Читать книгу Улицы Магдебурга - Шанжан Тряпье - Страница 9

Уве Штольц вернулся из армии. В армию молодой красавец Уве уходил любимцем всех женщин Магдебурга, а когда пришел, то оказался еще выше, красивее и мужественнее, чем был юношей. Рослый, загорелый, светловолосый, Уве к тому же обладал счастливым характером и смотрел на мир с воодушевлением.

По вечерам Уве стоял за стойкой в баре, ему такое было не в новинку, еще до армии он разносил пиво, а теперь вроде как пошел на повышение. Постепенно отец начал приставлять его к делу. В старой пивоварне на Штолленштрассе всегда достаточно работы для молодого здорового парня, но отец позволял Уве делать только самые простые вещи, а прочие лишь показывал, говоря о них всегда одними и теми же словами.

– Отец, почему вы не позволяете мне делать все самому? – спросил Уве.

– Потому что тебе еще рано, – отвечал пивовар Штольц.

– Я же должен узнать, как варить пиво.

– И ты узнаешь, – отвечал отец.

– Но почему мне нельзя сделать это самому? – спрашивал Уве и не получал ответа.

Однажды пивовар Штольц спросил сына, закрывая крышку чана:

– Не собираешься ли ты жениться, сынок?

– Нет, отец, – удивленно ответил Уве, – А почему ты спрашиваешь?

– Я хотел бы, чтобы ты женился.

– Но зачем, отец? Я еще молод и успею найти себе жену.

– Есть вещи, которые в пивоварне не может делать юноша, не знавший женщину.

– Но я знал женщину, – воскликнул Уве и тут же прикусил язык.

– Нашел чем хвастаться, сопляк, – проворчал пивовар Штольц, – Пивовар должен любить свою жену, иначе пиво не будет у него получаться. Пока ты не женишься, я не смогу показать тебе все секреты своего мастерства.

Уве вышел из пивоварни озабоченным и угрюмым. Любимец всех магдебургских девушек должен был выбрать себе жену, которую он будет любить всю жизнь, иначе пиво не будет у него получаться. И эта проблема виделась ему неразрешимой.

Потому что ни одна девушка Магдебурга не вызывала сильного чувства в Уве Штольце.

После демобилизации Уве несколько недель был героем светской хроники, его приглашали в гости, он ходил на танцы, девушки заигрывали с ним, а парни звали с собой на футбол и в кино. И Уве с удовольствием снимал сливки с своего успеха. Он встречался с девушками, и вероятно нечаянно разбил не одно сердце, но надо заметить, что никогда он не делал этого намеренно. Нет никакой вины в том, что в армии он раздался в груди и заматерел, что волосы выгорели добела и глаза кажутся такими синими на загорелом лице. Уве Штольц был честен и никому ничего не обещал. Ему нравилось наслаждаться жизнью, пока такая возможность еще есть.

И вдруг обнаружилось, что Уве нравится Реджинальд Краузе. Как всегда, вскрылось это неожиданно, потому что таких сюрпризов люди обычно от жизни не ожидают.

Парни играли в футбол на старом поле за мастерской Ланге между Крайсштрассе и Андерштрассе. Сбросив на траву рубашки и подвернув штаны, открывая крепкие ноги, орава магдебургских юношей носилась в по вытоптанному полю, крича и толкаясь. Мяч надували тут же в мастерской Ланге. Древний, видавший все на своем веку, красный мяч уже был не раз заклеен и вулканизирован на шинном станке Ланге, и будучи хорошо надутым, мог запросто отбить ноги в легкой обуви, поэтому в футбол играли всегда в крепких ботинках и колотили по мячу со всей дури. А дури в молодых парнях всегда хватает.

На этом поле Уве впервые увидел Реджинальда Краузе, хохочущего, мокрого, без рубашки, с голыми ногами и мячом в руках. Не то чтобы они не были знакомы, как знакомы все жители города. Но в тот день Уве впервые увидел Реджинальда другими глазами. Черноволосый, кажущийся тонким, но широкий в плечах, сын адвоката Краузе вдруг оказался той занозой, которая засела в сердце Уве. Реджи унаследовал острые высокомерные черты своего отца и бойкую насмешливость матери, что делало его неотразимым в глазах девушек. И чем он аккуратно, но планомерно пользовался. Все говорили, что Реджи пойдет по стопам своего родителя и все сходились во мнении, что это принесет много пользы всем жителям Магдебурга.

Уве был в ужасе от нового откровения. Реджинальд Краузе! Мужчина! Господи помилуй! Но он не такой, он никогда таким не был! Он Уве Штольц, любимец всех девушек Магдебурга, ему не может нравиться мужчина! Он же встречался в девушками, и был влюблен прежде, и еще собирался быть! В его семье все были нормальными! Отец любил мать, сестры встречались с юношами, и даже младший братишка уже бегал с записками к Аннеке с соседней улицы. Но сердце Уве колотилось, когда он видел Реджинальда Краузе, и он всегда выбирал другую команду, чтобы ему не пришлось, упаси бог, случайно прикоснуться к Реджи, когда парни кидаются обниматься после забитого мяча.

А Реджинальд, слава богу, не подозревал о том, какое воздействие он производит на Уве. Они не были друзьями, но если встречались, то Реджи всегда находил какие-то слова, чтобы заговорить, и вел себя непосредственно и свободно.

А Уве должен был искать себе девушку. Но что он мог поделать, если ему было весело в дружеской компании, когда парни и девушки вместе шли в кино или на танцы, но ни одну из девиц ему не хотелось обнять или проводить домой, или даже прижать к забору. Но Уве планомерно выполнял свой долг, приглашая девушек на прогулки и провожая до ворот. И ничего при этом не испытывал.

Недели тянулись, а Уве не мог излечиться от своей склонности. Его это начало пугать все больше. Он не допускал и мысли, что может открыться Реджинальду. Это было невозможно и глупо, Реджинальд, разумеется, нормальный, он встречается с дочерью булочника Петрой, по крайней мере, сейчас. Когда дело касается сына адвоката Краузе, нельзя быть уверенным в таких вещах. И кроме того, Уве не собирался всю жизнь прожить ненормальным. Он мечтал об обычной жизни порядочного человека, о том, что у него будет жена, которую он будет любить, не прилагая к этому усилий, о пивоварне, в которой он станет всем заправлять, о том, что вскоре его начнут называть «герр Штольц» а не «молодой Уве». Он хотел иметь детей, которых стал бы провожать в школу, выдавать дочерей замуж и в свою очередь приставить к делу старшего сына. И все его планы должны пойти прахом из-за молодого Краузе?! Этого нельзя было допустить. Уве не мог поговорить об этом ни с отцом, ни с матерью. Он подумывал о том, чтобы произнести эти слова в темноте исповедальни, но понял, что после этого не сможет при свете дня посмотреть в глаза патеру Юргену, а ведь патеру еще предстоит венчать его с невестой и крестить его детей. Нет, надо беречь патера Юргена.

И даже молодой Рейнхард, у которого жил герр Готфрид, что работал в мастерской Ланге, недавно стал встречаться с соседской Марике, окончательно развеяв все пересуды. Уве нравился герр Готфрид, он был улыбчивый и немногословный, и он мог починить любой механизм. И если молодой Рейнхард засиживался в баре допоздна, герр Готфрид приезжал за ним на старом хорьхе, и накрывал ему колени пледом, и трепал его волосы. Они были просто друзьями.

Опять порвался красный мяч, и после матча Уве пошел в мастерскую Ланге. На щеке у него красовалась ссадина от ботинка, а перед глазами стоял растрепанный Реджинальд Краузе, проклятый сын адвоката, норовящий украсть у Уве всю его жизнь.

– Добрый день, герр Ланге! Вы почините наш мяч? – крикнул Уве в глубины мастерской.

– Ищите Готфрида, – раздалось из-под машины, – Он как раз на станке.

Уве перешагнул через ноги Ланге и отправился на поиски. Герр Готфрид улыбнулся Уве и взял мяч.

– Нет ли у вас пластыря еще и для меня, герр Готфрид? – спросил Уве.

– Могу завулканизировать, –  не оборачиваясь откликнулся тот, – Но тогда тебя девушки не будут любить.

– Меня и так не любят, – вздохнул Уве, – Как же так?

– Главное, чтобы ты любил.

– Вы думаете? – с некоторым сомнением произнес Уве.

– Можешь быть уверен, – серьезно отозвался Готфрид.

Заявление вызывало некоторые сомнения. Много ли счастья принесла ему проклятая любовь к молодому Краузе, если это можно назвать любовью?

– Почему не бывает пластыря для разбитого сердца?

– Если такой и существует, – усмехнулся Готфрид, – То искать его надо у аптекаря Мюллера. Сходи лучше к нему. А твой мяч побудет у меня. Боюсь, ему надо немного отдохнуть от ваших ботинок.

Уве с сомнением воспринял совет, но решил послушаться. Возможно, за ним стоит нечто большее, чем покупка пластыря.

– Вам не нужен пластырь, юноша, – сказал аптекарь Мюллер, – Если вы заклеите ссадину, останется след. Сейчас я посыплю порошком, и не вздумайте смывать его или тереть лицо руками.

Уве покорно подставил лицо. У аптекаря Мюллера была репутация человека, который понимает что к чему, и точно знает, с какой стороны хлеб мажут маслом. Щеку немного щипало, но мужчины должны уметь терпеть такие вещи.

– Если вы поможете мне в одном деле, я не возьму с вас денег, Уве.

– Конечно я помогу вам и просто так, герр Мюллер, – ответил Уве, – Мне совсем не сложно. А сколько я вам должен за порошок?

– Совершенно ничего, если вы пойдете мимо дома Краузе.

– А в чем дело? – растерянно спросил Уве.

Он не собирался идти мимо дома Краузе, но не мог отказаться от соблазнительной возможности заглянуть в гости.

– Я попросил бы вас передать пакет Реджи.

– Конечно, я передам.

Держа в руках небольшой пакет с надписью «Молодой Реджи», Уве Штольц шагал вниз по Обстгартенштрассе к дому Краузе. На крыльце он еще раз проверил, правильно ли отвернут воротничок рубашки и не торчат ли волосы. И позвонил. Дверь открылась.

Перед ним стояла точная копия Реджинальда Краузе в голубом платье. Заколотые волосы были немного растрепаны, в одном ухе не доставало сережки и ее девушка держала в руках. Наверное, она одевалась перед зеркалом, когда он позвонил.

– Привет, – выговорил Уве, чувствуя, что жаркая краска подступает к его лицу, а сердце начинает колотиться, как безумная птица.

– Привет, – так же, как ему показалось, растерянно ответила девушка.

– У меня пакет для Реджи, аптекарь Мюллер послал.

– Спасибо, – она протянула руку, – Давай его сюда. Я Реджи.

– Ты Реджи? Ты тоже Реджи? – опешил Уве.

– Да, я Регина, сестра Реджинальда, – она засмеялась, – Видишь, написано – молодой Реджи. Если бы это было брату, было бы написано – молодому Краузе.

– Я Уве Штольц, – произнес Уве, отдавая пакет, – Ты не хочешь пойти со мной на танцы сегодня вечером?