Читать книгу Единожды согрешив. Или недетское кино - Стас Канин - Страница 23

Белые стены, окно с решёткой, кислый запах плохо помытых полов и звенящая тишина в ушах, такое ощущение, что в голове нет ничего кроме ваты. Очень сильно болит левая рука и чешется нос. Инстинктивное движение, чтобы почесать его, но руки не слушаются. Вика с трудом приподнимает голову, чтобы посмотреть на них, и понимает, что руки привязаны полотенцами к кровати, она пробует пошевелить ногами, но те тоже оказываются привязанными. Доигралась, прозвенела в голове одна единственная мысль, пробившаяся сквозь толстый слой ваты.

Толпа людей в белом заполнила все пространство палаты. Кто-то посветил фонариком в глаз, кто-то пощупал пульс, кто-то повертел перед носом молоточком, кто-то развязал её левую руку, что бы проверить рану, но Вика вырвалась и с остервенением принялась чесать нос.

– О, хорошие симптомы, – восторженно произнёс один из вошедших, – моторика положительная.

– Кто лечащий врач? – спросил строгий дядька, выделяющейся из всех накрахмаленным халатом.

– Я, – ответил тот, кто восторгался положительной моторикой.

– Кто такая, когда поступила? Причина госпитализации?

– Тимофеева Виктория Павловна, 73-го года рождения. Поступила вчера в бессознательном состоянии с резанными ранами левого запястья. Была доставлена в травмпункт местным участковым, он вытащил её из ванны, сделал первичную жёсткую повязку, чтобы остановить кровотечение. Из травмпункта переведена к нам. Все реанимационные действия проведены. Как видите, пациентка стабильна.

– Что планируете делать с ней дальше?

– Поскольку явных признаков помешательства нет, я предлагаю понаблюдать ещё несколько дней и отправить лечиться амбулаторно.

– Вы уверены, что всплески суицидальной агрессии не повторятся?

– Уверен. Тем более, есть кому за ней присмотреть.

– Ну и славненько, – потёр руки старший, – будь здорова, красавица, и больше не царапайся. Развяжите её.

Как только все вышли, Вика отбросила одеяло в сторону и села на кровати, подтянув ноги к груди. Пальцы левой руки, запястье которой было крепко перевязано бинтом, были холодные и шевелились с трудом, каждое движение отдавалось ноющей болью в месте пореза. Ну вот, дура, повезло тебе, подумала она, а могла бы сейчас лежать в каком-нибудь морге в компании таких же нетерпеливых идиотов.

Удивительно, но в памяти не сохранилось ничего из того дня, как-будто кто-то стёр информацию, остался только голос тётки и её фраза: «у вас есть две недели»… А какое сегодня число? Сколько уже прошло дней? Вика заметалась из стороны в сторону, вскочила с кровати, зачем-то выглянула в окно, попыталась открыть дверь, но та оказалась запертой, вернулась на кровать и попробовала сосредоточиться. Ну не могла она больше пары дней проваляться без сознания, так что нечего паниковать, нужно как можно быстрее отсюда выбраться, а для этого нужно вести себя спокойно и не провоцировать врачей своим поведением.

Вика услышала, как щёлкнул ключ в замке, и она моментально забралась под одеяло и приняла максимально расслабленную и умиротворённую позу. Но в палату зашёл не доктор, а участковый в накинутом на плечи халате и с букетом цветов.

– Ну здравствуй, Тимофеева. Напугала ты меня. Как себя чувствуешь? Если тяжело говорить, то молчи, я у врачей и так всё расспросил. Говорят, что ничего страшного. Рука скоро заживёт, а с головой.., – он повертел пальцем у виска, – с головой у тебя всё в порядке.

– Товарищ лейтенант, а как вас зовут?

– Михаил, – смущённо ответил участковый.

– А то мы теперь почти как родные. Спасибо вам, Михаил…

– Не за что. Как говорится, на моем месте так поступил бы каждый.

– Но никого другого на вашем месте не оказалось, – грустно произнесла Вика и погрузилась лицом в цветы, которые протянул ей участковый. – Судя по всему, я должна теперь выйти за вас.

– Я в общем-то не против, – улыбнулся Михаил, – но почему именно «должена»?

– Во-первых, вы спасли мне жизнь, а во-вторых, вы, Михаил, видели меня голой.

Вика рассмеялась, и это было хорошим признаком. Лейтенант тоже рассмеялся и постарался подыграть Виктории:

– Могу сказать, что в тот момент я этого даже не заметил… И сейчас очень об этом жалею.

Михаил присел на табуретку, зачем-то расстегнул свою кожаную папку, порылся там и снова застегнул.

– Я тут пособирал документы всякие. Договорился кое с кем. В общем, тебе, под мою ответственность, дали ещё месяц. Я помогу собраться, помогу переехать, помогу с деньгами на первое время… Можешь рассчитывать на меня.

– Спасибо… тебе. Можно на «ты»?

– Конечно, Виктория, – обрадовался он, – мне это очень приятно.

– А когда меня выпишут?

– Главврач сказал, что в пятницу.

– Это хорошо… Миша, а какое сегодня число?

– Ты думаешь, как долго провалялась здесь? Будешь смеяться, прошло всего два дня. Отойдёшь от лекарств, которые в тебя закачали, и можно домой… Прости…

– Ничего. Я уже с ним попрощалась.

Это на словах все было просто. Попрощалась… Забыла… Ничего не забыла. Только вошла в подъезд, а ком уже подступил, вошла в квартиру, вдохнула её родной запах, и слезы сразу же покатились по щекам. Ну как же так? Почему никому и в голову не пришло подумать о будущем? Оставили девочку одну, бросили на съедение бесчувственной государственной машине. Она бы и готова вступить в борьбу, отстаивать и сопротивляться, но силы были настолько неравны, что борьба оказалась бессмысленна. Поэтому Вика решила смириться и продолжать плыть по течению.

– Ты осмотрись пока, – нарушил её размышления участковый, – подумай, что тебе нужно, а я завтра привезу коробки и помогу собираться.

– Хорошо, – не услышав его, кивнула Вика.

– Тогда я пойду. Пока.

– Ты уходишь? – вдруг дошло до неё.

– Да, я же тебе сказал, приду завтра с коробками для вещей.

Вика утёрла рукавом слезы и посмотрела на Михаила грустными глазами:

– Останься… Мне тут страшно одной…

– Так я же на работе… вроде…

Он повертел в руках фуражку, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

– Хорошо. А телефон у тебя работает?

– Вроде, да.

– Позвоню в управление, скажу, что приболел. А чай у тебя есть?

– Найдём, – обрадовалась Вика, и побежала на кухню. – Есть! – донеслось оттуда.

Горячий чай обжигал губы и приятно согревал ослабшее тело. На какое-то мгновение ей показалось, что началась какая-то новая жизнь – размеренная, обычная, без всяких глупостей и проблем. Напротив сидит мужчина, сильный, можно даже сказать симпатичный, хрустит печеньем, запивая его сладеньким чайком, смотрит на неё влюблёнными глазами, готовый выполнить любую её просьбу или каприз. Разве это не счастье… И не беда, что у него за душой ни копейки, в карманах пустота, а в доме хоть шаром покати, главное – этот его взгляд. Вика никогда не жила такой жизнью, она даже не видела такой жизни, но знала, что такое любовь, и в возвышенном понимании этого слова, и в плотском. Именно плотское почему-то решило вырваться сейчас на свободу.

– Миша, а я тебе нравлюсь? – Ошарашила она своего спасителя неожиданным вопросом.

Лейтенант стыдливо отвёл в сторону глаза.

– Неужели ни капельки? Даже когда вытаскивал меня голую из ванны?

– Ерунду ты говоришь какую-то… Тимофеева…

– Ну вот, опять Тимофеева. Мы же договорились, – Вика оседлала своего конька и отпускать удила уже не собиралась. – Я же красивая? Правда?

– Красивая… Кто спорит…

– Попробовал бы ты поспорить, – она пересела на соседнюю табуретку, – Миша, а вот скажи мне честно, ты хочешь меня?

– Не издевайся надо мной, – лейтенант встал, намереваясь уйти, поскольку не знал как вести себя дальше.

Вика схватила его за руку.

– Вот так возьмёшь и уйдёшь? Бросишь меня? Чтобы я тут сдохла?

Михаил сел на место, пристально посмотрел в глаза и нежно прикоснулся ладонью к её щеке.

– На этих словах я должен был вмазать тебе в морду…

– Ну так вмажь! – Вика накрыла его ладонь своей и крепко прижала. – Я ведь сука, и меня только так можно привести в чувство. Понимаешь? Я сука, а ты нормальный парень.

– А вот и нет! – высвободив руку произнёс Михаил. – Ты думаешь, что я делал дома, после того, как отвёз тебя в больницу?

– Не знаю… Плакал, наверное.

– Тимофева! – он перешёл на крик. – Я дрочил! Понимаешь? Дрочил! И у меня перед глазами стояла ты. Голая, вся в кровище… И я дрочил на тебя!

Его голова упала на стол, он обхватил её руками, тело затряслось. Впервые в жизни он не просто плакал, он рыдал взахлёб. От злости, от обиды на себя и на весь окружающий мир.

– Ты такой милый, – ласково произнесла Вика и обняла его. – Спасибо тебе…

– У меня никогда.., – всхлипывая, едва слышно произнёс Михаил, не поднимая головы, – …никогда не было женщины.

– Это легко исправить, лейтенант.

Он действительно был абсолютным неумёхой, но при этом природа наделила его внушительным «хозяйством», которое, правда, от испуга вначале вообще отказалось подчиняться своему хозяину. Это так расстроило и без того находящегося на грани помешательства Михаила, что он снова возжелал убежать.

– Ты всегда так решаешь свои проблемы? – произнесла Вика, усаживаясь сверху, так чтобы ему было хорошо видно её обнажённое тело. – Посмотри на меня.

– Мне стыдно… Что я не могу… Что он…

– Считай до тридцати, – тихо сказала она, скользя вниз по его ногам, – Как-будто ты наркоз вдыхаешь. Только глаза не закрывай. Смотри…

Дрожь пробежала по телу Михаила, всё сжалось внутри, дыхание стало прерывистым, захотелось закрыть глаза, чтобы не видеть предстоящего позора, но случилось то, о чем он уже и не мечтал. Вика старалась быть аккуратной и слишком не усердствовала, чтобы не случился внезапный казус. Знает она этих девственников, мол, не смог сдержаться, опыта мало. Нужно приучать к порядку с самого первого раза. Хотя, будет ли второй раз, вот вопрос?

– Вот скажи мне, лейтенант, как получилось так, что ты дожил до… А сколько тебе лет, кстати?

– Двадцать пять будет.

– Как получилось так, что ты дожил до двадцати пяти лет и, имея в арсенале такое внушительное и весьма симпатичное достоинство, не переспал ни с одной женщиной? Ты не обманываешь меня? Может просто у тебя тактика такая, брать баб на жалость?

– Нет никакой тактики, – пробурчал Михаил, – мне с девчонками ещё со школы не везло, а потом школа милиции, служба…

– И тёмными угрюмыми вечерами ты мучил своего красавца, выдавливая из него капельки наслаждения.

– Красиво у тебя получается, просто как у поэта.

– А потом на твоём пути возникла порочная принцесса, и мир перевернулся.

– Перевернулся, – вздохнул он.

– И вот принцесса, которую ты спас от смерти лежит с тобой в постели, голая и доступная…

В этот момент Михаил не выдержал, отбросил в сторону одеяло и принялся осыпать поцелуями Вику. Он целовал её губы, глаза, щеки, она отвечала, и угасшая было страсть, начала возвращаться. Вылетели из головы образы мерзких человечков, пришедших отбирать её квартиру, ушла куда-то боль от утраты мамы и бабушки, растаяли ангелы смерти, уже держащие её за руки и увлекающие в белую даль. Вернулось желание жить и наслаждаться жизнью, и всё благодаря этому парню, такому глупому, такому беспомощному и такому милому. И он получит всё то, что заслужил и даже больше.

Было приятно, но оргазм, к которым Вика привыкла и без которых секс не считался сексом, не случился, видимо ещё рано, подумала она, поцеловала обмякшего от удовольствия Михаила и, уютно устроившись на его плече, моментально уснула.