Читать книгу Злой гений Нью-Йорка - Стивен Ван Дайн, Стивен Ван Дайн - Страница 3

Суббота, 2 апреля, 12 часов 30 минут

Маркхэм медленно перевел на Вэнса тусклый взгляд.

– Ну и что с того? – произнес он так, точно столкнулся с чем-то необъяснимым. – Какое отношение это имеет к убийству реального Джозефа Робина, не зяблика, а гражданина Америки, жителя Нью-Йорка?

– Ну-ну, – Вэнс слегка помахал рукой. – Это плагиат, я и сам так думаю. – Он старался шутливостью замаскировать собственное неведение. – Наверное, тут есть и возлюбленная, оплакивающая смерть Робина. Может, ты помнишь четверостишие?

Маркхэм нервно забарабанил пальцами по столу.

– Представь себе, Вэнс! В этом деле фигурирует молодая девушка. Очень может быть, что в основе преступления лежит ревность.

– Вот-вот, и я про то же. Боюсь, что это дело постепенно разовьется в живые картины для юного поколения. Но наша задача облегчается. Нам остается только найти муху.

– Муху?

– Ну да. Разве ты забыл продолжение стихотворения?

– Ладно, хватит, спустимся на землю, – резко сказал Маркхэм. – Это ведь не детская игра. Тут все серьезно.

– Часто в жизни детская игра имеет самые серьезные последствия, – кивнул Вэнс. – А это мне не нравится, совсем не нравится. Слишком много в этом происшествии ребячества, но свойственного ребенку, впавшему в старческий маразм, с поврежденным рассудком. Это что-то отвратительно извращенное. – Он глубоко втянул дым папиросы. – Сообщи-ка мне подробности, надо же разобраться, каково наше положение в этом опрокинутом вверх ногами мире.

– У меня немного деталей. Я уже почти все передал тебе по телефону. Перед тем как говорить с тобой, меня вызвал профессор Диллард.

– Диллард? Неужели профессор Бертран Диллард?

– Он самый. Трагедия произошла в его доме. Ты знаешь Дилларда?

– Лично не знаком, но он известен всем как величайший из живущих физиков и математиков. У меня в библиотеке собраны почти все его книги. А зачем он вызывал тебя?

– Я знаком с ним уже около двадцати лет. В Колумбийском университете я слушал у него курс математики, а позже вел кое-какие судебные иски для него. Когда нашли тело Робина, он тотчас же позвонил мне. Это было около половины двенадцатого. Я вызвал сержанта Эрнеста Хэса из бюро уголовных расследований Департамента полиции и передал ему дело, сказав при этом, что скоро приеду сам. Потом я позвонил тебе. Сержант и его сотрудники сейчас ожидают меня у Дилларда.

– А какая там домашняя атмосфера?

– Профессор покинул кафедру девять лет назад. С тех пор живет на 75-й Западной улице близ Риверсайдской аллеи. Он взял к себе пятнадцатилетнюю девочку, дочь брата. Теперь ей около двадцати пяти лет. У него также живет его протеже Сигурд Арнессон, мой давний товарищ по университету. Профессор его усыновил, когда он был еще юношей. Сейчас Арнессону около сорока лет, он преподает математику в Колумбийском университете. Его привезли трехлетним ребенком из Норвегии, а через пять лет он стал круглым сиротой. Он, выразимся так, математический гений, и, вероятно, Диллард, заметив в нем будущего математика и физика, усыновил его.

– Я слышал об Арнессоне и его последней книге. Итак, данное трио – Диллард, Арнессон и молодая девушка – живет одиноко?

– С двумя слугами. У Дилларда, по-видимому, очень приличное состояние, и наши господа совсем не одиноки. Этот дом является святилищем для математиков, а кроме того, у молодой леди, любительницы спорта, составилось свое небольшое общество. Я несколько раз бывал там и всегда встречал гостей: то серьезных студентов в библиотеке, то шумливых юношей внизу, в гостиной.

– А Робин?

– Он принадлежал к компании Белл Диллард – так, помятый жизнью молодой человек из общества, получивший несколько призов за стрельбу из лука.

– Да, я нашел его имя в этой книге о стрельбе из лука. Он несколько раз становился победителем на соревнованиях. Я также вычитал, что мистер Сперлинг участвовал в ряде турниров. И мисс Диллард тоже стреляет из лука, притом со страстным увлечением. Она и организовала Риверсайдский стрелковый клуб. Основная арена находится в Скарсдейле, в имении мистера Сперлинга, но мисс Диллард устроила площадку для упражнений в стрельбе на боковом дворе усадьбы профессора.

– Там и был убит Робин.

– Ага! И последний, кто видел его перед смертью, мистер Сперлинг? А где же теперь наш Воробей?

– Не знаю. Перед трагедией он находился вместе с Робином, а когда нашли тело, Сперлинга уже след простыл. Вероятно, у сержанта Хэса есть какие-нибудь сведения на этот счет.

– А что по поводу ревности, о которой ты говорил? – Веки Вэнса лениво опустились, и он стал медленно, но тщательно закуривать, что случалось, когда он проявлял глубокий интерес к чему-либо.

– Профессор Диллард намекнул на привязанность Робина к его племяннице, а когда я его спросил, кто такой Сперлинг и каково его положение в доме, он сообщил, что Сперлинг также добивался руки девушки. По телефону я не вникал в подробности, но у меня осталось впечатление, что Робин и Сперлинг являлись соперниками и что Робина предпочли.

– Итак, Воробей убил Кок-Робина? – Вэнс с сомнением покачал головой. – Нет, это не подходит, слишком уж просто. Тут что-нибудь более темное и страшное. Между прочим, кто же нашел Робина?

– Сам Диллард. Он вышел на балкон на задней стороне дома и увидел, что Робин лежит на площадке со стрелой в сердце. Он тотчас же спустился с большими затруднениями, так как старик ужасно страдает от подагры, и, увидев, что Робин уже мертв, позвонил мне. Вот и все мои предварительные сведения.

– Не блестящие данные, но все-таки наводят на мысли. – Вэнс встал. – Маркхэм, старина, приготовься к чему-нибудь странному и скверному. Пока отставим случайности и совпадения. Хотя обыкновенная стрела и способна пробить одежду и грудную клетку, даже когда она пущена из лука среднего веса, но сам факт убийства, совершенного человеком по фамилии Сперлинг, другого человека, называвшегося Кокрейном Робином, стрелой из лука исключает случайное совпадение обстоятельств. Действительно, невероятная цепь событий указывает на наличие задуманного с дьявольской хитростью плана. – Он направился к двери. – Давай осмотрим место преступления.

Мы поехали на автомобиле Маркхэма и через несколько минут были на 75-й Западной улице. Дом Дилларда под номером «391» находился справа от нас. Между ним и Риверсайдской аллеей возвышался громадный пятнадцатиэтажный дом. Казалось, профессорский домик приютился, как будто прося защиты, в тени этого огромного строения.

Добротный дом Дилларда был выстроен из серого, потемневшего от времени известняка. Участок, на котором стоял особняк, был по фасаду в тридцать пять футов длиной, а сам дом занимал двадцать пять футов. Остальные десять футов отделялись от пятнадцатиэтажного дома каменной стеной с широкой железной дверью посредине.

Несколько ступеней вели с улицы к узкому крыльцу, украшенному четырьмя коринфскими колоннами. Во всю ширину дома во втором этаже тянулся ряд окон с оправленными в свинец стеклами. Как я потом узнал, это были окна библиотеки. От дома веяло чем-то спокойным и старомодным; ни в коем случае нельзя было предположить, что он является местом убийства.

Два полицейских автомобиля припарковались вблизи входа, и дюжина любопытных зевак собралась на улице. Караульный стоял у одной из колонн и скучающе смотрел на толпу.

Нас впустил пожилой дворецкий и повел в гостиную налево от передней, где мы нашли сержанта Хэса и двух сотрудников бюро уголовных расследований Департамента полиции. Сержант курил у стола, засунув большие пальцы в проймы жилета. Он выступил вперед и дружески протянул руку Маркхэму.

– Очень рад вашему приходу, сэр, – сказал он, и взгляд его холодных серых глаз как будто несколько смягчился. – Я ждал вас. В этом деле очень много непонятного. – Он увидел Вэнса, и его широкое лицо засияло добродушной улыбкой. – Как поживаете, мистер Вэнс? Мне с самого начала казалось, что вас тоже вовлекут в это дело. Чем вы занимались в последние месяцы?

Между Вэнсом и сержантом давно уже установились теплые отношения, основанные на взаимном уважении и доверии друг к другу.

Вэнс протянул руку, и улыбка затеплилась в уголках его рта.

– По правде, сержант, я пытался возродить славу афинянина по имени Менандр. Глупо, не так ли?

Хэс насмешливо фыркнул.

– Ну, если уж вы в таком приподнятом настроении, так, наверное, и здесь добьетесь чего-нибудь убедительного.

В первый раз я услышал комплимент, произнесенный Хэсом. Очевидно, кроме восхищения Вэнсом он испытывал некоторое смущение перед ним.

Маркхэм почувствовал неуверенность сержанта и коротко спросил:

– Что тебя затрудняет в этом деле?

– Ничего такого, сэр, – возразил Хэс. – Справимся. Похоже, убийство этой птицы совершено по обычным стандартам, но все это, черт возьми, как-то неестественно, бессмысленно, что ли…

– Я тебя понимаю. – Маркхэм с сочувствием посмотрел на сержанта. – Ты считаешь Сперлинга виновным в преступлении?

– Конечно, он виновен, – заявил Хэс. – Но не это главное. Честно сказать, не нравится мне имя покойника, особенно потому, что убит он был стрелой из лука… – Сержант остановился, немного сконфузившись. – А вам это не кажется странным, шеф?

Маркхэм быстро кивнул.

– Ты, как я вижу, хорошо помнишь детские стихи, – произнес он и отвернулся.

Вэнс устремил на Хэса лукавый взгляд.

– Вот вы сейчас сказали «птица», сержант. Очень удачно. Sperling по-немецки – воробей. А ведь вы помните, что именно Воробей убил Кок-Робина стрелой…

Сержант вытаращил глаза, и губа у него отвисла. Он смотрел на Вэнса с нескрываемым изумлением.

– Я говорил, что это очень трудное дело.

Маркхэм дипломатично вмешался в беседу.

– Расскажи нам подробности, сержант. Я уверен, что ты уже допросил обитателей дома.

– Поверхностно, сэр. – Хэс присел на угол стола и закурил погасшую сигару. – Я вас ожидал, я знал, что вы знакомы со старым джентльменом, поэтому я ограничился обычным допросом. В переулке я поставил человека, чтобы никто не касался тела, пока не приедет доктор Доремус; он прибудет сюда после завтрака. Потом я вызвал по телефону дактилоскопистов, они могут появиться тут каждую минуту, хотя я не знаю, что им здесь делать…

– А что вы, сержант, скажете о луке, из которого была выпущена смертоносная стрела? – поинтересовался Вэнс.

– Лук был бы для нас лучшей уликой, но старый мистер Диллард поднял его и принес в комнату. Его пальцы на нем, наверное, и отпечатались.

– Но что со Сперлингом? – строго спросил Маркхэм.

– Я узнал его адрес, он живет в загородном доме; я послал двух своих людей, чтобы они доставили его тотчас же, как найдут. Потом я поговорил со слугами: со стариком, впустившим вас, и с его дочерью, немолодой женщиной, работающей здесь кухаркой. Но никто из них, кажется, ничего не знает или, может, не хочет говорить. Потом я попробовал допросить барышню, хозяйку дома, но она была так подавлена горем, так плакала, что я решил предоставить вам удовольствие пообщаться с ней. Сниткин и Берк – Хэс указал пальцем на своих подчиненных у окна – обошли подвальный этаж, переулок и задний двор, но вернулись ни с чем. Вот и все, что мне известно. Когда судебно-медицинский эксперт и полицейские из бюро уголовных расследований прибудут сюда, когда я откровенно потолкую со Сперлингом, шар покатится дальше и дело сдвинется с мертвой точки.

Вэнс громко вздохнул.

– Вы ужасный сангвиник, сержант! Смотрите, не разочаруйтесь, если ваш шар окажется параллелепипедом и не захочет катиться. В этой ребячьей чепухе есть что-то дьявольски страшное, и, если предчувствие не обманывает меня, вам еще долго придется играть в жмурки.

– Да? – Хэс лукаво, но доверчиво посмотрел на Вэнса. Очевидно, он и сам был более-менее того же мнения.

– Не позволяй мистеру Вэнсу обескураживать себя, сержант, – подзадорил его Маркхэм. – Его всегда увлекает собственное воображение. – Потом с жестом нетерпения он повернулся к двери: – Отправимся лучше осмотреть местность, пока соберутся остальные. Потом я поговорю с профессором и другими членами семейства. Да, ты, сержант, не упомянул мистера Арнессона, его нет дома?

– Он в университете, но скоро вернется.

Маркхэм кивнул и пошел за Хэсом в переднюю. Когда мы ступали по мягким коврам, устилавшим проход в заднюю часть дома, на лестнице послышался шорох, и чистый, хотя и дрожащий, женский голос в полутьме спросил:

– Это вы, мистер Маркхэм? Дяде показалось, что он узнал ваш голос. Он ждет вас в библиотеке.

– Через несколько минут зайду к нему, мисс Диллард. – Тон Маркхэма был отеческий, с явной симпатией. – Пожалуйста, останьтесь и вы, я бы хотел видеть вас обоих.

Девушка прошептала «да» и исчезла наверху.

Мы пошли к задней двери. Перед нами лежал узкий проход, оканчивающийся деревянными ступеньками, ведущими в подвальный этаж. Спустившись по этим ступенькам, мы очутились в большой низкой комнате с дверью, выходившей прямо на площадку с западной стороны дома. Дверь эта была приоткрыта, а в проеме стоял полицейский из бюро уголовных расследований, поставленный там сержантом Хэсом для охраны трупа.

Комната, очевидно, когда-то служила подвалом для провизии, теперь же была переделана, выкрашена и оборудована под клубную залу. Цементный пол покрывали кокосовые циновки, одну стену целиком увешивали изображения стрелков различных эпох. В комнате стояли пианино и фонограф, множество удобных плетеных кресел, пестрый диван, посредине – громадный плетеный стол, заваленный всевозможными спортивными журналами, и небольшой книжный шкаф, заполненный книгами о стрельбе из лука. В углу размещались несколько мишеней, и их позолоченные диски и разноцветные кольца образовывали яркие световые пятна в солнечных лучах, льющихся через окна.

Часть стены возле двери была увешана длинными луками разного размера и веса, а возле них стоял большой старинный комод с инструментами. Над ним висел маленький шкафчик с разным необходимым в этом деле инвентарем вроде повязок, перчаток для стрельбы, колышков, наконечников и тетивы. На большой дубовой панели между дверью и западным окном располагались разнообразные и самые интересные, какие я когда-либо видел, коллекции стрел.

Эта панель обратила на себя особое внимание Вэнса. Он тщательно поправил, подходя к ней, свой монокль.

– Охотничьи и боевые стрелы, – заметил он. – Хороши. А одна из них куда-то исчезла. Вынута с большой поспешностью. Медная перекладина, удерживавшая ее на месте, сильно погнута.

На полу стояли несколько колчанов, наполненных стрелами для попадания в мишень. Вэнс нагнулся и, вынув одну из них, протянул ее Маркхэму.

– Не похоже на то, чтобы эта крепкая вещь могла пробить грудь человека, но на расстоянии восьми ярдов она насквозь пронзает оленя. Почему же не хватает охотничьей стрелы на панели? Очень интересно.

Маркхэм нахмурился и ничего не ответил. Я понял: он все еще цепляется за угасающую надежду, что трагедия является лишь несчастным случаем. Он безнадежно швырнул стрелу на стол и пошел к выходу.

– Посмотрим на тело и место убийства, – пробурчал он.

Когда мы вышли на теплое весеннее солнце, я почувствовал себя совершенно одиноко. Узкая вымощенная площадка напоминала каньон между двумя отвесными каменными берегами. Она была футов на пять ниже уровня улицы, на которую можно было подняться по небольшой лестнице, ведущей к воротам в стене. Ровная, лишенная окон стена многоквартирного дома, высившегося напротив, вздымалась вверх на сто пятьдесят футов; да и дом Дилларда, всего лишь четырехэтажный, по теперешним архитектурным меркам равнялся по высоте шестиэтажному зданию. Хотя мы находились под открытым небом в сердце Нью-Йорка, нас ниоткуда нельзя было увидеть, кроме как из боковых окон профессорского дома и из выступающего окна дома на 76-й улице, задний двор которого примыкал к участку Дилларда. Дом этот, как мы вскоре узнали, принадлежал некоей миссис Друккер, и ему предстояло сыграть существенную и трагическую роль в раскрытии убийства Робина. Несколько больших деревьев замаскировали его задние окна, и только из этого выступающего окна открывался вид на ту часть площадки, где мы стояли.

Я заметил, что Вэнс все время смотрит на это окно и что, по мере того как он изучает его, по лицу моего патрона пробегают тени. Но только спустя много времени я догадался, что именно привлекало его внимание.

Стрельбище простиралось от стены участка Дилларда на 75-й улице до такой же стены участка миссис Друккер на 76-й улице. Расстояние между двумя стенами было в двести футов, что, как я узнал впоследствии, позволяло продлить стрельбище на шестьдесят ярдов, чтобы упражняться на нем в стрельбе на разные дистанции, доступные этому средневековому виду оружия.

Часть высокой проволочной решетки, разделявшей оба двора в том месте, где она пересекала стрельбище, была деформирована. В конце стрельбища с западной стороны усадьбы миссис Друккер возвышался многоквартирный дом, занимавший угол 75-й улицы и Риверсайдской аллеи. Между этими двумя домами пролегал узкий переулок, отделенный от стрельбища забором, в котором была небольшая дверь с замком.

Тело Робина находилось почти у самого входа в клубную залу. Несчастный лежал на спине, с раскинутыми руками и слегка согнутыми ногами, головой в сторону 76-й улицы. Робин был человек лет тридцати пяти, среднего роста, довольно полный, лицо у него было круглое, гладко выбритое, с узкими светлыми усами. Он был в спортивном костюме из светло-серой фланели, в голубой шелковой рубашке и в коричневых башмаках с резиновыми подошвами. Светло-серая шляпа валялась у его ног.

Возле тела собралась большая лужа темной крови, принявшая форму громадной указующей руки. Но что всех нас повергло в ужас, так это тонкая стрела, торчавшая вертикально из левой части его груди.

Стрела выдавалась дюймов на двадцать, и там, где она входила в тело, виднелось темное пятно от сгустившейся крови. Что придавало этому убийству особую нелепость – так это декоративное оперение стрелы. Перья были ярко-красного цвета, а вокруг стержня две бирюзовые полоски, украшавшие вестницу смерти. Я сразу почувствовал какую-то искусственность этой трагедии, словно присутствовал на театральном представлении.

Вэнс стоял, засунув руки в карманы, и глядел на труп. Несмотря на кажущуюся небрежность его позы, я видел, что он напряжен и обдумывает все факты развернувшейся перед ним драмы.

– Чрезвычайно странно. Вот эта стрела, – произнес он, – предназначенная для крупной дичи, несомненно, принадлежит этнологической выставке, которую мы только что видели. И выстрел меткий, прямо в сердце без малейшего уклонения. Необыкновенно! Маркхэм, это искусство. Случайный выстрел мог, конечно, сделать то же самое, но убийца Робина исключал случайности. Эта крепкая охотничья стрела, выдернутая, очевидно, из панели, указывает на преднамеренность действий преступника. – Вэнс нагнулся над телом. – А вот это интересно! Выемка на конце стрелы повреждена: стрела не могла держаться на тетиве. – Он повернулся к Хэсу. – Скажите-ка, сержант, где профессор нашел лук? Недалеко от окна клубной залы?

Хэс вздрогнул от неожиданности.

– Прямо под окном, мистер Вэнс. Теперь он лежит на фортепьяно в ожидании дактилоскопистов.

– Боюсь, что они обнаружат лишь отпечатки пальцев профессора. – Вэнс открыл портсигар и взял папиросу. – Я даже склонен думать, что и стрела совершенно чиста от следов.

Хэс пристально посмотрел на Вэнса:

– Что привело вас к мысли, что лук был найден под окном?

– Мне показалось, что это логически верное для него место в связи с положением тела мистера Робина.

– Убит в упор, вы хотите сказать?

Вэнс покачал головой:

– Нет, сержант. Я просто отметил тот факт, что ноги покойного направлены к двери в подвальный этаж и что, хотя руки убитого вытянуты, ноги согнуты. Разве так падает человек, пронзенный в сердце?

Хэс задумался.

– Нет, – сказал он. – Робин, наверно, съежился бы больше, если бы даже рухнул на спину, но ноги у него были бы выпрямлены, а руки прижаты к телу.

– Вот именно. Да посмотрите на его шляпу! Если бы он упал на спину, она лежала бы позади него, а не у ног.

– Послушай, Вэнс, – спросил Маркхэм, – что у тебя на уме?

– О, множество разных мыслей. Но все они сводятся к одной совершенно нерациональной гипотезе, что покойный джентльмен не был убит стрелой из лука.

– Так зачем же тогда…

– Совершенно правильно! – перебил Вэнс. – Зачем вся эта инсценировка? Честное слово, Маркхэм, в этом деле заключено что-то ужасное и не от мира сего.

В это время открылась подвальная дверь, и доктор Эмануил Доремус, главный судебно-медицинский эксперт Департамента полиции Нью-Йорка, в сопровождении Берка вышел на площадку. Он приветливо раскланялся и всем пожал руки, а потом с упреком посмотрел на Хэса.

– Право, сержант, – начал он жалобным тоном, – я только три часа из двадцати четырех отдаю на еду, и вы неизменно избираете один из этих часов, чтобы мучить меня трупами. Вы портите мне пищеварение. – Он лукаво улыбнулся и тихонько свистнул, увидев Робина. – Боже мой! На этот раз вы приготовили мне сюрприз – фантастическое убийство.

Он опустился на колени, и его ловкие пальцы стали быстро ощупывать тело. Маркхэм повернулся к Хэсу.

– Пока доктор занят делом, я поднимусь наверх и поболтаю с профессором Диллардом. – Затем он обратился к Доремусу: – Повидайтесь со мной перед уходом.

Доктор кивнул, но даже не поднял головы. Он положил тело на бок и стал исследовать затылок.