Читать книгу Седьмой день. Утраченное сокровище Библии - Сигве Тонстад - Страница 32

Есть во всем этом и более глубокая истина. Избавиться от постоянного угнетения со стороны египетских хозяев – это хорошо, но когда человек оказывается на пороге свободы, для него все только начинается, перед ним открывается дверь к новым возможностям, которыми еще только предстоит воспользоваться. Мало получить право на самоопределение и укороченную рабочую неделю. Это всего лишь начало. Потомки Авраама нуждались не столько в смене условий жизни, сколько в новом центре, вокруг которого строилось бы их бытие. Когда Моисей приступал к фараону с требованием освободить его народ, он ясно давал понять, какие именно перемены им более всего нужны. «Так говорит Господь: Израиль есть сын Мой, первенец Мой; Я говорю тебе: отпусти сына Моего, чтобы он совершил Мне служение», – настаивал он (Исх 4:22, 23; ср.: 5:1; 8:1, 20; 9:1, 13; 10:3). Египетские надсмотрщики попирали духовные аспекты человеческого бытия, не оставляя израильтянам никакой возможности для общения с невидимым Богом. Не всё в их бедственном положении сводилось к рабству и унижению; основная проблема коренилась в духовном угнетении.

Таким образом, ценность вновь обретенной свободы заключалась прежде всего в возможности познавать Бога, и суббота вела их в этом направлении. В книге Исход седьмой день выступает в роли острова Эллис с его статуей Свободы в Нью-Йорке, чьи очертания появляются из туманной мглы. Суббота помогала понять, какой будет жизнь в новой реальности. Она служила вратами в свободу, подобно тому как в книге Бытие ознаменовала начало человеческого существования. В этом отношении возрождение субботы сигнализировало об обретении глубинных смыслов, которые были некогда утрачены. Вместе с покоем в седьмой день была выстроена иная временная структура, установлены совершенно иные приоритеты. День, в который не нужно было выходить на работу, предоставлял людям возможность ощутить на себе заботу Творца, возвращал им чувство собственного достоинства, присущее человеку изначально как существу, сотворенному по образу Божьему. Они перестали быть рабами и простыми орудиями в руках честолюбивых, жаждущих власти и величия хозяев. Отныне они были вольны думать и поступать самостоятельно; отныне их жизнь стала ценностью сама по себе, а не как удобный источник дешевого труда. Именно для такой жизни сотворил людей Бог, именно для такой жизни Он их освободил. На пути в Землю обетованную был вновь поднят древний стяг, олицетворяющий Божественный замысел по отношению к людям, показывающий, что осуществить свое предназначение они смогут только в Боге.

Поразительно, но книга Исход ясно дает понять, что Бог, а не какое-то место на земле был конечным пунктом назначения для освобожденного народа. С одной стороны, Бог был исходным условием той свободы, к которой они были призваны, с другой – конечным ее результатом, ее осуществлением. Не прошло и трех месяцев с момента выхода израильтян из Египта, а их духовная цель уже была достигнута, хотя они по-прежнему жили как кочевники и были далеко от той географической точки, в которую направлялись. Прежде чем даровать им Десять заповедей, Бог обратился к народу через Моисея и сказал им: «Вы видели, что Я сделал Египтянам, и как Я носил вас как бы на орлиных крыльях, и принес вас к Себе» (Исх 19:4).

НА ПУТИ В ЗЕМЛЮ ОБЕТОВАННУЮ БЫЛ ВНОВЬ ПОДНЯТ ДРЕВНИЙ СТЯГ, ОЛИЦЕТВОРЯЮЩИЙ БОЖЕСТВЕННЫЙ ЗАМЫСЕЛ ПО ОТНОШЕНИЮ К ЛЮДЯМ, ПОКАЗЫВАЮЩИЙ, ЧТО ОСУЩЕСТВИТЬ СВОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ОНИ СМОГУТ ТОЛЬКО В БОГЕ

Бог говорит не о какой-то географической точке на Ближнем Востоке. Он говорит: «Я… принес вас к Себе» (Исх 19:4). Угнетенный народ уже пришел домой, восстановив отношения с Богом и открыв для себя Его истинный характер. «Мы отчетливо видим, что Израиль не просто расположился у Синая временным лагерем, но что там он впервые был “с Богом”», – пишет Рендторфф[169]. Если они решатся искать смысл свободы в Боге, то их опыт и их пример станут наглядным уроком для мира и помогут распространить Божье влияние на другие народы (Исх 19:5, 6).

Однако мы уже увидели, что начатая Богом «Операция Свобода» столкнулась с серьезными трудостями. Причем препятствия на пути ее осуществления возникли в среде тех самых людей, которым так хотелось эту свободу заполучить (Исх 16:27–29). Вспышки недовольства и смуты сделали путь из Египта в Палестину гораздо более продолжительным, чем нужно. Те, кто был уже в совершенных летах по выходе из Египта, так и не вошли в Землю обетованную (Числ 14:28–34). Сорок лет спустя этой чести удостоилось лишь новое поколение (Числ 14:31; 32:13; Втор 2:7). По прошествии четырех десятилетий Моисей собрал народ, чтобы еще раз напомнить ему о том, что довелось пережить и что совершил для него Господь, после чего тоже «приложился к народу» своему (Втор 1:1–5; 32:48–52)[170].

В этом историческом экскурсе, который совершил Моисей, бросается в глаза, какое важное место в сознании Моисея занимал урок с дарованием манны. «И помни весь путь, – говорит он, – которым вел тебя Господь, Бог твой, по пустыне вот уже сорок лет, чтобы смирить тебя, чтобы испытать тебя и узнать, что в сердце твоем, будешь ли хранить заповеди Его, или нет; Он смирял тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною, которой не знал ты и не знали отцы твои, дабы показать тебе, что не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа, живет человек» (Втор 8:2, 3).

Более того, данная мысль, а также особый язык, присущий Второзаконию, перекликаются с рассказом о манне, изложенным в книге Исход. Там история с манной также представлена как своего рода испытание. В Исходе концепция испытания, назначенного и проваленного, составляет костяк всего повествования о манне. Она сыграла важнейшую роль в возвращении субботе ее значения. Когда освобожденный народ стал переживать о том, что они будут есть и за счет чего существовать в пустыне, Бог сказал Моисею: «Вот, Я одождю вам хлеб с неба, и пусть народ выходит и собирает ежедневно, сколько нужно на день, чтобы Мне испытать его, будет ли он поступать по закону Моему, или нет» (Исх 16:4).

По мере развития сюжета становится ясно, что «испытание» оказалось народу не по плечу. «Долго ли будете вы уклоняться от соблюдения заповедей Моих и законов Моих?» – вопрошает Бог Моисея, когда некоторые из израильтян отправились на поиски манны в седьмой день (Исх 16:28). Эти слова говорят о том, что народ то и дело пренебрегал теми преимуществами, которыми Бог его наделил. Он не сумел воспринять и приспособиться к новой реальности – реальности свободы.

Но если это было испытание, то что именно хотел выяснить с его помощью Моисей или даже Бог? Не стоит думать, будто Бог решил без всякой на то причины, по собственной прихоти, испытать народ на верность, провести, так сказать, вступительный экзамен. Открывающаяся нам картина гораздо сложнее. Жак Дюкан отмечает, что в древнееврейском языке слова и понятия имеют более широкое и гибкое смысловое наполнение, чем в западных языках. «Основная идея, содержащаяся в еврейских словах, конкретна и точна, выражает действие и общий итог», – пишет он[171]. В этой истории просматривается не только то, как поступал народ. Скорее, речь идет о реакции людей на то, как поступал Бог. Бог устроил им столь строгую проверку не для того, чтобы они прошли ее или не прошли. Моисей разъяснил, что чудо с манной было нужно для того, чтобы «узнать, что в сердце твоем» (Втор 8:2). В данном случае в качестве «действия и общего итога» выступают чудеса Божьи, которые Он посылал Своему народу изо дня в день, и особые приготовления, связанные с субботой. Бог запустил процесс, который должен был изменить представления израильтян о Боге и их жизненные приоритеты.

Что же подумали они о Боге в тот день, когда Он ниспослал им манну в пустыне, где не было никакого пропитания? Какие чувства они испытали по отношению к Богу в седьмой день, когда на земле не оказалось ни единой белой крупинки? Какие мысли посетили их, когда они выяснили, что только в этот день вчерашняя манна остается свежей? Бог даровал им седьмой день как день, свободный от тяжкого труда, и все же многие по привычке отправились в пустыню на поиски пищи. По их поведению видно, что свобода давалась им совсем не просто.

Манна выпадала каждый день и каждую неделю по крайней мере в течение сорока лет. Это явление прекратилось, только когда израильтяне достигли новой земли и им стали доступны иные источники пропитания (Нав 5:12). Поэтому на самом деле «испытание», о котором мы говорим, было предназначено для того, чтобы проявилось их отношение к Богу, Который освободил их, повел за Собой и позаботился об их нуждах. Он предложил им жизнь, исполненную свободы и достоинства, показав, что свобода достижима только в общении с Творцом. Причем эта свобода была предложена в контексте конфликта вопреки активному сопротивлению фараона. В книге Исход по этому поводу дается недвумысленный посыл: Бог выступает гарантом свободы, потому что она была бы невозможна без Его противодействия угнетателям.

Так как же люди откликнулись на это щедрое предложение? Согласно заявленной цели испытания, оно должно было открыть, «что в сердце твоем» (Втор 8:2). Поэтому по его окончании встали вопросы: «Как теперь вы относитесь к тому, что произошло? Что теперь в вашем сердце?». По ходу повествования у нас появляется возможность сформулировать по крайней мере четыре пункта касательно седьмого дня. Во-первых, Исход подтверждает превосходство субботы, указывая на ее возрождение как на событие столь же значимое, что и ее первое упоминание в книге Бытие.

Во-вторых, седьмой день в книге Исход отвечает подлинным нуждам человека. В книге Бытие человек сначала покоится в день субботний, а потом уже получает поле деятельности. А в книге Исход седьмой день представлен как перерыв, пауза в однообразных и тяжелых буднях. Бог предлагает покой людям, безмерно уставшим от конкуренции, эксплуатации и принуждения[172]. Причем значимость субботы для людей становится еще очевиднее, когда в качестве причины дарования заповеди о ней Второзаконие называет избавление от гнета (Втор 5:12–15)[173]. Субботний покой служит границей, непреодолимой для сил угнетения – для хозяина, эксплуатирующего своего раба, для работодателя, использующего своих работников, или даже для гнета, свойственного идеологиям, относящимся к человеческой жизни всего лишь как к расходному материалу для честолюбивых политических и экономических проектов. Бог остается на стороне нуждающегося, и потребность трудящегося человека в седьмом дне должна рассматриваться как неотчуждаемое, богоданное право.

СУББОТНИЙ ПОКОЙ СЛУЖИТ ГРАНИЦЕЙ, НЕПРЕОДОЛИМОЙ ДЛЯ СИЛ УГНЕТЕНИЯ – ДЛЯ ХОЗЯИНА, ЭКСПЛУАТИРУЮЩЕГО СВОЕГО РАБА, ДЛЯ РАБОТОДАТЕЛЯ, ИСПОЛЬЗУЮЩЕГО СВОИХ РАБОТНИКОВ, ИЛИ ДАЖЕ ДЛЯ ГНЕТА, СВОЙСТВЕННОГО ИДЕОЛОГИЯМ, ОТНОСЯЩИМСЯ К ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ ВСЕГО ЛИШЬ КАК К РАСХОДНОМУ МАТЕРИАЛУ

В-третьих, возрождение субботы происходит в более широком контексте свободы; она становится наиболее характерным показателем переживаний, с этой свободой связанных. Освобождаясь от тирании фараона, израильтяне не просто меняют властный произвол фараона на добрую, но не менее диктаторскую власть Бога. Эти две системы правления различаются кардинально: одна навязывает рабство, другая предлагает свободу[174]. Этот момент нужно подчеркнуть особо, тем более что свобода, которой пользуется человек при Божьем правлении, была поставлена под сомнение еще в Едемском саду (Быт 3:1). Бог дозволил человеку есть «от всякого дерева в саду» (Быт 2:16). И здесь опять, только в иных, более суровых, обстоятельствах, слышится наставление: вкушай ту пищу, которую так щедро дает тебе Бог. И что еще важнее, они могли есть и покоиться, пользуясь предоставленной им возможностью воздерживаться один день в неделю от всякого труда (Исх 16:29).

В-четвертых, восстановление седьмого дня отражает центральную ветхозаветную идею Божьего присутствия. Как уже отмечалось ранее, реальность Божьего присутствия находится «в центре библейской веры»[175]. Присутствие Божье, безусловно, составляет сущность седьмого дня в книге Исход. Я «принес вас к Себе», – говорит Бог (Исх 19:4), и реальность Божьего присутствия более всего видна именно в субботнем покое. Следует отметить также, что эта важная роль, которой седьмой день был наделен в древности, сильно выделяется на фоне господствующего в современной жизни ощущения Божьего отсутствия.

По прошествии нескольких месяцев со дня исхода из Египта суббота будет провозглашена в одной из Десяти заповедей (Исх 20:8–11), однако возрождение седьмого дня началось не у Синая[176], а тогда, когда чудотворная манна и субботний покой открыли перед израильтянами новые перспективы. Впоследствии были предприняты меры, чтобы статус седьмого дня не зависел от падений и взлетов израильского народа. Бог счел слишком рискованным оставить соблюдение этого дня на усмотрение человека, поскольку в конечном счете оно могло бы показаться народу маловажным. Как указывает Наум Сарна, святость седьмого дня «проистекает из того факта, что Бог Сам наделил его благословением и святостью»[177]. Этот день находится под Божьей защитой, поэтому «его благословенный и священный характер – это вселенская реальность, нисколько не зависящая от человеческой инициативы. Отсюда и частые упоминания о нем как о “субботе Господней”»[178].

Независимо от того, будут израильтяне соблюдать субботу или нет, извратят ее смысл с течением времени или не извратят, в любом случае будущим поколениям была предоставлена возможность понять замысел Божий относительно нее во время исхода. Моисею было велено: «Наполните манною гомор для хранения в роды ваши, дабы видели хлеб, которым Я питал вас в пустыне, когда вывел вас из земли Египетской» (Исх 16:32). Сосуд объемом около четырех литров был наполнен манной, и «поставил его Аарон пред ковчегом свидетельства для хранения» (Исх 16:34)[179].

Если будущие поколения забудут о субботе или сведут ее к пустой формальности, то сосуд с манной будет постоянным Божьим напоминанием о том, как Бог в течение сорока лет ниспосылал манну на землю ежедневно, кроме седьмого дня. Если взять отправной точкой этот памятный сосуд, то суббота – изначально не заповедь, начертанная на камне и навязанная народу как испытание или проверка на послушание. Это прежде всего символ Божьей заботы об угнетенных и олицетворение Божьего желания общаться с людьми. «Я носил вас как бы на орлиных крыльях, и принес вас к Себе» (Исх 19:4) – в этих словах нашел отражение первый этап возвращения домой. Второй этап – это накрытый стол с посланным свыше хлебом и день, свободный от труда. Таким образом, этот особый день сам по себе несет весть о том, каков Бог на самом деле.