Читать книгу Алле-ап! Манюня. Или любовные приключения Прасковьи - Таня Сербиянова - Страница 18

– Ах, какая же я неловкая! – искусно разыгрывая оплошность, как бы нечаянно одна из кисок окатила Машеньку водой в душевой своего номера из шланга.

И теперь Маша, дежурная администраторша стояла пред ней и чуть ли не плача, потому как новый костюмчик с платочком в карманчике… А ведь так старалась выглядеть на дежурстве привлекательной… И вот, тебе!

Откуда же ей было знать, что эта красивая девушка, предъявляя претензию на, якобы не работающий, по ее мнению, душ, да еще и обольет всю ее с головы и до ног!

– Сейчас я, сейчас, – суетилась рядом виновница невольного обливания дежурной администраторши, пытаясь полотенцем промокнуть воду у той на костюмчике. – Прямо не знаю, что делать?! – сказала, виновато смущаясь и искренне улыбаясь. – Но вам, милая, придется, все же, у меня в номере ненадолго задержаться и подсушиться. А костюмчик пока свой снимите, и я просушу его.

Одним костюмчиком не обошлось…

И Машка, смущаясь, сняла с себя еще мокрые вещи: сначала пиджачок, а следом пришлось юбку да еще и блузку, та тоже оказалась подмоченной. После того, стесняясь, но, почем-то уступая, согласилась помыться у нее под злополучным душем, пока вещи просушатся. А душ-то прекрасно работал, отметила обнажаясь.

А эта девочка с таким смешным и красивая именем кошечки – Кися, все вертелась вокруг нее…

Она ее попросила выйти, но та, видимо, закрутилась, и Машке пришлось при ней обнажаться и даже при ней снять свои красивые трусики, которые скомкала, смущаясь и не представляя, куда их ей отложить… Сунула к полотенцу и, отвернувшись, полезла за занавеску душа. А ведь сама расстроилась! Еще бы, все вещи намокли и белье тоже, вот и трусики с лифчиком…

И как это она меня уговорила помыться? – думала, поворачиваясь и улавливая телом такие теплые желанные струи…

Может оттого, что весь день с самого утра она, не разгибаясь, только и делала, что оформляла приезжих. А те, как назло, не давая опомниться и передохнуть, все ехали и шли к ней, оформляя, одни – заселение, другие – на выезд. Потому и забегалась, не отдыхала и даже как следует, не пообедала. А тут еще этот вызов с жалобой… Может, потому и решилась освежиться? Впереди еще предстояла беспокойная ночь дежурства, хотя…

Отвернулась, задергивая занавеску и уже обливаясь из душа, подумала, что раз такая суета поднялась днем с регистрацией, то хоть в ночи теперь будет спокойней. К тому же ее подменяла сейчас Женька-подруга, старшая горничная. Так что, можно немного расслабиться, да и девушка сразу же ей понравилась. Она так к ней внимательно, и улыбаясь, говорила обо всех неприятностях…

Да и что же она? Это кто же мелькает неясной расплывчатой фигурой у нее за занавеской…

Кисуня крутилась перед ванной, решая, как ей сподручней начать с этой наивной дурочкой.

Она видела фигурку размытыми контурами обнаженного тела за занавеской, пристраиваясь, старясь появиться в нужную минуту. Потому и осталась в ванной…

Машенька даже не услышала, как девушка осторожно сдвинула занавеску и только вздрогнула, почувствовав на бедре ее руку, замерла…

– Разреши, помочь. Не волнуйся и мойся, я только помогу потереть тебе твою спинку…

И, не дожидаясь ее реакции, принялась намыливать спинку, дотрагиваясь нежно сначала до плечиков, а потом, проводя по спине мыльной рукой с мочалкой, потом пальчиками нежно сжала, погладила ее булочки, напряженные почему-то…

Машка повернулась, хотела сказать, что так делать больше не надо, как тут…

Ее поцелуй стал для нее такой неожиданностью, что Машка невольно попятилась и зашептала испуганно…

– Ну, что вы? Что же такое делаете… Я же при исполнении… – хотела добавить еще что-то, как эта Кисуня…

Она уже лезла к ней, скинув халатик, оставаясь перед ней обнаженной.

– Я тоже помоюсь, родная, не возражаешь?

И пока Машка, отвернувшись, приходила в себя, все еще не решаясь на что-то по отношению к ее выходке, как та, кто была у нее за спиной и только что ей казалась обворожительной и внимательной, отчего ее совсем близко к себе подпустила, такую заботливую…

– Господи, – услышала за спиной ее восторженный шепот, – какое же у тебя совершенное нежное тело… И не давая Машке опомниться и возразить, вставить хоть одно слово протеста она, сбивая ее с протестных мыслей…

– Ты, чья больше дочка, папина или мамина? – говорила у нее за спиной, тревожно волнуя и прикасаясь, скользя рукой по изгибам ее оголенного тела своей теплой и мягкой, намыленной, скользкой рукой… – Так, чья же?

– Мамина, – еле проговорила, отворачиваясь и сжимаясь от прикосновений и слегка сбиваясь в дыхании.

– Я так и знала. Наверное, мама твоя очень красивая?

Машка застыла и молчала, не зная, как поступить. Как не обидеть такую внимательную, кто так хорошо думал о матери и как выкрутиться из щекотливого положения со своим перед ней обнажением…

А девушка и не думала успокаиваться, и все время продолжала гладить ей тело, нашептывая…

– Какие же красивые у тебя бедра, это надо же! Ни у кого таких не видела! А, ноги, ах ножки какие милые, – и, сползая руками по бедрам, повела рукой сначала снаружи по обводам действительно стройных ножек… Машка об этом знала и о себе такое не раз слышала, потому привычно отметила для себя ее восхищение как что-то должное! Потому, сначала расслабилась, а потом сжала их, по тому, как ее рука…

Пока та скользила вниз к коленям, она еще не паниковала, но вот ее рука замерла и потянулась вверх, протискиваясь между сжатых ног, которые, как нарочно, никак не сжимались в самом вверху… Ах, этот злосчастный, слегка разведенный, с просветами, между ног треугольник!

У нее, даже зашлось дыхание…

Ну, не надо! Не надо! – просила ее, но только мысленно, как оказалось… Но!

О, Кисуня умела!

И скоро Машенька, отчаянно пыталась отбиться от ее поцелуев… Но так только хотела думать, а на самом-то деле…

И уже не сопротивляясь, словно обреченная, соблазненная восхищениями, поворачиваясь и выгибаясь всем телом, сама подставила ей свои наивные груди и такие красивые полные полудетские губы.

Она просто зашлась, как только ее скользкие, нежные руки прикоснулись к груди… При этом, сама робко пытаясь ответить ей, в девичьем взаимном поцелуи, разворачиваясь всем телом, не в силах вытерпеть таких эротических прикосновений чужой, но ставшей близкой такой ласковой женщины.

Подобной нежности и такого посыла любви Машка еще не испытывала ни с кем и никогда! И даже с Андреем, который все пытался ее.…Нет! Он не пытался, а просто ее обожал! Так считала все время, но тут же, засомневалась, потому как эта Кисунька…

И осознание того, что это впервые с ней в жизни, запретно вскружило голову, щемящими чувствами ожидавшей чего-то необыкновенного в своей провинциальной и однообразной жизни… Прекрасно понимала, знала, что это запретно, что о том она никогда и никому не расскажет… И только в минуты наивысшего наслаждения, когда сама баловалась ручками, о тех минутах мечтала… Тогда только в видениях, а сейчас наяву…

К тому же Кисуня нашла ее самые слабые местечки: за ушком и на тоненькой шейке… И теперь их до изнывания в теле все целовала и язычком щекотала…

И Машка поплыла, безвольно нашептывая ей ответные и запоздалые оправдания, выпячивая навстречу напряженные груди и, задирая вверх подбородок…

– Ах, не надо! Что вы делаете, это же.… Это… – открыв напряженный ротик, хотела вымолвить что-то еще, но вместо того тут же получила запретный и сильный поцелуй в свои полураскрытые губы взасос…

И она поняла тут же, – пропала!

Попятилась, стараясь несмело отбиться от ее губ и рук, которые уже так нестерпимо приятно, все, усиливая ощущения, гуляли по телу…

Душ бил горячей струйкой в ноги и они уже сблизившись тесно обнявшись…

Да, и она теперь с ней вместе стояла в горячей воде, нарушая все правила и запреты общения администрации с постояльцами…

Сама не поняла, почему она следом позволила ей опуститься и встать перед ней на колени в ванной.

– Не надо, прошу… – шептала, изнывая от непоправимого предчувствия запретного грехопадения, пытаясь оттолкнуть ее голову от того места в соединении ее дрожащих от напряжения ног, и куда та полезла…

Куда она?! Туда же нельзя! Нельзя, ведь! Тем более, – девушке…

Она честно сопротивлялась! Нет, правда, ведь! – так говорила себе, все еще не решаясь самой, а только, дозволяя прикасаться той нежно губами к лобку…

– Встань! Встань, пожалуйста! Ну, я же прошу тебя…