Читать книгу Седьмой день. Утраченное сокровище Библии - Сигве Тонстад - Страница 22

В третьей главе книги Бытие описывается настолько драматическая перемена в состоянии сотворенного мира, что прежде чем углубляться в ее причины, необходимо внимательно рассмотреть, что было до того и каким оно стало после. В следующей таблице проводится наглядное сравнение между «до» и «после»:

В состоянии, которое мы называем «до», мужчина и женщина совершенно наги, но они этого не осознают, у них не возникает чувства неловкости или стыда (Быт 2:25). Но состояние меняется, наступает «после», и происходит всплеск самосознания, появляются неловкость и стыд, а наряду с ними и стремление прикрыть ту часть тела, которая теперь приводит их в смущение (Быт 3:7). В Быт 1:31 утверждается, что все «хорошо весьма», но «после» землю постигает проклятье, и уделом человека становятся тяжелый труд, борьба и, наконец, смерть (Быт 3:17–19). Бог с самого начала поселил людей в Едемском саду, и по всему было видно, что это надолго (Быт 2:15). Но «после» грехопадения Он изгоняет их из райского сада и предпринимает меры, чтобы они туда не вернулись (Быт 3:23, 24). Более того, если вспомнить о том, ради чего Бог учредил седьмой день, то состояние «до» в райском саду описывает взаимоотношения между Творцом и людьми, в рамках которых они встречались лицом к лицу в обстановке доверия, любви и взаимопонимания. Ничто не предвещало перемены – этого леденящего чувства отчуждения, появляющегося «после» и нашедшего отражение в следующих словах: «И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая» (Быт 3:8). Под гулкими сводами первых глав книги Бытие, которые написаны таким прозрачным языком, что каждая мысль эхом отражается по нескольку раз, еще долго звучат отголоски слов, описывающих это жуткое разобщение: «Голос Твой я услышал… и убоялся… и скрылся» (Быт 3:10).

РАССКАЗ О ГРЕХОПАДЕНИИ ПРОИЗВОДИЛ НЕИЗГЛАДИМОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ НА ПОСЛЕДУЮЩИХ БИБЛЕЙСКИХ АВТОРОВ

Какие бы мысли и чувства ни вызывал этот рассказ у современных толкователей, можно с уверенностью утверждать, что на последующих библейских авторов он произвел неизгладимое впечатление. В одном из величайших пророческих видений Ветхого Завета потерянный рай служит постоянным ориентиром для будущего блаженства, к которому всем сердцем устремлен пророк.

Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море (Ис 11:6–9).

В этом видении потерянный рай – это еще и рай возвращенный, нарисованный в самых теплых и дорогих образах мира и гармонии. Книга Исаии обращается к этой теме не однажды, адресуя ее потомкам как видение о будущем блаженстве, которое станет возрождением рая из книги Бытие (Ис 25:6–9; 65:17–25)[88].

Новый Завет то и дело обращается к кризису, описанному в книге Бытие, как к ключевой, исходной точке, необходимой для понимания новозаветной вести. Мы видим это в описании искушений в пустыне, приведенном в синоптических Евангелиях, где Иисус как бы заново идет путем, по которому некогда ступали Адам и Ева. Как и наши прародители, Иисус противостоит искусителю, который стремится поколебать Его уверенность в Боге. Однако в отличие от Адама и Евы Иисус выходит победителем, дав отпор нападкам сатаны (Мф 4:1–11; Мк 1:12, 13; Лк 4:1–13)[89]. Сходство поразительное, при том что благодаря этому сходству мы можем взглянуть на данное противоборство с верной точки зрения. Иисус идет путем, о котором Он уже многое знает. Именно на этом пути первые люди уступили змею и стали смотреть на мир его глазами. Отголоски Бытия звучат для того, чтобы дать читателю возможность вспомнить о том, что случилось, когда змей приступил к Еве, и по достоинству оценить масштаб победы, одержанной Иисусом.

Кстати, в Евангелии от Иоанна, не менее чем в синоптических повествованиях, миссия Иисуса в целом опирается на книгу Бытие как на ориентир или систему координат. Когда Иисус называет Своего незримого соперника «лжецом и отцом лжи» (Ин 8:44), Он намекает на обман, описанный в книге Бытие, характеризуя его однозначно как «ложь». Всякая ложь дьявола опирается на ложь изначальную, устанавливающую критерий для всей остальной лжи. Перед Иисусом стоит задача опровергнуть эту ложь и обратить вспять ее последствия. Именно ради этого Он идет на смерть – чтобы восстановить то, что было разрушено в Едемском саду (Ин 12:23–33)[90].

Апостол Павел тоже держит в уме повествование из книги Бытие в ключевых эпизодах своей переписки с верующими. В Послании к Римлянам он пишет, что «одним человеком грех вошел в мир» (Рим 5:12), имея в виду Адама, «который есть образ будущего» (Рим 5:14). Далеко не последнее место в присущем Павлу восприятии действительности занимал вопрос смерти, и его взгляды на смерть основывались именно на книге Бытие (Быт 2:17; 3:24). «Последний же враг истребится – смерть» (1 Кор 15:26), – пишет Павел, давая понять, что последний враг – это еще и самый жестокий враг, против которого бессильны любые человеческие средства. По сути дела, сопоставление Адама и Иисуса, смерти и жизни, имеющее своим истоком книгу Бытие, составляет неотъемлемую часть благовестия Павла. Его весть несет результаты, прямо противоположные тому, что произошло вследствие сатанинского обмана, и в отрыве первых глав книги Бытие его весть понять невозможно. «Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут», – подводит он черту (1 Кор 15:22).

Нет в Новом Завете книги, более сфокусированной на Бытие, чем книга Откровение. Остин Фаррер говорит об авторе Откровения, что «никакой другой новозаветный автор не ощущал призвания к той же миссии; не ставил перед собой задачу охватить пророческим взором заключительные события истории земли путем глубоких и систематических размышлений над всей пророческой традицией»[91]. Ему вторит Ричард Бокэм, считающий, что Иоанн достиг «высшей точки в пророческом откровении, которая вобрала в себя пророческий смысл ветхозаветных Писаний и раскрыла, как именно они исполнятся в последние дни»[92]. Иоанн много размышлял над книгой Бытие, о чем свидетельствует тот факт, что последние две главы Откровения представляют собой в значительной мере зекральное отражение первых глав Бытия. Библейское повествование как бы замыкается на самом себе, возвращаясь в самом конце к тому, с чего все начиналось.

Приведенные выше примеры не позволяют в полной мере оценить тот вес, который имеют первые главы книги Бытие в истории христианства. В то же время свою значимость книга Бытие приобретает именно в библейской перспективе. Возьмем, к примеру, Уолтера Брюггеманна, своего рода возмутителя спокойствия в толковании Ветхого Завета. Он не считает, что история возникновения отчуждения между человеком и Богом, описанная в Бытие, это ключевой текст, лежащий в основании всех последующих событий[93]. Брюггеманн утверждает обратное, а именно, что этот отрывок из книги Бытие «абсолютно несуществен»[94]. По поводу идеи, что событие, произошедшее у дерева познания добра и зла, – грехопадение в его однозначно катастрофическом смысле, – Брюггеманн также категорично утверждает, что «эти представления как нельзя более далеки от библейского повествования»[95]. Кроме того, он резко критикует идею, что в первых главах книги Бытие рассказывается о вхождении зла в мир. По его словам, «Ветхий Завет не проявляет никакого интереса к столь абстрактным вопросам»[96]. Наконец, не соглашаясь с тем, что данный текст раскрывает происхождение смерти, Брюггеманн настаивает, что «Библия не углубляется в вопросы подобного рода»[97].

Далеко не все исследователи думают так же, как Брюггеманн, однако на его возражения все же стоит обратить внимание, поскольку они побуждают нас заново проанализировать эту историю в ее изначальном контексте, а также с учетом ее многочисленных отголосков в других библейских книгах. Можно с полной уверенностью утверждать, что позиция Брюггеманна противоречит имеющимся данным. Его слова об «абсолютной несущественности» рассказа о грехопадении могут сойти за правду, если судить о нем по его объему, но они выглядят совсем иначе, если принять во внимание его качественные параметры: переход от невинности к виновности, от близости к отчуждению[98], от уверенности к страху, от счастья к скорби, от жизни к смерти, от свободного доступа к дереву жизни к изгнанию из райского сада. Читатель книги Бытие поступит правильно, если примет во внимание все содержащиеся в этой истории предпосылки для последующего библейского повествования, но все же сначала лучше позволить тексту истолковать самого себя, дать ему возможность прозвучать в собственном изначальном контексте. Многие, прочитав этот текст без предубеждения, скорее всего увидят его в том же ракурсе, что и авторы Нового Завета.

Эта история позволяет нам верно оценить значение победы Иисуса над искусителем в Новом Завете. Концепция второго Адама в посланиях Павла не имеет смысла без книги Бытие. Называя смерть «последним врагом», главным чужеродным элементом бытия (1 Кор 15:26), Павел отталкивается прежде всего от состояния «до» и «после», описанного в Бытие, то есть от осознания того, что смерть изначально не входила в намерения Божьи и что придет время, когда «смерти не будет уже» (Откр 21:4).