Читать книгу В поисках шестого океана. Понять поведение подростка, найти себя и поверить в любовь. Роман - Светлана Нилова - Страница 9

Началась осень, похолодало, погода стала ещё более непредсказуемой. Мама начала помогать Марку в магазине, а меня отправили учиться в самую настоящую школу. Сначала меня долго тестировали, определяя мои знания, потом сделали выводы, что «девочка развита неравномерно», разработали целую программу по моему обучению и зачислили в третий класс. Я посещала вместе с остальными детьми основные занятия, а вот английский мне втолковывали дополнительно, расширяя мой словарный запас.

Зато остальные предметы давались мне на удивление легко. Я запоминала уроки с первого раза, мне нравилось отвечать, это радовало учителей, но почему-то именно за это одноклассники меня не любили и называли «выскочкой». А я никак не могла удержаться и выкрикивала прямо с места:

– Да, да, это Парфенон! Это в Афинах! Я была в Афинах!

Или:

– Полярная звезда всегда указывает на север!

Из-за этого меня дразнили Выскочкой. А еще Дикаркой. Я раньше мало бывала в обществе детей, поэтому держалась иначе, чем все остальные.

Анжела, белокурая отличница в розовых лакированных туфлях, однажды сказала мне:

– Попридержи свой язык, Выскочка, иначе тебе будет худо.

– Почему я должна молчать? – спросила я.

– Потому, что самая умная в классе – Я!

– Ну, и что? Я тоже не дура, – отзывалась я.

Анжела почему-то рассердилась и замахнулась, чтобы ударить меня. Я ловко увернулась, нагнулась и дернула её за ногу. Анжела звонко шлепнулась на попу. Все засмеялись.

В тот же день после уроков меня окружили мальчишки, вырвали из моих рук школьный рюкзак и швырнули его в грязную лужу. Рюкзак был тканевый, книги и тетради промокли.

– Дикарка, Дикарка! – кричали они. – Убирайся на острова!

Я плакала и сказала родителям, что никогда больше не пойду в школу. Мама охала и всё расспрашивала меня, что же произошло? Папа оказался понятливым. Он сходил в школу, договорился о чем-то с директором и сказал, что я буду учиться дома. Дома учеба продвигалась лучше, я ходила в школу с мамой и только для того, чтобы писать тесты.

Зима была такой холодной, что даже выпадал снег. Рождество и подарки меня не обрадовали. Я очень скучала по теплому морю, ясному небу, плеску волн и покачиванию нашей родной «Ники». «Ника» между тем стояла в доке, её чинили и красили. Я уговаривала маму навещать её, и мы ходили к ней почти каждый день.

– Когда мы вернемся домой? – спрашивала я маму.

– Куда, золотце? Мы теперь живем в Нью-Йорке. И наш дом – в Бруклине, – не понимала мама.

В Бруклине нам жилось не плохо. У меня была своя комната, большая, с розовыми обоями. Но меня тянуло обратно к нашей кочевой жизни.

– Мамочка, я хочу обратно, – просила я.

– Куда, милая?

– На «Нику» и в море, – говорила я.

– Разве тебе здесь плохо? – спрашивала мама.

– Не знаю. Здесь непонятно. Словно мы пережидаем шторм.

Я очень сильно тосковала и когда наступила весна, папа сдался.

– Мы уезжаем из Нью-Йорка. Возвращаемся домой, на «Нику», – сказал он однажды так буднично и спокойно, что я даже не поверила своему счастью. Потом бросилась папе на шею и разревелась.

– Папочка! Миленький! Спасибо!

Больше я ничего не могла сказать.

Мы собрались очень быстро и без сожаления оставили за кормой суетливый Нью-Йорк, укутанный неожиданным апрельским снегом. На воздухе было ещё холодно, но топлива на «Нике» имелось достаточно и мне казалось, что проложи папа курс в северный Ледовитый океан, я бы с радостью приняла и это известие. Но мы двигались на юг, вдоль восточного побережья Америки, во Флориду. По правому борту по вечерам светились города, и казалось, что ушедшее солнце оставило в них часть своего света. Папа рассказывал мне историю Америки, которую я совсем не знала. Про первых поселенцев и уничтожение индейских племен, про работорговлю и гражданскую войну. Он называл мне штаты, мимо которых мы двигались, а я искала их на карте, сравнивая береговую линию и неожиданно находя соответствующие поселения.

Во Флориде, в городке Порт Салерно я снова пошла в школу. От пристани, где была пришвартована «Ника», до школы и обратно было около трех километров. В то время, как остальных детей привозил школьный автобус или родители, мы приезжали как настоящие ковбои, на сверкающих серебристых конях. Больше я ничем среди детей не выделялась. Накрепко запомнив свой первый школьный опыт, я вела себя тихо, отвечала только когда меня спрашивали и вела себя со всеми любезно, поэтому ни Выскочкой, ни Дикаркой меня уже никто не дразнил.

Когда после выпускного я узнала, что мне предстоит ещё целый год учиться в начальной школе, а потом ещё бесчисленное время в средней и старшей я сильно опечалилась. Мама была непреклонна и даже склонялась к классической католической школе для девочек (брали верх её ирландские корни). Тогда я бросилась к папочке.

– Папочка, неужели я всю свою молодость должна провести в душных классах, с чужими людьми и с наставниками, которые весь свой ум вычитали в книжках? Лучше я буду каждый день вести бортовой журнал и помогать тебе в расчетах. Я прочитаю все—все книжки на свете, я буду делать всё, что ты велишь, только, пожалуйста, не отдавай меня снова в школу!

Или я была очень убедительна или у папы были на этот счет свои планы, но папа обнял меня за плечи и сказал:

– Начинаются каникулы, деточка! Мы идем в Карибское море! Море капитана Колумба, капитана Флинта и Черной Бороды.

– В Карибское?! – подхватила я. – Как здорово! А там нет пиратов?

– Ну, если только немного, возле Ямайки, усмехнулся папа.

К несчастью, он оказался прав.