Читать книгу День накануне Ивана Купалы. Книга первая - Талина Март - Страница 7

Проснулся он от движения вокруг. Приехали. Теперь ему предстояло самое важное, о чём он ни разу не заикнулся родителям. Ведь как не старался, он не мог вспомнить тётю Валю. Точнее, он её совсем не помнил, а когда пытался, то перед глазами вставало голубое небо, а на его фоне кто-то высокий, шумный и яркий. Но, крепко надеясь на «авось», Стасик взял рюкзак и, блымая глазами, пошёл к выходу. И верно: спустившись со ступенек, он тут же увидел не такою уж высокую (два года прошло – многое изменилось), ладную женщину в цветастом платье и цветастой косынке.

– Ты Стасик? – спросила женщина.

– Я – кивнул он, давя зевоту и чувствуя, как полуденное солнце начинает припекать голову.

– Вот и славно! А то я боялась, что не признаю тебя. Пойдем! Нам на рейсовый.

Женщина махнула рукой на другой конец накалённой, как сковорода, площади, заполненной пыльными «Икарусами» и ярко, по-летнему, одетыми людьми.

Стасик послушался и пошел рядом, хотя он не был уверен в подлинности тёти Вали.

Они шли вдоль торгового ряда, где продавали всякие вкусности. Здесь предлагались семечки, сахарная вата, варёные креветки, жареные бычки, вяленая рыба, пирожки величиной с отцовскую ладонь, черешня – но не в пакетиках, а накрученная хвостиками на палочки, – скатанная в большие шары воздушная кукуруза. И снова семечки: тыквенные, подсолнечные, блестящие, мелкие, крупные, чёрные, толстые, продолговатые, белые, полосатые. Вся площадь перед рядом была усеяна шелухой и черешневыми косточками. Напротив одной из торговок предполагаемая тётя Валя остановилась и сказала скороговоркой:

– Ну, всё, товарка, встретила я свой груз, будет с кем Митьку моему собак по куширям гонять, – и сделала движение, увидев которое, Стас понял: встретила его именно тётя Валя.

Женщина взяла правой рукой стоявшую на прилавке сумку, а левой потянула кончик косынки, чтоб затянуть узелок. Другой же кончик тётя Валя, продолжая говорить, ловко ухватила губами и, поведя головой, отвела вправо.

Это умение тёти Вали делать сразу несколько дел ещё два года назад заметила мама.

Знакомая торговка, сокрушаясь, смотрела на Стасика:

– Жалость одна – как молоко снятое, – она сыпанула в кулёк семечек – не стаканчиком отмерила, а черпанула горсть-другую так, что семечки, посыпались на обе стороны, и протянула фунтик Стасу. – Слышь, Валентин, ты следи, чтоб он шапчонку каку носил. А то солнечный удар получит, а тебе ответственность.

– Ничего, пробьёмся. Давай, подруга, торгуй, – тётя Валя погладила по нагретой макушке Стаса и повела к остановке.

Народ, предчувствующий отдых, был настроен весело и подъехавший транспорт брал штурмом. Но тётя Валя, привыкшая к таким посадкам, не растерялась: ухватила Стаса с боков и направила прямо в раскрытые двери. Толпа подтолкнула, и он ворвался в салон одним из первых, занял одиночное место у окна и уступил его подоспевшей хозяйке.

– Уф-ф! – выдохнула она, села и похлопала себя по цветастой коленке.

– Сидай!

Стаська отказался.

– Ну, тада скидай рюкзак! У тебя там что под рубашкой? – тётя Валя бесцеремонно расстегнула пуговицу.

– Майка! Ты ж и вправду счас удар схватишь! А ну, сымай рубаху! Сымай, тебе говорят!

Стасику было неловко, он мотал головой, отказываясь. А душный автобус всё набивался разгорячённой толпой.

– Ну, кто на тебя смотрит, – давила тётя Валя.

И Стас сдался. Только разобрались с рубахой, как незнакомый голос, перекрывая гомон, вопросил через весь салон:

– Николавна! Ты свёклу просапала?

Тётя Валя вскинулась с ответом:

– Просапала. А ты арбузы посадовила?

Ответ никто не услышал – автобус тронулся, но, судя по кивкам, женщина, что спрашивала, арбузы посадила.

Потихоньку устроились, приноровясь к движению. А Стасик, стоя спиной к окну, с интересом смотрел вокруг: мужчина, сидящий напротив, вёз на колене маленькую девочку, наверное, внучку, в платочке с узелком на затылке. Девочка хлопала глазёнками и цепко держалась за футболку деда. В другом кулачке она сжимала поводок лохматой собачки, сидевшей у мужчины на втором колене.

Пёсик дышал, вывалив язык, и всё пытался устроиться, но срывался и попадал задними лапами в сумку, стоявшую на полу автобуса. Зверь барахтался и, часто мигая, не сводил глаз с крупного рыжего кота. Его везла стоявшая в проходе женщина. Котяра был замучен этой жарой, этим шумом, этими запахами, потому решил ничего ни делать. «Вы считаете это отдыхом?» – говорил его отрешённый вид, и полосатый хвост качался перед самым собачьим носом.

– Во, жарища! – сняв косынку и обмахиваясь, сказала тётя Валя. – В этом году как никогда! С Красной горки ни капли. Так и сгорит всё в огороде-то.

Она повернулась, хотела поделиться мыслью с давешней собеседницей, но ту загородили пассажиры.

Но долго молчать тётя Валя не могла и обратилась к женщине с котом:

– Давайте зверя! Тяжело ж держать.

Женщина засмущалась, но кота передала. Тот и не заметил перемен. А тётя Валя обратилась к мужчине с девочкой:

– Внучка?

Тот кивнул:

– Внученька.

– Первая?

– Единственная.

– А у меня третий. На днях из больницы забирать. Филиппком назвали. Я настояла, а то старшую – это дочки моей дети – совсем не по-нашему – Диной зовут. Словно добрых имён мало? Вот вашу как звать?

– Вика, – улыбнулся одними глазами, мужчина.

Тётя Валя хмыкнула.

– Я и говорю – ни одного путного имени, даже не знаешь, как ласково-то сказать.

– А это ваш? – в свою очередь спросил мужчина, кивая на Стасика.

– Не-е, это знакомых мальчик. Ко мне прислали.

– То-то я смотрю: как леденец, аж светится.

– Ох! – выдохнула тётя Валя с чувством, и кот, разлепив глаз, глянул на неё строго. – Как они живут в городах да на северах этих? Без солнца, без моря, как каторжанцы какие, прости, Господи, маются. Виданное дело: жизнь прожить – босой ногой не ходить. Ко мне дети приезжают, так лягушку в глаза не видели! Один мальчик слышит кукушку и спрашивает: «Папа-мама, где птичка привешена?» Думает, как в часах. Я б не смогла. Вот старший у меня – где служил, там и остался, – она махнула рукой с видом человека, которому всё, что за райцентром – медвежий угол. – Пишет: «Приезжай, мама, не бойсь, у нас и снабжение, и природа». А сына сюда привёз – знает, где лучше.

Распаренный, Стас слушал в пол-уха, как тётя Валя говорила, что овдовела она недавно, по осени, а два года назад сынок привёз им внука, большого уж.

– Митрием зовут. Ничё не объяснил, прилетел на день и привёз. Вот, говорит, мам, воспитуй. Ну, не шальной?! Денег шлёт исправно, ничё не скажу. К отцу на похороны приезжал, дак сам, всё сам, вино токо моё. А сколь не пытала я про невестку свою, про зозулю эту – молчит. «Потом, – говорит, – мама». Аж зубами скрипит.

– Любит, видать, – сочувственно сказал мужчина, поправляя пса, повисшего на хозяйском колене, опустив вниз, морду и передние лапы.

Задние уже были в сумке.

– Мы с дедом тож так решили. Но мне-то не легче. Малые дети подол рвут, а большие – сердце, – подвела тётя Валя грустно, но тут же встрепенулась и обратилась к Стасу. – Мотри-ка, приехали. Узнаёшь? Ещё бы, тут у нас прям город – фонари. Следующая остановка наша. А на пляж – другая.

Стас подумал: «Сейчас я растаю».