Читать книгу Туда, где ты - Слава Соло - Страница 4

«Ваши глаза – изумруды. Ваша кожа – шёлк. Позвольте мне выразить своё восхищение Вашим совершенством этими скромными дарами,

Навеки Ваш пленник,

Астор де Буйон»

– Боже мой! – Моник, ворвавшаяся в мою спальню с самого утра с коробками в руках, теперь прикладывает роскошные ткани изумрудного цвета к себе, красуясь перед зеркалом. – Клеменс, это просто невероятно, но я не осмелилась открыть бархатную коробку, решила, что ты должна сделать это сама!

Хмыкаю, качая головой. Ну конечно же она её открыла, при чём в первую очередь, вот только не говорит, что там, чтобы увидеть моё лицо.

Провожу рукой по тёмному бархату и чувствую, как по коже пробегают мурашки, мне ещё никто не дарил таких роскошных вещей. Пусть я и не падка на подобное, но всё же девушка во мне пребывает в приятном предвкушении, а потому я поднимаю крышку. Из груди помимо собственной воли вырывается восхищенный вздох, на меня смотрит крупный изумруд в форме сердца, обрамлённый более мелкими бриллиантами.

– Да с такой штукой на шее ко дну камнем пойдёшь, – усмехается Моник.

В этот момент мимо приоткрытой двери спальни проходит Анна и я ловлю её усмешку, прежде чем она, презрительно отворачиваясь, идёт дальше по коридору.

– Анна, стой! – я вскакиваю с кровати и едва не падаю, запутываясь в подоле ночной рубашки. – Анна!

Нагоняю её в коридоре и она с тяжёлым вздохом оборачивается ко мне, словно я отвлекла её от какого-то важного дела.

– Что тебе нужно, Клеменс? Кажется сейчас у тебя есть всё для личного триумфа, не так ли?

– Не всё. Я хочу, чтобы моя сестра была со мной. – улыбаюсь, пытаясь взять её за руку, но Анна специально сцепляет их за спиной.

– Я не собираюсь примерять на себя твои подарки. – кривится она.

– Если хочешь, мы можем сшить из этих тканей платье тебе! Они подойдут к твоим глазам.

Цвет глаз у нас с Анной совпадает, но этом всё сходство и заканчивается. Внешностью она пошла в отца, унаследовав его грубые черты лица, усугублявшиеся тем, что сестра вечно хмурилась и поджимала губы.

– Собираешься кидать мне свои подачки? – усмехается она.

– Ну что ты! Я совсем не это..

– Иди обратно, Клеменс, и наслаждайся этими непристойными подарками.

– Непристойными?

– Ну разумеется, – вздыхает она, – была бы ты чуть умнее, сразу бы смекнула, что такое мужчины присылают, лишь когда хотят затащить тебя в свою постель.

– Не думаю, что герцог де Буйон намекал на это, – хмурюсь я, – он человек чести и очень уважаем при дворе.

– В том и заключается твоя проблема, Клеменс, ты вообще мало думаешь.

С этими словами она резко поворачивается на пятках и почти убегает в сторону часовни. Решительно не могу понять, почему сестра испытывает ко мне такую жгучую неприязнь. Столько презрения в лице, когда она говорит со мной, словно я виновата во всех грехах этого мира. Но каждый раз, когда я пыталась заговорить с ней, с самого детства, у нас происходили диалоги подобные этому.

– Клеменс! – кричит из комнаты Моник. – Возвращайся в комнату, леди не разгуливают по замку в нижнем белье!

Босые ноги мерзнут на холодном полу, поэтому я следую её совету, тяжело вздыхая. В моём мире миллион правил этикета, которым мы все должны подчиняться, сколь бы странными они не были.

Пока компаньонка помогает мне облачиться в бежевое платье для прогулок, я размышляю над тем, достаточно ли прогрелась земля, чтобы можно было немного походить по молодой траве, скинув туфли. В детстве я часто представляла себя феей или лесным эльфом, свободным от любых правил, живущим в своё удовольствие. Правда всё это длилось ровно до того момента, пока меня не ловила одна из гувернанток, причитая, что мои ступни огрубеют и почернеют от этих непристойных прогулок по голой земле.

Май в этом году выдался тёплый и я с удовольствием вдыхаю аромат весны, наполненный теплом и запахом свежей листвы. Парк вокруг нашего замка действительно похож на волшебный лес, моя бабушка отдала ему чуть ли не полжизни, собирая свою коллекцию всевозможных растений, названий которых я даже не знала. Деревья в этом саду цвели круглый год, сменяясь одно другим, моими любимицами были ивы, переплетающиеся ветвями со своими соседями. И китайские сакуры, заполнявшие своими цветами весь парк, украшая лепестками землю даже в отдаленных уголках сада.

– Почему она так ведёт себя со мной? – не называю имени, но Моник безошибочно понимает, что речь об Анне.

– Завидует, разумеется, – пожимает плечами она.

– Не говори так.

– Но это правда! Я с вами уже пять лет и постоянно вижу эти признаки. Пытается уколоть и задеть тебя, вечно рассказывает вашей матери небылицы и всячески пытается выставить тебя в неприглядном свете. Ты обладаешь просто ангельским терпением, Клеменс, я бы давно уже оттаскала её за волосы на твоём месте.

Моник де Жарр, из семьи разорившегося дворянского рода, теперь была вынуждена работать компаньонкой у меня. Черноволосая, с бесятами в глазах, она была очень подвижной и смешливой. Её лёгкий нрав привлекал мужчин и со временем она надеялась выйти замуж, чтобы поправить своё положение. Я от всей души желала ей такой судьбы и уже заранее грустила, думая, что же буду делать без неё, Моник стала моей лучшей подругой, заменила мне сестру и мать.

– Я просто надеюсь, что в один день этот лёд треснет и она увидит, что я от всей души желаю ей счастья, что я просто хочу быть рядом со своей сестрой.

Де Жарр смотрит на меня со скепсисом, но не никак не комментирует это высказывание, хотя по её лицу я вижу, что она думает о том, что скорее ад придет на землю, чем Анна оттает ко мне.

Мы переходим к обсуждению вчерашнего бала и Моник требует от меня каждую подробность, описание каждого наряда, хотя я, к своему стыду могу припомнить очень мало деталей, рассматривать окружающих я как-то не привыкла, за что не раз получала выговор от мама за свою ненаблюдательность.

– Наряды, Клеменс, – говорила она, – прямая демонстрация того в каком состоянии находится благополучие семьи. Если кто-то говорит о своих огромных прибылях, но при этом является на приёмы несколько раз в одном платье, или кружева на его манжетах потрепаны, значит дела обстоят совсем не так хорошо, как человек представляет.

Меня всегда восхищала и одновременно пугала её способность выяснять на сколько полезен и перспективен человек с первых же секунд знакомства.

Нашу беседу с де Жарр прерывает пухленькая горничная, бегущая к нам по дорожке сада. Её передник разлетается на ветру, а щёки раскраснелись.

– Маркиза де Вантадур, Вам письмо от её светлости герцогини!

Я принимаю конверт из её рук, хмурясь всё больше, по мере прочтения:

«Моя горячо любимая дочь,

До меня дошли новости, что его светлость герцог де Буйон сегодня прислал Вам роскошные знаки своего расположения. Зная Вас, готова предположить, что ответное письмо с благодарностями всё ещё не отправлено. Но всё к лучшему, я приказываю Вам сегодня же вечером явиться к нему в поместье, чтобы лично засвидетельствовать свои благодарности. Не берите с собой Моник, она давно просила у меня выходной, что ж сегодня, у неё выдастся свободный вечер.

Не утруждайте себя ответным письмом, я прибуду завтра же, чтобы услышать подробности о вашей встрече.

Как Вы знаете, я была очень мягка с Вами и позволяла вести себя так, как Вы сами считали нужным, но сегодня Вы обязаны исполнить мою волю, если не хотите, испытать мой гнев на себе.

Шарлотта де Леви-Вантадур и Ваша любящая мать.»

Моник, перегнувшаяся через моё плечо даже присвистнула, почитав до конца.

– Она хочет, чтобы он тебя скомпрометировал? – не то смеётся, не то возмущается она. – Вот же хитрая ведьма!

– Моник! – я хмурюсь, но скорее от прочитанного, нежели от слов де Жарр.

Совершенно отвратительная ситуация, вынуждающая меня войти в дом к мужчине без сопровождения компаньонки. Просто вопиющая нескромность, уже после одного этого события Астор будет обязан на мне жениться. Матушка действительно всерьёз увлеклась идеей о нашем браке.

– И что ты будешь делать?

– Пока не знаю.. – шепчу я. В горле как-то сразу пересохло.

– Надо ехать. – обреченно говорит Моник. – Ничего другого не остаётся, нарушать приказы герцогини? Бр-р-р, уже от одной мысли об этом мне становится не по себе.

Ещё раз взвешиваю всё, к чему могут привести мои «да» и «нет».

– Нет. – уверенно отвечаю я. – На такое я пойти не готова.

– Клеменс! – Моник не скрывает своего удивления.

– Послушай, я не хочу, чтобы обо мне потом болтали, что я сама себя предлагала, лишь бы Астор на мне женился.

– Нет, это ты меня послушай, – от внезапно напора подруги я даже оседаю на скамейку, – сначала меня ужаснула эта мысль, но потом я поняла, что герцогиня ничего не делает не обдумав заранее. Она умнее нас с тобой в десятки раз и ты лишь пешка на её столе. Пешка, которая может стать королевой, именно этого и желает для тебя твоя матушка. Ты ведь сама говорила, что Астор тебе понравился?

– Да, но..

– Вот и радуйся тому, что тебя выдают за красивого и богатого герцога, вместо того, чтобы отдать какому-то зловонному старику! Хотя знаешь, не всем светят даже старики!

На последней ноте Моник отворачивается и я вскакиваю, чтобы утешить её.

– Тише, дорогая, ты найдёшь своё счастье, я точно это знаю. – шепчу я, целуя её в голову.

– Прости я расчувствовалась, – она утирает набежавшие слёзы, – просто поверь мне, Клеменс, выйти замуж за Астора действительно далеко не самая плохая участь.

**

Поместье герцогов де Буйон находится в тридцати минутах езды в карете от нас. Сидя на бархатной обивке, я смотрю в окно на закат. Наверное стоило бы презирать себя, ведь ни один герой из моих книг не пошёл бы на это, они все поголовно борцы и непоколебимо следуют своим принципам. Что же, я оказалась всего ли девушкой, сломавшейся под напором матери и подруги, но наверное, не каждому из нас уготована судьба великого борца, по крайней мере, точно не мне.

Когда передо мной открывается вид на поместье герцогов де Буйон, раскинувшемуся по другую сторону от озера, сердце кажется пропускает один удар. Дом горит огнями внутри, и мне остаётся только гадать, жгут ли они свечи просто так, или Астор даёт приём. При мысли о последнем, я немного приободряюсь. Вдруг это не совсем сумасшедшее действие, и мама знала о том, что мы окажемся не одни?

Вдохновленная этой мыслью, я немного расслабляюсь и у меня даже получается улыбнуться дворецкому, встречающего меня возле кареты.

Поднимаясь по мраморным ступеням поместья в пышном кремовом платье, я всё ещё надеюсь услышать весёлый смех гостей. И он доносится до меня. Правда, этот приближающийся хохот принадлежит кучерявой девушке, бегущей мне на встречу в одной сорочке, сквозь которую я ясно вижу очертания её груди. Она сперва не обращает на меня внимания, её взгляд направлен за спину.

Во мне всё ещё живёт надежда, что слуги разбушевались в отсутствии хозяина, до того как за ней следом появляется Астор в полурасстёгнутой рубашке и бутылкой в руке.

Сперва они не замечают моего присутствия, продолжая свою игру, где она жеманно убегает, а он пытается её догнать. Лишь схватив свою смеющуюся добычу, Астор поворачивает голову в мою сторону.

– Маркиза де Леви-Вантадур! – восклицает он, ничуть не смущаясь тому, что я сейчас увидела, – какой приятный сюрприз!

Впрочем, он наконец отпускает полуголую девушку и та, неловко кланяясь мне, убегает, попутно собирая с пола свою разбросанную одежду.

Астор пытается приблизится, но я ставлю руку между нами.

– Не стоит. Я увидела достаточно, и пожалуй, поеду.

Пытаюсь добраться до двери, но в мгновение ока оказывается между мной и выходом.

– И что же Вас так оскорбило, позвольте узнать? – щурясь, произносит он.

– Мне кажется, здесь даже обсуждать нечего. – в моём голосе сталь. – Мужчины из благовоспитанных семей так не ведут себя.

– Что ж, могу сказать, что леди тоже не приезжают по вечерам к мужчинам в одиночестве.

Удар засчитан. Это было огромной ошибкой и сейчас мне нужно срочно уехать.

Я делаю ещё одну попытку выйти, но Астор берёт меня за плечи.

– Ну, же, Клеменс, простите меня, мы не с того начали. Вы просто хотели поблагодарить меня за подарок, не так ли? – его голос звучит так мягко, что я неуверенно киваю. – Вот и славно, расскажите мне как сильно он пришёлся по Вам душе.

Он обращается со мной как с маленькой, хотя, наверное, это закономерно, разрыв в возрасте у нас более десяти лет, что считается более чем приемлемым для брака.

– Я очень благородна Вам за столь щедрый комплимент. – отчеканиваю я неодушевленным голосом, задаваясь вопросом какого дьявола вообще здесь делаю.

Астор кивает, впрочем, не обращая никакого внимания на моё лицо. Его взгляд блуждает по вырезу на груди, а пальцами он касается завитков моих волос, выбившихся из прически.

– Для Вас – всё, что угодно. – шепчет он так интимно, что моё сердце вновь начинает вырываться из груди, а по телу пробегает дрожь.

Даже не верится, что этот мужчина ещё несколько минут назад сжимал в своих объятиях какую-то служанку. Но об этом мне напоминает распахнутая рубашка, сквозь которую я вижу его мощные мышцы. Это отвратительное воспоминание заставляет меня сделать ещё одну попытку:

– Пожалуй, мне и правда нужно идти. – инстинкт самосохранения хочет прокричать эти слова, но я опускаюсь до шепота.

– Да, разумеется, но сперва я хочу получить свою благодарность.

– Но я ведь уже..

– Тш.. – Астор кладёт мне палец на губы и начинает медленно приближать своё лицо к моему.

Я вновь нахожусь под гипнозом, а он словно хищник, точно знающий, как именно влияет на меня. Он замирает в миллиметре, чтобы прошептать моё имя, а затем наши губы сливаются воедино. Не знаю как это происходит, потому что он делает резкий рывок ко мне, заключая в объятия и жадно впиваясь в рот. Астор тяжело дышит и опускает свои руки мне на грудь, сильно сжимая её. В этот момент чары рушатся и я вырываюсь, отпрыгивая от него на безопасное расстояние.

– Что такое, Клеменс?

Он правда не понимает, или издевается надо мной?

– Прошу Вас выпустить меня из этого дома. – испуганно отвечаю я.

– А не за этим ли ты сюда пришла? – усмехается он, пьяно глядя то ли от алкоголя, то ли он нашей недавней близости.

– Астор, Вы слишком много себе позволяете, не уверена, что могу..

Но он не слушает, что я ему говорю, вновь хватая меня своими сильными руками. Вот теперь мне по-настоящему страшно. Его физическое превосходство очевидно и отчаянно бьюсь в его объятия, ощущая, что его пальцы и ладони касаются таких мест, которых не касался ещё ни один мужчина. Всё больше впадая в отчаяние я начинаю кричать и кажется, это немного его отрезвляет, потому что мне наконец-то удаётся вырваться.

Не разбирая дороги я бросаюсь к выходу, отворяя дверь и с облегчением обнаруживаю там свою карету. Что есть силы несусь к ней, слыша позади себя смех Астора и его настойчивые повторения моего имени, призывающие вернуться.

– Трогай! – кричу я кучеру и он исполняет приказ немедля.

Закрываю занавески на окне и пытаюсь успокоить дыхание. На теле всё ещё горят руки Астора, и слёзы унижения и обиды приходят только сейчас, ручьями скатываясь по моим щекам.

– Куда направляемся, миледи? – спрашивает кучер, когда мы выезжаем на дорогу.

Домой ехать совсем не хочется, к матери уж тем более, она будет в восторге, узнай, что он пытался меня скомпрометировать, пожалуй, даже ещё посетует, что ему не удалось довести дело до конца.

– В пекарню «Дюсер», – говорю я первое, что приходит на ум.

Кажется, Моник именно так называла то место, куда она отправляется, чтобы справиться с тяготами жизни.