Читать книгу Братья Карамазовы. Том II - Сергей Вербицкий - Страница 16

Неумеха

В конце семидесятых в Петербург из провинции начали стекаться молодые люди, так называемые революционеры-народники. Не был исключением и тридцатитрёхлетний бывший уездный учитель Соловьев Александр Константинович, он также приехал в столицу весной семьдесят девятого года с протестным настроением, желая совершить подвиг – убить царя и умереть. Он родился в Петербургской губернии в городке Луга, в семье бывшего лекаря Великой княгини Елены Павловны. На ее деньги он успешно закончил уездное училище, за что был зачислен на казенный счет в третью гимназию в Петербурге. В шестьдесят пятом году поступил на юридический факультет Петербургского университета, но вынужден был уйти со второго курса ввиду недостатка средств. Выдержав экзамен на учителя, стал преподавать историю и географию в Торопецком уездном училище. Был женат короткое время на урожденной Челищевой, есть ли дети, он не знал.

Приехав в столицу, он сразу разыскал через общих знакомых одного из главных лидеров «Земля и воля» Александра Михайлова и при встрече в трактире сообщил, что хочет вступить в партию и убить Александра II. «Смерть императора может сделать поворот в общественной жизни… То недовольство, которое теперь выражается глухим ропотом народа, вспыхнет в местностях, где оно наиболее остро чувствуется, и затем широко разольется повсеместно. Нужен лишь толчок, чтобы все поднялось». Дерзкое желание Соловьева понравилось Михайлову, и он помог будущему цареубийце. На созванном собрании его приняли в партию, затем пошли в лавку и выбрали оружие. Соловьев остановился на тяжелом длинноствольном американском пистолете «Медвежатник».

И началась слежка Соловьева за государем императором. В течение нескольких дней он выходил на угол Невского проспекта и Адмиралтейской площади. И вот что он выяснил: Александр II каждое утро почти в девять часов выходит на прогулку из правой парадной Зимнего дворца и идет вокруг здания Сельскохозяйственного музея и обратно, сзади, чуть поодаль его, шел начальник охраны Кох.

Второго апреля семьдесят девятого года Соловьев убедился, что утренние прогулки в девятом часу утра регулярны и пора действовать. Накануне переночевав у проститутки и надев чистую рубаху, он отправился совершать действо всей его жизни.

Государь уже прошел Певческий мост и оказался у Дворцовой площади. У арки Главного штаба, вокруг, как и всегда, теснился народ. Соловьев стоял в первых рядах, когда Александр II поравнялся с ним, тот снял картуз и поклонился. Император также ответил ему кивком головы и увидел у Соловьева дуло пистолета. Тот нажал на курок, произошел выстрел. Александр II инстинктивно уклонился и побежал к дворцу, за ним Соловьев, прицеливаясь на бегу и стреляя в царя. А тот зигзагами, как когда-то учили его в гвардии, бежал со всех ног. Соловьев, до этого момента никогда не стрелявший из пистолета, да еще и на бегу, точно прицеливаться из тяжелого револьвера – непосильная задача, потому все пули, а их было четыре, – пятый раз он выстрелил, уже падая от сабли, которой плашмя ударил его Кох, – просвистели мимо Александра II, и он остался жив и невредим. Тут же к нему подъехал на коляске бывший начальник Третьего отделения полиции Петр Шувалов и предложил сесть в экипаж и проехать ко дворцу. Тот так и сделал и, прибыв в Зимний, объявил: «Господь опять спас его», а императрица, узнав об очередном покушении, молвила: «Больше незачем жить, я чувствую, что это меня убивает. Сегодня убийца травил его как зайца. Это чудо, что он спасся». После этого она слегла в болезни.

Соловьев, упав на землю, проглотил орех с цианистым калием, но яд был старый и потому не подействовал, все же в канцелярии градоначальника ему сделали промывание желудка.

Следствие было недолгим. Верховный уголовный суд состоялся уже двадцать пятого мая, на нем он вступил с последним словом: «Идея покушения на жизнь Его Величества возникла у меня после знакомства с учением социалистов-революционеров ради того, чтобы меньшинство пользовалось плодами народа труда и всеми благами цивилизации, недоступными большинству». Через три дня его уже везли на «позорной колеснице» при множестве народа на Смоленское поле, где был заготовлен эшафот. Стоя на деревянном помосте с табличкой на шее, на которой было написано «Государственный преступник», к нему подошел священник, но он отклонил его жестом руки, сказав, что не верует. После чего зачитали приговор, надели белый балахон, палач открыл западню, и Соловьев распрощался с жизнью. Гроб с его телом отвезли на остров. Голодай, там и зарыли в неизвестном месте.

После этого покушения Зимний дворец перешел на «осадное положение», все члены царской семьи выходили только с охраной, естественно, и сам Александр II всегда был в окружении жандармов. Утренняя же прогулка теперь была навсегда отменена.