Читать книгу Иерархия Щедрости в обществе и в природе - Сергей Пациашвили - Страница 6

Изначально за фритредерство был лишь один аргумент: свобода. Фритредеры упраздняли монархический строй в своих странах и учреждали там коллегиальное управление, которое они называли республикой. Позже появилась ещё идея демократии. Именно воля к свободе стала главным стимулом для отрицания иерархии и очернения любого иерархичного строя. При этом не было никаких доказательств и исторических примеров того, что свобода полезна сразу всем. Английские авторы стали обосновывать такую свободу через концепцию самоорганизации. Якобы, экономические единицы, предоставленные самим себе, преследуя каждый свою личную выгоду, тем самым служат ещё и некоторой общей пользе. Знаменитая «невидимая рука рынка» Адама Смита. По сути, такая свобода неизбежно вытекала из отказа от монархии, поскольку в старой распределительной системе именно монарх был аккумулятором щедрости, он вместе со своими министрами перераспределял доходы, собирал налоги и создавал рабочие места. Когда фигура монарха в результате революционных преобразований была упразднена, то исчез и аккумулятор щедрости, не было учреждения, способного его заменить в этом качестве. Но сама идея фритредерства зародилась задолго до падения европейских монархий, первые фритредеры появились в Англии ещё в 17-ом веке, то есть, ещё на заре эпохи протекционизма. Многие английские лорды, владевшие землей в американской колонии, подумывали о том, чтобы упразднить торговые пошлины. Им возражали те английские лорды, что проживали и имели владения на территории метрополии. Так, интересна полемика между Дж. Локком и Робертом Филмером. Сэр Р. Филмер выводил щедрость монарха напрямую из Священного Писания, в особенности из старого, иудейского Завета. По его утверждению, король является для своего отечества отцом, а власть отца не может представлять собой скупость, она по определению основана на щедрости. Нужно сказать, что Филмер не только писал об этом, но и воплощал эти идеи на практике в своём поместье на Британском острове. Локк же значительную часть жизни провёл за пределами острова в американской колонии. Как публицист, Локк возражает Филмеру, при этом он согласен с оппонентом в том, что власть отца по определению основана на щедрости, он только не видит оснований считать короля таким вот отцом.

Локк, по сути, сомневается в том, что монарх может быть успешным распределителем собственности и аккумулятором щедрости, ведь монарх – человек, и как человек он порочен. Другой английский автор – Бернард де Мандевиль позже согласится с этим, более того, он будет утверждать, что главным из всех человеческих пороков является роскошь, но при этом она же, эта роскошь является главным двигателем и стимулом экономики. Получается, что король не только порочен, он буквально обязан быть порочен, королю противопоказаны нравственные добродетели, он должен напрочь забыть про какие-то десять заповедей, оставить в прошлом какие-то принципы и удариться в траты. Только тогда экономика страны будет процветать. Разумеется, все моралисты и христианские фундаменталисты возмущались этим положением и искали из него выхода. Фактически, они пытались сосватать экономику с моралью, и сделать это можно было двумя способами: фритредерством и коммунизмом. Фритредерство предлагало напрочь отказаться от распределителя и предоставить все дела на самотёк, коммунисты, наоборот, предлагали всё общество превратить в систему распределения, основанную на каких-то нравственных добродетелях. Разумеется, экономический успех мог сопутствовать только фритредерской модели, в то время как коммунисты вынуждены были прибегать к мошенничеству, чтобы оставаться на плаву.

Мораль, кроме всего прочего, – это дефицитная теория, какую бы заповедь мы не взяли. Заповедь «не укради» предполагает, что собственность – это некое сокровище, лишившись которого индивид лишается самого необходимого. Заповедь «не прелюбодействуй» предполагает, что мужчина настолько безобразен и утомлён жизнью, что не сможет себе найти себе другую женщину. Заповедь «не убий» предполагает, что каждый биологический организм является чем-то исторически уникальным и никогда не должен повториться, хотя очевидно, что число комбинаций генов не может быть бесконечным, и рано или поздно с небольшой долей погрешности, должен появиться новый организм, который будет идентичен тому, что некогда жил и умер. Словом, концепция фритредеров изначально исходит из дефицита, и не удивительно, что она стала так популярна именно в суровых условиях жизни американских колоний, где непрерывно горы межуются с неплодородными степями. США – это первое государство в мире, которое подняло знамя фритредерства, оно восстало против налогов и торговых ограничений, наложенных на него британским королём. Американские пуритане со свойственным им упорством создали первое в мире государство без торговых пошлин, и вскоре идеал беспошлинной торговли стал захватывать умы по всему миру, даже в самой Англии. Сменилась стратегия Британской империи в колониальных войнах. Если раньше Британия отбивала колонии у других империй и подчиняла их своей власти, то теперь британцы отбивали какую-нибудь колонию у французской или испанской метрополии, а затем даровали этой колонии независимость, что подразумевало, что колония должна торговать со всем миром без торговых пошлин. Очень скоро это уничтожило и французскую, и испанскую колониальные империи, а затем неизбежно разложило и саму Британскую империю.

Неотъемлемым элементом концепции фритредерства является известный принцип невмешательства. Государство ни в коем случае не должно вмешиваться в экономику, или такое вмешательство должно быть минимизировано. Понятно, с чем это связно. Ведь торговые пошлины в эпоху Людовика XIV и Генриха VIII поддерживались непосредственно государством, и это приводило к формированию некоторых монополий. Каждое государство стремилось свои компании сделать монополистами на международном рынке, в пределе оно было не против заполонить весь рынок исключительно своей продукцией. Фритредеры полагают, что монополии уничтожают конкуренцию и тем самым нарушают главный принцип выживания в условиях дефицита: разделения труда. Только разделение труда, в том числе и международное разделение труда, способствует совместному выживанию группы. Это действительно факт, можно сказать, даже научная истина. Если группа преследует цель выживания, то разделение её членов по специальностям будет лучше всего способствовать этой цели. Закон группового самосохранения гласит, что в краткосрочной перспективе лучше всего сохраняют себя те, кто наиболее успешно адаптируются к окружающей среде. Среда почему-то предполагается некоторое константой, чем-то определяющим, якобы живые организмы не могут серьёзно изменить среду, а вот среда почему-то может полностью их изменить и уничтожить.

Для того, чтобы была возможна свободная торговля на экспорт и импорт без торговых пошлин, на первом этапе удобно было, чтобы такая торговля велась через очень ограниченный круг лиц, формально независимых от государства. Разумеется, поскольку через этих лиц велись такие транзакции, они становились сверхбогатыми. Их независимость от государства должна была гарантировать привязка валют разных стран к золоту. Это позволяло свободно заключать любую сделку по купле-продаже, минуя печатный станок государства, покупая и продавая товар за золото. Золото стало некоторой универсальной валютой, независящей от государства. В каждой стране, что включалась в эти отношения свободной торговли, возникал такой класс сверхбогатых, именуемых капиталистами, через которых велись основные транзакции по международной торговле. Иначе просто невозможно было быстро перейти от протекционизма, где весь импорт и экспорт опосредовались государством, к той системе экспорта и импорта, которая могла бы игнорировать государство. Государство исчезло, как посредник, но посредники ещё не исчезли, только они теперь были независимы от государства. Помимо сверхбогатых в такой системе неизбежно возникали и сверхбедные, что критики нередко вменяли в вину сверхбогатым, якобы капиталисты грабили рабочий класс. На деле система отношений была несколько сложнее. Из-за того, что курс валюты каждой страны был фиксирован и зависел от количества золота в этой стране, цены на продукты по мере накопления золота должны были падать. Чем выше курс валюты – тем больше товара можно купить на эту валюту. Разумеется, это было не выгодно для торговли, поэтому снижались не цены на товары, а стоимость рабочей силы сотрудников. Невысокие зарплаты для рабочих были своего рода компенсацией за растущий курс валюты. Впрочем, можно было сохранить прибыль, не снижая зарплаты и не сокращая своих рабочих, а, наоборот, расширяя их штат. Для этого нужно было монополизировать отрасль, и тогда цены на товар можно было произвольно поднять до любой величины, игнорируя курс валюты. Но это уже подрывало правила международной свободной торговли, фритредеры активно боролись против монополий, за которыми усматривали вмешательство государства. Если какой-то предприниматель вопреки тенденции не снижал, а повышал рабочим зарплату и расширял их штат – фритредеры уже усматривали за этим какой-то монопольный сговор и руку государства, душащую свободную торговлю.

Но фритредеры совершали маленькую логическую подмену, когда утверждали, что государство намеренно создаёт монополии, и потому любое вмешательство государства в экономику – это угроза формирования монополий и, как следствие, нарушение священного принципа разделения труда. Монополии могут возникать потому, что существуют некоторые естественные границы, отделяющие производителей одного продукта друг от друга. Такими границами могут быть географические границы, как горы и реки. На одном берегу реки находится, к примеру, завод по производству проволоки, а на другом берегу завод конкурента, который тоже производит проволоку. Географические барьеры тормозят прохождение информации. Если один завод снесёт ураган, то владелец другого завода на другому берегу реки может об этом долгое время не знать. Он будет видеть, что на его проволоку начинает расти спрос, в силу этого он набирает новых рабочих, начинает производить больше. Спрос всё растёт, производитель производит всё больше. Когда он узнаёт, что причина успеха в том, что его конкурент перестал существовать, это уже не может ничего изменить. Ведь производитель зависит от своих постоянных клиентов. Таким образом, будь владелец завода хоть индусом Ганди, его нравственность никак не помешает ему превратиться в монополиста. Это произойдёт против его воли. Таким же информационным барьером является граница государства. Даже когда мы отменяем торговые пошлины, у нас всё равно остаются такие термины как «импорт» и «экспорт», а это значит, что будут очереди на таможне, будут пограничные службы, будет небольшая задержка мобильности. Уже этой задержки достаточно, чтобы сформировались монополии, для этого не нужно никого злого умысла чиновников. Стало быть, монополии могут возникать и без вмешательства государства и какого-либо злого умысла, даже если полностью исключить вмешательство государства, вряд ли удастся отладить такую совершенную систему, в которой не будет возникать монополий.

В глубине души фритредеры всегда это понимали, поэтому они создавали международные учреждения, задачей которых была борьба против монополий. В какое-то время главной такой организацией стал Женевский банк. Именно в этом банке определялся курс валюты каждой страны в золоте. Представители Женевского банка находились в правительствах каждой страны, принявшей принципы беспошлинной торговли. От лица государства они вмешивались в экономику. То есть, впрямую нарушали главный принцип фритредерства: невмешательство государства в экономику. Да, это было не только государство, формально за ним стояли международные организации, но методы были совершенно такие же, как у государства: полицейское преследование, политическое давления на оппонентов вплоть до использования вооружённых сил. Разумеется, многим предпринимателям такое не нравилось, ведь они не хотели создавать монополий, даже не мыслили об этом, но их клеймили как монополистов и применяли к ним всевозможные санкции. Некоторые предприниматели в результате этого стали поддерживать рабочее движение, которое из-за этого местами стало принимать не революционный, а откровенно реакционный характер. Если часть рабочей бедноты ещё придерживалась идей социализма, то другая часть начала заниматься саботажем мировой экономики на деньги предпринимателей. Из вторых сформировалась партия большевиков. Сегодня можно с полной уверенность утверждать, что без стараний Морганов, Ротшильдов, Рокфеллеров коммунистических режимов никогда не возникло бы, и большевики никогда не взяли бы власть в России. Это убедительно доказывал в своё время историк Энтони Саттон. Большевизм – это неизбежное порождение мировой фритредерской системы.

Экономика в СССР, конечно, не была социалистической. К социализму она имела очень посредственное отношение. Во время французской революции революционер Марат предложил ввести торговую монополию государства. По его мнению, это должно было победить голод, но против выступил Робеспьер, которому хватило ума понять, что закупки хлеба через государство настолько замедлят импорт, что страна вообще опухнет с голоду. Советские коммунисты решили почему-то, что Марат был прав, и решили использовать его программу не просто, чтобы накормить голодных, а чтобы навредить злодеям-капиталистам. План был довольно прост: СССР должен был стать хлебной монополией на западном рынке. Посевные площади это позволяли, нужно было только провести модернизацию сельского хозяйства, создать колхозы, и тогда Запад подсел бы на хлебную иглу советов. С точки зрения мировой торговли этот проект – саботаж. Любая монополия вредит свободной торговле, поэтому Лондон-сити активно ведёт борьбу против монополий. Если свободная торговля – это глобализм, то советский монополизм – это паразитизм на глобализме. Коммунисты использовали свободную торговлю для того, чтобы создать монополию. И они зашли в этом довольно далеко, дошло до того, что английский министр Чемберлен выступил в палате лордов с пламенной речью, где предлагал всеми силами не допустить формирования хлебной монополии СССР. В результате Англия в 1932-ом году разрывает торговое соглашение с СССР, делается это с нарушением процедуры, за разрыв соглашения голосовала одна партия консерваторов, министры приняли решение в ускоренном порядке. Всё это говорит о том, что Лондон был если не в отчаянии, то близко к этому. Главный конкурент в поставках хлеба на европейский рынок – это Германия. Решив задавить СССР, Англия начинает возвышать Германию. На волне этого в 1933-ем году в Германии приходят к власти нацисты, которые понимают, что Англия хочет использовать Германию против СССР и готовы на это, но взамен требуют некоторых поблажек. Так, Германии разрешается иметь свою армию, Германии прощается захват территории Чехословакии и аншлюс Австрии. Кончилось всё катастрофой: две хлебные державы – Германия и СССР подписали пакт о ненападении и совместно напали на Польшу. Это не оставило выбора Англии, ей пришлось объявить войну Германии.

После войны ситуация вроде наладилась, Германия была наполовину оккупирована англичанами и французами и теперь поставляла хлеб, как миленькая. К тому же, были налажены поставки хлеба из США. СССР потерял монополию и 2 десятилетия жил за счёт того, что награбил в Германии, в обход, кстати, соглашений с союзниками. Коммунисты вывозили немецкие заводы в СССР, англичане возмущались, что никакого договора о репарациях не было, и это просто грабёж. К концу 60-ых СССР становится основным поставщиком в Европу нефти, и на какой-то момент становится монополистом. Мечты Сталина начинают сбываться, брежневский СССР – это такой СССР, каким он мог стать при Сталине, если бы удался проект хлебной монополии. СССР без 37-го года, без ГУЛАГа, без голодомора в Украине 32-33-их годов. Все 70-ые Европа лихорадочно ищет новый источник импорта нефти, и находит его в Саудовской Аравии. Даже относительно небольшой выброс аравийской нефти на рынок обрушил монополию СССР и цены на нефть. После этого экономика СССР стала стремительно двигаться к краху, как и вся страна.