных» солдат, призванных из республики, – они рассказывали, что в окрестных аулах еще не кончилось крепостное право.

Местные помещики – баи, были полными хозяевами жизни. Этими баями были местное партийное, государственное и милицейское начальство. Остальные крестьяне – дехкане и их семьи, были просто нищими, совершенно бесправными, чуть ли не крепостными. Их продавали за деньги и за скотину; за долги у них могли отобрать женщин, детей. Девочек, едва, достигших десятилетнего возраста, выдавали замуж за богатых; калым, который платили за них, баи тоже забирали себе, якобы, за долги их дальних родственников.

Мы не раз были свидетелями, когда задержанный нами, вооружённый ножом или обрезом бандит – узбек, тут же отпускался домой, если дежуривший в отделении милиции офицер, был той же национальности.

Там просто не было Советской власти.

За один месяц ночного патрулирования, насмотрелся больше, чем за все предыдущие, прожитые мной двадцать лет жизни.

Среди нас нашёлся один любитель «острых» ощущений и предложил мне обмен – я сел вместо него на радиостанцию, а он пошёл в патрулирование…

При возвращении в Москву нас ожидало очень неприятное известие. Будучи в отпуске, дома, на Волге, погиб наш командир роты – капитан Мугульдинов – упал с моста и утонул. Очень жаль. Немолодой, за свою жизнь очень много повидал и знал. Он обладал огромным чувством юмора и был прекрасным рассказчиком, – мог говорить долго, и мы его слушали часами. Частенько его рассказы заменяли нам строевую, химическую, физическую и даже политическую подготовки. Может он не замечал этого, а может только делал вид. Но дело не в этом. Жалко человека.

Недели через две – три после возвращения выпросился в увольнение, в Москву. В виде исключения, под мою ответственность, со мной пошел молодой солдат – первогодок Саша Михалёв. Он тоже занимался фотографией и хотел подучиться, снимая виды Москвы. Мы стояли на мосту, что за Васильевским спуском, обсуждая, как лучше снять панораму Кремля. Краем глаза я увидел, что к нам приближается женщина средних лет. То, что она иностранка, определил сразу, по одежде. И по фотоаппарату – мне не видно было его модели, но он висел у неё спереди, на груди, а не сбоку, – на бедрах, как носят у нас. Шла она прямо к нам. Откровенно говоря, «немного» испугался, – нам не «рекомендовали» общение с иностранцами, но отступать было некуда.

Протянув мне свою камеру, на немецком языке, женщина просила сфотографировать её на фоне Кремля. Я понял её прекрасно, но ответить не смог. Мало того, что не сумел составить простейшую фразу, даже не смог вспомнить нужные слова. До армии, в школе, имел отличную оценку, и в институте не имел проблем с немецким языком, а сейчас – полный ноль. Конечно, элемент «мандража» был, но самое главное, что уже «дома», в казарме, лёжа в кровати, пытался воспроизвести диалог и… не смог. Ни слова. Всё вылетело из головы напрочь. За полтора года! Попробовал вспомнить что-нибудь из области математики – то же самое – ничего. Испугался не на шутку – что будет со мной ещё через полтора года? Как я буду продолжать учёбу после армии?…