Читать книгу Туда, где ты - Слава Соло - Страница 5

Сейчас уже достаточно поздно и я почти не надеюсь, что в заведении будет гореть свет, когда кучер останавливается на одной из маленьких улочек Парижа. Однако мне везёт, сквозь стёкла с вывеской я вижу сладкие произведения искусства, буханки хлеба и всевозможные пирожные.

Осторожно ступая по дороге, я придерживаю платье, чтобы не измазать его грязью под ногами. Вечера сейчас тёплые и почти безветренные. Я ступаю аккуратно, испытывая какой-то странное волнение, словно я не должна быть здесь сейчас, но одновременно меня непреодолимо тянет войти в эту дверь.

Ещё секунда сомнения, сердце бьётся как сумасшедшее, но я никак не могу понять причину. Ещё не поздно, я ещё могу вернуться домой и дождаться завтрашнего утра, выслушать нотацию маменьки и простить Астору его поведение. В конце концов, ничего из ряда вон не произошло. Все знают, каковы мужчины, у них множество любовниц, если только они могут себе это позволить. Точнее, любовниц столько, сколько мужчина может себе позволить. Добро пожаловать в реальность. Ничего не изменится. Моя жизнь течёт ровно, как спокойная река. В судьбе таких как я ничего не происходит, потому что нечего и желать. Только ещё больше власти, ещё больше расположения королевской семьи. Это мой мир, со своими несовершенствами, но он мой. Другого не будет.

Сейчас я войду в эту дверь, а потом, спустя минут пятнадцать, навсегда покину это место.

Дверь поддаётся легко и я слышу звон колокольчиков, возвещающих о моём приходе. Здесь пахнет корицей и яблоками, а ещё чем-то цитрусовым и пряным. С наслаждением вдыхаю этот аромат, чувствуя как расслабляюсь от одного присутствия в этом месте.

– Простите, мы закрыты! – до меня доносится голос из-за стены и какие-то звуки, словно кто-то передвигает коробки. – Приходите за…

Из-за стены появляется юноша со смешными веснушками по всему лицу, его светлые волосы с медным отблеском собраны сзади и перехвачены черной лентой. Он в белой рубашке и чёрном простом камзоле, перепачканном мукой. При виде меня он замирает, словно увидел призрак, а я расплываюсь в улыбке, в уголках глаз почему-то начинает щипать от его немного нелепого, но такого милого сердцу вида.

– Может у вас найдётся чашечка чая для меня? – всё так же, мягко улыбаясь, прошу я.

Юноша мотает головой, будто избавляясь от наваждения и подходит к одному из пяти столиков, параллельно отряхивая с камзола белую пыль.

– Разумеется, садитесь, пожалуйста! Чай и пирожное, желаете? С чем предпочитаете? Я бы порекомендовал Вам лимонный пирог или маковые пышки, наше фирменное блюдо – круассан с миндальной крошкой и сливочным кремом, но они уже закончились, я всегда распродаю их в первую же половину дня.

Он суетиться вокруг меня, так откровенно нервничая и болтая без умолку, что я никак не могу унять улыбку на своём лице.

– Меня зовут Джозеф. Джозеф Вьен.

– Что ж, месье де Вьен, дайте мне пожалуйста попробовать Ваш лимонный пирог.

– О, нет, – Джозеф качает головой, – приставке к моей фамилии нет, я не из благородного рода, просто Джозеф Вьен.

Он говорит это так просто, словно является единственным человеком во Франции кого не волнует вопрос происхождения. Но почему-то ему я верю. В Джозефе чувствуется столько искренности, сколько я не видела ещё ни в одном человеке. Он взирает на мир с такой открытостью, словно никогда не видел зла.

– А как Ваше имя?

– Моник, Моник де Жарр. – ложь срывается с губ прежде чем я успеваю понять зачем я вообще это делаю.

Наверное потому, что мне хочется находится здесь под тем же именем, под которым я вошла в дом Астора. Сейчас я хочу быть другой, быть лучше, чем я есть на самом деле рядом с мужчиной, которого даже не знаю.

– Что же, Моник, – он расплывается в улыбке, демонстрируя мне свои идеально ровные, крепкие зубы, – лимонный пирог для Вас.

Он вновь пропадает, а я занимаюсь тем, что разглядываю полупустые полки и остатки лакомств, которые не успели раскупить на этот день. Интересно, какой была бы моя жизнь, родись я дочерью пекаря?

Джозеф ставит передо мной небольшую тарелочку с куском пирога и приносит горячий чайник с двумя чашками. Отправляя кусочек себе в рот, я прикрываю глаза, понимая, почему Моник так восхищалась этой пекарней. Это просто невероятно вкусно. Десерт начинает таясь на языке, передавая всю палитру вкуса: от марципаново-сладкого до лимонно-кислого. Этот тендем рождает просто взрыв чувств в моей голове.

– Вам нравится. – удовлетворенно констатирует Джозеф, следя за моей реакцией.

– Боже, кто это готовит?

– Я сам, – гордо отвечает он, – рецепты не все мои, часть досталась от отца, но я совершенствую их, смешивая новые ингредиенты.

– Это просто невероятно!

Я доедаю всё до последней крошки, чем вызываю его улыбку и предложение ещё одной порции, от которой я, однако, отказываюсь. Мы разговариваем о каких-то пустяках, преимущественно говорит Джозеф, у него миллион историй в запасе и он без остановки вызывает у меня улыбку. Иногда я даже не слежу за ходом его мысли, а только наблюдаю за его активной жестикуляцией и горящими глазами. Они у него карие, становящиеся золотистыми ближе к зрачку, от чего кажутся ещё более солнечными и светлыми, чем есть на самом деле.

Мне совсем не хочется уходить из этого места и кажется, Джозеф это чувствует.

– Поможете мне с тестом? – неожиданно спрашивает он.

– Я? Но.. – это предложение, которое мне точно не поступило бы ни разу в жизни, не ступи я сегодня на этот порог. – Да, конечно! Почему бы и нет.

Вьен счастливо улыбается, поднимаясь со стула и увлекая меня с собой. За стеной оказывается кухня с несколькими печами, какие-то странные приборы, назначения которых я даже представить не могу.

Мы моем руки, и он снимает камзол, оставаясь в одной рубашке с закатанными рукавами. Джозеф уверенно раздаёт мне указания и я, как могу точно, исполняю их, старательно отмеривая количество нужных ингредиентов то на весах, то стаканом. Смотря на то с какой любовью возится с тестом, а я засматриваюсь на него, понимая, что передо мной человек, нашедший своё призвание.

С ним тепло. От него исходит такая уверенность, что невольно хочется приблизится к нему, попасть под воздействие его такой светлой, окутывающей ауры. Уверена, что другие люди рядом с ним ощущают примерно то же самое. На уровне не доступном зрению, в таких как Джозеф, мы узнаём истинное счастье. Рядом с ним всё просто и легко, словно не было тягот сегодняшнего дня. Другая жизнь, та, которая ждёт меня за пределами «Дюсер» кажется пустой и бессмысленной.

– Вы выглядите счастливым человеком.

– Не только выгляжу, я им являюсь. – улыбка у него просто очаровательная. – Мой отец всегда говорил, что к своему делу нужно относиться с любовью, тогда всё будет получаться. Я ежедневно хожу на рынок, покупаю самые лучшие фрукты и ягоды для своей выпечки, муку и масло мне привозят самые качественные, я очень ревностно отношусь к главным составляющим. Варенье делает Мария, она живёт здесь неподалёку, но тоже всё делает на совесть, я сотрудничаю только с такими людьми, поэтому моя пекарня стала такой популярной. У меня есть доверие людей и я не хочу предавать его, понимаете о чём я говорю?

Нет, я совершенно не понимаю о чём он, но это не мешает мне слушать его с таким восхищением, ловя каждое слово, и просто наблюдать за его работой. Кажется, я могла бы пробыть здесь всю ночь. Время словно остановилось. Мне кажется, что нет ничего за пределами этой маленькой кухни, где в сотнях различных баночек хранятся цветки лаванды, пудра и миндаль. Нет ничего более реального, чем эта случайная встреча двух людей из разных миров.

Колокольчик на двери звенит вновь, нарушая нашу идиллию. Джозеф с перепачканными руками и лицом выходит из кухни в зал, и я робко выглядываю из-за его спины.

От внезапной встречи взглядов с Астором у меня пропадает дыхание, а из головы выветриваются все сладкие ароматы.

– Клеменс! Боже, я заметил твою карету, проезжая мимо! Я сразу же поехал за тобой, чтобы.. – он внезапно осекается, брезгливо окидывая глазами Джозефа и помещение. – Что ты вообще здесь делаешь?

– Заехала поднять себе настроение. – говорю первое, что приходит в голову и понимаю, как глупо это звучит.

Кажется Астор тоже об этом думает, с прищуром глядя на меня, но потом всё списывает на женские странности, это явно читается в его глазах.

– Ладно.. Пойдём, я отвезу тебя домой.

– Не надо! – непроизвольно прячусь за спину Джозефа и понимаю, на сколько безопасно здесь себя чувствую.

Вьен вовсе не обязан защищать меня, но его плечи ощутимо напрягаются, когда я оказываюсь за ними. От этого мне становится невыносимо тепло на душе, ведь он знает меня всего ничего, но готов дать отпор де Буйону. Однако Астор даже не обращает на него внимания, делая вид, словно мы одни здесь. Так поступают многие высокородные, им кажется, что обычные люди рождены для того, чтобы служить им, и даже этикет поощряет эти заблуждения.

– Давай, не упрямься, – Астор протягивает вперёд руку, – я отвезу тебя домой и мы поговорим по дороге.

– Не думаю, что леди согласится ехать с Вами. – строго произносит Джозеф.

– Тебя никто не спрашивает, мальчишка! – де Буйон зачинает заводиться, а по Джозефу я вижу, что он абсолютно готов ввязаться в этот конфликт из-за меня.

Но я не могу этого позволить. Осторожно провожу рукой по спине Вьена, так, чтобы Астор не заметил этого, призывая успокоиться.

– Всё нормально, – слабо улыбаюсь я, выходя из-за его спины и вкладывая пальцы в руку Астора.

Джозеф продолжает хмурится, поэтому мне приходится добавить:

– Уже поздно, мне и правда пора домой.

На этот раз, его взгляд немного смягчается, но он продолжает внимательно наблюдать за мной даже через стекло витрины, пока де Буйон практически тащит меня к карете.

– Я не поеду с Вами. – строго говорю я, вырывая руку, когда пекарня «Дюсер» исчезает за углом.

– Опять ты начинаешь это представление, – зло щурится Астор.

– Герцог де Буйон, я не потерплю к себе такого отношения. Я не Ваша собственность и Вы не имеете права указывать мне, что делать. Если такое заблуждение продиктовано Вашими подарками, то, прошу Вас, заберите их обратно. И впредь не смейте обращаться ко мне на «ты». Доброй ночи.

Гордо выпрямив спину, я уверенно направляюсь к своей карете и царственно сажусь внутрь, даже не оглядываясь на пылающего от ярости Астора. В его чувствах я даже не сомневаюсь, о нём всегда ходили слухи как о человеке со взрывным характером.

Вот только откуда во мне взялась подобная смелось? Может быть Джозеф подсыпает что-нибудь особенное в свои булочки?