Читать книгу Тень мачехи. Том 2 - Светлана Гимт - Страница 15

Мальчик дрожал, закутавшись в куртку и сунув ноги в нагретые чужим теплом туфли. Этот странный, почему-то ненавидящий его, взрослый так и не взял его с собой. И теперь надо было идти, но ступни немели всё сильнее, так, что даже стоять, переминаясь с ноги на ногу, было уже невмоготу. Павлик сел на дорогу – благо, куртка была длиной, и ее полы можно было подвернуть под себя. Стащил с ног ботинки, снял мокрые носки и принялся растирать ступни. Они начали согреваться, и это было больно – так, что до слёз. В ногах кололо, они всё ещё были, как ледышки, но он тёр их и тёр, глотая слёзы. А потом снова сунул в ботинки, поднялся, зашагал в сторону города – как по колючкам. И всё набирал и набирал на телефоне: ноль два, вызов… ноль два…

А вокруг по-прежнему был холод, снег и тёмное, без единой звезды, небо. И гулкая, губительная пустота неизбывного одиночества, сгущающаяся возле него. Такая же, как тогда, в лесу, когда он – маленький, замерзающий, ничейный – лежал на обочине дороги и просто ждал смерти, и даже страшно не было, потому что лучше уж смерть, чем обратно к дяде Славе…

Но тогда его нашел дядя Залесский.

Может, и сейчас кто-нибудь?.. Хоть кто-нибудь?.. Найдёт…

Павлик вытер слёзы, обнял себя за плечи. И запрыгал на месте, пытаясь согреться.

А мартовский ветер, затаившийся в густых тенях брошеной промзоны, унявший свою порывистость, чтобы не заморозить мальчишку ещё сильнее, вдруг взвился к небу и сердито зашумел-затрещал в голых кронах деревьев. И, разогнавшись, донёс до мальчишки гундосый вой сирен.

Мальчик встрепенулся, побежал навстречу этому звуку – мимо старых цехов промзоны, мимо остывших зданий, сваленных у дороги, как коробки на складе. Но вой, блеснув синими огнями, скрылся в ночи – там, откуда пришел мальчишка. Павлик обрадовался: наверное, это мама вызвала полицию! И, может, к ним даже привезли тётю Таню – а дядю Славу заберут и посадят вместо неё, потому что вот он-то больше всех это заслужил! Эта мысль придала сил, мальчишка хотел прибавить ходу, но окоченевшие ноги слушались плохо, и он захромал по дороге из последних сил. А потом остановился.

Нет, домой идти нельзя. На соседнюю улицу тоже – был там, без толку. В том месте стояло всего два дома – двухэтажных, каменных, не то что их барак. Дед рассказывал, что их когда-то тоже строил машзавод для тех, кто на нём работал. Павлик сразу побежал к этим домам после того, как вылез из окна. Но во дворе никого не было. Он пробовал кричать, стучаться в окна – никто не вышел и даже не выглянул. Попробовал звонить в домофон, и в одной квартире даже ответили, мужской голос, как у пьяного дяди Славы: мат-перемат, а потом «…пшли вон, выйду, башку разобью!» Он испугался, и на бетонном крыльце было так холодно стоять, что мальчик сдался и побежал дальше.

А тёти Танин телефон не отвечал.

Сейчас, бредя по дороге, Павлик всё ещё думал, кого и как позвать на помощь. Всхлипывал, кутался в куртку, и очень жалел, что так и не успел записать в свой новенький телефон чей-нибудь номер. Да и чей? У мамы его не было, а из одноклассников он дружил только с Димой Ласточкиным, но тот был из такой же бедной семьи и ходил без телефона. Хорошо, хоть списывать иногда давал – иначе Павлик прошлой весной остался бы на второй год из-за математики. Но Димка сильно выручил его на контрольной. Он же понимал, что Павлик не виноват: ну не мог он запомнить эту треклятую таблицу умножения! Из-за неё кое-как в четвертый класс переполз. Ладно хоть пока лежал в больнице, тётя Тамара занималась с ним математикой, так что после болезни он даже три пятерки получил! Но она совсем по-другому объясняла, не как учительница, с тётей Тамарой было интересно. Она учила его, как запоминать…

Павлик обрадованно замер. Как же он забыл? Она же учила! Учила запоминать цифры с помощью стихов!!!

И громко заговорил, волнуясь, переживая за то, что перепутает слова:

Раз – судья в свисток свистит,

Два – спортсмен с мячом стоит,

Три – косой осоку косим,

На четыре – сено носим,

Пять – скрипит в саду калитка,

Шесть – на листики улитка,

Семь – затих в кустах кузнечик,

Восемь – пас пастух овечек,

Девять – вечер наступает,

Десять – Паша засыпает.

Это была считалочка для маленьких, и он сначала не хотел её учить. Но тётя Тамара написала на листочке свой телефон и сказала: «Ну вот смотри: сначала восемь, потом девять и десять. Легко запомнить, правда? А вот дальше давай сам: сначала четвёрка – это осока. Потом две единицы: это двое судей на футбольном поле, громко свистят, щеки надуты – представил? Ну вот, а дальше?..» И он ответил: «А потом улитка, а потом снова осока…»

И теперь, вспоминая нужные образы и раз за разом проговаривая считалочку, он по одной набирал на телефоне цифры. Руки дрожали от холода, в ногах будто пыжился сердитый ёж, но слёзы высохли – мальчик так надеялся дозвониться… И когда в трубке послышался первый гудок, Павлик замер, не дыша – будто боясь задуть этот тихий звук.

– Да! Кто это? – недовольным, заспанным голосом сказала тётя Тамара. И мальчик на миг испугался: ну вот, разбудил, сейчас рассердится… «Нет, она не рассердится!» – решительно сказал он себе, преодолевая подступающие слёзы. Она – добрая, и она обязательно приедет.

И, коротко всхлипнув, сказал, стараясь, чтобы голос звучал громче:

– Тётя Тамара, это Павлик, заберите меня, пожалуйста…