Читать книгу Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира: ассоциативный словарь - Сергей Белкин - Страница 8

К сожалению, я не верю в существование Ада и Рая. Ни в их христианской интерпретации, ни в каких-то иных. Наверное, мне было бы легче жить, если бы я во что-то подобное верил. Не уверен в этом, но быть может… Однако пока такого мироощущения у меня не сложилось, хотя я и не препятствую формированию в моем сознании, в моей картине мира соответствующего информационного и эмоционально-образного базиса, наоборот, активно этим интересовался и до сих пор интересуюсь. Рассказывая и размышляя здесь об Аде и Рае, я буду попеременно говорить и о том и о другом, нарушая алфавитную последовательность слов. Писать и то и другое слово я буду с большой буквы, исходя из того, что это «важные религиозные понятия» и я использую эти слова именно в религиозном, а не бытовом контексте.

Слово «Рай» – персидского (иногда говорят – древнеиранского, древнеиндийского, авестийского) происхождения, и означает оно «сокровище», «богатство», «дар», «счастье». Представления о Рае – как о месте, в котором всё и все пребывают в блаженстве, достатке, счастье, – формировалось у всех народов, во всех культурах и религиях. Поскольку вероучения не только объясняли устройство мира, но и являлись инструментами управления людьми, возникала некая нравоучительная схема, алгоритм, позволяющий оказаться в Раю при соблюдении определенных правил. Почти во всех культурах она выглядит так: после смерти душа человека, соблюдавшего предписанные правила, может попасть в Рай, где ее ждет блаженство; души же тех, кто эти правила не соблюдал, оказываются в другом месте, где их подвергнут мучениям. Это Ад. Слово «Ад» происхождения более очевидного, оно напрямую заимствовано из древнегреческой мифологии, согласно которой человек после смерти попадал в некое невидимое (a eidō) царство Аида, расположенное под землей, где вечная тьма. Аналог Рая у древних греков тоже был и назывался Элизиум. Это часть загробного мира, в котором живут герои и где царит вечная весна: Елисейские поля – это именно они, а не только улица в Париже, названная «в их честь».

Считается, что Елисейские поля – более поздняя по времени греческая интерпретация древнеегипетских «полей камыша» – Поля Иалу или Иару. Это та часть загробного мира, в которой праведники обретают вечную жизнь и блаженство после суда Осириса.

В мифах древних славян тоже была часть загробного мира, выполняющая функции Рая. Это Ирий, куда улетают на зимовку птицы (а птицы это и есть воплощения душ умерших), где море всегда теплое.

У древних германцев роль Рая играли Вальхалла (Валгалла) и Фолькванг. Вальхалла – это дворец, накрытый золотыми щитами, в котором пребывают павшие воины. Их туда доставляют валькирии, но не всех, а лишь половину. Вторая половина отправляется в Фолькванг – «народное поле». Распорядок каждого дня в Вальхалле неизменен: с утра – битва (это, напомним, подлинное удовольствие для настоящего викинга), завершающаяся всеобщей гибелью (высокая доблесть и честь), затем – воскресение и обильное застолье, а ночью – красавицы в неограниченном количестве. В Фолькванге всё попроще: женщины в достатке, но никаких битв.

В индийской мифологии существует много вариаций на тему Рая и Ада. Изначально, в наиболее древних верованиях, в Рай попадали все без исключения и без каких-либо условий. Грехи сгорали в погребальном огне, и чистая душа отправлялась в мир, где есть только радости, удовольствия, где их встречают ранее умершие предки. Со временем такой коммунистический Рай перестал устраивать общество, в котором возникла жесткая социальная иерархия и в котором всё более осознавалась роль религии как инструмента управления. Возникли условия, на которых душа попадала в Рай, и, соответственно, проступки, за которые душа оказывалась в Аду (который вовремя был придуман). То есть сформировалась – как и во всех прочих культурах – схема воздаяния после смерти, поскольку несправедливость жизни была очевидной. И если у христиан эта технологическая цепочка реализуется один раз, то у индусов, в связи с многократным переселением душ, операция повторяется раз за разом. Интересно, что часть функций Ада человек может испытать и в земной жизни, если его душа воплотится, скажем, в тело нищего-калеки и т. п. Но зато на другом обороте сансары (круговорот рождений и смерти) его может ждать и награда.

Иудаизм вобрал в себя и интерпретировал существовавшие у предшественников (Шумер, Египет) представления о Рае и Аде, сведения о которых можно найти в Ветхом Завете. Позднее на этой основе выстроены концепции ислама и христианства.

Иудейские проповедники, отвечая на вопросы о Рае и Аде, подчеркивают, что в самой Торе об этом говорится «приглушенно», «неясно», что нет развернутого описания ни Ада, ни Рая. Более того, они настаивают на том, что описание Рая и Ада дать невозможно. Да и не нужно. Важнее верить, что они в каком-то виде существуют, что «в раю хорошо», а «в Аду плохо» и что праведники попадают в Рай, а грешники – в Ад. Но тут иудеи увеличивают сложность постижения, указывая, что никто, кроме самого Б-га (так стыдливо иудеям предписано письменно намекать на слово «Бог»), не знает, кто есть праведник, а кто – грешник.

Основная канва рассуждений об Аде и Рае в иудаизме такова. Рай называется Ган Эден, и у него двойное, так сказать, предназначение. Прежде всего, это пространство, мир, в который Бог поместил созданных им Адама и Еву. Он является образом изначально совершенного мира, в котором Адам, Ева и прочие существа, созданные Богом, должны пребывать в вечном блаженстве. Оно бы так и было, если бы не Змий, Древо познания… Они согрешили и лишились Рая. Но спустя какое-то время этот опустевший Рай оказался востребованным.

Дело в том, что в соответствии с религиозными представлениями человек создан Богом как бы из двух сущностей – материальной (тело) и нематериальной (душа). После смерти тела бессмертная душа отделяется и идет именно туда – в «бывший Рай». Но это пространство в иудейском мировосприятии уже преобразовалось и состоит как бы из двух разрядов: один для душ праведных – это таки тот Рай, в котором «все хорошо», где души наслаждаются райскими блаженствами, и другой разряд – для тех, кто при жизни праведником не был, это вроде как Ад и есть. В нем души мучаются. Вернее, их там мучают. Но муки душ грешных продолжаются не вечно, а лишь какое-то время. В некоторых источниках пишут, что ровно 12 месяцев; другие источники сроков не указывают. Главное, что душа проходит процесс «исправления». А потом души перемещаются в хороший разряд и там ждут. Чего они ждут? Конца времен, когда души соединятся со своими телами: тела сперва должны разложиться, превратиться в прах, а потом возродиться вновь. И наступит жизнь, исполненная вечного блаженства. Но важно – очень важно! – подчеркнуть, что жизнь эта в иудейской интерпретации будет протекать на земле, а не в каком-то эфемерном потустороннем пространстве. И начнется эта жизнь с приходом Машиаха (Мессия – идеальный царь, посланник Бога): не будет войн, болезней, будет отстроен Храм, а все мертвые воскреснут. Но должен предупредить читателей: этот праздник – только для иудеев! Остальным нечего губу раскатывать. Судьба «остальных» после прихода Машиаха не вполне ясна. Одни мудрецы говорят, что неиудеев не будет вообще, они исчезнут с лица земли. Более практичные мудрецы не столь категоричны, они утверждают, что какое-то количество неиудеев останется: надо же кому-то работать, обслуживать счастливых воскресших иудеев!

В исламе исходные начальные условия те же: Создатель (Аллах), Адам (он же Абу аль-Башар – «отец человечества») и Ева (Хавва́), Рай (Джа́ннат), изгнание. Но есть свои примечательные особенности. Адам исламский был изгнан один, без Евы. И изгнан не вообще «куда-то на землю», а конкретно на остров Цейлон, где оставил след своей стопы, который до сих пор показывают туристам. Ева же была низвергнута в Аравию, в Джидду. Некоторое время они были разлучены, но Адам пришел из Цейлона сперва в Аден, а потом и в Джидду, где возле горы Арафат они и встретились. А оттуда направились в Мекку, совершив первый в истории хадж. Аллах же исламского Адама не только не покинул, но даже ему покровительствовал, послав ему Черный камень (Хаджар альасвад), для которого была построена Кааба. Адам – первый из исламских пророков (Мухаммед – последний). Когда он умер, его душа вознеслась на небеса, а тело сперва было похоронено вблизи Мекки, а после Потопа перенесено в Иерусалим. Ева похоронена недалеко от Джидды, и это почитаемое место до сих пор называется Могила нашей матери Хаввы (Мукбарат умна Хавва). Адам прожил 2000 лет, Ева – на 40 лет больше. Они нарожали 39 детей, от которых и произошло всё человечество. Представления о Рае (Джа́ннат) в исламе похожи на иудейские: это райский сад, в котором после Судного дня (киямат) будут вечно пребывать праведники. Важное отличие – представления о райских блаженствах. Если у иудеев и у христиан все наслаждения духовные, то у мусульман вполне плотские. В Раю есть еда, питье, прохлада, покой, роскошные одежды, вечно молодые супруги из райских дев и из собственных жён. Супружеская жизнь будет существовать во всей полноте, но только дети рождаться не будут. Однако вершина райских благ – чисто духовная: возможность «лицезрения Аллаха». Неверующие же попадут не в Рай, а в Ад на вечные муки. Мусульмане-грешники тоже туда попадают, но не на вечный срок, а лишь на некоторое время, продолжительность которого знает лишь Аллах.

Знакомясь с тем, как описываются Рай и Ад в разных религиях, стоит обращать внимание не на сходство – оно очевидно, – а на отличия: они важны, поскольку в значительной мере определяют смысл жизни своих последователей.

Христианство остается самой влиятельной религией в мире. Считается, что на земле проживает один миллиард людей, исповедующих христианство. Но не в численности дело: мусульман тоже около миллиарда. И в Индии исповедующих широкий спектр нехристианских религий не менее миллиарда. Дело в том, что европейская культура, наука, технологии выросли в христианском мире. Современные влиятельные страны Европы и обеих Америк – христианские по преимуществу. Поэтому базовые представления христианства о добре и зле (и связанные с ними представления о Рае и Аде) пронизывают всю мировую культуру (см. Добро и Зло). Лично я, повторю, не верю в Ад и Рай, но ясно вижу, что образ Ада существенно влияет на жизнь всего человечества. И не потому, что он существует, а потому, что в его существование верят миллионы (миллиарды). Христиане и те, кто использует христианство как инструмент, уверены или надеются на то, что страх попасть в Ад удерживает людей – если не всех, то большинство – от дурных, безнравственных поступков, от греха. Описанию мучений и способам причинения страданий посвящено море произведений литературы и живописи – как религиозной, так и светской. Наиболее распространенная – она же, видимо, наиболее примитивная – версия, которой пугают обычно маленьких детей, это жаренье грешника на сковородке. Муки грешникам обещаны вечные, что по-любому не соразмерная ни с чем жестокость, поскольку что угодно «вечное», то есть бесконечное во времени, не может определять меру чего-либо: «мера» по своему изначальному смыслу должна быть конечной, иначе ею ничего измерить нельзя (см. Вечность). В католическом варианте предполагается возможность выхода из Ада через Чистилище – некоего промежуточного исправительного учреждения. В этом отходе от радикализма есть компромисс, вселяющий надежду, дающий шанс на избавление от мук и тогда, когда уже, казалось бы, поздно каяться.

Вопрос об Аде (и Рае), разумеется, глубже и серьезнее упрощенных представлений о наказании грешников огнем и сковородкой, хотя именно эти образы и распространяются церковью через поучения, иконографию и религиозную живопись. На чуть более глубоком – философско-мистическом – уровне образ Ада и Рая выводится за пределы материального мира, удаляется из трехмерного пространства и описывается как часть духовного нематериального мира, который мы не можем ни увидеть, ни ощутить, ни описать, ни представить. Эти свойства нематериального мира постулируются как некая данность, лишающая возможности как-либо рационально его осмыслять и оценивать. В него надо «просто верить» и строить свою жизнь так, как будто этот мир существует, что туда возносятся наши души – тоже нематериальные сущности, – где и пребывают вечно. И вот там, в этом мире, который мы не можем ни описать, ни представить, и осуществляется то самое воздаяние «за грехи» и награда «за праведность». И не сковородками и огнем это наказание осуществляется, а некими страданиями души бестелесной, о которых мы можем и должны догадываться, когда испытываем муки совести.

Вопрос о том, как «в действительности» выглядят Ад и Рай, не должен, по мнению, например, Иоанна Златоуста, особо интересовать верующих, поскольку каждый с неизбежностью это увидит в загробной жизни. Святитель, видимо, полагал, что упрощенных образов достаточно для воздействия на людей самой идеи Ада и Рая. Размышления об этом и сопутствующие переживания должны служить нам нравственным регулятором: грех – наказание и воздаяние, праведность – награда. Эффективен ли этот регулятор? Мировая история показывает, что нет, не эффективен. Люди массово веками нарушают все и всяческие нравственные нормы. В том числе и те, что в христианстве обозначены как «грех». Тем не менее каждый для себя может ввести в действие христианский (или свой собственный) нравственный регулятор, в котором будет главное: идея воздаяния за свои поступки.

Христианский Рай – это тот самый Ган Эден (Эдем), из которого Господь изгнал Адама и Еву после грехопадения. Рай в христианстве – это тоже не только то место, откуда первые люди вышли, но и то, куда у всех есть шансы попасть уже после смерти. И именно это является краеугольным камнем христианства – учение о «Царствии небесном», которое открылось для всех, благодаря победе Иисуса Христа над Адом. То есть – в отличие от иудаизма – царствие, в котором ожидается жизнь вечная и благая, не на земле, а на небе. Но важнейшее отличие не в этом, а в особой роли Христа в деле «спасения душ наших», чего в иудаизме и быть не может, поскольку иудеи не признали в Христе Машиаха и распяли его как самозванца.

После распятия Иисус Христос спустился в Ад и, сокрушив его врата, освободил заключенные там души. Христос искупил первородный грех прародителей, «смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав», как поется в пасхальном тропаре. Хочется здесь привести фрагмент гениального – и по силе, глубине мысли, и по литературному совершенству – текста Иоанна Златоуста из «Огласительного слова на Пасху»:

– Никто не бойся смерти, ибо освободила нас Спасова смерть! Объятый смертью, Он угасил смерть. Сошед во ад, Он пленил ад и огорчил того, кто коснулся Его плоти… Огорчился ад, ибо упразднен! Огорчился, ибо осмеян! Огорчился, ибо умерщвлен! Огорчился, ибо низложен! Огорчился, ибо связан! Взял тело, а прикоснулся Бога; принял землю, а нашел в нем небо; взял то, что видел, а подвергся тому, чего не ожидал! Смерть! где твое жало?! Ад! где твоя победа?!

То есть именно и только Иисус Христос своей искупительной жертвой дал возможность всем верующим в него «спастись», то есть обрести жизнь вечную в Царствии Небесном после смерти бренного тела. Эта возможность реализуется, разумеется, лишь при соблюдении определенных условий – праведной жизни. Праведная она или нет, решится на Страшном суде, который неизвестно когда, но будет. А до этого душа пребывает то ли в Раю, то ли в Аду. Где именно – решает некий «предварительный суд». Вопрос о сроках и порядке перемещения души в загробном мире обсуждался заинтересованными лицами многие столетия. Разночтения не устранены, но некая рекомендованная схема большинством православных священников используется. Согласно ей, первые три дня после смерти душа пребывает возле тела или посещает полюбившиеся ей места на земле, потом улетает на небеса, где ей ангелы показывают Рай. На девятый день она возвращается на землю, но ненадолго. Следующий период – с 9-го по 40-й день – ей показывают Ад. В отличие от Рая, Ад устроен гораздо сложнее, у него много разных «отделений», поэтому и на ознакомление отводится больше времени. На сороковой день душа предстает перед Господом, и ей назначают место пребывания до Страшного суда: в Раю или в Аду, смотря по степени праведности земной жизни.

А пока мы – и телом, и душой – в мире земном, мы вольны размышлять о том, что будет после смерти и будет ли что-нибудь. Можем размышлять как неверующие, как материалисты, но можем – и как верующие, принимая ту или иную вероучительную версию «загробной жизни» либо придумывая свою собственную. Кто-то при этом будет пытаться узнать: а как правильно? Кто-то будет делать выбор из множества версий, исходя из собственного текущего психологического состояния… Кто-то – как я, например, – попытается описать и донести до читателей то, что ему удалось узнать, а кто-то придумает и опишет нечто свое. Ну, а кто-то обо всем этом не думал и думать не собирается: живет себе и живет. А потом умирает и не успевает это осознать. Может, это тоже неплохой вариант?