Читать книгу Любовь с туарегом. С милым рай и в шалаше - Таня Сербиянова - Страница 6

Опять просыпаюсь первой, но теперь уже от острой жажды и чувства голода.

– Нет, также нельзя, так можно сдохнуть!

– Опять ворчишь… и что это ты за вредина, все ворчишь и ворчишь, спи уже…

Я поняла, что она мне это во сне, а мне не до сна.

Пить, пить! Черт! С ума можно сойти!

Воды по колено, за бортом целое море, а пить нельзя, а где же такая простая питьевая вода? Встала и снова в воду. Противно, но надо…

Как я нашла бутыль воды, сама позавидовала. И пока не захлебнулась, все припадала и сосала из бутыли, обливаясь, дрожащими руками бережно придерживая бесценный сосуд.

Нет, говорю себе, надо обязательно установить питьевой режим! Вспомнила, что говорил доктор нам на занятиях. Иначе откажут почки, а следом…

Так, пить надо до тех пор, пока не заработают почки. Так, кажется? А что это значит? Да, что? Как я пойму, заработали они или… Ах да! Вот же, балда! Надо еще пить, раз до сих пор не писаю… А вот когда… вот тогда и почки заработают. Поняла наконец-то. И вскоре почки заработали, отметила с облегчением…

Под завалом, как-то нашими совместными усилиями обнаружила место для лаза и, согнувшись, полезла вверх на корму. Пару раз мне казалось, что застряну, но потом все-таки выкарабкалась. И хоть кругом хаос, но я отчетливо вижу, торчащее колесо огромного штурвала на спицах, как колесо от велосипеда великана. Я его сразу же запомнила, таким он мне показался странным вначале, огромным и совсем несовременным. Даже потрогала рукой. Штурвал не проворачивался, к тому же вода, когда лодка приседала, угрожающе близко наползала на корму, поднималась и если бы, не движение яхты вперед и задранный, облегченный нос корпуса, то нас бы уж точно утопила.

А облегченный – это потому, что не было уже мачты, парусов, почти всего выступающего над палубой кокпита. Кокпит с надстройкой над палубой увеличивает объем расположенной под ней каюты. И еще облегченным был от выломанных огромных кусков самого борта яхты. За кормой в воде тянется, словно за гигантским воздушным змеем, который упал в воду, какая-то дикая путаница из тросов, остатков паруса, тряпок каких-то ломаных кусков пластика, палубы, борта и кучи каких-то частей от чего-то, чего никогда даже на яхте и не видела. Все это красиво, но…

А где, же наши мальчики? Где Коля, Вальдемар? Неужели они… Нет, не должны! Надо поискать следы их присутствие или хотя бы понять причину, почему мы сейчас разлучены.

Особенно тщательно осматриваю то место, где был привязан спасательный плот. Как мне не страшно, но я легла и запустила руки под воду и вода, то накрывая меня с головой, то отливаясь, угрожающе пыталась стянуть с корабля. Наконец-то ухватила то, что так опасно искала.

Вода ручьем с волос, застилая глаза, а я как ненормальная пялюсь на обрывок веревки капроновой, что почти не лохматится зажатой пальцами. Это надо же, с волнением понимаю и не понимаю, так что же это означает этот вовсе и не оборванный, а точно обрезанный фал? Или что же, они успели отплыть или же, чтобы не утонули и потому сами обрезали капроновый фал? Нет! Отгоняю прочь саму эту мысль, с облегчением понимая, что если бы что-то пошло не так, то фал бы так и тянулся от яхты к плоту. И неважно, какому плоту, сдутому, затопленному, но он бы точно удерживал бы его и тащил за собой этот плот в его любом состоянии. Вот! Так, а вот это что? Это что означает? И я вопреки тому, что вижу, начинаю так рассуждать… Ну, конечно! Их плот был загружен вещами, отяжелел так, что на какой-то миг произошел рывок, и они оторвались случайно. А это значит… Что есть шанс их увидеть живыми!

Их увидеть, родных, моего Колю, Коляшу, Колюня…

Все! Теперь и нам надо выживать и постараться хотя бы не утонуть! Раз они живы то и мы должны выживать.

Так, а где же дорога назад?