Читать книгу Погружение в Театр-музей Дали. Книга-экскурсия, или Практическое пособие по выживанию - Сергей Захаров - Страница 12

Коррида в честь Сальвадора Дали (1961)

Сегодня Театр-музей Сальвадора Дали является одним из самых посещаемых не только в Королевстве Испания, но и в целом мире.

Для справки: в 2018 г. Театр-Музей Сальвадора Дали в Фигерасе, созданный каталонским Маэстро в родном городе самолично и обладающий самой полной в мире коллекцией работ художника, художника посетили 1 105 169 человек. И это в далеко не самый удачный для индустрии туризма год! Согласитесь – более чем впечатляющая цифра! Но это сегодня. А как все начиналось?

Задумка создать Театр-музей имени себя в Фигерасе впервые пришла в голову, как ни странно, не самому Сальвадору Дали. Автором идеи был Рамог Гаурдиола, быший учитель истории из Жироны, в 1960ом назначенный на пост Мэра Фигераса.

Гвардиола хорошо одевался, носил интеллегентные очки в тонкой золотой оправе, и вообще – был грамотным и даже начитанным человеком. Кроме того, он живо интересовался искусством, проявляя в этом похвальную широту взглядов.

При всех вышеперечисленных достоинствах Гуардиола, можно не сомневаться, являлся большим поклонником своего знаменитого земляка. Заступив на пост Мэра, он, к великому удивлению и даже стыду, обнаружил, что в Краеведческом музее Фигераса нет ни одного экспоната, касающегося Сальвадора Дали – при том, что художник давно уже был звездой мирового масштаба и жил совсем рядом, в 40 км – в своем возлюбленном Порт-Льигате.

Эту недопустимую ситуацию, по мнению Гуардиолы, нужно было немедленно исправлять. В мае 1960-го, когда дали и Гала вернулись из США в Порт-Льигат, Гуардиола встретился с Дали и рассказал ему о своем намерении устроить в Краеведческом музее отдельный зал, посвященный Дали. Для экспозиции Гуардиола просил Дали передать музею в дар пару-тройку своих работ – пусть хотя бы самых скромных.

Дали обещал подумать и уже через несколько дней передал Гуардиоле ответ – он согласен, но с маленьким уточнением: он, божественный Дали, желает не зал в Краеведческом музей – а свой отдельный музей.

Как видится мне, в этой стремительной эволюции мысли Дали далеко не последюю роль сыграл тот факт, что в Барселоне в это время уже начались работы по созданию персонального музея Пикассо – и Дали об этом наверняка было изветно. Напомним: заматерев и сделавшись звездой, Дали всегда видел в Пикассо соперника.

Те времена, когда начинающийи никому не известный художник Сальвадор Дали с восторгом смотрел Пикассо в рот и считал его богом, давно прошли. Теперь богом был сам Дали – а двух богов в монотеизме не бывает.

Да, амбициозный Дали ни в чем не хотел уступать старшему товарищу, и, думается, впервые тогда осознал: совсем скоро у Пикассо будет свой собственный музей, а у меня, Дали, который выше этого самого Пикассо по всем параметрам – нет? У него – да, а у меня нет!? Нет, это никуда не годится – это нужно срочно исправлять!

Таким образом, предложение Гупардиолы упало на самую благодатную почву. На следующей встрече с Мэром Фигераса Дали объяавил, что даже присмотрел место для музея – городской театр «Принсипаль», случайно сожженный содатами из Марокканского корпуса Франко в 1939-ом, когда город был оставлен Республикой.

Здание театра было построено в 1850-ом и до Гражданской войны являлось не только самым престижным, но и единственным такого рода заведением в Фигерасе. Когда-то малютка Дали дважды выставлял здесь свои юношеские работы – в 1918-ом совместно с двумя другими художниками и в 1919-ом, уже индивидуально.

Бомбардировки и пожар, устроенный «марокканцами» Франко в 39-ом, поставили на здании, а заодно и на культурной жизни Фигераса черный обугленный крест. Денег на реставрацию не было. Часть постройки слегка подремонтировали и устроили там рыбный рынок – Зал Музея «Рыбные лавки» как раз на месте, занятом когда-то рынком, и располагается.

Тем не менее, основная часть здания являла собой обгорелую полуруину. Ее подумывали уж было снести – но тут подоспел Дали со своим намерением разместить свой музей в этих развалинах.

Позже Дали заявлял, что ему всегеда нравились развалины, и впервые идея разместить свой будущий музей именно в руинах посетила его еще в 1954, когда в Королевском дворце в Милане, также пострадавшем от бомбардировок, проходила выставка его работ. Скорее всего, Дали врал – но какое это имеет значение?

Впервые о создании музея было объявлено 12 августа 1961

12 августа 1961 в Фигерасе была остроена пышная фиеста, сценарий которой Дали продумал до мелочей. Кульминационным моментом праздненства стала коррида, устроенная в честь «выдающегося художника из Фигераса Сальвадора Дали».

Это, прошу отметить, особая честь в те времена, когда коррида в Испании была на пике популярности, и имена известных тореадоров произносились с тем же придыханием, с каким в Советском Союзе произносилось имя Юрия Алексеевича Гагарина. В сответствии со сценарием, Дали в начале мероприятия сделал почетный круг на одном из своих кадиллаков с откидным верхом.

По бокам автомобиля семенили специально нанятые «рабы» в маскарадных костюмах от Кристиана Диора – размах мероприятия был поистине королевским!

В корриде в честь «выдающегося хужоника из Фигераса» принимал участие сам Пако Камино – звезда из звезд тех времен. Работал прослалвенный тореро, как всегда блестяще, и Гала, наблюдая за этим богом арены, пришла в неожиданное возбуждение – настолько, что после того, как Камино прикончил своего быка, в полном эксктазе сдернула с руки дутый золотой браслет и швырнула на арену в качестве дара за доставленное наслаждение. Мускулистые ляжки тореадора, обтянутые тугими лосинами, донелья взбудоражили воображение еще совсем не старой тогда Елены Дмитриевны.

Одного из быков, убитых во время корриды, по первоначальному замыслу Дали, планировалось поднять в небо на вертолете и захоронить на священной горе Монсеррат – однако довольно злая трамонтана сделала мероприятие невозможным. Но Дали подстраховался заранее: двумя местными художниками былы изготовлена гипсовая фигура быка, которорую торжестевнно взоравали по окончании корриды.

Праздненство переместилось на улицы города. Среди прочих его мероприятий значились: довольно дешевый и обильный обед, награждение Дали Серебрянным Фиговым Листом (главной наградой Фигераса), установку мемориальной доски на доме, где художник появился на свет – и, конечно же, речь виновника торжества.

В половине девятого вечера, стоя среди жалких руин, Дали произнес пылкую речь, в ходе которой, в частности, заявил: «Где же еще, как не в моем родном городе, должны сохраниться и жить в веках самые экстравагантные и фундаментальные из моих работ? Где же еще?

То, что уцелело от муниципального театра, кажется мне подходящим по трем причинам. Во-первых, потому, что я прежде всего театральный художник. Во-вторых, потому что театр находится прямо напротив церкви, в которой я был крещен, а вы знаете, что я католик до мозга костей. И, в-третьих, именно в этом театре, в фойе, я впервые выставил свои живописные работы.»

Дали входил в раж от собственного красноречия, речь его бежала мощным потоком, едва успевая за безудержно фонтанирующей мыслью. Он настаивал на том, что руины должны быть сохранены в полной неприкосновенности, ибо они сами по себе – прекорасное произведение абстрактного исскусства.

Он громогласно заявлял о том, что в этом «единственном в мире сюрреалистическом музее» не будет ни одного подлинника его работ, а только фотографии – потому «фотографии все равно лучше оригиналов».

Он отметил, что те из будущих посетителей, кто утомится от созерцания фотографий его работ, смогут, для разнообразия, полюбоваться рыбным рынком, который тоже надлежало сохранить.

Дали, что называется, «несло». Многие, слушая его речь, приуныли. В особенности заскучал Мэр Фигераса Рамон Гуардиола: он отчетливо представил себе эту картину: поросшие бурьяном руины театра под открытым небом, по которым, рискуя каждый раз оступиться и сломать ногу, или, еще хуже, голову, бродят отчаянные туристы, разглядывая фотографии картин Дали – и, представив, понял, что заманить кого-либо извне на это сомнительное развлечение однозначно не получится…

Впрочем, и сам Дали, успокоившись и остыв, понял, что наговорил лишнего. Крыша музею все-таки понадобится, а еще в большей степени нужны будут те самые «подлинники» его работ – раз уж он планировалось вкладывать в проект государственные деньги.

В целом, праздник удался. Вот только с «государственными деньгами», как это обычно бывает, случилась «заминочка» – длиною почти в 10 лет! Потребовалась еще одна аудиенция у Франко, на которой Дали поднял этот вопрос, и вождь, по словам Маэстро, обещал ускорить процесс. Более того, Франко, в ходе аудиенции, всячески расхвалил Дали и выразил надежду, что художнику удастся превратить Фигерас в «мекку современного искусства» – выражение, которое Дали очень понравилось, и он тут же взял его себе на вооружение.

Тем не менее, потребовались еще два года, прежде, чем дело сдвинулось, наконец, с мертвой точки.

Предварительная инаугурация музея состоялась 13 ноября 1970.

По причине проблем с финансированием проекта фактические работы по созданию музея начались лишь девять лет спустя: 13 октября 1970.

А ровно через месяц, 13 ноября того же года, в присутствии горосдких властей и под руководством Дали к потолку фойе бывшего муниципального театра, которому суждено было стать музеем Сальвадора Дали, прикрепили один из холстов грандиозного и далеко еще на тот момент незавершенного произведения Дали – «Дворец ветра».

Над этой монументальной вещью Дали сначала работал в своей мастерской в Порт-Льигате, а затем – на монументальных подмостках в том самом зале Музея, потолок которого она украшает и по сей день.

Напомним – именно здесь в декабре 1918 г. впервые были представлены работы 14-летнего Дали – так что с полным основанием можно утвержадть, что помещение стало тем самым местом, откуда начался путь Дали к публике, известности и славе.

Тогда же и там же Дали окрестил зал тем названием, котрое он носит и по сей день: «Дворец ветра», в честь одноименного стихотворения каталонского поэта Жоана Марагаля, где «дворцом ветра» названа Ампурданская долина, где находится Фигерас – по причине регулярно задувающей здесь трамонтаны.

В ходе этого же акта Дали продемонстрировал собравшимся слайды с изображением своего удивительного полотна «Христос Святого Иоанна Креста», находившегося (и находящегося сейчас) в музее в Глазго, и объявил, что собирается написать еще одну такую же, но более крупных размеров, для задника сцены – что так и не было никогда сделано.