Читать книгу А&В. Бабочка - Tais - Страница 11

– Вы не подумайте, я не искал повода, чтобы встретиться, – сказал он и повертел в руке бокал виски со льдом.

– Пока вы об этом не сказали, я и не думал так, – ответил молодой парень с легкой улыбкой на лице, поправил свои очки и подозвал бармена. – Ром-кола, будьте добры.

– А сейчас, значит, думаете? – Он не поднимал на него глаз, предпочитая рассматривать, как лед и виски красиво играют со светом. Прошло полминуты, не меньше, перед тем как прозвучал ответ.

– Нет. Я уверен, просто так вы бы меня не позвали, – запоздало ответил он.

– Ром-кола, – сказал, будто отчитался, бармен, поставил стакан и пошел на другой конец стойки обслуживать компанию молодых девушек.

Они сидели рядом за барной стойкой. Парень обхватил своими длинными пальцами стакан, поднес к губам и сделал глоток. По лицу пробежала улыбка – мимолетное свидетельство наслаждения. Он присвистнул.

– Сколько раз себе говорил, ничего и никого не судить по внешнему виду. Когда я сюда заходил, то был уверен, что пойло здесь отвратное, под стать этой нелепой вывеске у входа. Но, черт возьми, это лучший ром-кола в моей жизни! – с неподдельной искренностью воскликнул он, что заставило Новака оторваться от бокала и взглянуть на собеседника.

В баре было приглушенное освещение. Рассеянное, мягко-оранжевое, теплое, будто светил ночник в спальне. Где-то на фоне играла мелодичная медленная музыка. Это не могло не успокаивать. Он смотрел, как его психотерапевт с наслаждением посасывает коктейль. «Удивительный человек» – восхитился он про себя. Вид у него, как всегда, безупречный. Джинсы, темно-синий приталенный пиджак, а под ним белая футболка. Все идеально сочетается, словно детальки прекрасного пазла. Довольно быстро он прикончил напиток и посмотрел ему в глаза, перехватив его взгляд.

– Что ж, рассказывайте. Что именно заставило вас мне позвонить в столь поздний час? – В голосе не улавливалось ни малейшего упрека.

– Простите, что выдернул из дома. – Он тут же вернул взгляд на свой бокал, будто пристыженный нашкодивший мальчишка.

– Да я же не об этом, – с грустью в голосе сказал он. – Если хотите знать, занят я не был. Сидел в гордом одиночестве и разорял свой домашний бар. Я даже рад, что выбрался сюда. Давайте перейдем к сути. Что случилось?

Новак не мог ни приметить, что его речь сейчас отличалась от той, что он слышал от него по воскресеньям. Сейчас он говорил расковано и искренне, а не формально и однообразно. «Видимо, это алкоголь в крови сыграл свою роль».

– Даже не знаю, с чего начать, – замялся он, вновь покрутив бокал. – В общем, у моей матери появился мужчина. Она познакомилась с ним летом за границей. Вроде как у них все серьезно. Они оба уже не молоды, решили не тянуть кота за яйца, и на прошлой неделе съехались. Он переехал к нам. Мама не ходила, а буквально порхала. Улыбалась весь день и, вообще, будто светилась вся. – Голос едва уловимо дрогнул, он замолчал. В горле встал ком, не дающий и слова сказать. Он его смыл большим глотком виски и продолжил. – У меня давно не было приступов. Я уже было понадеялся, что иду на поправку. Дурак и только. Они никогда не оставляют надолго. Мама была на работе. Мы с ним вдвоем остались в квартире. Последнее, что я помню, это как мы болтали на кухне. Когда я пришел в себя, я лежал на кафеле, а надо мной стоял он с огромными от испуга глазами. Его всего трясло, а по лбу бегали крупные капли пота. Как очухался, я попытался его успокоить, говорил, что все нормально, но он будто стал другим человеком. Раньше он был куда разговорчивее, всегда старался поддержать разговор. А сейчас… словно подменили человека. Отвечал односложно, в глаза не смотрел и старался все время сбежать куда-нибудь. Я списал это на шок, обычное дело для людей, которые никогда не видели приступов эпилепсии. Но сегодня… – он замолчал и вновь сделал глоток виски, а потом еще один и еще, пока не допил весь бокал. – Сегодня он собрал вещи и ушел. Я слышал их разговор. Подслушивал под дверью. Он сказал, что очень ее любит и хочет с ней быть, но не может. Потому что боится моих приступов. Боится, что я внезапно окочурюсь у него на руках. Говорил, что не знает как себя вести, и что не возьмет на себя такую ответственность. Я не могу его осуждать, он, по-своему, прав. Но она-то в чем виновата? Она весь день плачет. Я пытался с ним поговорить, обещал даже, что уйду из дома, и они останутся вдвоем.

– И что он ответил?

– Ничего. Посмотрел на меня так… Не знаю, как описать. Он меня до одури боялся, словно я чумной какой-то.

– Понимаю, о чем вы.

– Как я от этого устал. Почему она должна из-за меня страдать? Сначала от нас ушел отец из-за меня. Потом с больным сыном она пробегала всю молодость и никого не нашла. И даже сейчас я помеха. Ну почему?! Почему я должен быть таким?! Почему я не могу быть как все нормальным? Всем было бы лучше, если бы я не родился. – Он сгорбился и прижал голову к груди, зная, что из-за плохого освещения на лицо упадет тень, и она скроет его лицо.

– Вам пить можно? – внезапно осведомился психотерапевт.

– Нет, конечно. Алкоголь может спровоцировать приступ.

– Тогда…

– Мне ничего нельзя, – перебил его Новак. – Ничего. Пить, курить, употреблять наркотики, заниматься спортом и сексом, испытывать сильные эмоции, перенапрягаться, смотреть на яркие мигающие вывески… Все что угодно может спровоцировать приступ. Лежи я хоть вечность в кровати, словно в каком-то инкубаторе, приступы все равно бы были. Так что, какая разница? Тем более, я тестировал, только очень большая доза алкоголя в крови приводит к приступу. Если выпить немного, ничего не происходит.

– Ну раз вы так уверены. Повторите, пожалуйста, – это сказал он бармену, поправив очки. Два стакана почти моментально появились рядом – ром-кола и виски со льдом. Каждый взял свой, и они молча сделали по глотку.

– Простите, – тихо обронил Новак. – Если хотите, можем считать это очередным сеансом, за который я заплачу. Я знаю, что мало приятного выслушивать это.

– Я здесь по собственной воле и денег с вас за это не возьму. Вы лучше ответьте, вы же не собирались больше ходить на сеансы, я прав?

– Как вы… – удивление на короткое время перебило смущение, и он посмотрел ему в глаза.

– Как догадался? – Договорил он за него и ответил на этот взгляд улыбкой. – Вы словно открытая книга. Все ваши намеренья мне сразу были ясны. Вы не считаете, что вам эти сеансы приносят какую-либо пользу, так? Вы были вынуждены ходить по предписанию врача один месяц, и месяц этот прошел. Я не надеялся вас больше увидеть.

– Простите.

– И за что вы извиняетесь?

– Я… – замялся он и ничего не смог ответить.

Какое-то время он посмотрел на его тщетные попытки объясниться, потом картинно махнул рукой, сделал еще глоток, поправил очки одним пальцем и посмотрел на него. На щеках пылал румянец от алкоголя, а движения стали более раскованными, свободными, не такими как обычно. Он посмотрел на него своим уже слегка помутневшим взглядом.

– Знаете, за минуту до вашего звонка я как раз думал о вас.

– Что?

– Не подумайте чего. Просто размышлял, как сложится ваша судьба.

Новак лишь кивнул в ответ, хотя какой смысл был у этого кивка, сам не знал. Коктейля два они просто молчали, каждый думал о своем и постепенно пьянел.

– Я вас прекрасно понимаю, – вдруг нарушил молчание психотерапевт, смотря не на Новака, а на полки за барменом, где стояли бутылки с выпивкой. – Вы же знаете, что у меня ВИЧ?

– Да, знаю.

– И вы все-таки пошли ко мне на сеанс?

– Если быть до конца откровенным, именно поэтому и пошел.

– Вот как. Интересно, с чего бы? – спросив, он вновь поправил очки.

– Человеку, который всегда был здоров, не дано понять, что чувствуют такие как мы. Я не смог бы найти общий язык с врачом, который просто не знает какого мне.

– Ясно. Что ж, правильно. Хотите знать, как я заразился?

– А вам не больно это вспоминать?

– Не могу сказать, что приятно, но я хочу вам рассказать.

– Тогда я выслушаю.

– Это произошло семь лет назад. Мне было девятнадцать. Экстерном сдал экзамены Старшей школы и только-только поступил в институт на специальность психолога. Желторотый наивный юнец. С моими новыми однокурсниками мы пошли в бар, там я надрался в щи. Проснулся в постели с незнакомым парнем. Избитая сцена, правда? Но я бы не стал рассказывать, если бы это было все. Он проснулся, не спеша оделся, при этом не проронив ни слова. Вид его мне не нравился. Знаете, бывают такие люди даже внешне гадкие. Перекинешься с эти человеком парой слов всего, а ощущение будто тебя помоями облили. Вот он как раз из таких был. Поглядывал на меня все время с каким-то злорадством. Собравшись, уже у порога он улыбнулся мерзко так и сказал, что теперь у меня ВИЧ. Потом коротко хихикнул, и пока я стоял в абсолютном шоке, ушел. Я больше его не видел, но много что о нем услышал. Он стольких парней так заразил, и его до сих пор не нашли.

– Мне очень жаль.

– Я хорошо понимаю, о каком страхе вы говорите. Как только мой диагноз подтвердился, все стали меня избегать, словно чумного. Со мной перестали здороваться за руку, садиться рядом, есть за одним столом и еще много чего. Даже мои собственные родители запретили мне подходить к младшему брату, а когда я лишь раз ослушался и взял его на руки понянькать, меня выгнали из дома. И это в образованном обществе, где ни для кого не секрет, как передается ВИЧ. Логика, здравый смысл и наука почему-то всегда отходят на второй план, когда дело касается смертельных болезней. У меня было много времени подумать, почему люди себя так ведут. Если хотите, я могу поделиться с вами своей теорией, но вам, наверно, она покажется глупостью.

– Уверен, что не покажется.

– Я думаю, такие больные люди как мы с вами напоминаем здоровым о смерти. Человек так устроен, никто не хочет признавать, что смертен. Пусть все люди головой понимают, что рано или поздно умрут, но почему-то все время надеются, что для них жизнь сделает исключение. А такие как мы – мозоль на глазу, напоминающая, что никаких исключений не будет. Любой старается скорее выкинуть нас из своей жизни, забыть как страшный сон и продолжить дальше жить беззаботно, не задумываясь о том, что когда-нибудь его жизнь оборвется. Слишком уж мысль о смерти тяжелая.

– Интересная теория. Совсем не глупая.

– Вы, правда, так думаете?

– Да.

– Забавно получилось, вы меня позвали, чтобы я вам помог, но в результате это вы меня выслушивали.

– У меня есть предложение, – неожиданно уверенным тоном сказал Новак и посмотрел ему в глаза. – Раз уж мы больше не пациент и врач, то как насчет того, чтобы стать друзьями? Как вы на это смотрите?

– А что, я согласен. Значит, на «ты»?

– Да, на «ты». Только, пожалуйста, никаких «Александров». Очень, очень прошу.

– И как же мне тебя называть?

– Можно по фамилии или «Алекс», как хочешь.

– Хорошо. Тогда ты меня зови «Эндрю».

– Договорились.

Они тепло улыбнулись друг другу. Эндрю поднял стакан, произнес тост о дружбе, они чокнулись, выпили и разговорились уже на более веселые темы. И весь остальной вечер был наполнен шутками и смехом.