Читать книгу В поисках шестого океана. Понять поведение подростка, найти себя и поверить в любовь. Роман - Светлана Нилова - Страница 17

Мальчика звали Сэм Наколайски, но за глаза его называли Сэм – беда. Где бы он не появлялся, даже если вел себя смирно, обязательно случались неприятности. Неловко повернувшись в магазине, он рушил витрину с выставленным товаром. А начав поднимать его – крушил соседнюю. Помогая на кухне, он мог случайно плеснуть воды на сковороду и, под яростную ругань отца, переворачивать весь дом в поисках мази от ожогов. А, найдя её, надавить тюбик с такой силой, что мазь вылетала не на пострадавшее место, а в глаз кому-то из домочадцев.

Между тем Сэм был веселым, доброжелательным и крайне деятельным мальчиком. Ему не сиделось на месте, он постоянно что-то изобретал, мастерил, строил и улучшал. Но инструмент в руки ему не давали – боялись катастрофических разрушений. Ведь однажды он оставил город без электричества с помощью всего лишь жестяной банки и гвоздя. Этого ему забыть не могли, и все жители придирчиво следили: что у Сэма в руках?

– Молоток? Брось, брось немедленно! А-а!

Молоток падал вниз, рикошетил и втыкался кому-то в ногу.

Сэму разрешали посещать только те занятия, где он не мог причинить никому вреда. Одно из них было – радиодело. Если не считать, что на первом же уроке Сэм сбил все настройки частот и чуть не спалил старенькую рацию, дела продвигались неплохо.

В один из дней Сэм шарил по радиоэфиру и услышал слабый сигнал «sos». Вначале ему не поверили: на таких частотах профессионалы не работают. Но сигнал повторился и его запеленговали. Это был мой сигнал. Я не отвечала на вопросы, меняла частоты, поэтому спасателям было трудно, но они всё же пошли на мой сигнал. Сэма Найколайски тоже взяли на борт. Ведь первый раз в жизни Сэм оказался не бедой, а спасителем и его восторг невозможно было описать. Впрочем, зеленую шапку, которой он так активно махал при нашей встрече, он все-таки уронил в воду.

Уналашку, куда нас доставили, я увидела только через окно больницы. Пять дней меня пичкали таблетками, витаминами и разной едой. Папа снова оказался в проводах и трубках – у него была пневмония. Нашу «Нику» бережно доставили в порт и поместили в доке.

В ту же ночь, как мы оказались на земле, разыгралась буря. Порывистый ветер ударял в окно струями дождя, и я каждый раз вздрагивала. Эта ночь могла оказаться последней в нашей жизни. Первую ночь на берегу я не могла спать, а, закутавшись в одеяло, стояла у окна и смотрела в темноту.

«Бог есть. Он спас нас» – думала я. – «Значит, мы нужны ему здесь, на Земле. Может, есть что-то такое, что просто необходимо сделать и никто, кроме нас, этого не может? А что могу я? Для чего я живу? Какая польза от моей жизни?»

Я не нашла ответов и заснула только под утро, забравшись в постель к мамочке и прижавшись к её теплому боку.

С бурей нам тоже повезло: она бушевала три дня и связь с материком была плохая. А потом сделалось ясно, прилетели журналисты и ещё какие-то представители. Ещё через день, Сэм, он навещал меня в больнице, привел меня к компьютеру и с гордостью продемонстрировал в Интернете репортаж о нас. На любительском фото девочка с грязными разводами на щеках стоит на коленях на палубе полуразрушенной яхты. Этой девочкой была я, но я не помнила этого момента. Когда я встала на колени? Может перед тем, как подняться? Хорошо ещё, что не выложили фото, где я стою на четвереньках и не могу встать потому, что у меня кружится голова. Или, как меня тошнит от горячего супа.

И вдруг меня прошиб холодный пот. О «Нике» и о нашем дрейфе узнал весь мир! Мы столько сделали, чтобы затеряться в океане, чтобы никто не нашел нас! А теперь бандиты знают не только, в каком мы океане, но даже точный адрес! Мне стало нехорошо. Я бросилась в палату, к папе:

– Папочка! Мамочка! Нам надо уходить! Те люди….

Я не договорила. Рядом с папой сидел знакомый судебный человек. Тот самый, с Коста-Рики, что говорил о какой-то программе.

– Здравствуй, Софи! Я очень рад, что вы живы.

– Минуту назад ты говорил, что УДИВЛЕН, что мы до сих пор живы, – перебил его папа.

– Не придирайся к словам, Ник. – Поморщился мужчина. – Ты не веришь, что я хочу помочь?

– Верю, Дэн, – согласился отец. – Тебе лично верю. Но ваша контора – течет. Ни одна живая душа не знала, что мы – на Гавайях. Стоило связаться с вашей конторой и, о чудо, они узнали!

– Яхта слишком приметная, Ник!

– Это здесь, в Датч-Харборе, она приметная. Южная красотка в северных широтах. Ветку прячут в лесу, Дэн. Ни в Полинезии, ни в Мельбурне, ни даже в Кейптауне у нас не возникало проблем. Если бы у них были связи с таможней – нас бы вычислили ещё в Австралии. И в Мельбурне наш путь бы оборвался. Но нет. Мы были в полной безопасности. Пока не вернулись в Америку. Точнее, пока я не позвонил вам.

Папа яростно жестикулировал, несмотря на руку в гипсе. Трубки из него уже вынули, осталось только несколько проводков. Папа оторвал их от себя и отшвырнул в сторону. Где-то за стеной запищало. В палату влетела медсестра, но, увидев, Дэна, смущенно улыбнулась, опустила глаза и, подойдя к папиной постели, щелкнула тумблером, поправила подушку и робко поинтересовалась:

– Могу я вам чем-то помочь?

– Оставьте нас! – резко сказал Дэн, медсестра вспыхнула и стремительно удалилась.

– Не вымещай свои неудачи на персонале, – покачал головой папа. – Отношения с людьми важнее отношений с начальством.

Я так хотела узнать, о чем они будут говорить, но тут пришла мама и увела меня из папиной палаты. В коридоре нам снова встретился Сэм.

– Мистер Найколайски, – обратилсь к нему мама. – Могу я вас попросить побыть с Софи? Мне надо будет ненадолго уйти.

Я вся вспыхнула. Сэм был старше меня от силы на год, а мама обращалась к нему как к взрослому и просила присмотреть за МНОЙ!

– Вы можете рассчитывать на меня, мэм! – торжественно и по-взрослому отчеканил Сэм. – Не беспокойтесь.

Когда мы снова остались одни, он восхищенно спросил:

– Твой отец – секретный агент?

– С чего ты это взял?

– Ну, к нам редко прилетает ФБР. – Он смутился. – Честно говоря, вообще никогда не прилетало.

Я кивнула на палату:

– На нем разве написано, что он из ФБР?

– На нем – нет, а на вертолете и на форме летчиков – да.

Я не знала, что можно рассказать Сэму, а что нет. Но врать не хотелось.

– Понимаешь, Сэм, это не моя тайна и я не могу тебе всего рассказать…

Но Сэм с жаром перебил меня:

– Не рассказывай! Никому не рассказывай, если это тайна. Причем – государственная! И я никому не скажу, – он перешел на шепот. – Вы секретные агенты под прикрытием, да?

Я отвернулась и закатила глаза. Сэм истолковал мой ответ по-своему и молча показал, что залепляет свой рот скотчем.

Я улыбнулась в ответ и задала свой вопрос.

– Откуда у вас такая необычная фамилия? Я таких никогда не слышала – Найколайски…

– Нормальная русская фамилия.

– Ты – русский? – удивилась я.

– Я – американский, – обиделся Сэм.

Русским в семье Найколайски был только отец, Нил. Он всем говорил, что он – русский и что его предки высадились на остров ещё с Берингом. По воскресеньям Нил ходил в церковь, истово крестился там, и в тот же вечер в заведении для моряков пил водку и требовал независимости Аляски. Его сыновья, хоть и носили странные славянские имена, русскими себя не считали.

Все Найколайски казались одинаковыми, как русские матрешки, отличаясь только размерами. И ещё Наколайски-старший носил бороду, и его кудрявая голова отливала серебром.

Вся семья, за исключением Сэма, который ещё учился в школе, работала на промысле крабов. Матери у них не было, и я так и не спросила почему.