Читать книгу Токсичная невестка - Соня Дивицкая - Страница 8

Если не хочешь, чтобы твоя карета превратилась в тыкву, паркуйся дальше от королевского дворца.

Лидок была прелестна, когда заходила в гости, нечасто, ненадолго, на чаек, немножко поболтать, продать свою косметику или помочь чего-нибудь, салатом новым похвалиться, кабачки по-венгерски, какая прелесть, как изумительно хрустят… Ведь умела же она когда-то элегантно отчалить, виляя юбкой, оставляя за собой свои бодрящие духи, только духи. Тогда она была блистательна во всех своих бесконечных нарядах. И что потом произошло? Как только Лидок легализовалась на ПМЖ, да еще и засела продавщицей в магазине у Роз Михалны, ее красота как-то сразу померкла, и даже Папочка любезный перестал с ней кокетничать.

Внешне ничего не поменялось. Каждое утро Лидок наводила марафет и выглядела безупречно. Черные локоны она все так же падали волной по плечам, помада красная лежала идеально, и золото блестело, глаза посмеивались, и соблазнительный Лидушкин зад, пикантно низковатый, был как всегда подчеркнут узкой юбкой… Но почему-то вдруг все эти прелести погасли. Лидушка стала напоминать новогоднюю елку, которая загостилась до весны.

Свой магазин Роз Михална построила во дворе Зеленого домика, оттуда до кухни можно дойти в три прыжка. В свободную минуту Лидок прибегала заварить кофейку, намазать бутербродик, проверить, что это там такое интересное у Роз Михалны завалялось в холодильнике.

– Манго-маракуйя! Мой любимый йогурт! Розалия Михайловна! Как вы угадали?

Она не знала, что Роз Михална и близко не собиралась угадывать чей-то там любимый йогурт. Роз Михална сама любила манго, и последний стаканчик в этом доме всегда оставался для мамы. Нет, я не мелочусь. А, впрочем, как угодно. Я привыкла, что мне предъявляют такие претензии. Я, может быть, и мелочусь, а последний стаканчик из чужого холодильника хватают другие – нормально? Не надо говорить, что мелочная Соньчик смешала с грязью человека за стаканчик йогурта. Наоборот! Я пытаюсь защитить Лидушку, объяснить ее позицию. Она невестка, и я невестка, и все мы тут невестки, и нас, невесток, представьте себе, иногда тоже нужно кормить.

Конечно, Роз Михална могла бы позаботиться, чтоб йогуртов в ее холодильнике хватало на всех. Да, теоретически она могла запомнить, что ее невестка, а заодно и ценный сотрудник, тоже любит манго-маракуйю, и в следующий раз в супермаркете она могла бы это вспомнить и купить еще один, а лучше пару-тройку йогуртов, для Лидочки. Что тут сложного? Она же эту операцию не раз проделывала, когда в доме были гости. Она же помнила, что Старшая тетка любит клубничный творожок, а Младшая ванильный. Она прекрасно помнила, а может, и не поленилась записать, что любят татарские родственники ее зятя Русланчика. Разве сложно ей было запомнить, что невестка любит йогурт манго-маракуйя? Несложно. Разумеется, несложно, но… с какой стати Роз Михална будет перегружать свой системник? И потом… Бесцеремонно совать свой нос к маме в холодильник разрешается только зятю, зять может в тещин холодильник залезть в сапогах и танцевать там без всяких комплексов, на невестку такие льготы не распространяются.

– А вот моя бывшая свекровь, – припомнила Лидок, – всегда покупала мне что-нибудь вкусненькое. И звала меня дочкой…

Ах, милая Лидушка… Она все время забывала, что у Роз Михалны есть родная дочка, Танечка, и этой дочки ей вполне достаточно. Где дочка – там расходы, а где невестка – там «затяните пояса», тем более когда невестке тридцать пять, а дочке только двадцать. Едва закончились лихие девяностые, до тучного две тысячи восьмого нужно было еще доползти.

– Нет, нет… – крестилась Роз Михална. – Вторую дочку я не потяну.

Голова у Розы всегда была забита личными проблемами: заказы на товар, накладные расходы, декларация для налоговой, счета за свет пришли, прораб наглеет, в понедельник ехать в Сочи выставку судить, щенкам прививки… В ее плотный график протиснуться постороннему человеку было практически невозможно.

В те времена и Роза, и мы с Антоном, и даже зять ее Русланчик – все были заняты своей работой. Раз в две недели, не чаще мы встречались с родителями, и за чаем Роз Михална спрашивала меня «как дела». Первое время я отвечала ей по-русски, то есть начинала излагать обстоятельства с того момента, когда белый голубь принес Ною оливковую ветвь. Роз Михална кивала, обычно совмещая прослушивание или с бельем, она любила гладить, когда люди изливали ей душу, или с какой-нибудь работой на кухне… Нет… Слушала! Конечно, Роз Михална меня слушала, кивала, и даже задавала какие-то вопросы, но все, что я говорила, тут же вылетало в форточку, и спросите ее через час, какие у меня проблемы – она не вспомнит, как святой отец не помнит исповедь. Все время, пока я вещала, она в уме перебирала список личных дел. Личные дела – самые важные дела на свете, на чужие заботы королева-мать не отвлекается. И это правильно! С ее стороны, разумеется. Ведь вы же не пойдете сейчас к своей свекрови и не возьмете ее список дел на себя. Поэтому все ваши разговоры – белый шум, вы можете звенеть бубенцами у нее перед носом, она в это время будет чистить картошку, и вам предложит нож, чтоб вы без дела не сидели, и обязательно напомнит, в десятый раз напомнит, что лук для оливье нужно резать тоньше, еще немножко тоньше, а после его нужно обязательно обдать кипятком и откинуть в дуршлаг, чтобы не горчил.

Сразу же после свадьбы мы с Антоном уехали на юг, времени мотаться к родителям не было, Интернет еще захватил весь белый свет, и по телефону мы с Роз Михалной разговаривали буквально по великим праздникам.

– Ну, как у вас погодка? – спрашивала Роза.

Я начинала про погодку, потом хотела рассказать про внука, про новый детский сад, она кивала с легким нетерпением и просила позвать Антона, он обещал помочь ей с дешевым кредитом для бизнесочка. Я отдавала Антону трубку, и она обстоятельно с ним обсуждала вопрос. Кредит на хороших условиях – это тема, интересная для Роз Михалны. А детский сад? Ну что тут может быть интересного для человека, у которого в жизни было как минимум три детских сада?

Возможно, если бы мы жили к родителям так близко, как Лидок с Левушкой, я тоже начала бы обижаться на свекровь. От этой заразы не застрахован никто. Молодые женщины, невестки, ведут себя не так как хочется, а так как принято. Мы все немножко обезьяны и начинаем неосознанно повторять за своим курятником манеры и слова. В нашем городке принято по каждой ерунде обижаться на свекровь, поэтому все и обижаются. Невестки на свекровей, свекрови на невесток. Мы просто не очень правильно воспитанные люди, у нас душа по большому счету добрая, но этой добротой мы не умеем пользоваться, не знаем, как ее показать. Хотим любви, а любить не умеем – вот наша мировая проблема номер один. Мы не умеем генерировать позитив, а силы девать нам некуда, поэтому нам так приятно изваляться в корчах. Я могла бы тоже пойти по этому стандартному пути, у меня был повод. Как же! Всем наплевать на моего ребенка! Роз Михална не настоящая бабушка! Она ни разу не спросила, не нужно ли чего ее маленькому внуку! Я уже почти, почти собралась на нее обидеться, но тут нашлись другие развлечения.

Под окном на детской площадке бойкие южные бабки выгуливали внуков. Отпускать ребенка одного во двор под окно было страшно, у нас же повсюду маньяки, поэтому в футбол приходилось играть мамам и бабушкам. Одна проворная армянская бабуля все время норовила захватить футбольную площадку и отгоняла от ворот других детей. В пестром халате, она как курица, раскрылившись, закрывала ворота и кричала с чудесным акцентом:

– Отойдите, дэти! Пуст Каренчик паиграэт!

Это было ужасно смешно. «Отойдите, дети! Пусть Каренчик поиграет!..» – я хотела рассказать про это Роз Михалне, но мне показалось, что ей такая ерунда совсем неинтересна, поэтому я никогда ей не звонила.

В наших суровых краях не было такой традиции, общаться без повода. Наши люди в большинстве своем были зажаты как отутюженные брючки, главная цель – не помяться, не сказать лишнего. И я, само собой, такое же бревно, как все, я вылезла из того же самого чемодана, поэтому не задавала в свою очередь вопросов, «как у вас настроеньице? как поживает Танечка? как новые щенки?», я просто передавала Антону трубку.

Нас с Роз Михалной разделяла тысяча километров. Мы с Антоном приезжали в Зеленый домик редко и ненадолго. Обычно мы выруливали утром на машине, нам всегда хотелось пролететь скорее эту тысячу верст по трассе до маленького нашего городишки, и как бы не просил наш сын пустить его побегать у заправки, Антон не разрешал. И я уже привыкла на скаку запихивать мужу бутерброды, чтобы он жевал и не зевал за рулем. А когда родилась дочка, когда она была совсем еще грудной младенец, я как больная тоже на скаку переползала с переднего на заднее, кормить, потому что нам жалко было времени на остановки. Так пролетело лет восемь, и каждый раз, проезжая по трассе Дон, я просила Антона остановиться у подсолнухов, сфотографироваться, а он говорил, что некогда, сфотографируемся в другой раз. Однажды он дозрел, мы вышли у подсолнухов, и что вы думаете? Все подсолнухи от нас отвернулись. Огромное поле подсолнухов развернуло свои золотые шляпки в другую сторону. Так что фото в подсолнухах у меня нет.