Читать книгу Братья Карамазовы. Том II - Сергей Вербицкий - Страница 14

Под впечатлением от прощания с Софьей Перовской и очень уставший, Иван Федорович возвратился к себе в номер. Разделся, застелил кровать и улегся в нее. «А она все-таки хороша», – подумал он и заснул. Ему приснилось, что он был вымазан с головы до пят весь в черной смоле и пытался лихорадочно очиститься от нее, но ничего не получалось, лишь только размазывал ее по телу и все. Он резко проснулся, судорожно двигая руками и ногами, а в его груди было тошнотворно и противно.

Солнце шло уже на закат, и его бордовый свет царил во всей комнате. Иван Федорович, тяжело вздохнув, посмотрел на потолок. Пролежав так с полчаса, он встал, умылся, оделся и спустился в гостиничный ресторан. Он был полон лишь наполовину. Иван Федорович выбрал столик в третьем ряду, рядом сидела пожилая дама. В эту минуту ему захотелось простых деревенских щей, о чем и справился он у официанта, когда тот подошел к нему. Но этого не оказалось, тогда он согласился на такие, какие есть. Через десять минут тарелка уже дымилась перед ним. На второе он заказал бифштекс с картошкой и клюквенный морс. Спиртного сегодня он решил не употреблять, даже пятьдесят граммов для аппетита не стал.

В ресторане Иван Федорович долго не задержался. Закончив вечерний обед, он поднялся обратно в свой номер и лег на кровать, и мысли о бытии его сразу одолели. «Сегодня, – размышлял он, – я Карамазов, а завтра – господин Святозаров Николай Петрович из Тверской губернии. Ни брата, ни сестры, ни жены, ни сына у меня теперь нет, родители-мещане давно померли (это Софья Перовская придумала). Значит, сегодня последний мой день – день, который завершает мое детство и молодость, все это теперь растворится в утреннем тумане новой жизни».

Весь следующий день Иван Федорович был весь в бегах. Он переоформлял все имущество на жену Екатерину Ивановну. Пришлось идти за ней, нужно было не только ее присутствие, но и ее подпись. Она долго не хотела, плакала и все-таки пошла. Себе же он оставлял только деньги, и то трудность, когда пришлось с Карамазова на Святозарова перевести все, что были, деньги в Адмиралтейском банке, то и тут необходимо было присутствие получателя. Но как объяснить, что Святозаров и Карамазов – одно и то же лицо? Тогда пришла мысль перевести всю сумму на предъявителя. День спустя пришлось заняться поиском квартиры. Не скоро, но нашлась недалеко от Сенной площади. Однокомнатная, небольших размеров, очень уютненькое жилище.

В этот же день он в нее и въехал и послал к Софье Перовской дворового мальчишку с запиской, в которой указал адрес, где теперь будет жить. И стал ожидать ответ от нее. Но случилось непредвиденное – под вечер у него произошел припадок белой горячки.

Он встал с кровати и стал кружиться, подняв руки вверх, не в состоянии себя контролировать. Движения его были хаотичны, потом начал плясать, а в завершение того принялся топтать тараканов, которые ему привиделись. Ему почудилось, что они везде, и даже на нем. Тогда он разделся догола и хотел было лечь в кровать, но, сдернув одеяло, увидел на простыни множество червей. Уставший, весь в ознобе, Иван Федорович просто рухнул на пол, все тело его трясло, и так заснул. Проснулся через четыре часа, не помня себя, обнаружив, что он был не в силах говорить, а только мычать. Выпив порошки, оставленные доктором, Иван Федорович (еще лихорадило и болела голова) снова уснул.

Пробудился Иван Федорович от настойчивого стука во входную дверь. «Она зовет, поди, прислала кого-то», – подумал он и, встав с кровати, накинув халат, пошел открывать дверь. На пороге стоял Желябов.

– Здравствуйте! – сказал он. – Нужны деньги на зарплату членам Исполнительного комитета. – Он назвал сумму.

Ивана Федоровича всего передернуло.

– М-м, м-м, м-м, – промычал он и пошел в комнату за чековой книжкой. «А где она? Почему не пришла?» – подумалось ему.

– Она по другим делам ушла, – угадывая его мысли, ответил Желябов.

Доставая из кармана пиджака чековую книжку, он вспомнил, что она под старой фамилией и нужно идти в банк, снять наличные и оформить новый финансовый документ. Вернувшись в переднюю, он снова промычал и пошел обратно в комнату одеваться.

– Здоров ли ты? Так денег выдашь?! – в нетерпении крикнул ему вслед Желябов.

Одевшись в тройку, Иван Федорович вернулся в переднюю, снова промычал и надел свое черное шерстяное пальто и валенки. Взял за руку Желябова и вывел его из квартиры. На улице, поймав извозчика, Иван Федорович снова промычал и про жестикулировал ему, дав понять, чтоб он их вез в банк. Старик с трудом понял, куда нужно ехать, и сани тронулись в путь.

В Адмиралтейском банке долго не понимали, о чем просит их клиент, пока не дали ему ручку и бумагу. Когда все прояснилось, тогда и выполнили его желания. Как только Желябов получил деньги, он тут же ушел, не распрощавшись. Иван Федорович остался один. Он закончил дела с банком и пошел в ближайший трактир. Походы в рестораны были закончены, ныне он не господин Карамазов, а товарищ Святозаров, а значит, теперь нужно жить по-иному – на тридцать рублей в месяц. Пообедав, а в этот раз он не позволил себе пить, вернулся к себе в квартиру. Три дня он не мог ничего сказать, но потом начал выдавливать из себя отдельные слова. Болезнь его очень измучила, но никто к нему не пришел, а он ждал ее, очень ждал. Даже хотел снова писать записку, да как-то все откладывал на потом.

Она пришла на шестой день его ожидания. Все это время он ел, пил, гулял по Невскому.

– Еле вырвалась к тебе, столько хлопот с этой лавкой, все надо тайно делать, а как, когда столько земли из-под мостовой выкопали? Вот на ходу все изобретать приходилось. Ну, ты рад, что я пришла? – сказала Перовская с порога.

– Наконец-то, – и Иван Федорович крепко сжал ее в своих объятьях. – Царица мая преблагая, если б ты только знала, сколько я выстрадал в ожидании тебя!

– Все, все, я здесь, страдания закончились, – с улыбкой сказала Перовская, когда он ее отпустил, она стала спешно раздеваться. – Времени у нас мало, так что иди застилай свою кровать.

Выйдя из передней, она увидела, что Карамазов уже лежит под одеялом. Перовская подошла и сказала, чтоб он отвернулся, потому что стесняется. Он тут же выполнил ее просьбу, а она стала снимать сначала свитер, потом свое черное, с белым воротничком платьице. Как только Перовская присоединилась к Карамазову, то снова, без всяких прелюдий, началась безудержная лошадиные скачки. Он выплеснул на нее столько страсти, что она еле переводила дух. Но это длилось недолго, буквально через час она села на кровати и сказала: «Все, закончили на этом. Нужно и о деле поговорить», и, уже встав, начала одеваться.

– О каком деле? Если о деньгах, то я выдам. Сколько надо? Только, иди сюда, – сказал Иван Федорович.

– Нет, не о деньгах.

– А о чем тогда?

– О твоем братце.

– А чего о нем говорить, он Христа исповедует и чужд социальным идеям.

– В том-то и дело, что он не социалист и очень опасен для нас.

– Да чем, звезда моя? Он безобиден, ну, как ребенок.

– Да вот в том-то и дело, по наивности своей чуть ли всей столице не растрезвонил, что ты царя хочешь убить.

– Да кто ж ему поверит?

– В полиции поверят.

– А он в полицию не пойдет, это я точно знаю.

– Зато другие могут пойти, например, твоя жена, чтобы вернуть тебя к себе. Потому ты должен нам и себе помочь устранить его.

– Это ж единственная моя родня. Царица моя, помилуй.

– Нет у тебя больше родни, как на нелегальное положение перешел, а он угроза всему делу, так что помоги немного.

– Да как? Самому пойти и кончить брата?

– Я же сказала – помоги, а не сделай. Уберет его Тимоша, он этим у нас занимается. А ты записку только напиши, что, мол, ждешь его у Конюшенного моста для важного разговора. И все, mon ami.

– Да… я… как-то… он же брат мне… а я… вот так. – Тут Иван Федорович заходил по комнате, растирая руки.

– Да не нервничай, напиши записку, а там уж не твое дело будет.

– Не могу я сейчас вот так – раз – и все.

– А как?

– Ну, денек-другой посидеть надо, обдумать там, с духом собраться, что ли.

– Да некогда думать, дело нужно делать. Что, совесть замучила? Так ты про совесть-то забудь. Ты же знал, на что шел. Пощады не будет никому, иначе своего не добьемся. Ты понял меня?

– Мне бы выпить надо, а-то как-то руки треклятые не слушаются.

– Не нервничай, сядь, выпей воды. На вот, – и она тоже встала, налила из графина стакан воды и подала ему.

– Тебе легко говорить, – жадно выпивая содержимое стакана, сказал Иван Федорович, – а тут брат, одна почти кровь. Я тогда совсем один остаюсь.

– Не жалуйся и не ной, терпеть не могу, когда ноют мужики. У тебя я есть и целый Исполнительный комитет. Ты в организации, а не сам по себе. Пиши записку. Вот перо и бумага. – Она достала все из трельяжа. Иван Федорович, держа в руке пустой стакан, молча повиновался, сев за стол.

– Что писать-то? – Он оглянулся и посмотрел жалобным взглядом на нее.

– Так. Пиши: «Алексей, жду тебя у Конюшенного моста в четыре часа после полудня по очень важному делу», точка. Подпись – Иван Карамазов.

– И все? – И Иван Федорович взял перо и написал то, что она ему сказала.

– Сделал?

– Да. Вот, на, возьми, – и он отдал ей бумагу.

– Так, посмотрим, – и она глазами пробежала по написанному. – Все вроде верно. Так, дорогой, я пошла. – Одеваясь и убирая бумагу в карман, направилась в переднюю. Иван Федорович последовал за ней. – Ну, все. Ты, молодец! – сказала Перовская, когда оделась. Затем обняла его, поцеловала в щеку и хотела развернуться к двери, но Иван Федорович не отпускал ее.

– Постой, звезда моя, а когда снова увидимся? Опять через шесть дней?

– Да не знаю я, дел по горло, отпусти. Сам не приходи, жди меня, я приду, скоро приду, обещаю тебе, – вырвавшись из его объятий, сказала Перовская и скрылась за дверью. А Иван Федорович, закрыв за ней на замок, медленно пошел в комнату, сев на кровать, наклонился и обхватил голову обеими руками.