Читать книгу Пока бьется сердце - Светлана Сергеева - Страница 14

Глава II. Вихри войны захватили нас
Красная звездочка. Встреча с отцом

Оглавление

Яркое солнце, сверкающий белый снег ослепили нас. Ведь больше суток все просидели в темноте. Мать решила пойти в больницу, выяснить состояние больных, которые там находились. Я пошла с ней.

Окруженное соснами здание больницы расположилось на высоком берегу реки Луги. Тишина, ослепительное солнце, золотистые стволы сосен. Белый снег, сверкающий на солнце всеми цветами радуги. Чистый воздух. Красотища! Снега было очень много. Мы шли, оглядываясь по сторонам, по тропинке к зданию больницы. Мама шла впереди, а я прикрывала тыл. Вдруг тишину нарушил ее крик. К ней приближались одетые в белые маскировочные халаты вооруженные солдаты. «Опять попались», – подумала я и помчалась на помощь матери. Она все продолжала кричать. До меня наконец дошло, что она кричит: «Красная звездочка! Красная звездочка!» У одного из военных съехал капюшон, а на шапке – красная звездочка! Это были наши красноармейцы.

Так 1 февраля 1944 года закончилось наше 861-дневное пребывание в немецком плену. Еще слышались отдельные автоматные очереди. На одной из сосен обнаружили немецкого снайпера. Он еще не успел открыть огонь, как был сам сражен пулей нашего красноармейца.

Маму назначили главным врачом городской больницы. Нас поселили в доме, расположенном неподалеку от больницы. Немцев удалось выбить из города. Но под Нарвой они надежно укрепились, и еще долгие полгода там шли упорные кровопролитные бои.

Во всех уцелевших домах города располагались наши бойцы. Мы расспрашивали их обо всем: и как дела на фронтах, и как держатся Ленинград, Москва. Как связаться и с кем, чтобы найти своих родственников… Вопросов было очень много. Хотелось знать, что произошло за этот долгий отрезок времени – 861 день. Они сочувствовали нам.

Поздним вечером 7 февраля кто-то постучал в окно. Подойдя к окну, я вдруг услышала голос моего дорогого папки: «Доктор Стрельцова здесь живет?» Это был не сон. Просто непостижимо, как в такой короткий срок он смог отыскать нас в этом огромном людском потоке. «А где моя маленькая девочка? Я ей баночку сгущенного молочка привез», – говорит в это время отец. А я стою перед ним и не могу еще поверить, что это он, он, мой любимый отец! Всю ночь просидели мы, тесно прижавшись друг к другу, вспоминая пережитое. Ведь просто чудо, что после всех тягот и невзгод, выпавших на нашу и его долю, мы все четверо живы и здоровы и все вместе! В последний раз мы видели папу в середине сентября 1941 года в Петергофе, когда он хотел забрать нас в Ленинград.

А папа должен был в это время лететь в командировку в район Мурманска. Самолет, на котором он летел, был подбит.

…Под самолетом плещутся волны Белого моря. Самолет теряет высоту…

Совершенно случайно заметили маленький островок. Только благодаря мастерству летчика, подбитый самолет дотянул до островка и все остались живы. Но рация была разбита, радиосвязь восстановить не удалось. Несколько дней прожили на этом островке. Спасли ягоды и грибы. И совершенно случайно их обнаружили рыбаки. С большими трудностями удалось экипажу добраться до Мурманска. А мать отца уже получила известие о том, что он пропал без вести. Да и все семьи членов экипажа получили эти печальные сообщения. Велико было счастье матери, увидевшей своего сына живым и здоровым. Когда отец добрался до Москвы, там шла полным ходом эвакуация Института усовершенствования врачей и 2-го медицинского института в Омск. В течение двух месяцев отец читал лекции и проводил практические занятия со студентами в Омске. Но больше оставаться в тылу он не мог, чувствовал, что в это трудное для страны время не имеет на это морального права. Он возвратился в Москву. Часто вылетал в авиационные полки, инспектируя состояние летчиков, условия их отдыха, питания. Анализировал ранения летчиков, определяя, таким образом, уязвимые места рабочего места летчика в самолете. По его рекомендациям сиденье летчика было усилено броней. Его очень тревожила наша судьба. Всю войну он каким-то образом, через партизан знал наше местонахождение. Сразу же после успешного наступления наших войск на Ленинградском фронте он на санитарной машине помчался разыскивать нас. Он верил, что найдет нас. Приехав в Хатыницы, узнал, что нас арестовали и погнали в общем потоке отступающих войск по дороге на запад. Местные жители, знавшие нас, уверяли его, что мы обязательно убежим, вырвемся из-под ареста и любыми путями останемся в России. Так он ехал по разбитой дороге, забитой брошенной техникой, телами убитых людей. Выходил из машины и всматривался в лица убитых. Он искал нас. Его охватывало отчаяние, но он продолжал свой путь. Дорога привела его в Кингисепп. Еще догорали дома… Он думал, удастся ли нам зацепиться в Кингисеппе или нас погонят все дальше и дальше? Кингисепп был последней надеждой. Дальше ехать было нельзя: там шли упорные бои. Он искал больницу как наше последнее прибежище. Что-то вело его туда. Опять судьба. И вот мы вместе. Отец не скрывал своих слез…

От него мы узнали печальные вести: на Ленинградском фронте погибли два его брата, Игорь и Борис, а третий брат, Сергей, вернулся с фронта инвалидом. Осенью 1941 года в Ленинграде умерли от дистрофии мой дедушка Владимир Михайлович, муж бабушки Маргариты и муж сестры отца. Бабушка Маргарита была эвакуирована в Омск. Много горя и бед принесла война нашей семье и всему народу. Никого не обошла она. Всем хватило от нее лиха.

Заканчивалась командировка. Отцу надо было возвращаться в Москву. Как не хотелось нам расставаться с ним! Но теперь, а это самое главное, мы знали, что он жив! Наши координаты ему известны. И как подать ему весточку о себе, мы тоже знали.

Пока бьется сердце

Подняться наверх