Читать книгу Рюммери - Сергей Игоревич Пахомов - Страница 3

– Просыпайся, Рюмси, – разбудил ее усталый женский голос.

Рюмси открыла глаза, ощутив легкое головокружение.

Через окно струился солнечный свет, озаряя всю комнату. Девочке на мгновенье показалось, что она находится дома: те же стены из холодного белого камня, тот же вид из окна – дома у леса.

В комнате витал едва уловимый смрад, напоминающий запах чеснока.

Возле кровати стояла женщина, выглядевшая опечаленной.

– Тетя? – удивилась Рюмси.

Последний раз они виделись около четырех лет назад, когда тетя приносила целебные травы для брата.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила женщина.

Рюмси бросила взгляд на свои руки, на которых виднелись почти затянувшиеся раны.

Но девочка чувствовала, что ушибы и порезы у нее не только на руках.

– Я у вас дома? – озадаченно спросила она.

– Само собой.

– У меня была похожая комната.

– Ну, это не удивительно, в деревне все дома похожи. Разве что у бывшего старосты отличался. А наши… – голос женщины слегка дрогнул. – Твой дом, как и многие… Его больше нет, – тяжело сказала тетя. Ее глаза стали мокрыми.

– Что случилось?! – волнение Рюмси вырвалось наружу. Она вспомнила тот вечер. Отца. Братьев.

– Деточка, треть Счастливчиков разрушена.

– Треть… Разрушена… – Рюмси будто не понимала значения этих слов. – Как такое могло случиться? Из-за чего?

Тетя покачала головой:

– Огромное чудовище упало на деревню, – женщина будто с трудом выдавливала из себя слова, ей явно не хотелось рассказывать больше, чем нужно. – Оно уничтожило все под собой. Даже дома, стоявшие поблизости от места падения.

– А моя семья? Что с ними?

Тетя молчала, опустив глаза:

– Еще толком ничего не ясно. Надежда есть.

Рюмси была далеко не глупой и все поняла. Она осталась совсем одна. Что дальше? Ей необходимо время, чтобы подумать. Плечи придавило ощущение полной беспомощности.

– Этого просто не может быть, – прошептала Рюмси, отчаянно замотав головой. – Как же я выжила?

– Не знаю. Брэкки тебя нашел. Ты уже три дня у нас и все это время пролежала без сознания.

Три дня без сознания. Повезло, что семья тети нашла и приютила ее. Рюмси не хотела даже думать, что могло случиться, найди ее – двенадцатилетнюю девчушку – без сознания кто-нибудь другой.

– Так как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит? – несмотря на внешнее спокойствие женщины, в ее голосе проскальзывало напряжение.

– Ничего, все в порядке.

Рюмси заметила, что тетя ни разу не встретилась с ней взглядом.

– Сейчас я тебя накормлю, но потом ты должна покинуть наш дом, – без малейшего оттенка неприязни произнесла хозяйка.

Рюмси прекрасно понимала, в чем дело. Конечно, лишнему рту нигде не рады. Но она не ожидала подобных слов от родной тети.

– Ясно, – улыбка на ее лице померкла. – Вы ведь знаете, что мне некуда пойти. Тем не менее гоните прочь. Зачем спасли тогда?

– Мне очень жаль. Пойми, я ведь не со зла тебя выгоняю. Но скоро нам самим есть станет нечего.

Рюмси подавила в себе желание встать и уйти, сказав напоследок несколько неприятных слов. Ей далось это с трудом. "Бедняку гордость не по карману”, – прозвучали в голове слова бывшего старосты.

Рюмси старалась не показывать даже тени бушевавших в ней эмоций. Она незаметно сжала руку в кулак, вонзив ногти в ладонь:

– Прошу, тетя, разрешите остаться у вас. Я буду помогать по дому…

– Я же сказала, мы голодаем, – сквозь зубы прервала женщина.

Было видно, что ей неприятно выставлять девочку на улицу. И Рюмси уцепилась за этот шанс.

– Я осталась сиротой, без дома, – девочка заговорила пожалобнее. – Я сама себе буду добывать еду, обузой для вас не стану. И стану помогать, чем смогу.

Рюмси прикусила нижнюю губу, прекрасно осознавая, какое жалкое зрелище сейчас являет собой: просит о помощи людей, которым, должно быть, самим нужна помощь.

– Рюмси, ты сейчас что угодно скажешь. Где же ты еду добудешь? Земля не родит, еды все меньше и меньше, – сказала тетя дрожащим голосом.

В комнату вбежал мальчик. Высокий и худощавый, на вид не старше Рюмси.

На его груди поблескивал серебряный медальон в форме полумесяца – каждый житель деревни носил такой.

– Она может ходить со мной за наживой! – выпалил он.

– Брэкки, сынок, – проговорила женщина, – ты думаешь, твои… поиски долго продлятся? Долго кормить нас будут? И не забывай, как это опасно.

– Простите, – вмешалась Рюмси, – но если вы родного сына отпускаете за этой «наживой», то к чему за меня переживать?

Рюмси взглянула на тетю, но та отвела глаза.

– Не вмешивайся. И не смотри на меня так, будто я тебе что-то должна. – На лице женщины проступили слабые признаки раздражения. – Ты мне никто. Это из-за тебя моя сестра умерла! От тебя одно несчастье…

– Мама, перестань, – воскликнул Брэкки. – Мы уже об этом говорили. Папа ведь не против.

Тетя немного помедлила:

– Можешь остаться в этой комнате, – холодно сказала она перед тем, как уйти.

Брэкки выдохнул и улыбнулся невероятно красивой улыбкой, которая совершенно не подходила к его круглому веснушчатому лицу – будто принадлежала не ему.

– Я знал, что она тебя не выгонит. У нее доброе сердце. Но все равно нервничал, – признался Брэкки. – Не сердись на маму, времена и правда тяжелые.

Рюмси кивнула – знаю.

Брэкки почти не изменился. Она давно не виделась со своим двоюродным братом. Счастливчики, конечно, немаленькая деревня, но все же это было странно.

– Да не хмурься ты. Не выгонит она тебя. – Брэкки легкомысленно махнул рукой. – А какие она лепешки делает! Объеденье! Знаешь, из чего? Никогда не поверишь. Из разных корешков и трав.

На его лице снова появилась «чужая» улыбка.

– Поверю – день на дворе.

– Точно, – он громко рассмеялся. – Попасть-пропасть, сколько ж мы не виделись? Сто лет, наверное. Как ты, сестренка?

Последнее слово вызвало у Рюмси боль:

– Ты меня спас?

– А то! Когда нашел, ты лежала без сознания. Мы с папой и принесли домой.

– А мои братья… отец? Они оставались в доме, когда…

– Прости, но, думаю, они мертвы, – произнес Брэкки, стараясь не смотреть Рюмси в глаза.

– Ты видел их тела? – спросила она, изо всех сил пытаясь дышать спокойно.

– Нет, конечно, – покачал головой мальчик. – Но от большинства домов ничего не осталось. Никто бы не выжил после такого.

Перед глазами Рюмси появился плачущий младший братик. И старший – пытающийся ее защитить. И отец…

Она чувствовала вину перед братьями, больше всего сожалея о том, что они лежат в одной «могиле» с человеком, которого она называла отцом. Она не чувствовала радости от его смерти, но и горечи тоже.

Рюмси постаралась не думать сейчас о родных. Не в силах избавиться от чувства вины и не желая ни с кем делить свое горе.

– Расскажи о… чудовище.

– О великане? Ну, с виду похож на нас – людей, то есть. Только здоровенный, не зря великан-то. Раз в сто больше человека.

– Не удивлена. В противном случае он не разнес бы полдеревни, – невесело усмехнулась Рюмси.

– Да уж, и то правда. Вот только с падением еще полбеды. Началась совсем уж скверная история, – Брэкки нарочито поморщился. – Короче, тех, кого удалось вытащить из-под обвалов живыми… у них кожа стала как будто серо-бурая. Они потом, конечно, все равно сгинули, но успели заразить тех, кто их приютил. Я слыхал, у людей вылетели все зубы, выпадали волосы… Много погибло. Папа несколько раз на день приходил проверить, не изменился ли и у тебя цвет кожи. – Его взгляд задержался на ее лице. – Не боись, о твоих отметинах он знает.

Рюмси легонько кивнула, предпочитая никак не комментировать его слова.

Она не очень помнила отца Брэкки, так как он все время был в разъездах. А потом мать Рюмси умерла, и их семьи поссорились.

– Но ходят слухи, – продолжил Брэкки, – что есть и такие… ну… из тех, кого вытащить не вышло… которые и не умерли вовсе. Хотя, конечно, должны были. Ночью они жутко стонут и воют. Аж тут слышно.

Рюмси молчала, пытаясь осмыслить его слова. Все, что он рассказал – безумие, полное безумие.

– О какой такой наживе ты говорил? – наконец спросила она.

– Почти половина деревни разрушена… Короче, ищем что-то ценное среди развалин.

– А еще короче – грабите. Думаю, грабить мертвых – это точно к несчастью. – Рюмси невольно усмехнулась. Она соскучилась по Брэкки.

Он неуверенно, будто извиняясь, пожал плечами.

– Как все, так и я. Глупо не воспользоваться ситуацией, – произнес он с легким упреком в голосе. – Кир, мой… друг, говорит: ограбить можно живых, мертвым имущество ни к чему.

Рюмси представила, как кто-то рыщет по развалинам ее дома, где лежат тела ее родных.

– А Короч? – Рюмси будто выплюнула это имя.

– А что Короч? Как будто он староста.

Рюмси лишь хмыкнула. Все знали, что, избавившись от старосты, Короч стал главным в Счастливчиках.

– Ну, он вроде как недоволен, но поделать ничего не может, – снова пожал плечами Брэкки. – Времена такие, приходится выживать. Понимаешь?

– Да, – она приняла его последние слова осторожным кивком, – я понимаю тебя, но все же…

Рюмси немного помедлила и добавила:

– Твой друг все правильно сказал. Мертвым ничего не нужно. Только нам-то зачем их ценности?

– Как это, зачем? Затем, что ценное добро можно обменять на еду.

Девочка вспомнила, как брат рассказывал о заезжих торговцах, которые меняли ценные вещи на пищу. Но их семья к ним не обращалась – из-за отсутствия чего-либо ценного…

– Понятно. А опасность, о которой говорила тетя – из-за обвалов?

– Не совсем. Обвалы – еще не самое страшное, – слегка виновато сказал мальчик, хотя явно обрадовался, что она согласилась. – Завтра увидишь, отдыхай.

Оставшись одна, Рюмси огляделась. Кроме кровати, в комнате больше ничего не стояло. Девочка остановила взгляд на стене: один участок явно отличался.

Камни, из которых строили дома в Счастливчиках, были почти белые, если не считать мелких разводов, похожих на застывший коричневатый дым и серую паутину, гонимую ветром. А еще они поблескивали капельками соли. Но строили дома столь искусно, что казалось, будто жилье состоит из цельного куска камня, даже места склейки никто не мог разглядеть.

Дыру в стене хоть и заделали хорошо, но она все же выделялась своим грязным цветом и трещинами, походившими на черные молнии – точно гнилой зуб на белоснежной улыбке. Рюмси сглотнула, поняв, что тут кто-то умер.

Вернулась тетя, поставив перед Рюмси глиняную миску с похлебкой и лепешку. В ноздри ударил теплый вкусный аромат.

– Тебе нужно поесть, – холодно проговорила женщина.

– Благодарю вас.

– Если действительно благодарна, – бросила через плечо тетя, выходя из комнаты, – то покинешь нас.

Похлебка была наваристой и не такой жидкой, как привыкла Рюмси, в ней даже плавали кусочки мяса. Девочка помедлила лишь мгновение перед тем, как наброситься на еду.

Съев все до капли, Рюмси вылизала миску. Затем упала на кровать и разрыдалась – она все еще любила отца и скучала по нему. Любила братьев. Любила эту жестокую и несправедливую жизнь. Оставался один-единственный выход: набраться терпения и выдержать все, что ее ждет. Ведь она осознавала – дальше легче не станет.