Читать книгу Алле-ап! Манюня. Или любовные приключения Прасковьи - Таня Сербиянова - Страница 5

Факетти был стреляный воробей! Он знал, что надо публике и как ее заставить улыбаться только при одном упоминании о выступлении его труппы.

Во – первых, его – труппа, в ней никаких мужчин, все только – девочки! Красивые, сексопильные, фигуристые, с развитой грудью и… он один, единственный! И когда он под занавес выступления выходит, вернее, они его выводят, взявши крепко за руки… Все смотрят…

Так вот, он каков – счастливчик!

Он аккуратный, элегантный, молчаливый, одетый с ниточки волшебной… Все они кланяются перед публикой, потом, под их аплодисменты, начинают сами и, постепенно поворачиваясь к нему, рукоплескать – ему! А он скромно, прижимая руку к сердцу, вышагивая вперед, кланяясь и всем им громко:

– Грацио! Браво, публик!

– Ну, как? – все время спрашивал о впечатлении у своей бухгалтерши, которая непременно стояла тут же, за кулисами с цветами…

– И ты еще спрашиваешь! Браво, Факкетик, брависсимо!

Потом он, обнимая ее за талию уводил в свой кабинет, где они… И как она им всем говорила:

– А то, как же, мне надо сдать ему всю до копейки выручку…

А те ей… Знаем, какую выручку он с тебя поимел и что потом получим мы, после того как ты, как он…

Повторюсь, Факетти был умудренный импресарио и потому придумал много схем, как зарабатывать на девочках не обижая всех и никого из них – в отдельности.

Взять, к примеру, хотя бы прием новенькой в труппу… Это процедура была одной из его придумок. Ведь он артист, а не хухры-мухры, как всем любила говорить его Бухгалтерша.

Итак… Принимая новенькую, заканчивая просмотр того, что умеет на подиуме, ее обязательно приглашают в его кабинет и Бухгалтершу приглашают тоже. Девочка входит, волнуется, но видит, как рядом с этим итальяшкой сидит такая на вид добрая русская и видная женщина… При ней, она так понимает ситуацию, к ней итальяшка не пристанет. И, слава богу! А то наговорят такое… про него… Она расслабляется, он начинает ее расспрашивать, Бухгалтерша уточняет, поясняет и той кажется уже, что она своя в доску с ней, что называется… И тут он ей…

– Раздевайся!

Как? Что, прямо тут и перед… Конечно, она была готова ко всему и даже подмывалась на всякий случай… Но, так! Ну, одно дело – с ним или пред ним… Но, чтобы, вот так и перед ней тоже?!

А он снова ей…

И вот, этой девочке надо за мгновенье принять решенье… Как правило, все они решали – одинаково… А ладно, говорят, какая разница – пред ним, пред ней, все равно ведь с кем и как, главное – получить побольше денег, да хорошо устроиться.

И вот она, преодолевая некоторую секундную растерянность уже разделась, прошлась, присела, повертелась, перед показала и зад, а некоторые, сразу же и на шпагат и кто, что умел, снова, но уже обнаженными демонстрируя себя – сопят, краснеют, но все что могут, чему их где-то научили, то все пред ними демонстрируют…

Потом уже бухгалтерша, поднимаясь с места, обрывает ее на самом интересном месте…

– Хватит, достаточно, одевайся и выйди. Сейчас мы посовещаемся…

И пока она, дрожащими руками – от всего происходящего, с волнением одевается, то Бухгалтерша ей вопросы мимоходом… о том, где до этого и сколько ей платили и все о том, что было или не было…

Она выходит и стоит за матовой стеклянной дверью, ожидая своей участи, а может, как она решает и скорого своего грехопадения, раз она такое им демонстрирует… Потом слышит, как они говорят громко, как спорит Бухгалтерша с ним… Думает, что та, так за нее готова и поспорить… Это надо же? И не знает, что те так перед ней специально, как у них заведено по его придумке. А ведь, что он задумал?

Во-первых, если девочка стоящая, то ей сразу же называл такую сумму, что она от радости и осознания переоценки себя, готова сразу же забыть об остальных предложениях, что были, иль не были ей сделаны. Потом, сейчас мы вместе с вами узнаем, как все у них работает дальше…

Она ждет, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и вот… Наконец-то из дверей выходит бухгалтерша, пропуская ее в офис, а сама остается на этот раз за дверью, где стояла эта новенькая… Та входит и Факетти ей называет…

Она рада – радешенька! Еще бы?! Столько ей нигде не обещали. Она к нему с благодарностью и тут же, пока он не передумал, не перечитывая и не запоминая – раз! И с ним контракт подписан наконец – то! О, мама! Слава богу… и ему и ей, как она поняла, и как только она выходит, то ей Бухгалтерша тут же…

– Значит, так, моя дорогая… Я за тебя боролась, это раз. Потом ты, как дура при мне сняла трусы и ему себя продемострировала и это – два… Так знай! Факетти мой и ты не вздумай… За это все сниму с тебя я, – а потом, будто бы подумав, говорит, ее окончательно отрезвляя…

– За это все, сниму – ка я с тебя, процентов… двадцать! Потому с каждой получке проценты эти – мне! Тебе, понятно? А раз понятно, то иди, пока перекури, да и не вздумай трепаться, и с кем-то поделиться о нашем разговоре… Я все равно узнаю и тогда не видать тебе ни выступлений, ни твоих желаний… Иди и думай, прежде чем свой клювик открывать и там чирикать среди таких же прирученных красивых птичек кто сели сами к Факетти в золотую клетку. Ну, что, теперь тебе понятно, кто тут главный?! Ну, так вот, советую тебе думать, а лучше – все забудь, и я – забуду. Кстати, я с удовольствием посмотрю еще разик на твои обнажения при выступлении… А может, о них, шепну еще на ушко кому-то и ты сможешь сполна на том подзаработать? Но, знаешь, труппа Факетти, мы как одна семья и тут порядок, а я, как мамка для тебя, конечно, если ты послушной станешь. А ты послушная, как ты считаешь? Так, да иль нет? Решай сама…

А та молчит, задумалась, у нее в голове мелькают цифры, варианты… Но в первые мгновенья ничего путного в голову не приходит, обида только на эту… Да как она посмела позариться на мои заработки? А с другой стороны, ну что я могу поделать? Не уходить же? А, может, я смогу еще на этом подзаработать? Интересно знать, сколько я еще смогу отгрести за свои концерты голые и где она приговорила мне…

Потом взгляд на бухгалтершу, а та ей, молча, вопрошая таким невинным и милым взглядом ясных и будто неподкупных глаз… Мол, ну что, тебе все ясно? И ей становится ясно, потому она ей молча кивает своей головкой, так искусно ей замороченной…

Ну, что же, начну, а там посмотрим, может смогу ее перехитрить и с помощью ее – еще подработать, думает она… Да бухгалтерша сама, как простота! И тут же от нее слышит…

– Ну, что, идем, и я оформлю твою у нас трудовую деятельность, и ты мне все расскажешь, о похождениях своих …Я страсть как люблю послушать девочек, как они начинают и как их потом… Что я не так сказала? Ах, прости! Ну как же я так, конечно же, это ты сама им, и это ты им чуть – чуть позволяла… Давай уже, иди и нечего на меня смотреть как Сталин на Мау Дзе Дуна! Хотя, что я говорю… Ты разве, знаешь о том, думаю, что больше всего ты знаешь как надо трахаться… Так, вот, предупреждаю сразу, с этим у нас строго! А если что случится, то ты у меня спроси, я расценки знаю по всем номерам и кренделям сексуальных выступлений наших девок. Да, кстати, что это ты ему насчет того, что у тебя случилось с мамой…

И, увлекая ее следом, может, даже обнять ее, смущая, а некоторых может, так обнять и так поцеловать… Что те: – ой мама! Ну, а причем тут мама? Ах, эта… Ну, эта, глядь же!

А, как она ловко ко мне в карман и что-то насчет расценок еще каких-то… Надо все у девочек узнать, да расспросить, и что, она их тоже подсадила на свои проценты?

Так деньги совершали оборот, из кассы к девочкам, те расписались за кругленькую сумму, а сами, чуть ли не половину, тут же ей отдавали… Все гениальное, как видите, просто и легко!

Ай, да Факетти! К нему претензий нет? Нет! А все остальное… Да кто их разберет там, кто прав, кто виноват в их дамском серпентарии…

Потом новенькую начинают учить те, кто в труппе уже пребывал постоянно…

– Так! Не спать, не лениться и с утра вставать! Это тебе не в Жмеринке выступать, тут у нас столица и потому, ты тут Жар – птица… Не разговаривать, стоять! А ну-ка начали разминку… Раз, два, раз, два… Через неделю, когда ей все это надоело, они ей снова…

– Не жрать – на ночь! Ты что? Почему не ешь фрукты и отварные овощи? Почему снова нажимаешь на булки и пирожки? Сама смотри, какие ты наела булки! Да, понимаем, что непривычно есть здоровую еду. Но знай, это сам хозяин нас угощает, и заметь, бесплатно виноград и фрукты нам! А еще смотри, в туалете в шкафчике – все, что нам надо! Да, он и средства нашей гигиены сам выбирает и покупает… Он нас любит, о нас заботится и только таких как ты просит, чтобы ты не жрала, и не толстела, да смотри, не утяни из шкафчика того, чего тебе и так хватает! Ну, а насчет того – не правда! Факеттик нас не обижает и говорит, что он глаза закроет – на наши шуры-муры, если ты… И дальше ей все это повторяли…

Те, кто дружили с головкой, те все – соглашались, и выходили скоро под свет юпитеров на сцену или на арену. А те, кто упирался или у кого в головке – вава…

Ну, что с ними спорить, себе дороже! А тогда, что это его за штрафы с нас?

Ну и что те штрафы? А как же тебя заставить? Ведь тебя потому оштрафовали, что ты вылезла на сцену в запачканных нарядах, что у тебя на голове какой-то хайер, что туфли грязные, что у тебя рожа недовольная, что ты еще…

– Так, я все поняла! – отвечали одни, а другие…

А тем, кто поняли потом, за тем праздничным столом, после их удачных выступлений, слегка подвыпив, объясняли…

– Эх ты, деревня! Ведь, раз тебя Факеттик выбрал, считай, что вывел тебя в люди.! Ведь он тебя тянет, он из тебя артистку делает… Заметь, сейчас ты так блистаешь, ты в фаворе, да и поклонники тебя не отпускают… Ты хоть бы на афишу посмотри… Вот ты, вот мы! Ну и где, скажи, и у такого ты такого могла достичь! Нет, девки, наш Факеттик…

И пили за него и за их труппу… Ну, а что касается – того…

То, знайте, нигде и никогда женщине влюбляться так часто не выпадает, как став артисткой, тем более, в таком популярном цирке, как у любвиобильного Факетти.

И каждая, заметьте, кто хотела, то получила от него сполна и ласки, и подарки… К тому же, эти итальяшки они такие… Нет, с ними они чувствовали себя, как их мадонны, хотя не всем им выпадало званья – примадонны.

Да, умел Факетти с женщинами! Он – не наш… Он и погладит, и поласкает, он так с ней поиграет, что ей уже самой… И вот, она уже слышит от него, как он чуть слышно шепчет, обмирая от восторга прелестей ее…

– О, мадонна…

Я мадонна?! Это надо же, как он меня? Меня еще никто и никогда, как он не называл! А если так, то я вся из себя, и я такая, пусть он знает, что я сейчас нас с ним как подниму – на небеса! Ну, вот! И вот, и вот еще, и все еще, и… Потом счастливо слышит от него, со вздохом: о, Мама Мия!

– Ну, как, – улыбаясь, спрашивают девки, – ты видела мадонну? – и все смеются весело… – А, Маму Миу?

– Не видела, зато прекрасно слышала… Да, и вот… – и пальчик им показывает с красивеньким колечком…