Читать книгу Погружение в Театр-музей Дали. Книга-экскурсия, или Практическое пособие по выживанию - Сергей Захаров - Страница 3

Сальвадор Дали и Барселона – заклятые друзья

Декорации первого действия – графский город Барселона: отсюда мы возим на экскурсии большинство своих туристов. Машина припаркована рядом с отелем, полчаса до начала; в ближайшем кафе мы с водителем заказываем традиционный кофе с круасаном, и я размышляю о странных, сложных, полных взаимных обид отношениях между Барселоной и Сальвадором Дали. Собственно, можно подумать, что этих отношений не было вовсе.

Вселенная Сальвадора Дали очерчена раз и навсегда. Каждый раз, когда звучит имя великого и скандального каталонца, обязательно в связи с ним упоминаются другие точки на карте земного шара.

Фигерас – город, где художник родился, прожил начало и конец своей жизни, где он создал потрясающий Театр-музей, в центре которого, кстати и похоронен… Город, куда мы с вами, собственно и направляемся.

Кадакес – городишко контрабандистов и моряков на самом краю каталонской географии, откуда родом дед и отец художника, где сам он ребенком проводил благословенные летние месяцы и который воспел в своих удивительных полотнах.

Порт-Льигат – «пригород» Кадакеса, рыбацкая деревушка в четырех живописных километрах от Кадакеса, где художник десятилетиями строил свой уникальный, как и все его творчество, дом, в мастерской которого были написаны лучшие вещи Маэстро.

Пуболь – затерянная в глуши под Жироной деревушка с населением в полсотни человек, над которой умеренно громоздится самый настоящий (пусть и небольшой) баронский замок, преподнесенный Дали в дар супруге в конце шестидесятых.

Упоминаются, наконец, Париж и Нью-Йорк, где Дали и Гала бывали ежегодно и живали подолгу – но никогда в ареале художника сколько-нибудь серьезно не фигурирует прекрасная Барселона.

Между тем, со столицей Каталонии Сальвадор Дали был связан всю жизнь – и связан гораздо более прочными и разносторонними узами, чем может показаться на поверхностный взгляд.

В 1881 году в столичную Барселону перебрался дед будущего гения, Галь Дали, и перевез с собой всю семью: жену Терезу Куси и трое детей: старшую дочь Катерину и двух сыновей – Рафаэля и Сальвадора (будущего отца художника).

В 1886-ом, Галь покончил жизнь самоубийством, но к тому времени Катерина успела уже выйти замуж за адвоката Жозепа Мария Сераклара – именно в доме дочери с мужем нашла Тереза с мальчиками радушный приют.

Отец художника, Сальвадор Дали и Куси, изучал в Университете Барселоны право, а его брат Рафаэль – медицину. После окончания учебы Сальвадор нашел место нотариуса в родном Фигерасе и уехал работать и жить туда, прихватив с собой молодую красавицу-жену Фелипу. В Барселоне родители будущей мегазвезды познакомились, полюбили друг друга и здесь же, в церкви Мерсе, что в Готическом квартале, состоялось их венчание.

И мама Дали, и вся родня с ее стороны – коренные барселонцы с улицы Монткада. Один из ее братьев, Ансельмо, владел библиотекой «Вердагер» на бульварах Рамблас, как раз напротив оперного театра «Лисео». Он же основал «Вагнерианское общество Барселоны», а также, вместе с музыкантами Луисом Милле и Амадеу Вивесом, стоял у истоков создания хорового общества «Каталонский Орфей».

Именно дядюшка Ансельмо снабжал юного Сальвадора нужными книгами по искуссству, красками, кистями и прочими принадлежностями начинающего живописца.

А если учесть, что дядя Ансельмо был еще и видным членом общества «Атеней», и близким другом Жозепа Далмау, известного галериста, понятно, откуда ноги растут: при таких-то барселонских родственниках Дали просто обречен был начинать свою карьеру в Барселоне, где и тогда, и сейчас, собственно, кипела вся, без остатка, культурная жизнь Каталонии, и которую уже в 19-м веке связывало с Фигерасом регулярное железнодорожное сообщение.

Кстати, сколько-нибудь резонансные первые явления творчества Дали публике тоже, что вполне естественно, связаны с Барселоной. В 1922-м году в стенах уже упомянутой нами не раз галереи Далмау среди работ других каталонских художников появились восемь работ Дали, а тремя годами позже, в 1925-ом, с 14 по 27 ноября там же прошла уже персональная выставка Сальвадора. Еще одна персональная выставка все у того же Далмау состоялась и в 1927-ом – и благодаря им о Дали стала понемногу писать барселонская пресса.

Да – по сравнению с Парижем все это носило довольно провинциальный характер, но мы прекрасно знаем: всякий, даже самый долгий путь обязательно начинается с первого шага. И этот шаг к вершинам славы и богатства Сальвадор Дали сделал именно в Барселоне.

Выставлялся в Барселоне он и впоследствии: в 1933-м и 1934-м г.г., а потом – в 1952-м. В 1962-м его замечательная «Битва при Тетуане» совместно с одноименной работой Мариано Фортуня экспонировалась не где-нибудь, а в королевском зале «Тиннель» Большого Королевского дворца в Барселоне – а это не шутки!

Особо следует отметить огромную ретроспективную выставку работ Дали в 1983-ом, когда публика смогла увидеть более 400 шедевров Маэстро, собранных со всего света.

В Барселоне Дали приобретал первые навыки и опыт в искусстве скандала и эпатажа – что впоследствии станет его «фирменным» приемом. Чего стоит хотя бы лекция «Моральная позиция сюрреализма», которую 26-летний Сальвадор читал в авторитетнейшем культурном центре каталонской столицы «Барселонский Атеней»!

Заметим, аудиторию молодого художника составляли сливки интеллектуальной и творческой элиты Каталонии. В ходе лекции молодой и задорный Дали умудрился назвать одного из столпов каталонской культуры, драматурга Анхеля Гимерра, занимавшего, кстати, долгое время пост председателя «Атенея», «жирной свиньей», «педерастом» и «отвратительно воняющем гнильем»!

Далее Сальвадор предложил разрушить до основания Готический квартал Барселоны, на территории которого, собственно, и читал в тот момент лекцию, запретить национальный каталонский танец сардану, а также намеревался преподнести в дар библиотеке уважаемого общества экземпляр собственной, напечатанной маленьким тиражом книжицы «Видимая женщина» с дарственной надписью следующего содержания: «Прогнившему насквозь «Барселонском Атенею, без уважения».

Закончилось все, как и следовало ожидать, грандиозным скандалом. Несколько наиболее горячих членов почтенного собрания бросились бить Дали его юную наглую морду, и каким-либо теплым отношениям художника с интеллектуальной элитой Барселоны на долгое время был положен постыдный конец. Эх, Дали, Дали – до чего же скандальным и вредным характером обладал он в молодости – как, впрочем, и в зрелые годы! Справедливости ради все же отмечу: в 1950-ом, через два года после возращения из Америки, где Дали и Гала прожили восемь лет, художник (теперь уже звезда мирового уровня) вновь выступил в «Атенее» с лекцией, в тексте которой звучали явные нотки примирения.

Неизменная штаб-квартира Дали в Барселоне, начиная с 50-хх – первый по-настоящему роскошный отель города с коротеньким, но веским названием: «Ритц». Отель этот существует и сейчас, разве что, сменил название на «El Palace GL» – а в остальном все осталось прежним. Все та же роскошь и слегка потускневший гламур, все то же запредельное количество звезд, и даже номер площадью 150 м кв, в котором с середины 30-х любили останавливаться Дали и Гала, носящий и поныне гордое название «Royal Suite Salvador Dali» – почти не претерпел изменений.

Огромная, в полсотни метров, гостиная, две просторных спальни, ванная комната в стиле римских терм, индийские ковры ручной работы, антикварная мебель… Цена за ночь даже в самый глухой сезон стартует от трёх с половиной тысяч евро, но оно и понятно – это же «королевский номер Дали»! Хочешь приобщиться к великому и ужасному Сальвадору, хочешь хотя бы на одну ночь почувствовать себя «королём» – плати! И платят, поверьте, охотно!

С отелем этим связан забавный эпизод. В 1971-м году по поручению Дали в его роскошный номер с римскими банями и антиквариатом было затащено чучело белого коня.

На следующий день, украсив животное предметами церковной утвари и восседая на нем верхом, Сальвадор Дали дал пресс-конференцию, во время которой объявил, что недавно купил для своей возлюбленной супруги замок, отремонтировал его, однако ему нечем украсить интерьеры – и по этой причине он принимает подарки от всех желающих.

Сам он подарил жене вышеозначенного коня. В те дни отель превратился в проходной двор. Желающих подарить что-либо усатому земляку нашлось предостаточно.

Каких только забавных и страшных, больших и маленьких, уродливых и симпатичных странностей не приволакивали в отель отзывчивые дарители! Дали, как и всякий урожденный каталонец, склонный к накопительству, все принимал, ни от чего не отказывался и ничего впоследствии не выбросил.

Многие из этих «подарочков» до сих пор можно видеть в его Театре-музее в Фигерасе, в резиденции художника в Порт-Льигате либо в замке Гала. Там же, в замке, прописан ныне и тот самый шедевр таксидермии – белый конь, убитый в свое время на корриде и тоже подаренный Дали поклонниками его таланта.

И, раз уж речь зашла о таксидермии, применительно к Сальвадору Дали, нам сюда – на Королевскую площадь! На мой взгляд, одна из красивейших площадей Барселоны, находящаяся аккурат рядом с бульварами Рамблас, окруженная со всех сторон узкими коридорам средневековых улочек, с пальмами, аркадами, ахртектурой в стиле «ампир» и фонтаном «Три грации», с обилием баров, кафе, ресторанов, музыкальных клубов – площадь эта действительно хороша! «Ресторанов» – сказал я. Как раз о ресторанах, точнее, об одном из них, и пойдет речь.

«El Taxidermista» («Таксидермист») – несколько странное название для ресторана, не правда ли? С таким же успехом его можно было бы назвать, например, «Парфюмер» (что вполне логично, если учесть, что ряд сцен нашумевшего триллера «Парфюмер» как раз на Королевской площади в Барселоне и снимали), или, например, «Анатомический театр», что еще ближе к славному делу таксидермии…

Поистине, странное название! Во всяком случае, первые, вторые и третьи ассоциации, возникающие у каждого нормального человека при виде такого названия, вряд ли будут способствовать чувству голода и желанию его срочно в этом самом ресторанчике утолить! Но идем дальше. Под аркой, над самым входом в заведение нас встречает еще более обескураживающая вывеска: «МУЗЕЙ». И куда это, скажите, годится?

Дочитаем эту длинную вывеску до конца и совсем уж озадачимся, ибо целиком она гласит: «ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ МУЗЕЙ ЕСТЕСТВЕННЫХ НАУК».

Что же, настало время раскрыть историю этого места, а также объяснить, каким образом оно связано с Сальвадором Дали. В 1859-м г. в этом помещении разместилось заведение «Gran Cafe Espanol» известное своей донельзя утонченной публикой и яростными баталиями на литературные темы, возглавлял которые номинант на Нобелевскую премию по литературе, уже известный нам Анхель Гимерра – тот самый, которого молодой Сальвадор называл в свое время разными нехорошими словами.

Кафе прекратило существование в 1926-м, а на его месте некто Луис Солер, человек, нежно влюбленный в природу, по профессии – таксидермист, открыл свой магазин-мастерскую, совмещенный с небольшим музеем, экспонатами которого стали, главным образом, его собственные таксидермические поделки.

Именно об этом периоде и свидетельствует красивая, сохранившаяся по сегодняшний день вывеска над дверями заведения. Мастерская Солера пользовалась, кстати, заслуженной популярностью: сам король Испании Альфонсо 13-ый заказывал здесь чучело ноги своего любимого жеребца (после того, разумеется, как животное издохло), а знаменитый в те времена каталонский тореадор и актер Марио Кабре – голову убитого им на корриде быка, которую он впоследствии подарил кинодиве Эве Гарднер.

Но самый необычный заказ сделал, понятно, Сальвадор Дали – иначе он не был бы Дали. Художнику потребовались, ни больше, ни меньше – чучела 200 000 муравьев! Даже такой профессионал, как Луис Солер, оказался не в состоянии реализовать очередную причуду маэстро Дали, что, впрочем, художника нисколько не расстроило.

Он продолжал пользоваться услугами заведения, и для него здесь были выполнены чучела таких животных, как тигр, лев, и даже детеныш носорога, как можем мы наблюдать на фотографии.

Очень жаль, что замечательная лавка Солера, известная в народе под простецким названием «Музей Зверей» закрылась в 1999-м, и началась новая история этого места – теперь уже в качестве ресторации. Интерьеры ресторана по сию пору, кстати, украшает Сальвадор Дали верхом на носороге – загляните, и лично в этом убедитесь.

Кстати, совсем свежие новости – недавно все-таки владельцы заведения все-таки сменили название на более подходящее: Marisco – что совершенно правильно с точки зрения коммерции, но прежнее, согласитесь, было гораздо оригинальнее и лично мне нравилось значительно больше!

Дали и вообще любил Королевскую площадь. До сих пор под номером 17 открыты здесь двери бара-фламенко «Los Tarantos», где Дали, привлеченный талантом заменитой танцовщицы Марухи Гарридо, в свое время бывал на ее представлениях постоянно.

А на противоположном углу, где к площади выбегает крохотная улочка «Vidre», до сих пор сохранилось одно из старейших заведений в Барселоне: Herbolario del Rei – лавка, торгующая всевозможными травами и снадобьями на их основе. Эдакое романтически-колдовское местечко, которое, кстати, засветилось и в страшном триллере «Парфюмер» – режиссер фильма, Том Тыквер, просто не мог пройти мимо этого очаровательного обломка старины.

Частенько хаживал сюда и Сальвадор Дали. В лавке продавался травяной чай, на обертке которого присутствовал портрет Наполеона – личности, безмерно Дали обожаемой. «В шесть лет я хотел стать поваром, в семь – Наполеоном, и с тех пор мои амбиции неуклонно растут! – вспомним одно из высказываний художника. Так вот – в этой чудесной лавке Дали, будучи уже богатым и знаменитым, занимался, среди прочего, и тем, что безбожно выцыганивал очередную упоковочку вышеозначенного чая, обещая каждый раз подарить взамен рисунок, сделанный его гениальной рукой. Чай он, в конце концов, неизменно получал, а вот рисунка владельцы заведения от него так и не дождались.

В числе мест, которые активно посещал Дали в Барселоне, следует упомянуть и лавку по продаже альпаргат (и их каталонской разновидности – эспарденьяс), которая торгует этой обувью до сих пор и находится на улице Авиньон в Старом городе, и, конечно же, известнейший рынок Барселоны – Ла Бокерия.

В фруктовых рядах этого славного заведения Дали традиционно приобретал финиковый мед, а медом этим, как известно, намазывал свои великолепные усы. Процедура эта регулярно проделывалась художником для того, чтобы придать усам нужную форму, но, конечно же, главным образом для привлечения мух: кто же не знает, что Дали считал этих насекомых существами божественными, проводниками творческой энергии неба, и был неподдельно счастлив, когда мухи, очарованные медовым ароматом, усаживались на тонкие антенны его усов.

А если уж речь зашла о рынке и, следовательно, о еде, обязательно следует упомянуть и о барселонских ресторанах, в которых любил отобедать или отужинать великий сюрреалист. Многие из заведений, которые попльзовались особой любовью Сальвадора Дали, благополучно существуют и поныне. Это и замечательный, один из старейших в городе ресторан «Los Caracoles» («Улитки»), расположенный на улице Escudellers – открывшийся еще в 1835-м году и, как и прежде, заслуженно процветающий.

Да-да, те самые «Улитки», где даже хлеб подают в форме существа, давшего название ресторану; те самые «Улитки», где особенно хороша самая настоящая печь на дровах, которые загружаются поварами в недра ее прямо с улицы; те самые «Улитки», где, помимо регулярно посещающих это колоритное заведение каталонцев, бывали и заезжие знаменитости: Ленни Кравитц, Джимии Картер, Роберт де Ниро, Джорджо Армани… Но нам-то прежде всего интересны не они, и не Пабло Пикассо, и не Жоан Миро (которые, разумеется, тоже здесь бывали) а наш Сальвадор Дали – а он, как мы уже сказали, вкушал здесь пищу богов далеко не единожды! Об этом красноречиво свидетельствует бережно хранимая на видном месте фотография с очень знакомым автографом.

Вглядитесь в эти лица! Узнаете пронзительный, умный, немигающий и тяжелый взор каталонского Маэстро? А в глубине снимка – не самую искреннюю улыбку и небольшие, близко посаженные глаза Музы художника – нашей незабвенной Гала? Узнаете оставленный Дали на память автограф? Вот то-то!

Если бы я оказался в Барселоне в качестве туриста (что, увы, невозможно), то обязательно бы скоротал вечерок за ужином в ресторане «Los Caracoles». Он всячески достоин этого – уже за одну свою историю и живописную атмосферу. Но ведь есть еще и кухня, и, поверьте, весьма и весьма неплохая!

И, если уж речь зашла о ресторанах, следует упомянуть и еще парочку заведений, которые любил посещать Дали в Барселоне: el Via Veneto, Les Sets Portes, el Perellada, Quo Vadis, el Windsor, La Orotava – в эти живописные, славные долгой и богатой историей места Дали любил хаживать с супругой, либо, что случалось значительно чаще, особенно, с середины 60-х (Гала старела и все реже показывалась на публике), в окружении шумной веселой ватаги молодых симпатичных людей мужского и женского пола, поставляемых ему в качестве эскорта модельными агентствами Барселоны.

Бывая в Барселоне, Дали отдавал дань и традиционной национальной забаве испанцев – корриде. С 2012 г. коррида, как известно, в Каталонии запрещена. А в свое время в одной только славной Барселоне было целых три арены для боя быков, и одна из них – " Plaza Monumental» – входила в число главнейших в королевстве Испания. Именно «Монументаль» и любил посещать Сальвадор Дали – причем, чаще всего, с Амандой Лир, популярной в свое время певицей, актрисой и фотомоделью. Кстати, популярной, прежде всего, ее сделала именно дружба с великим Сальвадором.

Многие, собственно, и стремились попасть в ближайшее окружение Дали только для того, чтобы в лучах его славы толпа разглядела и их скромные фигурки – и многим это удавалось. Впрочем, Аманду и сам Дали выделял из бесчисленной своей свиты. При первой же встрече он сделал ей довольно сомнительный комплимент, заявив: «У вас прекрасный череп и высококачественный скелет». Что же, обладательница «прекрасного черепа», решила, что нужно держаться к Дали поближе – и не прогадала. Вся ее последующая карьера – плод дружбы с усатым каталонцем.

Еще один момент, связанный с Дали-барселонцем, о котором практически ничего не известно – это его активная помощь своим землякам в США. Обычно Дали принято изображать эдаким законченным эгоистом и эгоцентриком, который никого кроме себя (и своей второй половинки – Гала) не видел, не замечал и не желал знать; который именовал себя даже не гениальным, а «божественным Дали», и следовательно, с высот своей «божественности» просто не мог разглядеть всякую прочую мелочь, копошащуюся далеко внизу, под его уходящими в стратосферу ногами. Смею вас уверить – это не так.

Сальвадор Дали использовал свою известность, связи и влияние, чтобы продвинуть в тех же Соединенных Штатах творчество таких своих земляков, как, например, Антони Тапиес, Хавьер Корберо, Бигас Луна – и многих других. Это, согласитесь, разрушает образ заносчивого и высокомерного небожителя – но настоящий Дали никогда таким и не был.

Однако поговорим о более серьезных вещах. Самая, на мой взгляд, значимая заслуга Дали перед Барселоной – его ключевая роль в переоценке наследия барселонского архитектурного модерна и, прежде всего, работ Антонио Гауди. Как мы знаем, Гауди успели забыть еще при жизни, и молодые рвущиеся к мировой славе творцы – как тот же Пабло Пикассо – отзывались о творчестве гениального каталонского зодчего в лучшем случае с пренебрежением и усмешкой.

Что же, время показало, как глубоко они заблуждались. Дали проявил куда большую дальнозоркость и вкус, более того: когда тот же Аполлинер заявил, что Гауди «дискредитировал Барселону своими многочисленными смехотворными постройками» (мнение, которое в то время разделяли, кстати, и сами барселонцы) – не кто иной, как Дали бросился на защиту великого земляка, выступив с горячей критикой этой узколобой позиции в «Минотавре».

Говорил это уже много раз, но повторю снова: заслуга в том, что о Гауди, пусть и после смерти его, заговорили во Франции, США, а потом и во всем остальном мире – если не целиком, то в весьма значительной степени принадлежит Сальвадору Дали. В 1950-м в журнале «Vogue» была опубликована статья «По Испании с Дали», где художник выступил в роли нашего коллеги, то есть, профессионального гида, рассказывая читателям о том, что им в первую очередь следует посетить в Королевстве Испания. Стоит ли уточнять, что львиная доля из того, что мастерски нахваливал Дали, это Барселона и работы Гауди!?

Дали назвал Антонио Гауди «первым галюциногенным архитектором в мире» и всячески советовал каждому, кто окажется в Барселоне, непременно ознакомиться с такими экстраориднарным работами архитектора, как Храм Святого Семейства, дом Мила, дом Батльо или парк Гуэль.

Именно в парке Гуэль 29 сентября 1956 г. триумфально прошла организованная художником выставка «Дали и Гауди», целью которой, кроме, разумеется, самопиара, без которого Дали просто невозможно себе представить, было привлечь внимание общественности к творчеству Антонио Гауди. И, учитывая популярность Сальвадора Дали и его умение из любого события сделать первоклассное шоу, безусловно, удалось.

Интересно, что для своего стопроцентного участия в мероприятии на территории парка Гуэль Дали выдвинул и пару условий: непременное наличие множества кур и целой отары овец, которых в определенный момент предполагалось запустить в толпу для того, чтобы, по словам Дали, образовался так ценимый им «гармонический беспорядок», и, второе – небо над Парком Гуэль во время мероприятия должны были бороздить многочисленные самолеты. Ни одно из этих условий в итоге так и не было выполнено, что, впрочем, Дали ничуть не расстроило: он любил и умел пошутить, но прежде всего ценил все-таки дело.

Еще одно, очень любимое Дали творение «галюциногенного архитектора Гауди» – знаменитый дом Мила, или Педрера. В полуподвальном помещении этого крайне необычного дома долгое время размещалась портняжная мастерская «Mosella», где Дали постоянно шил одежду на заказ, а с хозяином заведения находился в приятельских отношениях.

Дали – большой поклонник Антонио Гауди

Вся средиземноморская эстетика Антонио Гауди, эстетика «мягкого и твердого» – вспомним удивительный, невероятно тяжеловесный каменный массив «Педреры», который в то же время, благодаря волнообразным очертаниям фасада, кажется, не стоит на месте, а бесконечно перемещается – была невероятно близка Дали и, безусловно, оказала сильнейшее влияние на его творчество.

А совершив примерку или забрав уже готовый заказ, Сальвадору достаточно было спуститься тремя кварталами ниже, чтобы насладиться еще одним творением Гауди – домом Батльо, расположенном на том же проспекте по адресу Passeig de Gracia, 43.

«Фасад дома Батльо напоминает волнующее многообразие водных стихий!» – говаривал Дали и был совершенно прав. Фасадом этим Дали мог любоваться часами – и его можно только поздравить за тонкий вкус и безошибочное чувство прекрасного!

Подобных наипрочнейших связей Дали с каталонской столицей можно перечислить еще великое множество – им действительно несть числа.

А сейчас, дорогие друзья, покрепче вцепитесь в подлокотники: я сообщу факт, который вас огорошит: в огромном городе Барселона нет ни улицы, ни переулка, ни пассажа, ни площади, ни аллеи, ни скверика – нет ни одной географической родинки на теле города, которая носила бы имя Сальвадора Дали. Разумеется, вы не поверите. Чуть отдышавшись от праведного негодования, вы даже, я уверен, обвините меня во лжи. Что ж – проверьте. Во времена Святого Гугля сделать это проще простого. Проверьте и убедитесь – я сказал чистую, правду. Чистую и горькую, как мытый хрен, правду. Среди 4207 улиц Барселоны, среди сотен городских площадей вы, как бы тщательно не искали, не найдете этого известного на весь мир имени.

Но почему, почему!? – воскликнете вы. На свете нет и, скорее всего, не будет каталонца, который бы прославил Каталонию и, разумеется, столицу ее, Барселону, больше, чем незабвенный Сальвадор Дали! Три музея Маэстро, образующие так называемый «треугольник Дали» принимают свыше 1,5 млн посетителей ежегодно. Одних только билетов за год продается на сумму свыше 10 млн евро, а в целом экономический эффект от деятельности музейных объектов, связанных с именем Дали, оценивается и вовсе в приятную сумму – 180 000 000. Да, именно так – почти двести миллионов евро каждый год – кажется, этого более чем достаточно, чтобы возносить хвалу гениальному Сальвадору каждое утро и каждый вечер без исключения.

Так почему же, невзирая на все эти блага, которыми, словно золотым дождем, художник осыпал свою малую родину, в Каталонии до сих пор весьма противоречиво относятся к одиозной фигуре Маэстро, а в Барселоне, как мы выяснили, и вовсе не желают оказывать ему даже малую толику уважения?

«Нет пророка в своем отечестве» – это слова мне часто приходится повторять на экскурсиях применительно к Антонио Гауди – но в той же, если не большей, мере справедливо они звучат и в отношении Дали. Долгое время в Каталонии, и в столице ее – Барселоне – принято было относителься к Сальвадору Дали едва ли не пренебрежительно. Если его и ценили, то только за несомненное мастерство рисовальщика, а также за работы сюрреалистического периода – и не более. Сейчас в плане признания заслуг Дали на поприще искусства многое изменилось в лучшую сторону – но отношение к Дали-человеку остается весьма двойственным и в значительной мере негативным.

Так в чем же причина этой вселенской нелюбви? – воскликнете, продолжая ничего не понимать, вы. Что же, охотно расскажу, и назову не одну, а сразу три веских причины, по которым в Барселоне принято недолюбливать Сальвадора Дали.

Причина №1: Дали был горячим поклонником диктатора Франко, которого в про-социалистической и лево-республиканской Барселоне (умудряющейся при этом любить деньги во всех видах и проявлениях и быть самым дорогим городом Испании) активно ненавидят до сих пор.

Да, опять эта политика, без которой, к сожалению, никуда. Уже к концу жизни Маэстро, все, включая самого Дали, начисто забыли о том, что когда-то, в возрасте 19 лет, его задерживала полиция за то, что он укрепил на носу лодки запрещенную тогда «сеньеру» (националаьный каталонский флаг), а после и вовсе угодил в тюрьму Жироны за лево-анархистские взгляды.

И все же – ведь это было, было. И вдруг – Дали-франкист? Да, и не просто франкист, а франкист убежденный, публичный и рьяный!

В 50-ые и, в особенности, в 60-ые г.г. прошлого века в среде мировой интеллигенции и творческой элиты (суть и состав этого глобального сообщества определить сложно – но оно, вне всякого сомнения, существовало и продолжает существовать) – так вот, среди этих людей Сальвадор Дали считался едва ли не «прокаженным».

Точно так же – как к совершеннейшей персоне non grata – к нему относились и все борцы за мировую справедливость в лице как целых стран (например, нашего родного Советского Союза, так и отдельных их представителей (взять того же Пабло Пикассо или Пау Касальса, рожденных, как и сам Дали, в Испании).

Причина столь нелицеприятного отношения к грандиозному провокатору проста: мало того, что Дали в конце 40-хх вернулся жить и работать во франкистскую (читай, фашистскую) Испанию, так он еще и публично высказывался в поддержку диктатора Франко, всячески выражая свой восторг и преклонение перед «каудильо».

Если бы в своем советском детстве я хотя бы что-то слышал и знал о Сальвадоре Дали – я, разумеется, возненавидел бы его всеми фибрами своей пионерской души, заклеймил бы его позором и предал полной анафеме, жестоко и беспощадно, как и надлежало в то время поступать со всеми врагами прогрессивного человечества.

Однако в детские годы творчество Сальвадора Дали нисколько меня не интересовало, что, кстати, вполне нормально. Любовь к многогранному творческому наследию «ампурданского гения» пришла позже – а вместе с нею и интерес к самой персоне усатого каталонского провокатора, прожившего невероятно яркую и беспримерно противоречивую жизнь, которую сам он, кстати, считал своим главным произведением. А противоречий в его жизни таки хватало!

Да, вернувшись в Испанию из США в конце 40-хх, Сальвадор Дали принялся вдруг с редкостным пылом и искренностью восхвалять Франсиско Франко, для которого не существовало худшего врага, чем мировой коммунизм!

Вдумайтесь только: превозносить Франсиско Франко, бывшего заодно, или почти заодно, с Гитлером и руками своих «опричников» в самом начале Гражданской войны расстрелявшего лучшего, а, пожалуй, и единственного друга Сальвадора Дали – талантливейшего поэта Федерико Гарсиа Лорку! Каково?!

И ладно бы, Дали, вновь обосновавшись в Испании, тихонько бы сидел в своем возлюбленном Порт-Льигате и занимался творчеством – так нет же! Он принародно и повсеместно декларировал свою симпатию к безжалостному диктатору – хотя никто, что называется, за язык его не тянул. Первыми словами Дали по возвращению в Испанию были: «Я вернулся, чтобы навестить двух вождей Испании. Во-первых – Франсиско Франко. И во-вторых – Веласкеса.»

Затем Дали принялся превозносить Франко в связи с задержаниями политических оппонентов вождя и судебными процессами над ними, не забывая посылать самому каудильо поздравительно-хвалебные телеграммы по поводу смертных приговоров, выносившихся время от времени республиканцам.

Дали публично, целиком и полностью поддерживал Франко в борьбе с мировым коммунизмом и левыми всех и всяческих мастей, как это было, например в мадридском театре Мария Герреро 11 ноября 1951, когда в речи, посвященной открытию Первого Испаноамериканского Биенале, Сальвадор произнес свои ставшие легендарными слова: «Пикассо испанец – я тоже. Пикассо гений – я тоже. Пикассо 72 – мне 48. Пикассо известен во всем мире – я тоже. Пикассо коммунист – я нет!»

Разумеется, все эти дифирамбы Дали в адрес Франко не могли остаться незамеченными. 16 июня 1956 Дали был приглашен Франко во Дворец Пардо, где удостоился персональной аудиенции. Между художником и вождем сразу же установилось взаимопонимание и доверие, и беседа, в ходе которой вождь и художник провозгласили друг друга истинными защитниками Испании, доставила обоим собеседникам массу удовольствия. 2 апреля 1964 г. Правительство Испании одарило Дали высшей государственной наградой – Большим Крестом Изабеллы Католической, который дается лишь за «исключительные заслуги перед Нацией».

Интересно, что со временем степень восхвалений Дали в адрес диктатора все возрастала – вполть до того, что художник стал считать одним из главных достоинств своей жизни «наличие такого вождя, как Генералиссимус Франко», которого провозгласил «образцом совершенного хладнокровия».

Когда в середине 60-хх в Испании начался туристический бум, Дали тут же обозначил его истоки, причины и суть: «Я в высшей степени преклоняюсь перед генералом Франко, спасителем Испании – за то, что он привел страну к экономическому процветанию». Кстати, с этими словами Сальвадора Дали спорить трудно – все именно так и было, и люди в Испании той поры действительно стали забывать о нищете и разрухе времен Республики и Гражданской войны.

В ходе интервью 1969 г. в Кадакесе художник высказался следующим образом: «Восстановление монархии в Испании – деяние огромной важности, которое мог совершить только такой человек, как Франко, обладающий феноменальным чутьем политика. Более того – Франко вернул к жизни и другие монархии Европы… Великий порок испанцев – присущая им истеричность, и лишь время от врtмени на свет рождаются представители нашей нации, ибавленные этого недостатка – такие, как Веласкес и Франко… К счастью, Франко – галисиец, а значит, обладает необходимым качествами для того, чтобы держать в узде присущий испанцам анархизм.»

В этом же интервью Дали яростно обрушился на социализм – идеологию, которая, по его словам, «полностью дискредитировала себя во всем мире, и придерживаются ее лишь псевдоинтеллектуалы и художники, безнадежно застрявшие в прошлом пятидесятилетней давности».

Однако безусловным апофеозом далианского почитания Франко стала картина «Конный портрет Кармен Мартинес Бордиу» – свадебный подарок Альфонса де Бурбон-и-Дампьер (внука короля испании Альфонсо Двенадцатого) своей невесте. Для того, чтобы понять, причем тут Франко, внесу одно маленькое уточнение: Кармен Мартинес, известная как «Карменсита», или «La Nietisima» (что можно перевести как «Внучечка» – любимая внучка диктатора.

Сальвадор Дали и диктатор Франко

Последние штрихи к этой картине, датированной 1972-ым г., Дали добавил несколько позже, и при весьма любопытных обстоятельствах. Это случилось в рамках конференции под названием «Веласкес и я», устроенной Дали в музее Прадо 29 мая 1973 г., в присутствии самой Карменситы и, вдобавок, перед одной из работ Веласкеса – чувствуете размах и глубокий символизм мероприятия?

Разумеется, франкистская пресса подробно и широко освещала все, связанное с этим королевски-диктаторским заказом, благодаря чему сохранилось множество фотографий, на которых весьма серьезный и почтительный Дали дает пояснения диктатору относительно замысла и деталей полотна.

Кстати, история этого заказа и связанных с ним осбтоятельства сама по себе весьма интересна, и как-нибудь мы обязательно побеседуем об этом подробнее, но сейчас важно другое: в самом факте написания этой картины, а точнее, в персоне человека, который ее заказал (а это, был, как мы уже сказали, Альфонсо де Бурбон, лицо самой что ни на есть королевской крови) проглядывают ростки следующей крупной любви, которой Дали вот-вот отдастся с той же истовостью и рвением: любви к королям.

Да-да, так и есть – в этом заказе объединились настоящая и будущая любови Дали – любовь к диктатору и любовь к монарху. Кому не известно, что после смерти Франко Дали перенес всю мощь своих верноподданических чувств на короля Испании, Хуана-Карлоса Первого и его супругу, причем, в выражении своей горячих чувств к монархии и монархам сделался, если только это возможно, еще более неукротим и неистов!?

И еще более искренен, черт побери! Пытаясь понять мотивы поступков Дали, можно сломать голову – поскольку логического объяснения им, на первый взгляд, не найти. Ведь не мог же умнейший Салльвадор не осознавать в свое время, сколько ненависти и неприязни навлечет на себя непрестаннными восхвалениями диктатора? И это в то время, когда все мировое сообщество считало Франко жестоким тираном и «испанским Гитлером»? Это в то время, когда многие испанские творцы мирового масштаба демонстративно объявили, что ноги их не будет на испанской земле, пока сердце ненавистного тирана не перестанет биться!

А Дали неустанно пел вождю дифирамбы, зная, сколько шишек будет сыпаться на его замысловатую голову. Зачем? Зачем!? Ведь, вернувшись во франкистскую Испанию, Дали уже был мировой звездой и далеко не бедным человеком. Ему не нужно было превозносить режим, чтобы элементарно выжить. И смерть от расстрела, если он не будет денно и нощно кричать о своей политической лояльности, ему тоже не грозила. Зачем же, в таком случае, он это делал? Ответ, на мой взгляд, прост и ясен, как утреннее небо над Барселоной. Дали делал это по искреннему велению своей непостижимой души. Дали делал это, потому что ему нравилось это делать. С младых ногтей, как известно, художник преклонялся перед властью. Даже не так – Властью.

Вспомним его увлечение такими фигурами планетарного масштаба, как Наполеон, Ленин, Гитлер, Колумб – абсолютными и всевластными властителями огромных территорий и многомилионных человеческих масс, либо людьми, вообще раз и навсегеда бесповоротно изменившими мир, как тот же Колумб?

Франсиско Франко был из той же когорты – получеловеком-полубогом, делавшим историю и менявшим мир; Франко в глазах Дали был богоизбранным спасителем Испании, точно так же как себя самого художник определил в «спасители мирового искусства» – и близость к каудильо, я абсолютно в этом уверен, наполняла Дали острейшим и ни с чем не сравнимым удовольствием! Шутка ли – быть в хороших личных отношениях с человеком, который безраздельно властвовал над милилонами испанцев! Власть, власть – вот величайший из наркотиков, и Дали, безусловно, не мог не пасть его жертвой! Франко, жестокий, дальновидный и мудрый диктатор в восприятии Дали, был идеальным воплощением этой власти – отсюда и вся далианская к нему любовь, которая, при иных обстоятельствах, могла бы показаться «тонким троллингом», как говорят сейчас.

Искренняя и беззаветная любовь к испанскому «богоизбранному», по мнению Дали, властителю, проводившему ту «линию партии», которая как раз отвечала новым политическим и идеологическим приоритетам самого Дали – вот объяснение фанатически-декларативного персонального «франкизма» Дали. Подчеркну, главное слово здесь – искренность. Это качество, которое всегда было свойственно Дали, и которое способно оправдать многие, без преувеличения, отвратительные его поступки – если не полностью, то хотя бы частично. Дали был последовательно искренен в своих симпатиях к анархизму, коммунизму, франкизму и монархизму. Когда старая идеология переставала его по тем или иным причинам устраивать, он с отвращением выбрасывал ее, как пару отслуживших перчаток, в урну и тут же обзаводился новой, избранной на основе глубокой личной симпатии.

Причина №2 – после смерти Каудильо Дали сделался горячим и преданным монархистом – и таким оставался до конца дней. Что до каталонского национализма, Дали, особенно в зрелом возрасте, относился к нему сугубо негативно и отношение это постоянно декларировал на публике. В этой связи национальный головной убор каталонцев – барретина, которую он постоянно напяливал на свою гениальную голову, позируя перед фотографами, может и должна восприниматься, как изощренно-едкая насмешка над самыми святыми чувствами своих национал-сепаратистски настроенных земляков.

Причина №3, самая веская: Всё это, разумеется, так, и всё это важно, но главная причина не любить Сальвадора Дали кроется в его завещании – в том самом завещании, которое в Каталонии, и, в особенности, в Барселоне ему не могут простить до сих пор.

Коснемся этого вопроса подробнее. Предпоследний вариант совместных завещаний (тогда Гала еще была жива) супруги Дали подписали 12 декабря 1980 года. Согласно ему, после смерти Дали и Гала половина их имущества поступала в распоряжение Королевства Испании, а вторая – «каталонскому народу в лице регионального управления или любого другого учреждения, которое будет его представлять».

Отметим, что в этом завещании Дали особенно выделил новый пункт, гласивший: «Я настоятельно рекомендую каталонскому правительству помнить, насколько мне всегда был дорог мой музей в Фигерасе». Иными словами, согласно этому варианту все сестры получали по серьгам, и наследство Дали, после смерти его и его супруги, должно было быть разделено между Каталонией и Мадридом.

Именно с этой поры вокруг сильно одряхлевшего Дали и находящейся в двух шагах от смерти Гала начались настоящие танцы с бубнами: и каталонцы, и Мадрид всячески обхаживали художника, надеясь, что всевзоможные бонусы и реверансы в его адрес в конце концов сподвигнут его поменять текст завещания и отписать все одной из двух заинтересованных сторон.

Битва, прямо скажем, разгорелась нешуточная – на кону стояли большие культурные ценности. К Дали зачастил сам тогдашний Президент Женералитата (каталонского правительства) – Жорди Пужоль, ненавязчиво пытаясь склонить Маэстро на сторону Каталонии. Кроме того, в 1981 году за заслуги в области искусства Сальвадор Дали был награжден высшей наградой каталонского правительства – Золотой медалью Женералитата.

Однако тягаться с центром было сложно. Мадридские власти закрыли глаза на налоговые проблемы Дали, коих у него всегда было предостаточно, а после смерти Гала в 1982 году и вовсе засыпали Сальвадора милостями. Уже через две недели после смерти Гала король Хуан-Карлос даровал Дали титул маркиза. Кроме того, испанское правительство выразило желание купить у Мэтра две любых его работы и заплатило за них сумму, эквивалентную 500 000 фунтов стерлингов – деньги по тем временам (да и по этим) огромные. Сделка состоялась, и средства эти были перечислены на специально по этому поводу открытый в Фигерасе счет и предназначались на «ведение домашнего хозяйства, найм сиделок, медперсонала» и т. д.

Король и королева неоднократно встречались с гением лично – стоит ли говорить, в каком восторге от этих встреч был преклонявшийся перед монархией и лично весьма симпатизировавший королю Дали! Впоследствии, кстати, именно король Хуан-Карлос и королева София возглавили, по личной просьбе художника, «Фонд Гала-Сальвадор Дали» – организацию, которая по сей день управляет всем наследием художника.

Резюмируя, отметим: Мадрид победил. 20 сентября 1982 года, находясь в Пуболе. в замке покойной Гала, Сальвадор дали подписал новое завещание, согласно которому оставлял все свое имущество испанскому государству «с настоятельной просьбой беречь, защищать и пропагандировать его творчество».

23 декабря 1983 года в присутствии того же нотариуса, который заверил подпись Дали на его новом завещании, был учрежден уже упомянутый нами Фонд Гала-Сальвадор Дали – частный институт, возглавленный королями.

Этому Фонду дали придавал крайне важное значение. «Сейчас я мечтаю воплотить в жизнь высшее из моих желаний, основав Фонд, чье влияние выйдет за пределы Отечества. Фонд должен стать основой непрерывного притока культурных ценностей, честно я с любовью в сердце желаю Испании, Каталонии, Ампурдану и моему дорогому Фигерасу».

А затем для Сальвадора Дали наступило тяжкое время умершего духа и упорно продолжающего цепляться за жизнь тела. Король Хуан Карлос и королева София, надо признать, не оставляли его своим вниманием, навестив, например, художника в Барселонской клинике «Кирон» куда окончательно одряхлевшего Дали доставляли все чаще.

Наконец, наступил январь 1989 года. Дали умирал, но при его палате в Барселоне или в Фигерасе постоянно находился нотариус. Впоследствии тогдашний мэр Фигераса, Мария Лорка, пару раз со всей осторожностью намекал, что Мэтр в его присутствии не раз заговаривал о своем намерении внести кое-какие изменения в завещание 1982 года. Не исключено, что художник имел в виду именно тот самый пункт, по которому ни Каталония, ни Барселона не фигурировали в завещании ни единым словом.

Так или иначе, говорить об этом сейчас бессмысленно, поскольку изменения эти так и не были сделаны. Возможно, находившийся в предсмертном состоянии Дали попросту забыл о своем намерении или не имел сил довести его до конца. В 10—15 утра, в понедельник, 23 января 1989 года величайший из творцов 20-го века испустил дух.

Причина смерти, в соответствии с официальным заключением – «сердечная недостаточность, осложненная пневмонией, необратимо прогрессирующей в тяжелую форму респираторной недостаточносчти, и приведшая к остановке сердца.»

Вечером 26 января художника отпели в церкви Святого Петра, расположенной прямо напротив музея – именно здесь на девятый день после рождения малютка Сальвадор был когда-то крещен.

Проститься с великим сюрреалистом пришли 15 000 человек. А уже 30 января разразился скандал. Согласно испанским законам, последняя воля усопшего может быть обнародована не раньше, чем через две недели после смерти, но пресса не дремала – и утренний номер популярного еженедельника «Cambio 16» вышел с гигантским заголовком: «Дали лишает Каталонию наследства». В этом же номере содержались убийственный для каталонцев детали завещания, в котором недвусмысленно и однозначно утверждался тотальный приоритет Мадрида.

Верный себе, Дали и после своей смерти продолжал заниматься скандалами и провокациями. Такими уязвленными каталонцы не чувствовали себя давно. Им, при сложившейся ситуации, пришлось быть благодарными центру уже за то, что тот вообще не перенес театр-музей уроженца Фигераса куда-нибудь поближе к Мадриду, а то и в саму столицу Испании – можно ли представить большее унижение!?

Собственно, и сейчас самый популярный музей Каталонии каталонским не является, целиком зависит от Мадрида и, случись между Каталонией и Испанией окончательный раскол, наследие Сальвадора Дали будет первым, что Мадрид на законных основаниях затребует себе. Так что основания обижаться на последнюю волю Дали у Каталонии, и, тем более, у ее амбициозной столицы есть – и основания веские.

Отзвуки этой обиды слышны и по сей день, и, кажется мне, будут звучать вечно – теперь, я думаю, понятно, почему в каталонской столице нет и, скорее всего, никогда не будет улицы или площади, посвященной Сальвадору Дали.

Попутно замечу: говорить о политических симпатиях Дали – дело довольно неблагодарное, учитывая, сколько раз за жизнь он менял их самым радикальным образом. Когда прежние политические кумиры по тем или иным практическим причинам переставали устраивать Маэстро, он тут же выбрасывал их, как изношенные перчатки, и мгновенно покупал пару новых. По этой причине горячо почитаемый художником Владимир Ильич Ленин (было время, художник даже числил вождя мирового пролетариата в своих отцах) наверняка окрестил бы Сальвадора Дали «политической проституткой» – и оказался бы недалек от истины. И тем не менее: в годы диктатуры Франко Сальвадор Дали был самым ярым поклонником каудильо.