Читать книгу А&В. Бабочка - Tais - Страница 2

Разбудил его назойливый звон телефона. Эта преотвратительная мелодия в его телефоне стояла только на одного единственного человека. На его лучшего друга. На Александра Новака – щуплого паренька его возраста со странной физиономией, напоминающей крысиную мордочку. Худосочный, низкий, с острым вытянутым вперед носом и маленькими, глубоко посаженными глазками. Многих эта внешность отталкивала, но не Дэна. Он не считал ее уродством, а скорее наоборот изюминкой, чем-то особенным, что выделяло ее владельца на фоне серых личностей. Несмотря на внешность, характер Новака вовсе не крысиный. Он в разы благороднее и честнее всех, кого Дэн успел повстречать в своей короткой жизни. Он никогда не плел интриги, не сплетничал с другими, не делал никому подлостей, а если так или иначе на это натыкался, то пресекал на корню. Помимо этого у него еще много положительных качеств: изобретательный светлый ум, искренняя доброта и невероятное желание помочь всем, кому только можно. Но все это перечеркивал один, по мнению Дэнниса, огромный изъян – слабость.

Он слаб и телом и духом. Врожденная эпилепсия – страшное неизлечимое заболевание, сильно уменьшающее шансы на долгую и счастливую жизнь. Во время приступов он настолько уязвим и беззащитен, что его жизнь буквально находится в руках окружающих. Если его не перевернуть на бок, он задохнется своей рвотой, которая обязательно будет, ни один его приступ без нее не обходится. Если не зафиксировать правильно голову, он, скорее всего, ее разобьет. Еще много чего нужно сделать так, как надо, чтобы он остался цел и невредим. А приступы коварны, всегда приходят без какого-либо предупреждения. Неважно, чем он занят, едет на велосипеде, переходит дорогу, сидит за партой, да хоть мир спасает, болезни наплевать. Вот так и живет он с постоянным страхом неудачно свалиться и отбросить копыта, неизвестно когда и как. Понятное дело, что эта болезнь и его не всем приятная внешность стали плодородной почвой для роста комплексов, целым букетом которых он уже успел обзавестись к своим 20 годам. Они вселили в него неуверенность, которая во всем мешает, и, на взгляд Дэна, является самой большой его уязвимостью. Ведь как бы он ни был уверен в своей правоте, как бы ни хотел что-то сделать, чего-то достичь, кому-то помочь, кому-то что-то доказать всегда преградой была его собственная робость. Никто никогда не станет воспринимать всерьез и тем более слушать что-то там бормочущую мямлю, а ведь сколько раз он говорил действительно разумные вещи. В его черепушке находился пусть и больной, но прекрасно работающий мозг.

Познакомились они еще в раннем детстве. Новак был карикатурным персонажем-ботаником, на котором отрывалась вся дворовая шпана. Прилетало ему часто и больно, но Дэну тогда это было полностью безразлично. Сам Дэн был заводилой, лидером своей собственной компашки. Нет, он не трогал Новака и пальцем – это ему казалось слишком уж скучным занятием. Ну какой интерес бить того, кто тебе не ответит? Поэтому Новак ни разу не был объектом его интереса, однако очень часто Дэн становился свидетелем издевательств над ним. И ни разу в его голову не забредала мысль ему помочь. Таким же благородством он никогда не отличался. Каждый сам за себя – это он усвоил еще маленьким. Так почему он должен ему помогать? Пусть сам защищается, а не может – значит, слишком слаб. А слабые миру не нужны – закон природы. Он и сейчас в основном придерживается этой точки зрения, но однажды, только однажды, он сделал исключение.

В день, когда началась их дружба, они только готовились идти в Младшую школу. То был обычный жаркий летний день. Детвора от мала до велика резвилась на улице и играла в свои игры. Он откровенно скучал, прогуливаясь по округе. Сам не желая, он нашел необычное для себя развлечение. В укрытом от чужих взглядов закутке беднягу Новака били почем зря сверстники. Их было трое, один толстый хряк – лидер, и две шестерки-подлизы. Сам Новак сидел на земле, необычно скрючившись, что и привлекло внимание Дэна. В такой ситуации обычно лежат на боку и сворачиваются клубочком, но он лежал спиной кверху, подобрав под себя ноги и склонив голову, будто молился. Спина его была неестественно сильно выгнута, между животом и землей было прилично места. Складывалось впечатление, что он что-то изо всех сил там прятал. Но что именно можно такой ценой оберегать? У Дэна не было ни единой догадки. Заинтригованный этим, он остановился и стал наблюдать.

– Отдай их нам! – истерично потребовал Хряк и ударил его ногой по ребрам. – Сейчас же!

– Нет, – тихо донесся с земли испуганный голос. – Не отдам…

– Тебе же хуже, – подхватили шестерки и вслед за своим предводителем продолжили издевательства.

Били они его с каким-то извращенным удовольствием, не жалея ни сил ни времени. Они лупили его то по ребрам, то по спине, то по голове, то выворачивали ему руки, то специально наступали на пальцы, таскали за волосы, плевали на него, оскорбляли и всячески унижали. От такого кто угодно взвоет, и этот парень исключением не был. Он умолял их прекратить, звал на помощь, но то, что прятал, упорно не отдавал. Зачем он полез его спасать, Дэн и сам не понял. Может, его задели просьбы о помощи, может, это было чистое любопытство, а может жалость, потому что эти жалкие подобия людей уже расстегнули ширинки, с целью помочится на него, желая унизить бедолагу окончательно. Впрочем, без разницы. Он и опомниться не успел, как, врезав со всей дури Хряку, стал избивать его. Его подпевалы тут же сделали ноги. Ничего удивительного. От каждого удара жирное тело хряка забавно дрыгалось, будто желе, что даже рассмешило Дэна. Но, несмотря на ситуацию, предательство своих якобы друзей и превосходство Дэнниса, Хряк уверенности в своих силах не терял. Он продолжал верещать, осыпать его проклятиями, самого разного рода угрозами. От каждого произнесенного звука складки на его шее отвратно барахтались, а тело тряслось еще сильнее. Как бы уморительно это не выглядело, Дэна это не устраивало. Этого мало. Он должен орать от боли, заливаться слезами, умолять его прекратить, а не продолжать сыпать оскорблениями. Наступив ему на руку и прижав ее к земле, он схватил его за палец и резко выгнул его в обратную сторону. Раздался хруст, за ним последовал крик боли. «Достаточно» – сказал Дэн сам себе и отпустил его. Хряк тут же подскочил на ноги и отбежал.

– Ты об этом пожалеешь! – прокричал он напоследок, перед тем как убежать окончательно, тряся своими жировыми складками. – Ты и твой друг – засранец еще получите! У меня папа – полицейский! Вам хана!

После этих слов он умчал, видимо, жаловаться своему папе. Дэн вздохнул, то, какими неприятностями это может закончиться, ему прекрасно известно. Что ж, сделанного не воротишь.

– Что у тебя там? – он обратился к Новаку.

– Обещай, что ничего им не сделаешь. – Он поднял голову и смотрел на него с боязливостью и недоверием.

– Обещаю.

Новак посмотрел на него, размышляя можно ли верить этому обещанию, и, поколебавшись пару секунд, показал то, что скрывал. Три рыженьких котенка сразу начали расползаться кто куда, пронзительно пища.

– Ради этих заморышей? Серьезно? – он усмехнулся и посмотрел на него как на сумасшедшего. Только ненормальный может так поступить, в этом он был уверен.

– Они хотели их убить! Собирались поджечь. – Он указал пальцем на валяющийся неподалеку бензин в упаковке для заправки зажигалок и, лежащую рядом, собственно, саму пластмассовую зажигалку.

– И что с того? – Судьба котят его не трогала. – Все равно зимой помрут от холода или голода. Ты бы лучше о себе подумал. Что ты теперь с ними делать будешь?

– Раздам.

– Да кому эти блохастые твари нужны? Слушай, отнеси их обратно к их кошко-маме и дело с концом.

– Не могу, – сказал он и как-то жалобно покачал головой.

– Это еще почему?

Вместо ответа, Новак, молча, встал, прихватив котят, и пошел куда-то. Ведомый любопытством Дэннис пошел за ним. В паре десятков метров стоял бетонный фундамент какого-то развалившегося здания, уже не разобрать какого. Под его выступом, похоже, был дом этих малышей. Рядом валялся труп кошки с размозженной головой. В лужице запекшейся крови лежал камень, которым, судя по всему, ей проломили череп. Зрелище не из приятных, но, как ни странно, оно его совершенно не задевало. Увидев ее он ничего не почувствовал, ни жалости, ни злости. А вот Новак расплакался.

– Она их защищала. – Он всхлипнул. – Им было весело над ней издеваться…

– Прекрати реветь, – прошипел Дэн. – Подумай о том, куда их теперь деть.

Не сразу, но он успокоился и действительно начал думать, что теперь делать. Это было видно по его задумчивому выражению лица. С этим лицом он сидел на земле и развлекал котят, чтобы они не разбежались. По идее Дэну все это было глубоко до лампочки. Что там будет с этими котятами, что теперь с ними делать и все остальное его не заботило, но почему-то он не бросил этого мальчишку одного. Он и до сих пор не знает почему.

– Может, ты их себе возьмешь? – вдруг изрек он и с надеждой посмотрел на Дэна. – Можно не всех. Хотя бы одного.

– Ну если ты хочешь, чтобы их не сожгли, а утопили, то давай. Мои родаки с радостью помогут, – съязвил он. Еще комка шерсти, гадящего где попало, ему не хватало. – И вообще, что сразу я-то? Сам себе и забирай.

– Нельзя. У моей мамы аллергия на шерсть.

– Может, все-таки сожжем? – пошутил Дэн.

– Не смешно! – Он злобно нахмурился. – У тебя есть друзья, которые могли бы взять?

– Не знаю, – Он пожал плечами. – Посмотрим.

И они пошли узнавать, есть ли желающие. Они ходили по квартирам, приставали к прохожим, но, как оказалось, желающих было немного. Одного котенка они отдали насильно знакомому Дэна, который по случайности им попался. Он не хотел брать, но сильно уставший от постоянных отказов Дэн и слушать не хотел, и надавил на него, пообещав дать ему по шее, если не возьмет. От такого предложения знакомый не смог отказаться. Впоследствии котенок в их семье очень полюбился, в том числе и знакомому, который не терял возможности при любом подвернувшемся случае перевести тему разговора на его любимого пушистого питомца. Историей о том, как этот кот в деревне загонял соседского петуха, он задолбал весь двор. Второго пристроили к пожилой бабульке в соседнем доме. Квартира этой бабушки была на первом этаже и окнами выходила как раз на подъезд Дэна. Кот полюбил сидеть на подоконнике и разглядывать прохожих, поэтому виделись они с ним каждый день. С третьим они намаялись. Его никто не хотел брать до самого вечера, но уже перед самым уходом домой, к ним прокралась девочка-ровесница. Именно прокралась, так как обычно она везде ходила со своими подругами, а сейчас делала все, что бы ее никто ни увидел. Даже капюшон кофты натянула аж по самые глаза. Когда они с Новаком ходили по двору и втюхивали котят, она с подругами вместе лишь презрительно фыркнула, будто этим предложением они их унизили. Но, оказалось, что она давно хотела завести котенка, а подругам об этом сказать боялась. Видимо, в их компании заботиться о ком-то не принято. Обговорив все с родителями, она решилась его забрать и пришла к ним. Об этом котенке они больше ничего не слышали, но почему-то были уверены, что с ним все хорошо.

Вернулся домой Дэн очень поздно. Там его уже с нетерпением ждали. Хряк не врал, когда говорил, что его папаша полицейский. Как оказалось, его отец и отец Дэна работали в одном подразделении и были хорошо знакомы. Конечно, Хряк выставил все так, что он несчастная ни в чем не повинная жертва, а Дэн – чудовище, держащие весь двор в страхе. Этому было не сложно поверить, глядя в эти как бы невинные полные слез глаза, которые этот Хряк так умело состроил. Влетело Дэну по первое число, несмотря на все его оправдания. К тому же и без того неидеальная репутация была испорчена, и чураться его стали даже те, с кем он хорошо общался. «Что ж, не велика потеря» – думал Дэн. Он и так большую часть времени был сам по себе, поэтому его это не сильно расстроило. Его, вообще, вся это ситуация ни чуть не огорчила. Все, что он чувствовал, это злость и желание отомстить Хряку, желательно, побольнее. Но возможности это сделать, понятно, не представлялось.

Новак считал, что с Дэном обошлись крайне не справедливо. Хоть Дэн его об этом и не просил, он пытался помочь ему, чем только мог, но безрезультатно. Слушать его никто не стал, так же как и Дэнниса. Было ли то божье проведение или простейшая случайность неважно, один случай смог расставить все по своим местам. Новак наткнулся на Хряка, когда он измывался над голубем, выщипывал его перья, поджигал лапки, ломал хрупкие птичьи косточки. В процессе его лицо то и дело озарялось бешенной улыбкой. Было хорошо видно, что страдания этого маленького существа приносили ему наслаждение. Он был один в укромном уголке среди больших кустов, и по счастью, Новака не заметил. Силенок отобрать голубя у Новака не было и, размышляя, что делать, он внезапно будто прозрел и включил камеру на телефоне. Он снял все издевательства над птицей и по настоянию Дэнниса выложил видео в Сеть. Оно получилось настолько жутким и скандальным, что моментально разлетелось. После этого в слова Дэна, наконец, поверили, а Хряк во дворе больше не появлялся. Ходили слухи, что его упрятали в психушку, но подтверждений этому не было. Все, что он знал наверняка, это то, что его отца понизили в должности. Об этом с нескрываемым удовольствием сообщил отец Дэна. Нельзя сказать, что исход его удовлетворил, он желал Хряку куда больших страданий, но это лучше, чем ничего. После этого случая с Новаком они стали тесно общаться. Дэну было противно возвращаться в компанию, где его предали и поверили словам Хряка, а этот странный мальчишка оказался отличной заменой.

С тех пор прошло почти 13 лет. С каждым годом дружба их крепла и уже, казалось, ничто в мире не способно ее разрушить. Именно так совсем недавно думал Дэн. Как оказалось, зря. Александр Новак – человек со всех сторон неординарный, разительно отличающийся от других нормальных людей. И не только внешностью, физическими данными, здоровьем и взглядами на мир, но даже сексуальной ориентацией. Об этом Дэн догадался в подростковом возрасте. Новак сам в этом не признавался, никак не намекал, и в целом, и повода так думать никому не давал, но Дэн это почувствовал. Он знал, что друг его вот такой и все тут, как бы нелогично это не звучало. Это совсем не вписывалось в ту идиллию идеального будущего, которое Дэн себе нарисовал в голове – что они проживут всю жизнь как два лучших друга, заведут семьи, совместный бизнес и дети их так же, как и они, будут «не разлей вода». Конечно, от такого поворота он не был в восторге, но был готов с этим смириться. Если для него так лучше – то пусть. Но все опять обернулось наихудшим образом. Новак влюбился. Первая сумасшедшая неописуемо сильная любовь, подогретая бурлящими гормонами. Проблема в том, что объектом этой любви был Дэн. Все эти взгляды, недвусмысленные намеки, которые Новак делал, скорее всего, неосознанно, не заметить было нереально. И для Дэна каждый этот намек был словно удар розгами. «Зачем? Почему именно я?» – думал каждый раз Дэн и ответа никогда не находил. По его мнению, Новак предал его, предал их дружбу, разрушив окончательно все его мечты о совместном будущем. Ответить на эти чувства взаимностью он не мог – ему всегда нравились девушки, а чувства, что Новак к нему питал, он считал отвратительными, противоестественными, неправильными. В глубине души он понимал, что Новак не нарочно втюрился, но не винить его в этом он не мог.

Первое время он надеялся, что все это временно, скоро пройдет, но время шло, а ничего не менялось. Дальше он решил действовать. Как свести любовь к нулю? Ответ: заставить возненавидеть предмет обожания. Ненависть вытеснит все. Все самые уязвимые места Новака были как на ладони, прицелься и бей. Он насмехался над его болезнью, его внешностью, отпускал крайне обидные шутки, обесценивал ими все его мечты и стремления, издевался над ним, как только мог, и рукоприкладства не сторонился. Он словно пытался открыть ему глаза. Вон, мол, посмотри, какой я на самом деле, разве можно такого любить? Но Новак не прекращал. Каждый раз он его прощал и делал вид, что ничего не произошло. Это злило Дэна еще сильнее. Ну, насколько нужно себя не уважать, чтобы терпеть такое? Любой нормальный человек послал бы его куда подальше и был бы счастлив. Но он – ненормальный. В результате Дэн пришел к выводу, чтобы выбить эту любовь невозможно. Никак. Совсем. Остался один выход – прекратить общение. Он стал его избегать, не брал трубки, пропадал иногда на несколько недель, но выкинуть его из своей жизни навсегда так и не смог. Оказалось, что не так уж и просто вычеркнуть из своей жизни самого близкого тебе человека. Он физически ощущал потребность в общении с ним. И если пару-тройку недель он еще кое-как без него обходился, то потом еле сдерживался, чтобы не позвонить ему или не зайти в гости. Это было похоже на ломку наркомана. Первое время без дозы еще нормально, терпимо, но с каждым днем твои мысли все больше поглощает эта дрянь, и в один момент ничему другому в твоей голове просто не остается места. И вот ты срываешься, закидываешься очередной дозой, а потом муки совести и ощущение полной беспомощности. Так постоянно происходило с Дэном. Он не мог с ним общаться и не мог не общаться. Что тот вариант, что этот причинял ему сильные страдания. Каждый раз, думая об этом, он представлял себя загнанным в клетку зверем, прутья которой были под постоянным напряжением, а за ними лежала тарелка с вкуснейшей едой. И тут два варианта: либо ты не приближаешься к прутьям, но страдаешь от голода, либо утоляешь свою потребность, но тебя бьет током. Выхода из этой клетки он не находил, и это сводило его с ума.

Этот мерзкий звон не унимался. Поворчав, он нажал на сброс вызова и сел на кровати. Говорить с ним он не имел никакого желания, но сегодня придется. Сегодня они сдают экзамен на поступление в Старшую школу. Протяжно зевнув, он поплелся в ванную, наскоро принял душ и, накинув домашние шорты и футболку, пошел на кухню завтракать. На завтрак – простые тосты с клубничным джемом, и крепкий несладкий кофе, такой, чтобы от горечи скулы сводило. Пережевывая тосты, он думал о том ангеле, которого вчера повстречал. И настроение его начало улучшаться. Незаметно для себя, он даже заулыбался, чего с ним уже давно не случалось. Родители, видимо, еще спали, поэтому дома царили тишина и покой. Кухонная занавеска слегка колыхалась от ветра из приоткрытой форточки. В воздухе перемешались запахи утренней свежести, свежескошенной травы и бодрящего кофе. Откуда-то издалека доносился детский смех, лай собаки и приглушенный гул автомобильной дороги. Он закрыл глаза и полностью погрузился в это блаженное спокойствие, но его вырвали из него самым бесцеремонным образом. Зазвонил домофон. Он измученно вздохнул и продолжил сидеть за столом, попивая кофе. Подходить к нему он не хотел ни за что на свете.

– Ты там оглох что ли?! – Звон разбудил отца и он, недовольно доковыляв до трубки, открыл дверь. – Друг твой, между прочим! Мог бы соизволить поднять свой зад.

Он ничего не ответил и продолжил завтракать. Вскоре на пороге появился Новак. Учтиво поздоровавшись с его родителями, он стал разуваться. Из комнаты выпорхнула мать, одетая в тоненький шелковый халатик красного цвета с золотыми оборками. Вещь красивая, качественная и дорогая. Отец в помятой футболке, обтягивающей пусть и небольшое, но все же хорошо заметное пузо и потертых трениках на контрасте с ней смотрелся совсем уж убого. То ли осознав это, то ли просто не желая находиться долго со своей женой в одной комнате, он вернулся обратно в спальню.

– Ты проходи-проходи, – защебетала мать. – Дэннис уже завтракает. Ты голодный?

– Нет, спасибо, – вежливо отказался Новак и, пройдя на кухню, сел рядом с Дэном на кухонный угловой диван.

– Хотя бы чаю выпей, а то вон исхудал как. Сейчас я все налью, ты сиди.

Еще одна неприятная черта его матери – игра на публику. Чтобы она для Дэна приготовила завтрак или хотя бы налила чаю – да ни за что. Но стоит в этой квартире появиться гостю, как она сразу строит из себя заботливую хозяйку и примерную мать. А то не дай бог, о ней кто-то что-то плохое скажет. Она этого не переживет.

– Чего пришел? – недовольно буркнул Дэн.

– Боялся, что ты проспишь экзамен, вот и пришел, – тихо ответил Новак, так, чтобы его мать, которая возится с чаем в другой половине кухни, не услышала.

– Засунь свою заботу, знаешь куда?

– От этого экзамена твое будущее зависит.

– Вот именно. Мое, а не твое. Заботься о себе, а от меня отвали.

Мать закончила с чаем и села на стул напротив них.

– Ну что, мальчики, вы готовы? – Она поставила чашку с чаем Новаку и придвинула стеклянную конфетницу с кучей печенья.

– Конечно, – бодро отозвался Новак.

– Дэннис, а ты чего молчишь?

– Я готов, – бросил он, лишь бы она отстала.

– Ну, вот и здорово. Смотрите только, не опоздайте. Ты за ним проследи, ладно? – она обращалась к Новаку.

– Обязательно.

–Ладно, пойду. Не буду вам мешать.

Когда она ушла, Дэннис издал вздох облегчения, и попытался вновь поймать тот миг спокойствия и легкости, который был до этого злополучного визита. Тщетно. Момент упущен, на смену расслабленности пришло напряжение и раздражение, причина которому сидела рядом. Новак лишь пару раз пригубил чай и отставил кружку в сторону. То же сделал и Дэннис, допив кофе. Новак тут же безмолвно встал, взял их кружки и подошел к раковине. Он всегда так делал. Если они вдвоем сидели за столом, посуду мыл именно Новак. И хоть он и говорил, что ему, в общем-то, не сложно, Дэн понимал, что это не просто так. Таким способом Новак пытается проявлять заботу, и даже такая мелочь выводила Дэнниса из себя, настолько ему были противны пусть и такие пустяшные проявления теплых чувств к нему. Он недовольно нахмурился и, встав из-за стола, пока Новак еще стоял у раковины, ушел в свою комнату. Там быстро переоделся в школьную форму, причесался и собрался на выход.

Солнце пекло по-летнему беспощадно. В школьной форме было жарко. Было бы куда комфортнее, если бы вместо брюк разрешали бы носить шорты. Но кому до этого есть дело? Они шли в школу, где будет проходить экзамен, в абсолютном молчании. Когда идти оставалось лишь пару минут, Новак решил нарушить тишину.

– Если я тебя чем-то раздражаю, скажи мне, – неуверенно сказал он. – Я постараюсь исправиться.

– Да заткнись ты уже,– прошипел Дэн. – Ты сам по себе отвратителен.

– Прости, – дрожащим голосом сказал Новак и замолчал.